Остаться человеком

— А ты видел? — Гермес не собирался сдавать свои позиции.

— Сам не видел, но люди говорили.

— Люди ему говорили, — Гермес в сердцах осушил еще один кубок. — А может они ее, чем обидели?

— Ну, не знаю, — я даже растерялся.

— Она еще с Посейдоном в моем храме сожительствовала, — встряла в разговор Афина.

— Это здесь при чем? — Гермес мутным взглядом попытался строго посмотреть на Афину.

— А при том! Мой храм, нечего там всяким шастать, и к уважаемым Посейдонам приставать.

— Не, мать, тут ты точно не права. Горгона была баба видная, ее что ни день кто-нибудь сносиловать пытался.

— Вот девушка и защищалась, — вставил я.

— Точно! Молодец Персей. — Гефест дружески похлопал меня по плечу.

— Козлы вы все. Мужики, одним словом. — Афина пригубила из кубка, хотела его отставить, но, передумав, допила одним махом.

— Кстати, о козах, тащи сюда Эгиду.

Раз уж Гермес назвал щит Афины по имени...

Я выглянул за дверь и, прихватив с собой щит, вернулся в комнату.

— Дай сюда. — Гермес выхватил славное оружие у меня из рук.

— Что ты пытаешься найти?

— Вот! — Гермес сунул мне щит прямо под нос.

-Чего? — я глядел на свое отражение, так не похожее на голову Горгоны, еще пару лет назад красовавшуюся в центре щита.

— Что ты видишь?

— Ничего, — признался я.

— То-то и оно, а что здесь было раньше?

— Голова, там была. Чего пристал к мальчику? — Афина попыталась вырвать щит из цепких пальцев бога торговли.

— А когда ты ее сняла? — не унимался Гермес.

Афина задумалась.

— Сразу после того, как она перестала всякого на кого посмотрит превращать в камень.

— То есть, два года назад.

— Точно, — вспомнил я. — В тот год еще Минотавра кондрашка хватила.

Гермес отдал щит Афине и уселся за стол.

— А теперь, дорогие мои, давайте вспомним, что еще случилось за эти два года?

— Так вроде ничего? — Афина старательно терла щит подолом туники, стараясь избавиться от маленького пятнышка в самом центре зеркальной поверхности.

— Геракл помер, — поднапрягшись припомнил я.

— А еще Тезей и две из трех сестер Грайи.

— Что ты хочешь этим сказать? — Афина прекратила безуспешные попытки стать знатным полировщиком.

— Наше время уходит. — Гермес покрутил в руках кубок, но пить не стал. — Когда взгляд Горгоны отразился в твоем щите, его волшебство стало обращаться в камень, а вместе с ним и все волшебство этого мира.

— На наш век хватит! — я, как мог, попытался разрядить обстановку.

— Ой, не знаю, не знаю...

* * *

Через месяц Гермес, забыв, что на нем уже нет летающих сандалий, шагнул с Олимпа и сломал себе шею...

* * *

Эллада, милая моему сердцу солнечная страна...

Да ладно, чего уж там... столько воды с тех пор утекло. Щит-Который-Был-Зеркалом давно превратился в труху. Да и я... Эх.

Пойду, пожалуй. Пора пропустить стаканчик другой.

— Эй, молодой человек. Не угостите старика? А я вам сказку расскажу. Честно-честно, не пожалеете...

Вместе и навсегда

Свадебное агентство "Купидон" располагалось в двух минутах ходьбы от метро, и всего в получасе неспешной прогулки, от Невского проспекта. Пять лет назад, когда Настя выбирала помещение для будущего офиса, центр города казался непозволительной роскошью. Той суммы, что была озвучена, вполне могло хватить на покупку небольшого отеля в, какой-нибудь, Турции. Настя всё не могла решиться. Деньги "сумасшедшие". К тому же, "не свои"...

Разумеется, отец не требовал от дочери никаких гарантий. Однако Настя прекрасно понимала, что даже для него, это была немалая сумма. Альберт Николаевич, планы дочери выслушал внимательно. Немного побурчал, больше для порядка, нежели, пытаясь отговорить. В душе, он был доволен — какую же умницу он вырастил. Не раз и не два, особенно первые годы после смерти жены, Альберт выслушивал от друзей один и тот же разумный, как им казалось, совет. Жениться снова. Жениться? Да вы что? С той самой секунды, когда он впервые увидел Алену, все женщины мира, как-то сразу, перестали для Альберта существовать. Он был самым счастливым мужчиной — его любила самая прекрасная женщина в мире. К сожалению, судьба подарила Альберту лишь один год. Алена умерла при родах, подарив жизнь ангелу. Тем хмурым мартовским утром, когда Альберт впервые принял из рук печально улыбающейся санитарки неудобно объёмный, перехваченный атласной лентой сверток, стало понятно — отныне жить он станет ради дочери. И пусть с тех пор минуло почти двадцать лет, в жизни одного из самых успешных ювелиров северной столицы, так и не появилась женщина способная заменить Алену. Впрочем, Альберт особо и не искал...

Пару дней отец внимательно знакомился с бизнес-планом свадебного агентства. Попросил старого приятеля порекомендовать толкового строителя, и уже вместе со специалистами проверил состояние здания. Через знакомых "пощупал" людей выставивших дом на продажу, но и здесь все оказалось в полном порядке. Решение было принято, тем более что здание в центре Питера, уже само по себе, являлось отличным вложением средств. Спустя три месяца состоялась презентация "Купидона". Настя с головой окунулась в работу...

* * *

И вот, спустя пять лет, Альберт Николаевич, поднявшись на второй этаж респектабельного салона, с удовольствием обнял красивую молодую женщину.

— Папочка, здравствуй! Как же ты вовремя, — Альберт залюбовался дочерью. Настя просто лучилась молодостью и успехом. Да, старику было чем гордиться.

— Привет, милая. Давно собирался заглянуть, да всё дела, дела. Что у тебя тут намечается? — Альберт кивнул в сторону двери. — По лестнице не пройти. Все куда-то спешат. А в холле? Ящики, стремянки какие-то, коробки. Ремонт затеяла?

Настя озорно подмигнула отцу.

— Бери выше, папочка. Закончила!

Альберт удивленно взглянул на дочку.

— Погоди. Как закончила? Мы только вчера с Петровичем разговаривали. Он извинялся за срыв поставки. Сама понимаешь, то у них, там, Рождество, то у нас — две недели всероссийского похмелья. Паркет не раньше февраля готов будет...

Не дав отцу закончить, Настя подхватила Альберта под руку, и настойчиво увлекла прочь из кабинета.

— Да куда ты меня тащишь? — Альберт еле поспевал за дочерью.

— Папочка, чёрт с ним, с этим паркетом. Итальянское дерево! — девушка старательно изобразила неспешно-басовитую речь Петровича. Алберт невольно улыбнулся, а ведь, и впрямь, похоже. — Кто не успел, тот опоздал. Пусть теперь, где хочет, покупателя на свои деревяшки ищет. Нет, ну ты мне скажи, откуда в этой Италии столько итальянской древесины? Всё враньё! Наши, небось, березки, нам и продают. Знай только — ценники накручивают.

Альберт понимающе кивнул. Петрович, конечно, тот ещё жучара, своего не упустит. Но и за качество отвечает по полной. Альберт сбавил шаг, немного притормозив спешащую по коридору дочь:

— Погоди. У тебя же открытие скоро. Новый зал в центре города, серьезные люди приглашены...

— Папа, ну неужели ты меня настолько плохо знаешь? Я прекрасно понимаю насколько для тебя важно, что бы у меня все было "на высоте". Пойдем скорее. Сейчас все сам увидишь.

Настя, вновь подхватив отца под руку, решительно распахнула двери в банкетный зал.

Остановившись на пороге, Альберт негромко выругался. Чёрт. Неужели Петрович был прав, и очки, после пятидесяти так же неизбежны, как заполнение налоговой декларации... Стоящая за спиной дочка осторожно спросила:

— Непривычно?

Альберт склонил голову набок и чуть прищурился, пытаясь сфокусировать непослушное зрение. Впрочем, безуспешно.

— Знаешь, доченька, непривычно — это не совсем правильное слово. Скажи мне на милость, что с полом?

Настя торжествующе улыбнулась:

— Ага! Сумела девочка удивить своего старичка?

— Сумела, — признался Альберт, разглядывая струящийся по полу паркетный узор. — Откуда это, Петрович постарался?

— Ой, я тебя умоляю, — пренебрежительно отмахнулась девушка. — Петрович, тут совершенно не причём.

Настя, присев на корточки, аккуратно провела ладонью по плотно пригнанным друг к другу деревянным плашкам. Сотни маленьких брусочков складывались в замысловатое переплетение ветвей какого-то диковинного растения. Казалось, стоит чуть отвести в сторону взгляд, и незримый ветер начинает лениво перебирать мастерски выполненную листву. И чуть слышный шёпот, вязкой патокой наполняет залу. Картинка дрожит, поминутно меняется, складываясь то в некое подобие рун, то в геометрические узоры, то в хаотичные на первый взгляд линии. И шёпот. Одновременно тревожный и убаюкивающий.

Альберт нервно тряхнул головой, сбрасывая нахлынувшее наваждение.

— Ты это видишь?

— И вижу, и слышу. — Настя отбросила в сторону упавшую на глаза челку. — Знаешь, папа. Последнюю неделю твориться что-то странное. Я знаю, что ты у нас реалист, но поверь мне, иначе как чертовщиной происходящее и назвать-то, никак не получается. У меня подрядчики чуть с катушек не слетели. Пришлось домой спровадить, чуть только укладку закончили. Представляешь, захожу сюда утром принимать работу, а работяги мои сидят посреди зала и, знай себе, раскачиваются из стороны в сторону, что твои болванчики...

* * *

Все началось с того, что пропал Петрович. Никто особо этому событию не удивился. Был за ним грешок. Раз или два в год Петрович срывался. Запои у него были не то чтоб длительные, но настолько шумные и непредсказуемые, что Настя всякий раз удивлялась — откуда столько энергии.

Петрович даже не пил, нет, он самым натуральным образом кутил. С песнями, пьяным мордобоем, арестами и полной амнезией. Географическое местонахождение лучшего питерского поставщика никакого значения не имело.

Петровичу было абсолютно наплевать под флагом какой страны он в тот момент находился. Хорошо еще если это оказывались темпераментные Италия или Доминиканская республика, хуже — если судьба была неблагосклонной к неспешной Финляндии или чопорной Великобритании.

С несчастной страны вмиг слетала и неспешность и чопорность. Наверное, именно такие люди, как Петрович, и рождали слухи о вечно пьяных русских, тех, что спят на снегу, да гоняют, маясь от скуки, медведей по улицам. Кутеж Петровича более всего напоминал тропическое торнадо — шумно, много и суетно.

Два дня Настя пыталась вызвонить незадачливого снабженца по мобильному. Телефон с нечеловеческим упорством сообщал девушке о том, что вызываемый абонент находится вне зоны действия сети. На третьи сутки, кто-то, еле ворочая языком, мешая русские и немецкие слова, сообщил девушке, что "Петорович" находится под арестом, скорее всего, ближайшие месяцы проведет недалеко от Мюнхена. Впрочем, "если фройлен желает, то может внести залог в размере пятнадцати тысяч евро"... Не дослушав остальные условия вызволения соотечественника, Настя бросила трубку и разрыдалась.

Это был полный провал. Летел, ко всем чертям, плотный график запланированных еще до начала ремонта торжеств. А заказчики у Насти были все, как один люди серьезные. С такими не забалуешь. Вмиг разнесут по Питеру "инфу" о том, что не оправдала, подвела... Короче, репутация, похоже, отправлялась следом за планом мероприятий — к чёрту!

Собственно за этими стенаниями, Настю и застал настойчивый телефонный звонок. На первые телефонные переливы Настя отреагировала нервно. Мокрая от слёз сумочка, плюхнулась на смартфон, слегка приглушив настойчивую трель. На некоторое время в комнате наступила тишина. Немного успокоившись, девушка достала из сумочки пудреницу и скептически осмотрела покрасневшие от слез глаза: "Да, ничего не скажешь, красавица...". Не позволив новой волне самобичевания набрать силу, телефон вновь призывно запел. Обречённо вздохнув, Настя нехотя коснулась призывно мерцающего сенсорного экрана:

— Агентство "Купидон", ваше счастье — в ваших руках. Слушаю.

— Добрый день, барышня. — Бархатный баритон заставил девушку в одно мгновение позабыть о насущных проблемах. Весь мир перестал существовать. Остался только голос. — Я нижайше прошу прощения, у меня несколько необычная проблема. Надеюсь, что не слишком сильно обременю вас, если попрошу соединить меня непосредственно с Анастасией Альбертовной?

Настя, по инерции, всхлипнула, однако, заученно улыбнувшись, ответила:

— Я вас слушаю.

— Анастасия Альбертовна, разрешите представиться, меня зовут Тео, — на другом конце телефонной линии возникла небольшая заминка. Похоже, обладатель бархатного голоса спешно решает, называть ли свою фамилию. Наконец, прозвучало компромиссное, — Я представляю в России корпорацию "Малковиан&com". Вам знакомо это имя?

— Впервые слышу, — призналась Настя.

— Это не страшно, — весело заверила трубка. — Дело в том, что нам стало известно об одной небольшой проблеме связанной со скорым открытием...

— Откуда! — выпалила Настя.

— Сейчас это не важно, — заверил девушку собеседник. — Можете считать, что в вашем Петровиче проснулась совесть и он поднял свои старые связи, А если желаете обвинить нас во всех смертных грехах, пожалуйста. В одном я вас могу заверить, к проблемам с вашими поставками мы не имеем не малейшего отношения.

— Тогда объясните...

— Я звоню вам, милая барышня, лишь с одной целью — оказать посильную помощь.

— Какую помощь? — невзирая на возникшие подозрения, Насте очень хотелось чуда. Такого, чтоб пришел кто-то сильный, такой как отец, и решил для маленькой девочки её маленькую проблему.

— А вот это, мой друг, уже не телефонный разговор. Мне удалось вас хоть немного заинтересовать?

— Удалось. — призналась Настя.

— В таком случае, я намерен прибыть в ваше агентство примерно через час с четвертью. Не возражаете.

Настя с сомнением покосилась на циферблат больших напольных часов — бабушкино наследство, как любил говаривать отец. Время давно перевалило за полночь.

— Мне кажется, — неуверенно ответила девушка, — что для деловых переговоров несколько поздновато?

— Что вы! — уверенно возразил собеседник, — Для меня сейчас самый разгар трудового дня. Всё. Хватит попусту болтать, я выезжаю. Да, не забудьте предупредить охрану о моем позднем визите. Ведь у вас же есть охрана?

— Есть.

— Вот и отлично, — радостно констатировала трубка. — Ждите. И поверьте мне, я зря не отниму у вас время. Не в моих, знаете ли, это правилах.

В телефоне послышались гудки. Несколько оторопев от случившегося, Настя несколько секунд рассматривала телефон, а затем неспешно вышла из кабинета и спустилась к охране. Девушке самой хотелось встретить загадочного собеседника, принесшего ей слабую надежду с честью выйти из сложившейся ситуации.

* * *

Тео отказался от предложенного кофе. Поморщился, но все же согласился на бокал мартини. Сделав небольшой глоток, отставил напиток в сторону.

— Ну-с, приступим?

— Должна признаться, вы меня заинтриговали,— Настя осторожно коснулась губами бокала. Пить не стала, лишь слегка пригубила вино, стараясь прочувствовать букет. — И даже не своим, довольно не ясным пока предложением помочь в решении моей проблемы. Вы заинтересовали меня тем, что сумели оказаться в моем офисе ночью.