Земля после

     Народ прибывал, постепенно заполняя главную городскую площадь. Сегодня Фюрер будет говорить со своим народом, и каждый житель Нового Города, если только он не был на смене, или на службе, считал своим долгом находиться здесь. Исключение составляли лишь те немногие, без кого никак не могли обойтись производства (сталелитейное, автотехническое и оружейное, а также животноводческие фермы, пекарни и городские службы)...

     Население города было (по нынешним временам) немалым — более семи тысяч человек — новых ариев и около десяти тысяч рабов, проживавших вместе со своими господами.

     Кроме того, за границей Нового Города был спецлагерь, в котором содержались ещё около пяти тысяч рабов (их численность постоянно менялась в зависимости от износа и естественной убыли человеческого материала, а также от частоты и числа пополнений, пригоняемых спецотрядами Рейха). От новых ариев рабы отличались внешне оттенком кожи, формой носа и разрезом глаз. Пленникам-славянам обычно давалось право выбора: присоединиться к новым ариям и приносить пользу Рейху или умереть. («Славянин не может быть рабом» — гласил закон Рейха.)

     Городские рабы содержались в несравнимо лучших условиях, нежели лагерные, за что служили своим господам с особым старанием, боясь оказаться в лагере. Лагерные ненавидели городскую прислугу; оказаться в лагере для городского раба означало верную смерть. Те из лагерных, что старались выслужиться, чтобы попасть в услужение в город, обычно плохо заканчивали, — солагерники таких попросту убивали. Ещё бывало, некоторые рабыни становились наложницами своих господ... но такое поведение в Рейхе порицалось, и потому такие отношения господа не афишировали.

     Новый Город — созданный Рейхом анклав цивилизации — располагался на территории Железнодорожного района Ростова-на-Дону — города-призрака.

     Во время Войны в Ростове взорвалась всего лишь одна единственная боеголовка (остальные четыре были уничтожены Войсками противовоздушной и противоракетной обороны Воздушно-космических сил России), но зато термоядерная, превратившая в руины всю восточную часть города, где располагались такие производственные гиганты, как Ростсельмаш и Роствертол, названия которых говорят за себя, а также предприятия поменьше, но для оборонки несуществующей теперь страны не менее важные, вроде того же завода «Алмаз», производившего средства РЭБ, или завода «Прибор», производившего радиоэлектронные комплексы для Военно-морского флота Российской Федерации. Взрыв был такой мощности, что от Ростсельмаша, на месте которого возникла воронка диаметром в километр, до самого проспекта Колчака (бывшего Ворошиловского проспекта) не осталось стоять ни единого здания. Всё население Ростова-на-Дону тогда погибло от радиоактивного заражения, и в следующие двадцать лет после Войны в городе никто не жил. Потом в очистившемся от радиации городе появились дикари. Прошло ещё двадцать лет и в Ростов-на-Дону пришёл Рейх. И дикарей не стало... Сейчас обнимавший Новый Город с севера и востока полукольцом город-призрак был снова необитаем (по крайней мере официально так было принято считать). Его мёртвые, усыпанные человеческими костями улицы теперь патрулировались валькириями — женщинами-воительницами Нового Славянского Рейха.

     ...Люди выстраивались на площади вокруг небольшой сцены со стоявшей на ней трибуной. Во всём чувствовалась организация и железная дисциплина.

     Прямо перед трибуной выстроились подразделения группы «Молния» во главе с полковником Колояром — бритые наголо мужчины в строгой серой форме со знаками молнии, вытатуированными на правых висках — элита Рейха; за плечами каждого воина был арбалет, на поясе — меч и колчан с болтами, на груди — автомат. Немного левее — три юношеских взвода по двадцать человек из Школы Мужества. Некоторые сержанты школы уже имели молнии. (Получить такой знак до поступления в «Молнию» — высокая честь для ученика Школы Мужества.) На правом фланге построения стояла группа «Валькирия» — три десятка воительниц во главе с бритой наголо рейхсмайором Хельгой — единственной в Рейхе женщиной, имевшей офицерское звание и способной поразить любого не только силой и мастерством боя, но и красотой. Хельга была безупречно стройна и дьявольски красива, даже несмотря на отсутствие волос. В отличие от своей предводительницы, все остальные валькирии волосы на голове имели, но были одинаково коротко подстрижены. Одеты они были в коричневую форму; каждая валькирия имела при себе короткий меч и лук. У каждой на кисти правой руки был знак: вытатуированный обоюдоострый меч.

     Справа за трибуной, там, где на площадь выходила главная улица Нового Города, названная ещё до Войны в честь академика-антисоветчика Сахарова, стоял плод совместных усилий десятков инженеров-конструкторов и нескольких сотен рабочих рук — новый, уже четвёртый боевой сухопутный корабль «Сварог». Парусник стоял вполоборота к трибуне и смотрелся эффектно, несмотря даже на убранные паруса. Отдельно, возле корабля стояла его команда во главе с бывшим лейтенантом, теперь капитаном Яросветом. Команда состояла из лучших, отобранных командованием Рейха и подготовленных для несения службы на боевом корабле бойцов и специалистов Инженерно-технического департамента Рейха. (Подбирая людей в команду, полковник Колояр учёл пожелания Яросвета и несколько человек из бывшего подразделения капитана перевели на «Сварог».)

     За воинскими подразделениями стояли горожане в разных одеждах, среди которых преобладали серый, коричневый, чёрный и тёмно-синий цвета. Это были специалисты производств, инженеры, разночинцы и домохозяйки с детьми. На площади было шумно: люди разговаривали между собой, обсуждали последние новости, дети играли.

     На башне здания Рейхстага прогудел колокол. Звук разлился над площадью, и толпа притихла. Стоявшие в первых рядах увидели, как из Рейхстага в сопровождении двоих телохранителей вышел невысокий узкоплечий человек неопределённого возраста с несколько крупной головой на тонкой короткой шее, одетый в такую же серую форму, как и у бойцов «Молнии». Окинув взглядом собравшихся, человек поднял правую руку и, коротко помахав ладонью, направился к трибуне. Площадь взорвалась приветственными криками толпы, размахивавшей флагами со свастиками и портретами этого самого человека — своего Фюрера.

     Фюрер поднялся на трибуну, скромно улыбаясь и маша рукой кому-то из народа. Когда он подошёл к микрофону и приготовился говорить, над площадью установилась такая тишина, что в самом дальнем её конце можно было услышать слабое потрескивание из четырех стоявших вокруг сцены с трибуной колонок. И тогда Фюрер заговорил:

     — Славяне, русичи, новые арии! — Фюрер сделал паузу, обводя внимательным взглядом войска и народ. — В этот день мы собрались здесь для того, чтобы отпраздновать величие нашего Рейха.

     Двадцать лет назад, в этот город, полный анархии и беззакония, дикости и безнадёжности, пришли мы — истинные славяне, и утвердили на этой земле наш славяно-арийский Рейх... Спустя десять лет новые варяги-россы, подобно своим нордическим предкам, подняли свои паруса и двинулись в опустевшие после безумия полувековой давности Дикие земли, чтобы утвердить в них власть ариев, ведающих, что есть благо...

     Тот первый корабль, «Степан Бандера», был назван в честь великого человека, героя, мужественно боровшегося против красной заразы жидобольшевизма на земле Украины — земле древней Руси! Второй корабль, названный именем ещё одного великого человека, отважившегося выступить против жида Сталина и его антирусского войска, «Генерал Власов», гордо поднял свои паруса спустя ещё два года. Но это были первые соколы... Наш славный Рейх не стоит на месте...

     Пять лет назад, из цехов нашего машинного завода вышел гигант, сухопутный крейсер «Адольф Гитлер» — гордость инженерной и военной мысли Рейха, носящий имя великого Адольфа, нёсшего свободу и благоденствие русским людям, но подло убитого жидами и предателями...

     И вот теперь на просторы Диких земель... наших, славяно-арийских земель по праву!.. выходит новое техническое чудо — корабль, качественно превосходящий всех своих достойных предшественников — «Сварог»!

     Фюрер поднял руки вверх, и над площадью взорвался исступлённый вопль толпы. Казалось, от этого крика задрожала сама земля. Фюрер опустил руки, и вопль моментально затих, как будто кто-то щёлкнул электрическим выключателем.

     — Это особенный корабль, — продолжал Фюрер. — Противостоять ему не сможет никто из тех дикарей, что обитают сегодня в Диких землях. И потому мы решили, что и команда на этом корабле должна быть особенная... Мы выбрали для этого лучших из бойцов нашей славной «Молнии», лучших солдат с наших славных боевых кораблей, лучших инженеров, прошедших боевую подготовку в «Молнии», и объединили их в команду. Уже совсем скоро, молодой сокол Нового Славянского Рейха отправится в свой первый полёт в Дикие земли, чтобы выполнить свою первую миссию... очень важную миссию! А сегодня в Новом Городе праздник!

     Фюрер снова воздел короткие руки, и снова рёв пяти тысяч глоток стал слышен в самых отдалённых районах города-призрака.

     Вечером того же дня, Рейхстаг, кабинет Фюрера

     — Проходите, капитан, — узкоплечий человек в серой форме, чем-то неуловимо похожий на одного из последних правителей давно не существующей Российской Федерации, прохаживался по уютному кабинету вдоль завешенного тяжёлыми шторами широкого окна.

     Яросвет впервые находился в этом кабинете и не ожидал, что его обстановка будет такой по-домашнему уютной. На полу кабинета лежал бордового цвета ковёр, под потолком висели три абажура, внутри которых горели электрические лампы. Вдоль стен стояли шкафы с книгами, среди которых Яросвет заметил названия: «Моя борьба», «Удар русских богов», «Славяно-Арийские Веды» и другие, ранее не встречавшиеся ему названия. В глубине просторного помещения стоял массивный дубовый стол, а перед ним — стол попроще, за которым расположились двое: командир Яросвета — полковник Колояр и человек, которого Яросвет видел впервые.

     Это был старец, — не «старик», а именно «старец». Внешность старца напоминала изображения, виденные Яросветом в старинных ведических книгах: длинная белая как снег борода, такие же длинные волосы, высокий морщинистый лоб, внимательный колючий взгляд уже выцветших, но поразительно живых глаз. На голове у старца — такая же, как и на древних изображениях, тонкая повязка, украшенная вышитыми на ней рунами и свастиками, перечеркивающая лоб и удерживающая спускавшиеся на плечи седые волосы. Одет старец был в белую рубаху-косоворотку, ворот которой тоже украшали руны и свастики.

     — Прошу, садитесь, капитан! — сказал Фюрер, коротко взглянув на Яросвета, продолжая с сосредоточенным видом расхаживать по кабинету.

     Яросвет подчинился и сел на крайний стул.

     Фюрер некоторое время ещё расхаживал по кабинету от окна к стене напротив и обратно, потом наконец остановился во главе стола, внимательно посмотрел на Яросвета и произнёс:

     — Вы знаете, капитан, для чего мы вас пригласили сюда?

     Яросвет попытался встать, прежде чем ответить, но Фюрер сделал знак рукой, чтобы он сидел, тогда Яросвет ответил с места:

     — Мой Фюрер, я думаю, это связано с будущей экспедицией «Сварога» в Дикие земли.

     — Совершенно верно, Дмитрий! — Фюрер назвал Яросвета именем, которым его никто открыто не называл уже много лет. Единицы в Рейхе знали это имя. — Мы намерены поручить вам важное и ответственное задание, от выполнения которого будет зависеть будущее Рейха. — Он обошёл стол, опёрся руками о спинку незанятого стула напротив Яросвета и неожиданно мягко по-отцовски посмотрел на него. — Приходилось ли вам, — продолжил Фюрер, — слышать о таких существовавших до Войны военных системах, как «Казбек» и «Периметр»?

     — Не много, мой Фюрер, — ответил Яросвет. — Только то, что при помощи первой Глава государства мог управлять одновременно всеми стратегическими ядерными силами России: РВСН, ВМФ и Стратегической авиацией, а вторая была полностью автоматическая. Она должна была сработать в случае смерти Президента и Министра обороны, а также лиц, могущих их замещать.

     — Система сработала, Дмитрий, — сказал Фюрер. — Если бы не она, те, кто напали на Россию пятьдесят восемь лет назад, сейчас были бы здесь хозяевами...

     Фюрер молчал некоторое время, и собравшиеся в кабинете тактично ждали. Наконец он снова заговорил:

     — Ваша задача, Дмитрий, имеет отношение к Объекту, принадлежавшему некогда РВСН... Очень, — взгляд Фюрера стал пристальным, проникающим, словно он видел саму душу Яросвета, — очень важному для Рейха Объекту! Всё, что требуется, до вас доведёт полковник Колояр. Но также вам понадобятся консультации человека, хорошо знакомого с Объектом и знающего, как на Объект попасть... — Фюрер перевёл взгляд на сидевшего через стул слева от Яросвета старца. Всё это время старец сидел молча и смотрел прямо перед собой. — Познакомьтесь, Дмитрий. Волхв Белогор...

     — Можно и просто — Андрей Владимирович, — произнёс старец совсем не старческим голосом и, повернувшись к капитану, протянул ему сухую старческую ладонь.

     Яросвет почтительно пожал руку. Рука у старца оказалась крепкая как железо.