Голод и Хлеб

— Да, конечно. Проходите. — Хозяин встал.

У стола было два гостевых стула, боком к столу, лицами друг к другу. Хозяин кабинета учтиво пододвинул стул Хельге. Фрол сел с другой стороны.

Фрол оглядел севшего напротив человека. Некрасивый. С узкой челюстью, но лобастой головой, с залысинами. Глаза умные.

— Я товарищ Мержиевский. — Представился хозяин. А вы?

— Асеев, — кивнул Фрол.

— А спутница ваша?

— Фрау Штробль. Я из германского красного креста.

— Из Гамалеевки ехали?

— Да. — Кивнул Фрол. Кивать было легче, чем держать голову прямо. — Товарищ Гнатюк нас послал. Есть вести от него?

— Станцию ограбили бандиты, два дня назад. Станцию мы обратно взяли — бандиты сами ушли. Но товарищ Гнатюк...

Фрол опять кивнул.

— Тяжело вам было? — Спросил начальник.

Фрол переглянулся с Хельгой. В голове не было никакого подходящего ответа.

— И так и сяк, да наперекосяк... — Наконец сказал Фрол.

— Да, чтож я?.. — Потер мешки под глазами человек. — Устал, задаю глупые вопросы. — Сопроводительная на груз, есть у вас?

— Вот, — Фрол вытащил бумажку от покойного Гнатюка.

— А, заново мобилизованный, — Человек оторвался от бумаги, остро поглядел на Фрола. — И не сбежал? Вот за это спасибо. Не от меня. От людей, которым это зерно пойдет.

— Мне бумагу бы, — сказал Фрол. — Что довез, чин-чином. Хоть и непонятно, кому теперь предъявлять...

— Конечно, сейчас напишу, и заверю. А пока — чаю хотите? Настоящий чай, листовой.

— Можно чаю, — кивнул Фрол. — Засыпаю.

— Сейчас, я распоряжусь...

Человек вышел из-за стола, открыл дверь.

— Пал Петрович! Если можно, распорядитесь на два стакана чаю. Из настоящего чайного листа. И скажите товарищу Яновскому — там у входа грузовик. Пусть с товарищами пересчитает мешки, и сообщит мне количество. Что?.. Да. Это срочно.

Хозяин кабинета снова вернулся за стол. Взял чистый лист, и начал аккуратным почерком выводить на нем текст, иногда сверяясь с измученной бумажкой, которую дал ему Фрол.

— Вот, — наконец сказал он. — Готово. Сейчас пересчитаем мешки. Я впишу количество, — и готово. А вам — он повернулся к Хельге. — Бумага нужна?

— Обязательно, — подтвердила Хельга. — Вот расписка от товарища Гнатюка. — Часть груза в машине, — немецкого красного креста. Мы не так часто везем продовольствие. Чаще — лекарства; ведь в Германии тоже голод. И я должна быть уверена, что каждый грамм будет оформлен должным образом, и пойдет по назначению.

— Давайте я посмотрю, сколько было загружено... и напишу вам.

Открылась дверь. Вошел сутулый человек, в черном пиджаке. Поставил на стол два подноса с чаем. Фрол взял стакан за подстаканник, пощупал. Чай был теплым.

— Простите, товарищи, — развел руками Мержиевский. — Греть постоянно, мы пока не настолько богаты. И сахара нет.

— Это ничего, — Фрол отхлебнул чай. — Хороший. Главное, что не морковный. Да не из травы сбор какой. Не помню, когда в последний раз верный чай пил.

Хозяин кабинета вдруг чему-то улыбнулся. Пометался придать себе серьезный вид. Не выдержал, улыбнулся снова; и вышло у него отчего-то, почти по-детски.

— Чего вы? — Удивился Фрол.

— Да так... простите. Подумал просто... Ведь когда, — отстроимся, наладим жизнь. Так и чаю всем вволю будет. Приестся. Так ведь, может такое быть, что тогда люди от обычного чая будут нос воротить. А пить морковный, или вот, травяной, — как какую диковину.

— Не-е, — отмахнулся Фрол. — Не будет такого. Надо не вполне в уме быть, чтоб чай на этот жмых променивать.

— Кто ж знает, — улыбнулся хозяин.

Снова открылась дверь. Вошел человек в военной форме, но без знаков различия. Четко доложил о количестве мешков. Хозяин кабинета кивнул, вписал их в бумаги.

— Вот еще товарищи, — поднял голову человек. — Вопрос с автомобилем. Он чей и откуда?

— Это автомобиль американской ассоциации. — Пояснила Хельга.

— Америкэн Релиф Администрайшн?

— Да.

— Водитель на нем был, американец — вступил Фрол. — Так ранило его. Увезли в больницу. А машину надо его организации вернуть. Он за ней честно всю дорогу отследил. Нехорошо, если сейчас по рукам пойдет.

— Конечно. — Кивнул Человек. — А как же вы машину-то довели? Без водителя?

— Я сам шофер, — Пояснил Фрол.

— А, вот как... — Человек задумался. — Вот что товарищи. У меня к вам есть просьба. Автомобиль конечно надо вернуть. Но мы, — сами понимаете — моторами небогаты. И шоферов у меня под рукой нет. Мы конечно можем найти подводы, и перегрузить груз... Но, если вы сами шофер — человек посмотрел на Фрола. — Может быть, вы уже довезете мешки отсюда, до склада? Здесь недалеко. А потом уже сами и вернете грузовик американцам. Охрану я вам вам дам. А? Как, товарищи?

Фрол переглянулся с Хельгой.

— Далеко отсюда? — Вздохнул Фрол.

— Нет. Считай, совсем рядом. Это бывшие склады купца Киселёва. Провожатые вам покажут. Сделаете?

— Айн катцен шпрунг фон хиир. — Устало улыбнулась Хельга, взглянув на Фрола. — Один кошачий прыжок. Так у нас говорят, если хотят показать, что недалеко.

— Вот-вот, — Воодушевился человек — Поможете нам? С этим кошачьим прыжком?

— Чего уж, — отозвался Фрол. — Сюда столько везли. Так уж положим на твердое место.

— Вот за это вам спасибо великое. — Обрадовался хозяин кабинета. Тогда сделаем так: — Довозите зерно до киселевского склада. — А они вам на складе дадут продукты для детского дома. Довезете ребятишкам продукты, — и возвращайте авто хозяевам.

— Продукты детям — и все. — Предупредил Фрол. — А то у нас так бензин кончится. И ногу мне надо врачам показать. А перед этим еще Хельгу вернуть в ее красный крест.

— Все. — Подтвердил хозяин. — Договорились. Спасибо вам, товарищи.

Человек встал, протянул Фролу руку, крепко пожал. Хельге протянул чуть по-иному, открытой ладонью вверх, и сжав, чуть поклонился, будто с намеком на старорежимное приветствие.

Фрол махом допил чай, поставил стакан на стол.

Через несколько минут, они с Хельгой уже снова сидели на знакомом автомобиле. Фрол завел мотор. Начкараула Седых забрал ружье-пулемет и винтовки, и давал последние указания четырем красноармейцам, которых отрядил на охрану.

— Шароваров! — Выговаривал он бойцу, — За главного. Значит, покажешь товарищам дорогу на киселевский склад. Там поможете разгрузить зерно. Загрузят продукты. Вот. Покажешь тогда товарищам дорогу к детдому.

— Это в доме Хохлова?

— Нет, там детдом квакеров. А нужно в наш.

— Понял, товарищ помкомроты. Есть отвести в наш.

— Вот так. Выполняй.

— Давай в машину, парни! — Скомандовал Шароваров остальным солдатам. — и залихвацки запрокинув на затылок фрунзеновку, залез в кабину слева от Хельги.

— Значит, выводи машину, и вертай влево, — показал он Фролу. — Поедем так...

* * *

Волокиты на складе не было. Но и завсклад и его зам принимали какой-то другой груз. Пришлось подождать. Поэтому, к детскому дому они подъехали только к полудню. Это был двухэтажный дом, с кирпичным низом, и деревянным верхом. С левой стороны к дому примыкал огороженный двор, высотой по первый этаж. Фрол остановился у ворот, и посигналил. В окнах второго этажа появилось несколько детских мордашек. Но больше никакой реакции не было. Боец Шароваров спрыгнул из кабины, подобрался к воротам, и азартно постучал в дверь прикладом, явив и свою луженую глотку.

— Эй, служба! Открывай давай! Продукты приехали!

Наконец, за воротами что-то заскрипело, лязгнуло. Показался сторож. Не старый, но рано постаревший, инвалид, с пустым рукавом гимнастерки, приколотым к груди.

Он выслушал Шароварова, кивнул, и начал отворять двустворчатые ворота.

Фрол аккуратно развернул машину, и очень медленно — у него не было опытна на эти габариты, завел машину во двор.

Вышла женщина. Невзрачного вида, неопределенного среднего возраста, в очках.

— Мы привезли продукты со склада, — сказал Фрол. Кто примет груз?

— Я приму. — кивнула женщина. — Я заведующая. Фёдорова моя Фамилия.

— Куда разгружать? — спросил Шароваров.

— Вот сюда, по коридору и налево — Заведующая зазвенела ключами. — Подождите, сейчас склад отопру...

Заведующая скрылась внутри здания, вместе с Шароваровым. Вернулись. Бойцы — один в кузове — трое на подносе — начали сгружать и носить мешки. Заведующая, поправляя свои круглые очки, стояла рядом, и считала количество мешков. Фрол, как мог, поудобнее вытянул в кабине свою ногу, и задремал.

Хельга сидела, прислонившись к его плечу. Тоже близкая к дреме. Вдруг, взгляд ее привлекли фигурки, у второй двери во дворе. Там стояло несколько детей. Двое. Нет, трое. Кто-то еще выглядывал из-за спин других, из прохода. Лет по пять семь. Впрочем, сейчас в этих местах трудно было определять возраст.

— Их гинг им вальде, зо фюр михь хин. — Глядя на детей, тихо произнесла Хельга. — Унд нихьтс цу зухэн, дас вар май зын...

— А? Чего?.. — Продрал глаза у нее на плече Фрол.

— О, прости. — Хельга поглядела на Фрола. — Там, у дверей, дети. Вспомнила стихи.

— Какие?

— Человек шел по лесу. Цветок спросил его — буду ли я сломан и увяну? И человек бережно взял цветок. И принес в место, где тот мог спокойно цвести.

— Ага, — непонимающе-сонными глазами глянул на нее Фрол.

— Дети — это цветы. — Пояснила Хельга. — Хорошо, что для них нашли место. И что мы привезли им еду.

— А. Да... да..

— Ты, поспи, поспи... — Хельга погладила Фрола по плечу. И тот снова смежил веки.

Хельга снова оглянулась. Дети все также стояли у дверей. Хельга мягко отодвинулась от плеча забурчавшего Фрола. Тот уперся затылком в борт, укрыл лицо кукулем, и засопел. Она вылезла из кабины, оправила пыльное платье. Подошла к детям. Те попятились в проход.

— Кайне ангст!.. Не бойтесь, маленькие. — Хельга подошла ближе. — Внутри, за дверью она увидела коридор с комнатами, в ближней из которых за открытой дверью виднелся ряд железных кроватей с матрасами. Из комнат справа и слева на нее смотрели дети. Тонкошеие, большеглазые, остриженные налысо для борьбы с паразитами.

— Какие вы тоненькие. — Сказала Хельга.

Дети молчали.

— У меня нет для вас никаких гостинцев. Но мы привезли продукты. Скоро вас здесь хорошо откормят.

— Не откормят нас здесь, — вдруг сказал мальчик постарше, с какой-то недетской решимостью в глазах.

— Тихо Гришка! Ты что!.. — Потянул его за рукав какой-то мальчик поменьше ростом, опасливо глядя на Хельгу.

— Обязательно откормят, — мягко сказала Хельга. — Не бойтесь. Я из красного креста. Худшее позади. Со всего света хорошие люди шлют сюда продукты. Мы скоро наладим поставки. Будете есть хлеба, сколько нужно.

— Не будем. — Упрямо мотнул головой мальчик, которого назвали Гришкой.

— Никшни Гришка! Беду на нас наведешь!.. — Отчаянно шикнул кто-то невидимый из комнаты.

— Почему так говоришь? — Нахмурилась Хельга.

— Артёмовна. — Сказал Гришка, вырывая рукав. И отчаянно глядя на Хельгу. — Она нас обирает.

— Кто есть Артёмовна?

— Заведующая наша. Людмила Артёмовна. Крыса. Она нашу еду продает.

— Нет, — возмутилась Хельга. — Ты напрасно так думаешь. Просто сейчас мало еды. Всем мало.

— Ан, не всем, — тряхнул головой мальчонка. — Что мы, — не видим? Кажную неделю к ней подвода приезжает. Мужик чернявый. Грузят продукты. А он ей в обрат, — добро всякое. А инда — пакость всякую привозят на подмену. Так мы ее едим. А наше — сами они говорили — на рынке все влет уходит.

— Это правда, дети? — Побледнев спросила Хельга.

— Дети опасливо молчали.

— Дети, не надо боятся. Это правда?

— Правда, тетенька, — сказала, высунувшись из-за двери маленькая девочка. — Вы только Гришку не бейте. Он у нас совсем оглашенный. Все как есть говорит.

— Не выдавайте Гришку, — попросил еще кто-то.

— Она и мертвых наших продает. — Сказал, осмелев, мальчонка с носом-кнопкой.

— Как это?

— Мрем мы, — с недетской тоской сказал мальчик. — А Артёмовна получает продукты да лекарства, будто живы. Тоже в карман ей идет.

— А людей-то в доме и взрослых меньше. — Высунулась девчушка. — За все ответчик один инвалид наш, Арсентий. Все он трудит. А как бы работных людей много.

— А Генка-то, Артёмовны сынок, — сытную крепость наел. Бьёт нас. Нам с ним не сладить...

Хельга помолчала.

— Дети, вернитесь в свои комнаты, — наконец сказала она. Вы, пожалуйста, не волнуйтесь. Скоро будет лучше.

— Нет, не будет, — упрямо сказал Гришка.

— Будет. Я вам твердо обещаю.

Хельга развернулась, и крепко закрыла за собой дверь. Вернулась во двор. Заведующая все принимала мешки, чиркая в журнале.

Наконец, красноармейцы закончили носить, встали у машины, устало расправляя затекшие плечи. Пустили по отрыву бумажки махру, начал скручивать.

— Кто будет расписываться за груз? — Спросила заведующая Хельгу.

Хельга поглядела на дремлющего Фрола.

— Я. — Ответила Хельга. — Прошу вас, отойдемте на минуту со мной.

Хельга развернулась, и не оборачиваясь пошла к воротам. Оглянулась на входе. Заведующая непонимающе двинулась за ней.

— Зачем это?

— У меня к вам дело. — Понизив голос сказала Хельга. — Без лишних глаз. Наедине.

Они вышли за ворота.

— Давайте, где подписать, — сказала Хельга. — Порядок, он прежде всего.

— Вот здесь. Под количеством мешков. — Заведующая дала Хельге химический карандаш, и подставила журнал. — А вы мне накладную отправки.

Хельга расписалась. Вернула дрожащей рукой карандаш. Подошла к заведующей вплотную.

— Продукты воруешь. — Сказала она, глядя заведующей в глаза. — У детей воруешь.

— Что? — Вытаращилась на нее заведующая, с каким-то пришибленным испугом. Но без удивления.

— Воруешь, и на рынок продаешь. — Задыхаясь выплюнула Хельга.

— Чего?! Чего ты мелешь? — Отступила от нее заведующая, защищаясь журналом в руках. — У меня порядок бумажный! У меня на каждый лист — печать законная!..

— К стене встань.

— Чего ты?! — Отступила от нее завидущая. — Чего?! Оговор! Нешто пащенков этих неблагодарных послушала?! Нашла кого! Они ж конченные! Мать родную, — и ту охулят!

Хельга отступила назад. Нащупала кобурчик, дернула револьвер, и оттянула вниз пуговку спуска. Вытянула дрожащей рукой револьвер. Трясло ее не от страха.

— Ты что? — Взвизгнула заведующая. Журнал она держала перед собой на вытянутых руках, будто обережную икону. — Спрячь! Спрячь!!!

Хельга нажала пуговку. Револьвер дрыгнул в руке. Заведующая охнула, безмолвно открыла рот, начала сползать спиной по кирпичной стене, все еще удерживая в руках журнал. Хельга шагнула вперед. Выстрелила еще раз. На третий раз револьвер только щелкнул. И на следующий. И на следующий тоже. В очках на лице заведующий отражались блики солнца.

Из ворот вывалились красноармейцы с винтовками в руках. Увидели, застыли.

— Едрить тебя кочергой!.. — Растерянно припустил винтовку Шароваров.

— Да-а... — Протянул стоящий у него за спиной. — Вы почто, барышня?

Послышалось натужное кряхтение. Из ворот, припадая на ногу, вывалился Фрол, с револьвером в руке.