Странный приятель.

...Да так, что чуть было не забыл запалить фитиль. Исправил эту ошибку, нервно лупя кремнем по огниву. Вставил засиявший тусклым угольком фитиль в щечки курка, подвернул винт... Проверил как фитиль подходит к полке... Открыл полу и подсыпал свежего пороха... Закрыл полку... Взглянул на лагерь. — Кто-то успел подбросить хвороста в костер и света было вполне достаточно, чтобы увидеть как успевшие очухаться кредонцы, готовятся оказать достойное сопротивление, дорого продавая свои жизни.

Вдруг с противоположной стороны — там где засел Готор, раздался выстрел, и один из наиболее усердно сражающихся кредонцев рухнул на землю.

Ренки счел что подобное, пусть на расстоянии, но все же участие в схватке, куда более достойно, чем просто сидение в темноте с изготовленным мушкетом, и начал выбирать цель.

Вот кто-то размахивая шпагой начал подзывать к себе разрозненные силы... С какой-то злобной ненавистью к себе, и ощущением холода в голове и груди, Ренки прицелился и спустил курок. Вспышка, выстрел, и вожак падает схватившись за живот.

Содержимое берендейки в ствол. Туда же пулю, поверх нее пыж. Хорошенько притоптать шомполом. Не забыть вынуть шомпол и поставить его на место. Фитиль подальше от полки. Полку открыть. Подсыпать пороху, постучать чтобы просыпался в отверстие в стволе. Полку закрыть.

Глаза спешно выискивают новую цель... Вот кто-то в яркой одежде, сбил серенькую фигурку наземь и занес тяжелый кавалерийский палаш над его грудью.

Прицел, вспышка, выстрел... Опять целился в живот, но видать рука дрогнула, и крупная пуля, почти в пол вершка* диаметром, попала куда-то в бедро, вырвав здоровенный кусок мяса.

(* вершок = 44.45 мм).

Быстро, но аккуратно зарядить мушкет. Кажется впереди больше нет ни одной цели. — Застигнутые врасплох охотники, вооруженные как попало и сильно утомленные предыдущей охотой и последовавшей за ней пирушкой, были уничтожены — безжалостно и жестоко... Можно гасить фитиль.

...Но что-то продолжало держать Ренки на месте... Наверное осознание того что покинув эту позицию, ему придется идти туда — к искромсанным телам. Обшаривать трупы и палатки мертвецов, в поисках добычи. ...А может и отрубать пальцы, чтобы добраться до перстней.

В кои-то веки, эта брезгливость сослужила ему и капральству Йоовика хорошую службу. — Он успел заметить как некая тень вскочила, и ринулась в темноту. — Ренки навел мушкет скорее по наитию, на то место где по его предположению окажется беглец через несколько секунд. Спустил курок... Вслед за выстрелом раздался жуткий вопль. — Он попал.

— Ну парни, а вы и впрямь...! — Радостно щерил гнилые зубы Йоовик, слегка приобнимая своих подчиненных за плечи. — Когда вы палить-то начали. Ну думаю — хана. Обделались салаги по полной, и сейчас тут всех без разбора положат. — Пуля-то она не больно разбирает кто свой кто чужой... Но вы по всему видать ложкой мимо котелка не промахиваетесь! Это ж надо, с такой-то точностью вражин выцеливать... Да еще и в темноте, да посередь драки! Кто б мне еще вчера сказал — сам бы у вас мушкеты отобрал, от греха подальше. А вы вона как!!!

А тебе Ренки, от меня особое спасибо. — Кабы не ты, оттащили бы сегодня утречком старину Йоовика в сторонку — ворон да червей кормить. А как ты того, который в темноту прыснул... да про такой выстрел только сказки рассказывать.

В общем вы ребята молодца... По три трупака за вами числится, — достойный результат. Тока вот что — осталась у вас пара дел незаконченных... Пойдем, доделаем.

С этими словами Йоовик слегка развернул приятелей, и указал Ренки на лежащее на земле тело... Тело, из бедра которого был вырван здоровый кусок мяса...

— Добей! — Коротко приказал Йоовик, ставшим внезапно ледяным голосом.

— Но, я, не, — Замотал головой Ренки. — Это ведь не... — Продолжал растерянно лепетать он, с ужасом глядя как поднимается и опускается грудная клетка у лежащего без сознания человека. — Можно же взять в плен... Выкуп... Деньги... Тебе ведь нужны деньги?!

— Если бы и можно было его до нас живьем довезти. — Так же угрюмо и жестоко ответил Йоовик. — То выкуп все равно бы не получили... Не той мы масти, чтобы за благородных выкуп получать. ...Да и не в этом суть... — Добей! На вот тебе мой мушкет, коли шпагу марать не хочешь. Посмотри ему в лицо чтобы запомнить, и вот сюда вот... Под третью пуговицу... Особо-то и давить не придется — мушкет тяжелый, а штык острый. Только бочком-то его разверни, чтобы промеж ребер скользнул...

...Ну Ренки, давай. — Сам подумай — ему ведь только и остается что сплошные муки. Коли мы уйдем его живым оставив, через час лисы на вороны им займутся... Еще теплого, живого обгладывать начнут. ...Ты бы хотел, чтобы тебя живьем жрали? — Вот и его от этого избавь. И в лицо, в лицо смотри, глаз-то не закрывай... Ну давай...

Завороженный странным тоном, которым говорил Йоовик, Ренки нажал на приклад мушкета, что держал в руках, и штык с легкостью вошел в грудь раненного, кажется даже будто слегка повизгивая от радости и нетерпения, при трении о ребра.

— Ну вот и молодца... — Удовлетворенно заметил Йоовик. — Нат-ко, выпей из фляги... Эй-эй... глоток-другой и хватит. Винишко-то непростое, по мозгам бьет почище картечного залпа. А нам еще отсюда сматываться. И так трое раненных, нам только тебя еще нести не хватало... Я вам потом ребята, в лагере, по целой фляге такого винца выставлю — хоть вусмерть упейтесь — претензий не будет.

Ну сядь, посиди чуток... Фадиг, пригляди за ним. А ты Готор, пошли за мной... Твой с того краю лежит.

— Да, самому муторно на душе... — Сплюнул на землю Готор. — Вроде и понимаю что все это правильно, и не первый раз уже — а на душе тоска.

Тогда-то, у камней... Все как-то в спешке, в суете, после горячки боя... А тут — Йоовик (кто бы мог подумать что этот гад такое может), — как-то так обставил все... в глаза заставил смотреть...

...Да уж, — несмотря на одержанную победу, и похвалы Йоовика и однополчан, на душе у приятелей было как-то на редкость муторно.

Щадя их чувства, , , — парочку "молодняка", "старики" отправили "в дозор", пока сами занимаются обдиранием трупов и сортировкой добычи.

— Я все думаю, куда мы катимся...— Глухо сказал Ренки. — Казалось бы только вчера научился взятки давать, а уже раненных добиваю... Кажется Дроут это называл "повязать кровью"?

— Да нет. — Невесело усмехнулся Готор. — Это совсем другое дело. Это, я так понимаю, нас с тобой Ренки, в настоящие солдаты посвящали. Кстати — очень распространенный обычай. — Твои... в смысле — наши, предки еще и скальпы обдирали, уши резали, или там пальцы отрубали... Чтобы трофей на память остался.

Знаешь, еще вчера бы я бы мог тебе несколько десятков различных примеров подобного ритуала привести. ...Начиная от времен про которые никто уже и не помнит, и заканчивая самыми свежими "разработками". Долго бы мог разглагольствовать объясняя "как", "почему" и "зачем". Но сегодня не стану — тошнит меня что-то от всего этого...

— Так значит мы должны собой гордиться? — С тоской в голосе переспросил Ренки. — Тем что нас приняли в тайный орден убийц?

— Ну — ведь это твоя мечта, — словно бы защищаясь, провел перед собой рукой Готор. — Быть солдатом. А где ты видел солдат, которые не убивают?

А офицер... Он такой же убийца как и простые солдаты. ...И даже похлеще, потому что отправляет своих подчиненных убивать других, и быть убитыми.

...Может затем этот обряд и проводят, чтобы человек так близко смерть познав — лучше чужие жизни ценить начал?

* * *

Ну ты Готор и того... Совсем-то звереть на надо! — Постучав себя костяшками пальцев по голове, ответил Йоовик на предложение новобранца. ...И как ни странно — на этот раз Ренки был согласен с Йоовиком.

...Собственно говоря, добычи, к большому удивлению Ренки, оказалось как-то удивительно немного. — Вернее — той добычи, что решили забрать с собой победители.

Для Ренки, который и в свои, куда лучшие времена, привык считать каждый грошик, было как-то дико оставлять брошенными посреди пустыни вещи, ценой в месяц, а то и два безмятежной жизни. Шелковые шатры, ковры, расписанный золотом фарфор, походная мебель из драгоценных сортов дерева... — Все это, в раздрызганном и перевернутом виде, было оставлено на месте вчерашнего боя.

Даже большая часть драгоценного оружия, где подчас одна шпага стоила больше всего вооружения целого капральства, и то осталось лежать в лагере. ...Разве что из рукоятей шпаг и прикладов мушкетов, были выдраны драгоценные камешки, или серебряные и золотые пластинки с резьбой и эмалевыми инкрустациями.

— Эх... — Печально вздыхая прокомментировал это Йоовик... — В кои-то веки так повезло настоящих богатеев грабануть... и то, приходится бросать барахлишко... Проклятая Зарданская пустыня. — Нихрена тут ничего не продашь... Кабы сбагрить все это... да по реальной цене... — Считай каждый из нас мог бы выкупиться из армии да обзавестись неплохим кабачком или лавкой, в каком-нибудь тихом скучном городишке.

Только маркитанты возьмут все это по цене железного лома да поношенных тряпок... Им ведь тоже непросто, в такие дали вещички переправлять... На заставах плати. На таможнях в порту плати, за перевоз плати... За бумаги, по которым все это будет числиться не ворованным, а законно купленным имуществом, тоже плати... А без этого — кирдык! — Донесут куда надо, придут... кто надо... заберут все, да еще и такой штраф наложат что в жизни потом не расплатишься.

А тогда куда мы денем те шпаги, кинжалы и пистолеты, которые ты все-таки отложил в добычу? — Поинтересовался, стоящий рядом Готор.

— Не боись. — Усмехнулся Йоовик. — Это все для хороших людей... Чтобы любовались на свои новые игрушки, и в нашу сторону чересчур пристально не глядели. ...Офицерам... им знаешь ли — тоже красивой жизни хочется. А денег у них на это обычно не хватает.

— Так ты хочешь сказать... — Почти без возмущения спросил Ренки. — Что все офицеры нашего полка знают о том чем мы тут занимаемся, и даже одобряют это?

— Гы... — Осклабился Йоовик, демонстрируя одну из самый мерзких своих улыбочек. — Во первых — почему именно полка? Вот такенный вот клинок из булата с камушками по всей гарде, достоин носить как минимум генерал!

А во-вторых, (зарубите это себе на носу салаги), — конечно ничего подобного они знать не знают, и слышать не слыхивали. И коли мы попадемся — плетей нам не избежать. До смерти может и не запорют, но новая кожа на спине вырастет не скоро. Так что учтите оба — ни пол намека! Ни хвастаться, не говорить, ни даже громко молчать про это нельзя...

Донесли хабар, кому надо сбыли на руки, и сразу забыли. Ничего не было, и говорить не о чем!

Свою долю, вы на руки тоже не получите. ...И не думайте там себе чего! — Наш Бид все здорово организовал. — Средства в обороте будут, так что и вам забот никаких, что в карманах лишняя тяжесть для чужих ушей звенит, да и денюжки тем временем, пусть по чуть-чуть, да прирастают... Как нас из этой сраной пустыни выведут — каждый сможет долю свою получить сполна. Не верите — можете у ветеранов спросить, которые не первую кампанию проходят. — Никого не обидели! А на случай ежели кого убьют — можете своему капралу сообщить куда деньги отослать, или их между ребятами поделят. Но уж поверьте на слово — все без обмана будет. На том у нас все и держится.

— Хм... — Заметил Готор. — Я так понимаю, что часть маркитантских палаток принадлежит "обществу"?...

— ...Вот и понимай... — Окрысился в ответ Йоовик. — Молча! А то проснешься как-нибудь утречком, а понималку злые дяди открутили.

— Но разве это такое большое преступление? — Хладнокровно, будто бы и не заметив угроз капрала, продолжил Готор. — Как мне кажется — трофеи были важной составляющей всякой войны, еще с незапамятных времен. Запрещать солдатам подбирать добычу... — верный способ остаться без армии!

— До реформ короля Ваарасика II, так и было. — Вступил в разговор Ренки, торопясь блеснуть перед другом своими знаниями. — Все воины были так озабочены сбором добычи, что подчас даже забывали воевать с врагом, а то и начинали драться между собой... Но он покончил с практикой призыва оу со своими отрядами, учредив регулярную армию, и начал платить солдатам и офицерам жалование. Плюс, каждый воин теперь получаем свою долю добычи, после окончания кампании в виде премиальных. ...Увы, но многие благородные семьи тогда разорились... Моя например.

— Во-во, — подхватил Йоовик. — За прошлую кампанию нам премиальных заплатили... по десять медяков на брата, только до этого год жалованья вообще не выплачивали, дескать — зачем вам деньги в пустыне?

Офицерам, вроде как слышал тоже перепало немногим больше. — Половина всей добычи идет сразу королю, вторая тем, кто королевскую долю от солдатской отделяет... Ну а что осталось, — это уже тем кто ради нее кровь свою проливал!

..Так что коли найдут у тебя лишнее золотишко в кармане, или допустим начнешь ты свою порцию вина вон в ту вон золоченую чашку наливать... — Объявят тебя вором, залезшим в карман Короля, да и выпорют в научение другим... Так что парень, теперь в армии, чтобы нищим не подохнуть — приходится крутиться! ...Даже офицерам.

— Собственно я к чему? — Продолжил Готор. — Коли все в правильную сторону смотреть будут, — так может и правда — погрузить все барахлишко на верблюдов, да и как-нибудь эдак... изловчиться?

— Не ты первый такой ловкий. — Хмуро ответил на это Йоовик. — Мешок с золотишком, еще и могут не заметить, особенно коли им самим ручки позолотить, да богатством особо не сверкать. А вот с верблюдами, да палатками-сундуками этими... Мы ведь парень, не одни такие умные... Самые удачливые — может быть. Потому как у нас Бид в лейтенантах ходит. А он и к солдатам со всей душой, и с офицерами договориться может. Да только чужая-то удача многим глаза мозолит. — Донесут куда надо и... про плетки я тебе уже говорил.

Итак мы сегодня большую добычу взяли. Уж поверьте опыту — не каждый раз такая выпадает. ...Видать правду слухи говорят, что с вами ребята, удача под ручку ходит. Но удача-то — девка своевольная. Наглеть с ней не стоит.

— Понял. — Согласно кивнул Готор. — Однако ведь жалко столько ценного бросать. Может все-таки что-нибудь...

— Ты ведь из каторжников? — Ухмыльнулся Йоовик. — Видать мало вас там пороли. А вот когда разок другой на то как насмерть запарывают, хотя бы со стороны посмотришь... — Сразу свою спину начнешь жалеть больше чужой добычи.

— А с верблюдами и конями что делать будем? — Продолжил тем временем Готор, словно и не заметив насмешки.

— Дык... — удивился Йоовик. — Сказано же тебе, не с руки нам их брать. Так что пусть себе бегают по пустыне.

— А может тогда их всех перебить? — Спросил Готор. — Так мы хотя бы врагов ослабим. Иначе ведь они обратно в лагерь вернуться, и на них опять за нами гоняться будут.

— Ну ты Готор и того... Совсем-то звереть на надо! — Постучав себя костяшками пальцев по голове, ответил Йоовик на предложение новобранца. — Скотина-то безвинная в чем перед тобой провинилась? — ...И как ни странно — на этот раз Ренки был согласен с Йоовиком. — Пусть это и предрассудки древних времен — но убийство верхового животного, к коим относятся верблюды, кони и даже орегаарские ослы — это к большой беде. Так что издревле, животных старались щадить даже во время боя.