Босиком По Лужам

— Сильно больно? — расстроено спросил парень.

— Терпимо, — скривилась я в улыбке.

— Прости. Я тебя этой ночью всю покалечил.

— Это точно. Такого количества синяков в столь ограниченный промежуток времени у меня еще ни разу не появлялось. Да какие синяки! Одно бедро чего стоит. Все подруги сдохнут от зависти.

— Они верней сдохнут от зависти, если ты им расскажешь, кто тебе их наставил.

— О нет! Об этой ночи я буду молчать как рыба. Не хочу, чтобы твои поклонницы обрывали мне телефон, почту и фейсбук, требуя интимных подробностей. Это останется только между нами. По крайней мере с моей стороны тебе не стоит опасаться огласки.

Билл взял мои руки в свои и поцеловал каждый пальчик, потерся щекой о ладони. Никогда не думала, что бывают такие ласковые мужчины. Он напоминал большого котенка в человеческом обличье. Даже глаза такие... кошачьи.

— Мы уже должны быть на месте, — с сожалением поторопила я его. — Одевайся, пожалуйста.

— Да, Том будет волноваться.

Пока Билл подводил глаза и сушил волосы, я наблюдала за пробкой на проспекте. Все было хорошо, если бы ни одно маленькое, но весьма гнусное но: проспект стоял намертво. Выход я видела только один — идти пешком до метро, а там с пересадками ехать до 'Кузнецкого Моста'. По идее, в девять будем на месте. Если в редакцию им к двенадцати, то выедут они не раньше одиннадцати. Стало быть поднимут их в девять. Или в восемь уже подняли... Надо Тому позвонить. Плохо! Все очень плохо! Нам бы мимо фанаток проскочить. Интересно как? Ладно, сейчас первоочередная проблема — это доставить его до гостиницы по метро.

— Билл, радуйся! — я постаралась придать голосу максимальный восторг. — Сейчас я покажу тебе всю прелесть московского метро.

— Метро? — он оторвался от собственного отражения и выглянул из-за угла. — Нет, так не пойдет. Надо вызвать такси.

— Бесполезно. Проспект стоит без движения уже пятнадцать минут, мы с тобой даже со двора толком не выедем. Надо ехать на метро. Звони Тому. Скажи, что мы через сорок минут будем, пусть чего-нибудь придумает.

— Я уже звонил. Абонент недоступен.

— Это же хорошо! Смею предположить, что он еще спит. А если он спит, то ребят еще не поднимали. Скинь смс, что мы едем. Пусть подольше поваляется в постели.

— Не факт, что он спит. Может быть, я не правильно набираю? Том недавно купил другой номер... Черт!

Я лишь развела руками в ответ.

— Давай сразу договоримся, ты приехала в гостиницу утром, как ты прошла мимо охраны — не понятно, просто так получилось. А потом мы немного погуляли по центру города. Я попросил тебя об этом. Ты поняла? Я попросил тебя об этом, — он сделал ударение на 'я'.

— Нет, и не надо меня умолять! Тебе сильно попадет. Я не могу позволить, чтобы кто-то на тебя ругался.

Он засмеялся и обнял меня.

— Не переживай, тебе тоже мало не покажется. Просто на меня поорут-поорут и перестанут, а вот тебе такое количество проблем создадут, что... Я не хочу, чтобы у тебя были проблемы из-за меня. И если ты почувствуешь, что они начинаются, позови меня, сделай так, чтобы я был рядом в тот момент. Хорошо?

— Плохо. Я не хочу, чтобы у тебя были проблемы из-за меня. Что делать?

— Показывать мне московское метро.

Глава 9

Московское метро на немецкого парня из маленького городка в Германии произвело неизгладимое впечатление. Биллу все было в диковинку. Он, раззявив рот, рассматривал рекламные щиты, надписи, людей, девушек, много самых разных девушек. Но особенно он впечатлился, увидев схему. Да, этот осьминог на кого хочешь произведет впечатление. Я объяснила, куда нам надо и как туда проехать на случай, если один из нас отстанет. Билл рассмеялся и пообещал не выпускать моей руки. Я тоже рассмеялась. Только по другому поводу — видел бы он сейчас, какая давка в метро.

Когда ты впервые попадешь утром в метро, то испытываешь состояние сильнейшего шока. Ты не думаешь уже о своем личном пространстве, не думаешь об одежде, о внешнем виде, ты подчиняешься течению потока. Из него практически невозможно выбраться. Ты песчинка, которая даже не может думать, чтобы спорить с морской волной. Никого не интересует, на какой станции тебе надо выйти, хочешь ли ты сейчас войти в вагон или горишь желанием подождать. Тебя вносят, размазывают, сжимают в тисках других тел. А прибавить сюда отсутствующею систему кондиционирования в вагонах, и летом они превращаются в настоящие камеры пытки.

Мы шли по переходу к поездам, крепко держась за руки. Билл выглядел напуганным. Улыбка сползла с его лица, в глазах появилась настороженность.

— Ты чего? — спросила я ласково. — Расслабься.

— Я стал бояться толпы. Я тебе рассказывал, как нас пару раз приложили поклонницы?

— Да. Но сейчас все будет по-другому. Сейчас люди едут на работу. Еще рано. Они в большинстве своем спят по дороге, все их движения отработаны до автоматизма. Сейчас вот будут ступеньки через двадцать шагов, и мы спустимся на платформу, повернем направо и пересечем поток, который движется на подъем в переход. Это надо сделать потому, что при повороте налево будет большее сопротивление толпы. Затем мы встанем в определенном месте, я примерно знаю, где останавливаются двери. И войдем в вагон. Тут надо просто расслабиться и отдаться потоку. Наша конечная цель — выйти на нужной станции. Именно на ней, а не там, где нас будут выкидывать.

Билл перекосился. Идея поехать в гостиницу на метро ему нравилась все меньше и меньше. Мальчик привык к комфорту передвижения с личным водителем и 'тесный контакт с народом' его не устраивал.

Мы спустились по ступеням, быстро пересекли поток и остановились в нужном месте. Расчет оказался верным. Подъехавший поезд гостеприимно распахнул перед нами двери. Никто не вышел. Войти тоже было невозможно, потому что люди в вагоне стояли настолько плотно, что не всегда могли подтянуть к себе руки-ноги, замирая в тех позах, в каких их запихнули внутрь. Но это все видимость. Сзади начали напирать. Билл попятился. Я лишь покрепче вцепилась в его руку. Билл испуганно глянул на меня и отчаянно начал пятиться назад. Но кто его спрашивал, чего он хочет. Мужчины поднажали, и мы врезались в спины пассажиров. Толпа в вагоне прогнулась, впуская еще десяток пассажиров. Некуда поставить ноги. Я почувствовала, что сейчас упаду. Билл дернул меня на себя, обхватил за талию.

— Думаю, что все-таки надо было ехать на машине. Черт бы с опозданием, но так давиться тоже не дело. Держись за меня, — проворчал он, с трудом выдирая сумку.

— Войти — это полдела. Теперь главное не вывалится отсюда на промежуточных станциях, — я крепко обняла его, поцеловала в шею.

— Прекрати меня дразнить, — улыбнулся он, отвечая на поцелуй.

— Я не могу. Это ты дразнишь меня, когда стоишь так близко. — Моя рука сначала сползла к ремню, а потом чуть ниже.

— Я за себя не отвечаю, — прошептал он, украдкой ныряя языком в ушную раковину. — Как же у вас чудесно ехать утром в метро! Сплошной секс.

— Тихо ты, — я окинула взглядом окружающих. Одна девица как-то нездорово на нас косилась. Черт! Билл же глаза подкрасил! Волосы, конечно, под бейсболкой, но глаза... Эти глаза фанаты узнают даже без 'гнезда' на голове! — Говори, пожалуйста, тише. Не надо, чтобы народ понял, что ты немец.

— У вас все еще не любят немцев? — искренне удивился Билл.

— Нет, у нас слишком сильно любят Билла Каулитца, который имел глупость нарисовать себе лицо. Ладно, отдельно взятая поклонница — это не толпа фанаток.

— Не говори, что меня узнали, — он с интересом обернулся.

— Только не озирайся! — предупредила я. — Билл, это не шутки. Я не Саки, я не смогу тебя защитить, если какая-нибудь обдолбаная девка кинется тебя душить. Нет, ей, несомненно, надо будет сначала переступить через мой труп, но тебе такая жертва вряд ли сильно поможет.

— Не думаю, что мне такая жертва понравится, — и он опустил лицо. — А так даже целоваться удобнее.

Краем глаза я продолжила наблюдать за девицей. Она вышла на 'кольце'. Дальше мы ехали без ее строгого надзора. Слава Богу, кажется, пронесло...

Остальной путь мы проделали без приключений. Я видела, как на моего спутника оборачиваются. Но тщательно убранные под бейсболку длинные волосы смущали девочек. Глаза тоже оставались в тени козырька. Губы... Да мало ли парней с красивыми пухлыми губами? Но все равно он так сильно был похож сам на себя, что я всю дорогу оборачивалась, проверяя наличие за нами слежки. В конце концов, Билл расхохотался и сказал, что я еще больший параноик, чем он сам. Между тем мы поднялись в город. Первая проблема была решена. Столичное метро мы миновали без потерь. Осталось без жертв попасть в гостиницу.

Я вела его к отелю дворами, с трудом представляя, как мы попадем внутрь. Как-то не продумали мы вчера пути возвращения. Билл постоянно набирал номер брата, но Том был недоступен. Парень злился. А я, как ни прикидывала, так и не поняла, чем нам поможет Том.

— Слушай, давай вот что сделаем. Они ведь нас не ожидают увидеть, правильно? Они считают, что ты в номере. Следовательно, если нагло пройти мимо девчонок, не привлекая к себе лишнего внимания, то есть шанс прорваться незамеченными, — предложила я, когда поняла, что сейчас Билл разобьет мой телефон в дребезги.

— А если не получится? Будет как в Маннгейме?

— Вот ты заладил! Хочется верить, что у наших девок хватит ума не разбирать тебя на сувениры.

— А если не хватит?

— Тогда, если они неадекватные, то ты убегаешь, а если адекватные, то останавливаешься и начинаешь давать автографы. Но в любом случае я прикрываю тебя по-максимуму.

— И рвут тебя? Нет, это дерьмовый вариант.

— А меня за что рвать? Главное, чтобы ты не пострадал, а я отобьюсь.

— Сомневаюсь. Ты не знаешь, что такое толпа. А я знаю. У нас на концертах постоянно кого-то давят.

— Типа не я тебя только что провела сквозь толпу метро? — надула я губы.

— Это совсем другое! Ты не понимаешь! — психанул он.

— Есть еще один вариант, но он тебе вообще не понравится.

— Говори.

— Позвонить секьюрити.

— И что мы им скажем? Ты понимаешь, что тебя уволят с работы?

— Меня? — я расхохоталась. — Меня с этой работы уволить невозможно. У них нет на то никаких полномочий.

Мы остановились на углу. Я выглянула в переулок. По моим скромным подсчетам там сейчас находилось человек сто — сто пятьдесят. Не очень много...

— А может быть мне их отвлечь как-нибудь?

— Как?

— Не знаю. Допустим, я подойду, скажу, что из достоверных источников мне известно, что у вас сейчас интервью в 'Браво' и надо идти к гаражу, а то мы все пропустим. Они пойдут, а ты тем временем тихой сапой проскользнешь внутрь.

— А если не пойдут? Ты бы сама пошла в девять утра к гаражу?

— Я — нет.

— И я бы не пошел. Ладно, тогда действуем по первому варианту.

— Прикидываемся... Как это по-немецки? Ветошью? — улыбнулась я.

— Что такое ветошь? — серьезно спросил он.

— Потом покажу.

— А ты?

— А я буду вести переговоры.

Он тяжко вздохнул.

— Знаешь, больше журналистов я ненавижу только фанаток. За один волос с моей головы, они готовы убить меня самого. Они орут так, что я потом долго ничего не слышу. Они хватаются за одежду, рвут ее, как бешеные собаки. На руках и теле остаются синяки, которые ничем не замажешь, и я вынужден ходить в рубашках с длинным рукавом... — грустно посетовал парень.

— Билл, это обратная сторона популярности. Даже у Бога есть фанаты, за которых ему, я уверена, мучительно стыдно. Все будет хорошо. Тебе понравятся русские девчонки. Они не такие, как европейки, они будут учтивы с тобой. Только одна просьба: не улыбайся, и вообще не поворачивай головы в их сторону. Чем меньше мы будем на них пялиться и суетиться, тем выше наши шансы не стать куском мяса, попавшего в пасти диких зверей. И помни, я обещала, что буду с тобой рядом и не дам тебя в обиду. Я привыкла держать слово.

— Вот только давай без этого дешевого пафоса! — с удовольствием вернул Билл мою же собственную фразу.

До входа в гостиницу надо было пройти всего метров двести. Билл надвинул бейсболку на глаза, поднял воротник у куртки (Штирлиц нервно курил в сторонке!). Мы шли не спеша и делали вид, что праздно болтаем. Но на самом деле, он вцепился в мою руку так, что пальцы побелели, было больно и неприятно. Я мужественно терпела. Его чуть раскосый взгляд испуганно метался по улице. Длинные ресницы нервно дрожали. Лицо стало мертвенно-бледным. Он действительно боялся фанаток! Этот человек, за взгляд которого девчонки готовы были перебить друг друга, безумно боялся своих собственных фанаток!

— Расслабься. Все будет хорошо, — шептала я. — Наши девчонки не такие как француженки или немки. Ты знаешь, что из русских выходят самые лучшие жены на свете? Это о чем говорит? О том, что мы самый добрый и миролюбивый народ. Все будет хорошо. Ты мне веришь?

— Да, — и неуверенный голос дрогнул.

Сто пятьдесят метров.

Фанатки увлеченно пялятся в окна. Сбились в стайки. Смеются. Поют.

Сто метров.

Видно, что они провели здесь всю ночь. Многие устали. Просто сидят на бордюрах.

Семьдесят метров.

Много курили. Да, ночь выдалась та еще. То дождь, то ураган. А от входа их наверняка гоняла охрана.

Пятьдесят метров.

Билл совсем опустил голову, словно что-то рассматривает у себя под ногами. Девочки на нас — ноль внимания. Еще немного и мы будем на месте. Он отпустил мою руку. На всякий случай. Он не хотел подвергать меня опасности.

— Ты помнишь, тебе надо будет просто рвануть к дверям. Сноси всех и всяк, но доберись до гостиницы. Там охрана. Помнишь?

— Да.

Откуда взялся этот дурной детина, история умалчивает. Это был кошмарный сон, который никак не хотел заканчиваться. Пьяный мужик вынырнул из-за какой-то машины и случайно налетел на Билла, оттолкнул его.

— Смотри, куда прешь! — заревел он, сопровождая каждое слово частичкой бл.

— Дерьмо! — выругался Билл, поджимая ногу, на которую ему наступили.

И это немецкое scheisse прозвучало как раскат грома на отдельно выделенной московской улице. Мир словно остановился! Все стали двигаться очень медленно. Я увидела, как материализуются чужие мысли. Видела, как в нашу сторону медленно-медленно повернулись все, кто слышал фразу. Видела, как глаза сначала с интересом впились в худую фигуру, медленно-медленно анализируя увиденное и сличая с картинкой из памяти стоящий напротив образец. Потом, когда идентификация закончилась и вышел всего один вариант ответа, щеки девушек медленно-медленно покрылись пятнами.

— Что ты сказал, фашист поганый!? — ужасно растягивая слова, провыл мужик, надвигаясь на Билла.

Я видела, как фанатки медленно-медленно поднимаются со своих мест и какой-то очень странной прыгающей походкой направляются к нам.

— БИИИИЛЬ!!!!! — Раздался такой визг, какого я не слышала даже на концерте!. Ультразвуком должно было выбить все стекла в округе.

— Lauf!!! — завопила я, выныривая из временного желе и с силой пихая его в сторону гостиницы. — БЕГИ!!!