Быть ведьмой

— Чем займемся?— спросила уже слегка запыхавшаяся Катька, очередной раз, взлетая в воздух.

— Не знаю. Приготовим ужин, — я тоже не отказывала себе в удовольствии прыжков на диване.

— У меня есть бутылка мартини, да и у Витьки здесь где-то бар должен быть,— Катьке надоело прыгать, и теперь она стояла на полу и смотрела на меня снизу вверх.

Вот за что люблю Катьку, так это за то, что она никогда не полезет в душу и не будет ничего выпытывать.

— Это здоровоооо!!!!!— прокричала я и спрыгнула на пол, рядом с подругой. — А потом посмотрим что-нибудь слезливо-романтическое и пожалуемся друг другу на нелегкую женскую долю. Катька фыркнула и направилась доставать из машины, брошенной на подъездной дорожке, вещи.

— А я не буду ее в гараж ставить,— вдруг сказала она, — пусть тут стоит и тоже наслаждается тишиной и свежим воздухом.

Я приподняла одну бровь в немом вопросе, но вслух ничего не сказала.

Ужин мы готовили вместе, попеременно рассказывая друг другу смешные истории, вспоминали университетских одногруппников и покатывались со смеху.

— Представляешь, приходит ко мне в салон Танька Рябова, помнишь ее? Страшненькая такая, рыжая и конопатая?— и, не дожидаясь моего ответа, тут же продолжила,— а у меня девочки как раз на перерыв отпросились. Пришлось мне самой к ней выйти, заказ принять. Ну, я-то тогда не знала, что это Танька. Так вот, выхожу я, а там она. Ну, узнала меня, поздоровалась. Стала про свою жизнь рассказывать. Представляешь, она на заводе экономистом трудится. Кошмар какой! А вроде в универе неплохо училась. Что ее на завод-то занесло. Но не суть. Пришла она в салон, потому как замуж собралась и захотела по-человечески хоть раз в жизни выглядеть. Ну, ты же Таньку помнишь? Что бы она прилично выглядела, все мои мастера должны год без отдыху и перерывов над ней работать. Ну, я ей все быстренько оформила и говорю, что вот, мол, так и так и стоить будет столько и столько. А она, представляешь, прямо на глазах зеленеть начинает. Я уже даже подумала, может испугаться и скорую вызывать? А эта кикимора смотрит на меня так, и выдает — и она, сильно картавя, передразнила,— А может ты мне скидку сделаешь? По старой дружбе?

Катька замолчала на минуту, пока смешивала салат и доставала из холодильника масло.

— И что? Сделала ей скидку? — спросила я.

— Ага. И препараты заменила. Итальянские на наши, отечественные.

— Вредная, ты.

— Неа, я практичная и умею делать деньги. Если бы я всяким Танькам скидки делала, то тоже на каком-нибудь уже заводе трудилась, — она ненадолго задумалась, а потом разочарованно произнесла,— я забыла спросить за кого она замуж выходит. Небось, у себя на заводе и зацепила слесаря, какого.

— Считаешь, что это плохо?— поинтересовалась я, скорее для того, чтобы поддержать разговор.

— Считаю, что каждому — свое. Нам с тобой, такие не нужны,— весело произнесла Катька. И взмахнула лопаточкой для помешивания.

Вот такая она, Катька. Моя единственная и самая лучшая подруга.

Ужинать мы вышли на террасу. Остекленная со всех сторон, она создавала ощущение нереальности. Как будто, мы подсматриваем за всем миром из своего укромного уголка. Катька зажгла маленькие светильники, которые располагались по всему периметру террасы, и включила телевизор, который мы заранее с огромным трудом притарабанили с кухни.Ужинали мы под кадры романтической комедии и, постоянно комментируя ту или другую сцену, то и дело смеялись.

Мне было очень хорошо. Так хорошо, как не было уже давно. Тихо, спокойно, весело. Забылось предательство Рэна и возмущение поступками Артемки. Даже злость на Денисика прошла.

— Представляешь, — произнесла я, когда мы с Катькой отсмеялись из-за очередного перла главного героя фильма,— а этот Денисик таким козлом оказался.

Катька перестала смеяться и вопросительно посмотрела на меня.

— Я думала, что ты с ним больше не виделась?

— Вчера позвонил и пригласил меня в ресторан. А я сдуру согласилась.

Подруга молча взирала на меня, но по тому, как блестели ее глаза, я пришла к выводу, что она ждет пикантных подробностей.

— Ничего не вышло во второй раз. И почему мне так не везет? Все время на козлов каких-то нарываюсь.

— Ничего не поняла? Ты с ним вчера на свидание ходила? А что там было? — глазки у Катьки загорелись от любопытства, она даже вперед слегка подалась, чтоб слышать лучше, не иначе.

— Да ничего не было!— я постаралась изобразить возмущение. — Нас опять не пустили.

Ну, не буду же я Катьке про демонов рассказывать. А так пришлось выкручиваться за счет хорошего воображения и способности врать так, чтобы никто не догадался, что я не самую чистую правду рассказываю.

— Кто приглашает девушку в ресторан в понедельник,— возмущенно заявила я, а Катька задумалась и выдала:

— Не, ну по понедельникам тоже рестораны работают, но...да ты права, гад этот Денисик.

— Вот и я так говорю. Все! Не хочу слышать больше ни про каких Денисиков, — произнесла я, поднимая бокал с мартини.

Вообще, я сегодня старалась особо не налегать на алкоголь. У меня еще дело было. А для него, нужна была трезвая голова. Поэтому, подливая Катюхе мартини, сама старалась пить поменьше. На террасе мы просидели почти до полуночи, пока Катька, зевая, не заявила, что у нее слипаются глаза. Как раз вовремя. Заверив ее, что сама разберусь с посудой, отправила подругу спать.

Так, а теперь за дело. Решив все-таки прояснить ситуацию с даром и Силой стихий, я надумала пообщаться со своей бабулей. А так как она отправилась в мир иной уже приличное количество времени назад, выход был у меня только один — спиритический сеанс.

Вот если честно, то я их не любила. Сколько себя помню, с духами мне никогда ладить не удавалось. Еще во время моего беспокойного детства, бабуля отправила меня летом в пионерский лагерь. А что делают дети ночами в пионерском лагере? Правильно, занимаются всякой, зачастую опасной, ерундой. Вызывают духов своих бабушек, дедушек, разных золушек и пиковых дам. По большей части — это все баловство и никаких последствий не имеет. Но не в том случае, когда в ритуале участвует ведьма, пусть даже сопливая и неинициированная, но обладающая Силой. А мне кто об этом сказал? Правильно, никто. Бабуля даже не подумала тогда о том, что бы предупредить нерадивую внучку, что в таких случаях ее дар может сыграть злую шутку.

И вот однажды ночью, когда все вожатые, воспитатели и большая часть детей видела уже десятый сон, мы с подружками решили вызвать дух пиковой дамы. Почему ее? Да понятия не имею. Кто-то предложил, все согласились. Нашли где-то даже колоду игральных карт, свечи, зеркала, иголку с ниткой. Сейчас вспоминаю, как мы тогда к ритуалу готовились — смеяться хочется, а тогда — было страшно, немного жутко и волнительно. То есть где-то на уровне подсознания я понимала, что ничего у нас не выйдет. И ритуал этот — вовсе не ритуал, но готовилась к нему с таким, же нетерпением, как и все.

Наконец, все было готово: зеркала установлены друг против друга, свечи зажжены, карта, отображающая, такую желанную нам даму, лежала между ними. Осталось только кому-то произнести призыв и проткнуть карту иглой в том месте, где предположительно должно находится сердце. Вот только делать этого никто не хотел — страшно было. Вот тогда-то и произошло мое первое сольное выступление. Уверенная в том, что все это не взаправду, я смело три раза позвала пиковую даму и проткнула карту иглой.

И что тут началось. Раздался жуткий вой, потом звон, как от разбитого стекла и из зазеркалья на меня уставилась целая куча призрачных глаз. От страха, я даже кричать не могла, а девчонки не разобравшись, что к чему (они-то ничего ни слышать, ни видеть не могли) стали пищать еще погромче неупокоеных духов, а потом и вообще, свет включили. И все духи, явившиеся на мой призыв, оказались заперты в зазеркалье, не имея возможности выбраться оттуда. Панику мы тогда устроили знатную, весь лагерь гудел, как разворошенный пчелиный улей. Взрослые от нас все никак не могли добиться правды — молчали мы, как партизаны на допросе, даже не сговариваясь. Страшно было признаться, а еще страшнее становилось от мысли о том, что скоро опять вечер, а затем ночь. Но это еще был не конец истории, самое интересное началось, когда я в зеркало посмотрела. Такого вопля в этом лагере не слышали никогда, да я и сама, вряд ли смогла бы его повторить. А все дело в том, что когда я подошла к зеркалу, оттуда на меня смотрело призрачное лицо. С одной стороны оно было изуродовано, как будто кто-то просто размазал картинку, а с другой лицо пересекал рваный шрам. И вот это страшилище грозило мне кулаком и пыталось что-то сказать одним уголком рта. Как же я тогда кричала! Меня часа три успокоить не могли. И танцевали передо мной и уговаривали, и ругались — все без толку. Бабушку срочно вызвали в лагерь. Но и она сделать ничего не могла, кричать я перестала, только когда голос совсем пропал, но и тогда истерика не закончилась. Бабуля пыталась добиться толку от воспитателей, но те ничего не знали, а я не говорила, просто судорожно всхлипывала и сипела как сломанный приемник. А потом бабуля взглянула в зеркало.... Теперь ругалась уже она. Долго и со вкусом, и, что немаловажно — на меня. Ух, какие она тогда ругательства произносила, у меня даже истерика закончилась. Помню, как сижу я на кушетке в медпункте, а бабуля как заведенная туда-сюда носится и сыплет ругательствами. И так час, и ни разу не повторившись. Я тогда бабулю свою даже зауважала еще больше.

С духами бабуля разобралась быстро и забрала меня из лагеря в тот же день. А дома приступила к обучению нерадивой внучки. Только вот спиритические сеансы у меня никогда не проходили спокойно. То никто не отзывался, то, наоборот, на зов являлось слишком много духов. И они меня не слушались, помнили видно самый первый мой опыт.

И вот сейчас, я решила повторить подвиг и вызвать дух моей горячо любимой бабули. Сеанс решила проводить на той же самой террасе, где мы с Катькой ужинали. Убрала посуду, завесила скатертью телевизор, притащила все атрибуты, необходимые для дела.

— Ну, что, начнем?— спросила сама себя и уселась за стол, на котором уже стояло широкое блюдо с водой (вода, как известно-лучший проводник из потустороннего мира), расставила свечи по четырем сторонам света (долго пыталась по компасу определить, где какая), положила перед собой семейный ножик. Я теперь его точно везде с собой носить буду. Села прямо, ручки перед собой сложила ладонями вверх. Рискнуть? Попробовать вызвать огонь? Или ну его и зажечь свечи спичками? Сидела минуты две, и тупо таращилась на свои ладони. Ждала. Чего, спрашивается? И тут, вдруг, на правой ладони вспыхнул огонек. Неожиданно так вспыхнул, что я дернулась и взмахнула рукой. Огонек резвенько соскочил с моей руки и запрыгал по террасе.

— Куда!— возмущенно завопила я, но тут, же одумалась, еще Катьку разбужу, объясняйся потом с ней,— живо назад,— добавила уже тише.

Но не тут-то было. Противная искорка, будто издеваясь, весьма резво убегала от меня, еще и потрескивала, насмешливо так, как живая.

— Вот гадство!— выпалила, устав носиться за непослушной искрой по всей террасе.

А гадкий огонек снова издевательски затрещал и вдруг поднялся в воздух и подлетел к столу. В следующее мгновение, все четыре свечки одновременно зажглись, а вредный огонек завис над столом.

— Да, ладно! Издеваешься?— я просто кипела от возмущения.— А сразу так нельзя было?

Искорка мигнула и снова зависла в воздухе.

— Дожилась, Янка. С огнем разговариваешь. Точно надо кота завести, хоть поговорить с кем будет, — с этими словами я уселась на свое место и взяла в руки пучок травы. Посмотрела на весело мигающую искорку и со вздохом подожгла ее от свечки.

Ну, вот и все, приготовления закончены, осталось только произнести ритуальные слова. Я крепко зажмурилась и стала читать заклинание. Для спиритического сеанса Сила не нужна, достаточно просто быть ведьмой. Поэтому, после того, как прозвучали последние слова призыва, я продолжала сидеть с закрытыми глазами и даже дышать старалась пореже. Но все было тихо. Тишина вообще стояла мертвая, даже вредный огонек не потрескивал. По телу прошла нервная дрожь, и я с усилием разлепила веки, что бы тут же их снова закрыть. Вот только этого не хватало! Да сколько можно? Этот дух меня всю жизнь преследовать будет?

— Ну, и чего глаза свои бесстыжие закрыла?— голос был тихий, невнятный и звучал как бы издалека.

Я с опаской открыла глаза и посмотрела на духа. С того дня, как я впервые увидела это лицо в зеркале, оно совершенно не изменилось. Все та же "потертость" с правой стороны и тот же рваный шрам на другой щеке.

— А где бабуля?— а вот мой голос напоминал мышиный писк.

— А формулу заклинания призыва надо было правильно произносить. Тогда и была бы здесь бабуля.

— Я все правильно произнесла,— возмутилась я на несправедливое обвинение.

— Вот если бы правильно, то все бы и получилось правильно. Так что давай, отправляй меня обратно,— призрачное тело закачалось над блюдом с водой, а единственный глаз духа неодобрительно на меня посматривал.

— А вы, вообще, кто?— меня это еще тогда заинтересовало, но спросить было не у кого.

— А тебе зачем?— дух закачался еще сильнее.

Сердится, что ли начинает? Это плохо. С рассерженным духом я не справлюсь. Не знаю как.

— Интересно. Мы с вами уже второй раз видимся, а не знакомы, — вот правду говорят: язык твой — враг твой.

Вот зачем мне с этим убогим духом беседы вести? Отправила бы его назад, а сама бабулю еще раз вызвала. Но было поздно, дух вдруг немного уплотнился и навис надо мной:

— Любопытная ведьма. Сколько я еще буду страдать по твоей вине? Ты зачем меня раз за разом выдергиваешь? Мало я с вами при жизни мучилась, так теперь и после смерти мне покоя нет,— а дух-то серчает. Вот и голос уже становится сильнее и громче, и призрачное тело плотность приобретает.

— А чего это сразу я?— ну не умею я молчать, тем более, когда меня обвиняют напрасно,— я вас только второй раз. И то случайно. Я бабушку хотела вызвать, а вы зачем отозвались?— теперь и я приподнялась над столом, опершись на руки.

И вот стоим мы с духом, как говорится, нос к носу и только глазами гневно сверкаем.

— Так ты в заклинании имя, какое указала?— первым сдался дух.

— Какое имя? Я бабушку звала!

— Дура! Если призыв на конкретного духа, имя надо произносить в самом начале, перед заклинанием, — рявкнуло это чудовище так, что я от неожиданности села обратно на стул.

— Да?— недоверчиво переспросила.— А мне про это не говорили.

Дух схватился за голову и завыл:

— Да откуда же ты такая взялась-то, на мою голову? Да кто же тебя вообще учил?— причитал дух, раскачиваясь из стороны в сторону.

— Бабушка меня учила,— обижено произнесла я.— Она сильной стихийницей была. Не могла она меня неправильно учить.

— Да, знаю я бабку твою. Та еще ведьма была,— задумчиво произнес дух,— только вот понять не могу, почему она тебя элементарным вещам не научила?