Наконец, у обочины бесшумно затормозил громадный трехосный автобус с темной блестящей обшивкой и большими затемненными стеклами. Он смахивал на подвижный дом. Внутри скрывалось несколько "кают", отделанных богато, но уютно. Айэт понятия не имел, сколько здесь людей. Он заметил лишь двух сонных парней. Не обращая на них внимания, они увели Инсу в одну из кают. У одного из них из-под рубахи торчала рукоять револьвера. Прежде, чем захлопнулась дверь, донесся шепот.
Айэт нахмурился. Он, разумеется, знал, что в Актале есть мощное и организованное движение сопротивления, но вот что его друг принадлежит к нему, причем, далеко не в рядовых чинах, он просто не смог бы представить...
Он понял, что без помощи Инсу никогда не сбежал бы из лагеря, а если бы и сбежал, Организация и не подумала бы ему помогать. Для неё он оставался никем.
Недоверие друга, а главное то, что он относился к нему, как к орудию, настолько его разозлило, что за всё время пути он даже не взглянул на Инсу...
Мощная машина ехала мягко, но поразительно быстро, делая не менее сотни миль в час. Айэт тупо смотрел в окно, за которым сплошь мелькали дома, поля, машины, города, и, наконец, заснул.
Они добрались до столицы без происшествий. Их всех сразу одели в новую одежду, а полицейские остановили их всего раз, и только для того, чтобы водитель вручил офицеру в расшитой куртке радужную бумажку...
Голубое Солнце уже приближалось к краю Вечной Стены, когда небо впереди заслонили ослепительно-белые прямоугольники гигантских зданий Тар-Акталы. За ними вздымались многоугольные призмы древних башен. Они блестели черным стеклом и были самыми большими, казалось, доставая до небес.
Двенадцатимиллионный город был огромен. Айэт убедился в этом за час поездки по его улицам. Автобус петлял по трехъярусным развязкам, медленно полз по широким проспектам, где тротуары шли в несколько этажей вдоль стен громадных зданий. Иногда они ныряли в длинные, ярко освещенные туннели. Над их головами сплеталась сеть эстакад монорельсовых путей. На крыши садилось и поднималось множество пёстро окрашенных вертолетов. Их гул часто заглушал шум уличного движения. Айэт буквально прилип к стеклу, разинув рот. Он мечтал, но не надеялся всё это увидеть.
Наконец, они выбрались на окраину, где белые массивы зданий утопали в зелени и было гораздо тише. Айэту бросилась в глаза одна странность — хотя здесь, в отличие от Лаккты и Асуса, было много молодежи, нигде, даже в центре столицы, он не видел новых зданий, напротив, все они казались... старыми.
Прежде, чем он успел над этим задуматься, автобус остановился возле огромной жилой башни, похожей на дворец. Её гладкие белые стены, рассеченные пилонами, венчал сплошной, вдвое выше Айэта, фриз, выложенный стеклянными призмами. Они дробили свет Солнца миллионами радужных брызг. Юноша невольно прикрыл рукой глаза, глядя на это невероятное зрелище.
Беглецов провели в просторный, ярко освещенный вестибюль. Там несколько крепких парней в синих куртках праздно подпирали стены. Внимательно оглядев, они молча пропустили их в один из лифтов.
К удивлению Айэта, лифт пошел вниз. Через минуту они вышли в светлую, низкую комнату с множеством проходов, перекрытых белыми, блестящими панелями. Они казались мягкими, хотя Айэт видел, что они из литой стали. Стены здесь покрывал гладкий мрамор. Свет был голубовато-холодным, а лампы скрыты так искусно, что он так и не смог разглядеть их.
Панели напротив лифта раздвинулись с негромким, мягким звуком. За ними, в просторном, прохладном коридоре, никого не было.
Здесь оказалось очень тихо. Длинные матово-белые лампы на краях потолка казались двумя сплошными линиями света. В блестящие, искристые, словно покрытые инеем стены углублялись гладкие белые двери. Лишь когда закрылся наружный проем, одна из них распахнулась.
Они вошли в ярко освещенное, просторное помещение. В нем стояла какая-то аппаратура, за ней сидели серьёзного вида файа, тихо переговариваясь.
Тяжелый занавес скрывал внутренний проем. Он тут же сдвинулся и вошел ещё один парень.
Сначала Айэт взглянул на его одежду, радужную, ослепительно яркую куртку. Плечи и открытый воротник были огненно-алыми, полы бездонно-фиолетовыми, и все цвета радуги между ними переходили друг в друга тысячами оттенков поразительной чистоты. Только потом он взглянул ему в лицо.
Перед ним был рослый, отлично сложенный молодой файа с решительным смуглым лицом и большими серыми глазами. В густой гриве его черных волос блестели две тяжелые золотые цепочки. На лбу их соединял золотой многоугольник. На нем, словно третий глаз, ослепительно горел крупный бриллиант.
Под взглядом этого файа Айэт невольно отступил. Он растерялся.
— Не бойся, — парень улыбнулся. — Я Нэйс Анкус, председатель Организации.
Глава 6.
Падение с небес
Нет ничего вреднее глупой иллюзии технического превосходства. Одна чумная бацилла, — существо, чрезвычайно неразвитое, — может победить величайшего полководца, и вся его армия не сможет помешать этому. Иметь личный термоядерный арсенал здорово. Не нужно только забывать и про чистые руки.
Аннит Охэйо. Одинокие размышления.
— И как тебе нравится в новом облике? — Вэру повернулся к Хьютай.
Ответ раздался из скрытого динамика белого воспринимающего устройства. Оно висело перед ним в воздухе, окруженное трепещущим ореолом силового поля.
— Очень неудобно. Если бы не ты, я предпочла бы дождаться, когда моё тело будет восстановлено.
— Но как ты чувствуешь себя там?
— Это трудно объяснить. Физически — как обычно. А психологически — просто невыносимо!
Анмай смутился.
— Прости. Но я так испугался... — он замолк, вспоминая прыжок.
Тогда он пролежал без сознания несколько часов, а очнувшись, так и не увидел Хьютай. Когда он вызвал комцентр, то с ужасом узнал, что она не пережила перехода — когда он в первый раз лежал без сознания, машины вынесли её тело. Анмай пришел в такой ужас, что для него всё померкло. Его глаза невыносимо жгло, но они остались сухими.
К реальности его вернул голос комцентра. "Астрофайра" напомнила ему, что матрица Хьютай цела, её сознание живо и может говорить с ним, если её подключат к компьютеру. Он потребовал этого, и беззвучный разговор с подругой потряс его. Он понял, что значит бессмертие, хотя и не мог отделаться от мысли, что через шесть месяцев к нему выйдет не Хьютай, а её копия. Но они и так уже были копиями. А впрочем, отличить копию от оригинала тут было нельзя. Она была жива — и это было главное. Так что теперь Вэру казалось, что его подруга просто уехала куда-то на полгода. Они могли общаться, когда захотят, и даже заниматься любовью. Для этого, правда, ему приходилось бы входить в виртуальный мир ожидавших воплощения душ...
Анмай мрачно подумал, что ничего не дается даром. Они уменьшили разрушительный импульс вовне, но полнота переноса пострадала. В итоге, из полумиллиона файа на борту "Астрофайры" осталось едва десять тысяч. Впрочем, через полгода все умершие воскреснут. Биоформаторы уже восстанавливали их тела.
Это было не простое эмбрионирование. Оно шло слишком медленно. На основе исходной генетической информации биоформаторы синтезировали отдельные культуры стволовых клеток, выращивали из них ткани и уже из них собирали тело, конечно, не механически, а искусно сращивая независимо развивавшиеся его части. В это же время в растущий мозг записывалась вся информация из матрицы. Если бы этого количества воскрешенных оказалось вдруг недостаточно, "Астрофайра" могла создать копии тех, кто недавно покинул её, — оригиналы их матриц остались на борту. Если бы не хватило и их, она могла начать производить новые личности — не копии, не слуг, а совершенно полноценных файа.
Вспомнив, что умных, бесстрашных файа, даже более мудрых и благородных, чем обычные, можно производить как гайки, как сталь, в любых количествах, Анмай нахмурился. Но вся история развития науки — история умаления достоинства её живых создателей. Скоро живых файа не останется нигде, и такие казусы станут чисто историческими. Он подумал, что так будет лучше...
Анмай встряхнул волосами. Вокруг него, в ангаре "Астрофайры", царило деловое оживление.
— Не хочешь присоединиться к нам? — спросил он Хьютай.
— Загрузившись в компьютер десантного корабля? Нет уж! Лучше я посплю полгода, а потом узнаю всё сразу!
Из динамика донеслось фырканье, затем воспринимающее устройство с быстротой пули взвилось вверх и исчезло. Судя по быстроте и точности его полета, матрица Хьютай уже отключилась.
Анмай перевел взгляд на ожидающий его корабль. Это была первая высадка на поверхность Линзы. Комцентр предложил вести разведку с помощью автоматических устройств, но экипаж воспротивился. Машины согласились. В конечном счете, разница была не столь и велика.
..............................................................................................
Они находились внутри уже две недели. Было собрано огромное количество информации, но разобраться в ней оказалось непросто.
Устройство Линзы преподнесло им целый ряд сюрпризов. Судя по показаниям гравиметров, самый её центр занимала огромная компактная масса вещества — звезда, красный карлик. Но к ней нельзя было подобраться. Центральную часть Линзы окружала цилиндрическая нейтридная стена диаметром в три миллиона миль. Она состояла из поставленных впритык труб, каждая из которых была диаметром в 50 тысяч миль. Там же, несомненно, размещались энергетические установки Линзы, но они не могли занять столько места. Что ещё находилось в центре — было неясно. Стена оказалась совершенно монолитной, и выяснить, что за ней, они не могли. Оставалось неясным, как сами создатели Линзы преодолевали эту преграду.
Периферийная часть Линзы разделялась на четырнадцать сегментов глухими, тоже нейтридными, как и её основа, стенами, на полмиллиона миль не доходившими до центральной. В верхней части этого пространства, где гравитация центральной массы и основания уравновешивала друг друга, создавая зону невесомости, вращалось двадцать одно небесное тело, — четырнадцать похожих на Новую Файау планет, имевших атмосферы, моря и жизнь, и семь солнц, нейтридных восьмиугольников по девяносто тысяч миль диаметром. На их обращенных к поверхности Линзы плоскостях сияли колоссальные плазменные прожектора. Плазма удерживалась и нагревалась могучими магнитными полями. Энергия поступала из центральной части Линзы, в виде мощнейших пучков СВЧ-излучения. Они неотступно следовали за солнцами. Их источниками были трапециевидные излучатели размером с планету. Их плоские наклонные решетки размещались у основания кольцевой стены.
Температура и спектр излучения у всех солнц различались, как различались и цвета. Они соответствовали цветам радуги, и в этом был скрыт какой-то смысл. Цветовой код очень легко передавал эмоции: фиолетовые тона обозначали тайну, черные — скорбь и угрозу, синие — спокойствие, желтые тревожны, зеленые — это зелень, растения, то есть буйство жизни, красные — секс и агрессивность, но это всё у файа! Что это означало для создателей Линзы, они так и не смогли представить.
Солнца чередовались с парами планет. Солнца и планеты вращались по отдельным орбитам, располагаясь в вершинах двух многоугольников, вложенных один в другой. В вершинах внешнего вращались солнца, внутреннего — планеты. Их освещали малые излучатели, размещенные на боках гигантских прожекторов.
Сразу после не-перехода "Астрофайра" вышла в эту зону невесомости, чтобы пополнить запас массы. Для этого отлично подошла одна из планет, жизнь на которой непонятно почему погибла. Звездолет завис над ней, и в поверхность планеты ударил поток гамма-излучения его двигателей, испаряя кубические мили камня. Казалось, на месте горного массива зажглась звезда. Чудовищный столб плазмы, рвущийся с поверхности, достигал "Астрофайры" и втягивался внутрь корабля.
Через несколько часов топливные танки звездолета были заполнены, но планете это дорого обошлось, — на её поверхности остался кратер диаметром в сотню миль. Пар из выкипевших океанов скрыл её ослепительной белизной, большая часть атмосферы разлетелась. Она бледной туманностью тянулась между солнц, постепенно рассеиваясь. Если в Линзе и были автоматические устройства, наблюдающие за её сохранностью, они никак не отреагировали на это.
Вэру очень интересовало, что произошло бы, будь эта планета обитаема. Но, насколько они смогли выяснить, ни на одной из планет Линзы не было разумной жизни.
Всю нижнюю плоскость этой колоссальной конструкции скрывала голубая вуаль атмосферы. Её состав везде был одинаков и полностью пригоден для файа.
Поверхность всех сегментов покрывал многомильный слой земли и камня, но его масса казалась ничем по сравнению с массой нескольких дюймов подстилавшего его нейтрида. Ни вулканов, ни землетрясений в Линзе не было и не могло быть. Однако, в ней имелись горы, моря, океаны и реки, всё, как на поверхности планет. Суши в ней оказалось больше, чем воды, и моря нигде не смыкались. Их группы разделялись горами, словно сеткой с ячейками в десятки тысяч миль. Зато дно кольцевой зоны между радиальными стенами занимал сплошной, без единого острова океан — Океан Мрака, как его назвали файа. Солнца освещали только внешние сегменты Линзы, и их свет падал лишь на его окраину. Её межсегментные стены и свод оказались совершенно черными, за исключением россыпи зеркал-рефлекторов. Эти отражающие участки, освещенные неподвижными лучами, имитировали звездное небо, но в какой части Вселенной сияли некогда такие звезды — никто на корабле не знал.
Атмосферная циркуляция в Линзе была довольно обычной. Воздух двигался от периферии к центру, нагревался, и, поднимаясь, оттекал обратно. Этот цикл занимал многие годы, так как длина или глубина каждого сегмента составляла два миллиона миль. При этом каждый сегмент был довольно узким — шириной 1,8 миллиона миль в основании и 900 тысяч у центра.
Никакой смены времен года тут не было. На побережье кольцевого океана температура постоянно оставалась тропической, у обода — близкой к нулю. Анмай подумал, что по мере удаления от центра солнца должны сначала опускаться, затем подниматься вновь и на самом краю достигнуть зенита.
Поскольку тут не могло быть никакой тектонической активности, за миллиард лет, прошедший после создания Линзы, все её моря и горы должны были слиться в сплошное болото. Но, судя по степени эрозии, их возраст не превышал десятков миллионов лет. Поверхность Линзы, очевидно, постоянно обновлялась, причем, относительно небольшими частями. Впрочем, последнее обновление произошло уже довольно давно.
На каждом сегменте Линзы обитали многочисленные формы высокоразвитой жизни, в том числе и разумной. Так как число рас равнялось числу планет, файа предположили, что неведомые Строители поместили в Линзу четырнадцать миров, жизнь на которых едва достигла стадии многоклеточных организмов, а затем перенесли её на поверхность соответствующих сегментов, в одинаковые условия.
