— Сколько-сколько? — с явным недоверием переспрашивает Куйбышев.
— Вы не ослышались. Сто восемьдесят девять миллионов четыреста тридцать две тысячи четыреста девяносто пять. Да еще по охране труда свыше тридцати миллионов показателей! — во мне не на шутку начинает закипать праведный гнев. — На кой черт все это нужно? Кто и когда сможет не то, что обработать, а просто прочесть эти данные? Да тысяча Госпланов будет разбираться и не разберется до второго пришествия коммунизма!
Председатель ЦКК непроизвольно улыбнулся в ответ на мою шутку, но тут же погасил улыбку.
— Вы хотя бы представляете себе объем работы, которую нужно провести для упорядочивания отчетности? — спрашивает он, усталым жестом проведя рукой по большому выпуклому лбу.
— Объем колоссальный. Тем скорее надо браться за эту работу, — надо настоять на своем во что бы то ни стало, и я пускаю в ход тяжелую политическую артиллерию. — Иначе исполнение директив недавнего Пленума ЦК о составлении перспективного плана социалистической реконструкции народного хозяйства будет попросту сорвано.
Куйбышев, похоже, собирался в ответ сказать нечто довольно резкое, но, немного пожевав полными, мясистыми губами, смолчал, и только глянул на меня исподлобья со страдальческим выражением. Надо сказать, этот взгляд — мрачный и одновременно жалобный — у него получился весьма впечатляющим. Да, настала пора подсластить пилюлю.
— Валериан Владимирович, вы не думайте, что приперся к вам чиновник только с категорическим требованием: вынь да положь немедленно, а лучше — вчера, со всех сторон правильную и красивую отчетность, а кто и как это сделает — не его забота. Нет, это дело наше общее, дело партийное, и я много думал над тем, как его ускорить, — говорю это уже не прежним настоятельным, даже категоричным тоном, а перехожу на мягкий, доверительный разговор. — Чтобы облегчить вам работу, предлагаю предварительный отбор учетных показателей возложить на сами ведомства на основе очень жесткого подхода. А именно: ведомства должны представить расчеты, указывающие, кто из утвержденного штата их сотрудников и сотрудников организаций, у которых они запрашивают отчетность, и в какие сроки будут составлять и обрабатывать отчетную документацию. В основу же такого расчета следует положить нормативы работы с учетно-отчетной документацией, которые может разработать ЦИТ, разумеется, с утверждением РКИ. Думаю, Гастев не откажется поработать на это дело?
— То есть вы хотите жестко увязать объем отчетных показателей с реальными возможностями их обработки? — идея наркому РКИ понятна и без долгих объяснений. — Но кто даст гарантии, что это будут именно те показатели, которые нужны вам для работы по пятилетнему плану? — Намекает, и достаточно прозрачно, что и нам неплохо бы подключиться к его заботам. Резон в этом есть...
— Гарантий никто не даст, мы должны обеспечить их сами. Поэтому со стороны Планово-экономического управления обещаю вам самое активное участие наших специалистов в экспертизе отчетной документации. И с Кржижановским постараюсь договориться о том же. — Смелое обещание, но, надеюсь, хотя бы одного специалиста из Госплана Глеб Максимилианович на такое дело сумеет выделить.
— Да, озадачили вы меня, нечего сказать, — промолвил на прощание Валериан Владимирович, пожимая мне руку. — Что же, придется Рабкрину по этой линии как следует засучить рукава.
* * *
Попрощавшись с Осецким, Валериан Владимирович устроился за письменным столом и задумался. Да, ничего не попишешь — провести сокращение аппарата, чего от него настоятельно требовали в Политбюро, никак не получится без приведения к сколько-нибудь пристойному виду ужасающе раздутой отчетности. И занесло же его на эти галеры! Аппарат, как резиновый мячик, упорно сопротивлялся всяким сокращениям — вроде сожмешь его, а как только ослабишь давление, так он снова возвращается к прежним размерам, если не еще большим.
Куйбышев припомнил строки письма, полученного от своего друга, Феликса Эдмундовича, еще в 1923 году. Как он там писал-то? Выдвинув один из ящиков стола, он покопался в нем и извлек на свет божий сложенный вчетверо листок со знакомым летящим почерком:
'Чтобы наша система государственного капитализма, т.е. само Советское государство не обанкротилось, необходимо разрешить проблему госаппаратов, проблему завоевания этой среды, преодоления ее психологии и вражды. Это значит, что проблема эта может быть разрешена только в борьбе. Каково настоящее положение. Надо прямо признаться, что в этой борьбе до сих пор — мы биты. Активна и победоносна другая сторона. Неудержимое раздутие штатов, возникновение все новых и новых аппаратов, чудовищная бюрократизация всякого дела — горы бумаг и сотни тысяч писак; захваты больших зданий и помещений; автомобильная эпидемия; миллионы излишеств. Это легальное кормление и пожирание госимущества — этой саранчой. В придачу к этому неслыханное, бесстыдное взяточничество, хищения...'
Эх, человеческую натуру так просто не переделаешь! Но все-таки загнать эту, как выразился Дзержинский, 'саранчу', в жесткие рамки надо. Иначе и в самом деле выжрут наше государство изнутри.
* * *
Незадолго до отъезда в отпуск снова беспокою Феликса Эдмундовича.
— Поскольку сам настоял на том, что в основу пятилетнего плана должны быть положены государственные целевые программы, то мне и показывать товар лицом, — говорю ему после взаимных приветствий. — Планово-экономическое управление берется за разработку, в порядке эксперимента, первой такой программы. И это будет программа подъема материального и культурного уровня трудящихся.
— Почему именно такой выбор? — председатель ВСНХ несколько удивлен. — Вы же понимаете, что костяк индустриализации — это подъем тяжелой промышленности. И не вы ли все уши прожужжали мне о том, какое критическое значение для нас имеет развитие собственного машиностроения?
— Все это так, и мимо этих вопросов мы никак не пройдем, — соглашаюсь со своим шефом. — Но ведь мы собираемся развивать тяжелую промышленность, выпускать машины и оборудование вовсе не ради их самих, а, в конечном счете, для людей, для наших советских граждан. Да и с политической точки зрения тот факт, что первой государственной программой станет именно эта, будет иметь немаловажное значение.
— Как раз потому, что данный вопрос политически действительно важен, вы рискуете навлечь на себя большие неприятности, если окажется, что в своей программе возьмете на себя невыполнимые обещания, — обеспокоенно замечает Дзержинский. — Тем более, что есть обоснованные опасения насчет источников необходимых накоплений для финансирования индустриализации. Как бы их не пришлось брать за счет замедления или даже остановки роста народного потребления!
— Совершенно верно, риск тут есть, — если бы знал Феликс Эдмундович, что в нашей реальности без значительного сокращения потребления населения дело индустриализации не обошлось! — И чтобы свести его к минимуму, упор в программе будет сделан на качественные показатели. Будут предусмотрены значительные преобразования в образе жизни советского человека: ликвидация неграмотности, расширение неполного и полного среднего образования, значительный рост высшей школы, электрификация села, реконструкция городской жилищной среды — обеспечение домов и квартир электричеством, водопроводом, канализацией, газоснабжением, улучшение санитарно-гигиенических условий, расширение медицинской помощи и так далее. Разумеется, и количественный рост тоже будет предусмотрен: увеличение выпуска изделий пищевой промышленности, улучшение снабжения одеждой, обувью, мебелью, предметами домашнего обихода. По строительству жилья, ввиду намечаемого значительного роста городского населения, придется пока ставить задачу не ухудшить обеспеченность горожан квадратными метрами жилой площади. Планируется так же начать выпуск первых партий современной бытовой техники...
— И тем не менее, — прерывает мои объяснения председатель ВСНХ (да, теперь же мой начальник еще и член Политбюро!), не оставляя своей обеспокоенности, — вы представляете себе последствия, если мы обозначим такой вот замах, а на поверку выйдет пшик?
— Вот как раз поэтому считаю необходимым разработать первой именно эту программу, — твердо гну свою линию. — Ведь тогда мы сможем точно определить, что надо будет заложить в остальные программы — по строительству, по машиностроению, по развитию топливно-сырьевой базы, по сельскому хозяйству и т.п., — чтобы тем самым обеспечить с материальной точки зрения исполнение целевых установок программы по улучшению уровня жизни.
— Вы отдаете себе отчет, что такого рода программа непременно будет рассматриваться не только на Совнаркоме, но и в Политбюро? — у меня такое впечатление, что Феликс Эдмундович уже согласился, но считает необходимым задать мне и этот вопрос.
— Вполне отдаю. И осознаю всю меру ответственности, — да уж, в случае чего спросят с меня по полной, хотя я ни жилье не строю, ни масло не взбиваю, ни сапоги не тачаю...
— Держите меня в курсе разработки этого проекта. В случае чего стружку не только с вас снимут, — так, это уже можно считать прямой санкцией руководства на начало работ.
Не откладывая, собираю у себя в кабинете шестерых лучших специалистов Планово-экономического управления.
— Товарищи, задание, которое я хочу вам поручить, сложное и необычное. Речь идет ни много ни мало, как о разработке государственной программы подъема материального и культурного уровня жизни трудящихся. Программу будем рассчитывать на пять лет, беря за исходный пункт 1 января 1927 года. — Тут я немножко слукавил: генеральный план на пятилетку, скорее всего в этом году закончен не будет, и это значит, что отсчет пятилетки пойдет с 1928 года, что даст нам фору как минимум в один год. Впрочем, в известной мне истории окончательно пятилетку утрясли вообще только в 1929 году, хотя отсчет пошел с начала 1928/29 хозяйственного года.
Оглядываю собравшихся. Никакого особого впечатления мои слова на них не произвели. Мало ли за прошедшие пять-шесть лет писалось всяких программ и проектов в стенах различных советских учреждений? Да и у нас, в ВСНХ такие бумажки изготовлялись. Например, 'пятилетка ОСВОК'. Или программа развития металлопромышленности, которая даже отчасти была принята к исполнению. Так, надо немножко подогреть энтузиазм:
— Строго между нами, товарищи. Вопрос стоит на контроле Политбюро и сроки очень жесткие. В августе мы должны все расчеты представить наверх.
О, вот теперь, вижу, прониклись. Добавлю еще:
— Программу будем разрабатывать в тесном взаимодействии со специалистами Госплана и Наркомфина, поскольку требуется обеспечить строгую балансовую увязку целевых установок программы с нашими финансовыми возможностями и с развитием других отраслей народного хозяйства. Целевые установки программы примерно следующие... — и я излагаю им примерно то же, что только что говорил Дзержинскому, с некоторой минимальной конкретизацией. — Ваша задача состоит в том, чтобы не держаться этих установок аки стены каменной, а точно рассчитать, в какой именно мере мы сможем обеспечить их выполнение в течение пятилетнего срока. Главное — прикинуть, на какие показатели должны выйти различные отрасли промышленности, строительства, транспорта и т.д., чтобы программные цели были достигнуты, и сможем ли мы добиться таких показателей. Воздушных замков строить не надо, даже если кое-кому из начальства они и нравятся, — этим предупреждением заканчиваю свое вводное слово.
Быстренько прикинув в уме объем необходимых расчетов, народ малость приуныл. Пока подчиненные притихли, распределяю между ними фронт работ. Первым опомнился Абрам Моисеевич Гинзбург, заведующий отделом капитального строительства в нашем Управлении. Его глаза строго блеснули из-за стекол пенсне:
— Мне предстоит, среди прочего, обсчитать строительство жилья. А цифры прироста городского населения за пятилетие где взять?
— Нигде, — заведующий отделом малость огорошен, кажется даже, что его пышные седые усы еще больше обвисли, придавая этому старому специалисту унылый вид, но он тут же получает от меня разъяснение. — Поскольку Генеральный план на пятилетку далеко еще не сверстан, то пока берите за основу десятипроцентный годовой прирост занятости в промышленности. И рассчитайте еще два варианта — с повышением на два и на четыре процента против этой цифры. Да, и учтите, что наибольший прирост придется на первые два года, когда начнется массовое развертывание капитального строительства. Поэтому и дефицит стройматериалов будет в этот период наибольшим. Следовательно, в качестве выхода из положения, надо озаботиться загодя созданием мощностей по выпуску легкосборных конструкций для временного жилья.
— Второй вопрос, — видно, что Абрам Моисеевич отнюдь не считает мое объяснение исчерпывающим. — Положим, объемы производства кирпича, цемента, лесоматериалов, столярки, краски, гвоздей, скобяных изделий, стекла, кровельных материалов, песка, щебня, бутового камня и всего прочего для жилищного строительства я прикину. Но кто даст гарантию, что эти фонды не ополовинят ради обеспечения промышленного строительства?
— Правильный вопрос, — поощрительно киваю ему. — И для ответа на него надо будет вчерне прикинуть, в какой пропорции следует расходовать стройматериалы, чтобы каждому возводимому заводу или цеху соответствовало введение в строй необходимого жилья для рабочих. А потом за этот коэффициент драться зубами и когтями при разработке Генерального плана. Больше того, в стандарт разработки планов капитального строительства внести пункт, что возведение производственных предприятий планируется только в комплекте со строительством жилья и социально-бытовых объектов, и приемка их государственной комиссией допустима так же лишь при полной готовности всего комплекта.
Пока у Гинзбурга не возник еще один вопрос, в разговор вклинился Афанасий Иванович Черногрязский, главный специалист:
— Я, хм, насчет культурного уровня, — начал он. — Где брать данные по ликвидации неграмотности и развитию системы образования? Это же не по профилю ВСНХ...
Не дав ему закончить, спешу разрешить возникшие затруднения:
— Соответствующие расчеты уже имеются в Наркомпросе и Комитете по трудовым резервам. Поскольку я вхожу в коллегию Комитета, то многие расчеты можете получить у меня, а недостающее запросите у Надежды Константиновны Крупской.
— Так, так, — кивает Афанасий Иванович. — Но, насколько я понимаю, и для ликвидации неграмотности, и вообще для развития системы образования непременно потребуется нарастить выпуск учебной литературы. А у нас полиграфических мощностей не хватает, бумага и типографские краски в дефиците. Мы ведь ни оборудование для целлюлозно-бумажной промышленности не производим, ни линотипов и ротационных машин, и качественные краски в основном в Германии закупаем... Так что на все это валюту придется просить!
— Само собой, — не принимаю его сомнений. — Но вам и карты в руки: сами и подсчитайте, сколько надо будет добавить на эти цели в строку 'лимит валютных расходов'.
