Земля разбитых грез

— Я очень стар, жил слишком долго, и мой черед уже настал. Таков удел живущих в мире, как будто ты сего не знал.

— Нет, не сейчас, не так, не ныне, коль мы опять с тобой вдвоем! Отринь уныние, мы вместе домой вернемся, заживем!

— Я слишком стар и слишком болен, и слишком много ран... Уволь. Мне не вернуться, я доволен, тебя увидеть... мой король.

И Айш-нор закричал. Тоскливо, с отчаянием в голосе, без надежды.

— Ну, ну, — уродливое человеческое лицо чуть искривилось, причем едва ли не все, а туша монстра дернулась и тот немножко изменил положение, — не надо боли. Не я ль тебя учил тому, что в нашей горестной юдоли скорбь не поможет никому? Скажи мне лучше, что за смертный, стоит, боясь хоть раз вздохнуть? Где ты нашел его, поведай, когда смог тело возвернуть?

— Хватит, молчи, не трать ты сил. Иди сюда, — архидемон резко обернулся ко мне и жестом крыла указал место рядом с собой, — расскажем вместе, где я был.

Я на негнущихся ногах подошел к здоровенной дурно пахнущей туше и, не зная, что делать, поклонился.

— Меня зовут Александром, господин. Прошу прощения, не знаю, как вас правильно величать.

Я и сам не понимал, почему столь вежлив. С проклятым пернатым уродом ни на секунду не возникало желания выкать и пресмыкаться, а этот умирающий монстр вызывал истинное почтение.

— Пар-лон зовусь, я — архидемон, один из тех, что глуп столь был прийти в Дамхейн...

— В ответе я, о мой наставник, тщеславие всему виной. Ты против был...

— И все ж отправился сюда, решив рискнуть главой.

— Мы все рискнули и напрасно. Я сам погиб, ушел в закат. Собрав остатки сил предсмертных, воскрес лишь десять лет назад.

И после этого он с моей помощью рассказал старому другу обо всех важных событиях, произошедших с момента возрождения в Дамхейне. Говоря начистоту, их оказалось негусто. А вот личность Матери Леса заинтересовала старого демона.

Он долго перебирал что-то в памяти, потом произнес:

— Сей дух неведом мне и все же опасен он и очень зол. Невинных души пожирая, он крепкий дом себе нашел. Вопрос, к чему ему стараться? Такие сложности нести. И тратить силы, напрягаться... Тут все нечисто, уж прости.

— Я знаю, метит эта нечисть уж больно высоко, но что ж, не наше дело то, ответь мне, что же с тобою-то стряслось?

Рассказ старого архидемона оказался куда подробней и обстоятельнее.

Когда война подошла к концу и началось то, что вошло в историю Дамхейна под названием "Темного века", он с остатками свиты, состоящей в тот момент исключительно из безмозглых демонических насекомых, бежал прочь, страдая от ран, которые оказались чересчур серьезными и никак не желали закрываться.

В один прекрасный момент Пар-лон нашел место, подходящее для того, чтобы переждать опасность и немного восстановить силы. Для этого, правда, ему пришлось погрузиться в состояние анабиоза на добрых полвека. Проснувшись, он выяснил, что лес уже окружен цепью непробиваемых рунических символов неизвестного происхождения. Впрочем, это оказалось не самой плохой новостью. Раны, полученные на войне с людьми, и не думали заживать, продолжая вытягивать жизненные силы. А даже у архидемона те отнюдь не бесконечны.

Он продолжал влачить свое жалкое существование исключительно стараниями верных слуг, делящихся с повелителем добычей и какой-никакой, но магической энергией. Вот только до бесконечности это продолжаться не могло — жизнь старого архидемона подходила к концу. Хотя он не сдавался без боя — сумел сотворить себе много тысяч миньонов, большинство которых, если верить Пар-лону, спали под землей, ожидая команды.

И — да — узилище старого демона за прошедшие годы изрядно разрослось, поэтому маги несколько раз наносили руны уже на новых деревьях и тщательно следили, чтобы нигде не образовалось прорехи, потому что когда однажды это произошло, порождения искаженного эманациями тьмы леса наводнили окрестности и число жертв тогда исчислялось тысячами.

— А почему вы сами не сорвали печать или что-нибудь в этом духе? — спросил я. — Мы же с Айш-нором прошли через этот защитный барьер.

— Айш-нор теперь с тобою связан, его печатью не сдержать. Сломать же их не выйдет сразу, тут нужно силу применять. К барьеру ж нам, увы, не подбежать.

— Кстати, а какие еще монстры помимо пауков у вас тут живут? — мне вдруг стало интересно.

Этот вопрос изрядно повеселил старого демона, потому как тот издал звук, отдаленно напоминающий смех, а затем из-под земли выползла здоровенная сколопендра, тотчас же обившаяся вокруг меня. Тварь щелкнула жвалами, с которых капнула зеленоватого цвета слюна, затем разжала смертоносные объятья и уползла прочь.

Мать вашу! Язык мой, враг мой!

— Понял, больше никаких глупых вопросов!

— Какой догадливый носитель, урок молчания усвой.

Я кивнул, почесав переносицу.

Этот жест не укрылся от старого демона, который, указав на перчатку, произнес:

— Позволь взглянуть.

Делать нечего, пришлось демонстрировать новопробретенный магический протез. Несколько секунд Пар-лон рассматривал мерцающую алым конечность, после чего дал экспертную оценку.

— Прекрасно, нет, великолепно. Каков талант, и ведь не все...

— Сие неважно! — перебил его вдруг Айш-нор.

Демоны встретились взглядами и гусеницепаук хмыкнул.

— Что ж, по сему и быть.

Мне очень хотелось понять, что же демоны имели в виду, но одного урока хватило для того, чтобы держать язык за зубами, а потому все растущий список вопросов пополнился новой строчкой.

Как говорится: "а теперь, дети, поможем тупому попаданцу разобраться с гребаным миром, в котором он оказался, потому что мануал тут не предусмотрен, зато звиздюли — очень даже".

Невеселые мысли прервал Пар-лон.

— Я наконец тебя увидел, нет больше силы боль терпеть. Прошу, даруй покой скорее, мечтаю только умереть.

— Не смей и мыслить о подобном! Ты будешь жить, ты должен жить!

— Дорогой мой воспитанник. — Речь Пар-лона внезапно изменилась. Стала такой же, как у Айш-нора во время заключения контракта и объяснения принципов демонической магии. — Ты знаешь, что мне осталось недолго. Год, два, десять. Не больше. А потому я — архидемон второго круга Пар-валена умоляю тебя об одолжении. Прерви бренное существование и даруй вечный покой.

— Я готов. Почти двести тысяч лет — большой срок даже для архидемона и он стремительно подходит к концу. Жажду лишь покоя и пустоты. Боль слишком сильна, не могу терпеть боле.

На Айш-нора стало жалко смотреть. Он съежился и стал каким-то маленьким, забитым, словно воробушек или синичка, а не могущественный архидемон, пускай и лишенный большей части сил.

— То, что мы встретились — чудо! Я не могу потерять тебя сейчас.

— Чудо? Нет, закономерность. Будучи тяжелораненым, я просто не мог далеко убежать с поля боя. А ты, даже ослабев после смерти, ни за что не пропустил бы отпечаток моей энергии. Даже сотни лет спустя. Ты ведь вел этого смертного по следу, не так ли?

— Все-то ты знаешь, о наставник.

— Конечно, так было всегда. А теперь, уважь просьбу умирающего, даруй легкую смерть.

Из глаз Айш-нора потекли кровавые слезы, и он отвернулся.

— Может быть, подождем немного? — жалобно попросило могучее сверхъестественное существо.

— Ты сам знаешь ответ, не правда ли?

Поляна погрузилась в сверхъестественную тишину. Ни дуновение ветерка, ни скрип дерева, ничто не нарушало торжественности и печали этого момента. Айш-нор плакал, но вместо влаги из его глаз текли густые, тягучие алые капли. Эмоции, захлёстывающие архидемона, оказались столь сильны, что их отголоски проникали мне прямо в сердце, заставляя страдать вместе с древним существом.

Отчаяние, невыносимое, глубокое, точно Марианская впадина, и бесконечное. Вот, что сейчас испытывал Айш-нор. И он не скрывал чувств, напротив, щедро делился ими с окружающими. Пауки попятились, сколопендра задергалась и умчалась куда-то во тьму. Меня же точно ударило по голове: перед глазами все плыло, поляна кружилась, а умирающий архидемон троился в глазах.

Спустя несколько томительно долгих секунд все резко — точно ножом отрезало — кончилось.

— Знаю, — прошептал Айш-нор. — Знаю.

Архидемон перелетел ко мне на плечо и произнес:

— Прости, что взваливаю это на тебя, но мой учитель должен обрести покой. Убей его.

— Чего? — опешил я.

— Что слышал, смертный.

— Но почему? С чего такая спешка, действительно, не подождать, что ли, годик? Мы как раз разберемся с порталом на Землю, Айш-нор накопит сил, и вы вернетесь в родной мир...

— Он вернется, не мы, — ответил мне Пар-лон.

— Как это?

— Айш-нор, даже накопив достаточно энергии, сможет вернуться только сам. Я же... ты все видишь и так. А потому взываю к тебе на истинном языке, о смертный. Даруй покой и забвение. Пронзи меня копьем и не бойся, слуги не причинят вреда. Я клянусь, что ты станешь для них своим.

Происходящее все больше начало походить на бредовый сон. Еще вчера я сбрасывал в могилу трупы крестьян, решивших, что одинокий путник — неплохая добыча, потом — прикончил толпу разбойников и взял под крыло двух сирот, а теперь вот болтаю с умирающим архидемоном, который, видите ли, возжелал эвтаназии.

— Уважь его просьбу, — попросил вдруг Айш-нор бесцветным голосом, — Пар-лон прав. Это — единственная возможность уйти правильно. Кто знает, что станет с нами через год или даже через день? Мы сгинем, а ему придется догнивать тут еще несколько лет. Плохая смерть для архидемона. Честная сталь — куда лучше.

И столько в его голосе было отчаяния, что я понял — нужно сделать то, о чем просят.

— Хорошо, — я подошел к демону, пауки вокруг которого послушно расступились, и поднял копье. — Хорошо, я выполню приказ, хотя и не понимаю, на кой черт. Я вообще ничего не понимаю в этом гребаном мире, и лишь бегу, незнамо куда и непойми зачем, постоянно проливая кровь. С каждым днем — все больше. Но, видимо, судьба у меня такая.

— Судьбы нет, человек. Творец даровал вам свободу воли, а посему вы сами вершите свое будущее.

— Ну да, а те, кто перенес меня в Дамхейн знали про это?

— Кто виноват в том, что ты оказался без надобности своему миру?

— Вы правы, господин. Жаль, что мы прощаемся, едва познакомившись, мне было бы интересно узнать о вашем прошлом. Наверное, вы можете рассказать кучу отличных историй.

Пар-лон улыбнулся и чуть заметно кивнул. Было видно, что он старается лишний раз не шевелиться, чтобы не бередить многочисленные раны и не мучать ослабевшее тело.

— О да, спроси Айш-нора, он поведает тебе парочку. А теперь закончи дело.

— Один вопрос: как простым копьем убить целого архидемона?

Пар-лон лающе рассмеялся, дернулся, из-за чего ухмылка на его лице превратилась в оскал, и произнес:

— Он, действительно, забавный. Хороший выбор, мой король. Отвечаю, человек: обычно — никак. Но я умираю, сил почти не осталось, а потому, целься в сосредоточье, не ошибешься.

— Куда?

Вместо ответа умирающий ткнул одной из хитиновых лап в место, прямо в центре брюха. Справа и слева виднелись пролежни, снизу — глубокая гноящаяся рана, а конкретно этот кусок хитина, в целом, держался бодрячком.

— Коли быстро и резко, оборви мои мучения, о смертный.

Я прицелился и покрепче сжал отполированное древко. Было не по себе, но, кажется, укол милосердия действительно требовался, причем неотложно. И — да — ворон прав, мы можем и не пережить путешествия, чтобы вернуться спустя пару лет, дабы помочь умирающему, который к тому времени вполне может преставиться и естественным путем.

— Я понял. Прощайте, госпсн.

— Прощай, о наставник, — добавил Айш-нор.

— Прощайте, связанные роком. Да будет ваш путь прямым и да получите вы в конце его то, о чем мечтаете. А теперь — коли, смертный!

И я ударил. Быстро, четко, сильно, точно тренировался не пару дней, а несколько лет. Острие пробило хитиновый доспех и копье ушло в тело монстра на добрых полметра.

Пар-лон дернулся, вскрикнул, из его рта полилась дурно пахнущая жидкость, а в следующий миг свет в глазах потух и древнее существо, умудрившееся пережить страшную войну и влачить жалкое существование в огороженном магическими печатями лесу, наконец-то обрело покой.

Я выдернул копье, и мне показалось, что по лезвию пробежали алые всполохи, но затем все закончилось.

Пауки, подземная сколопендра, несколько муравьев-переростков замерли, точно желая почтить своего упокоившегося господина минутой молчания.

А Айш-нор приземлился рядом с трупом и крылом закрыл старому товарищу глаза.

— Внемли, о смертный, сим копьем сразил ты архидемона! Запомни эту ночь! В веках звучать отныне будет твое имя! — громогласно провозгласил он, и я, повинуясь импульсу, опустился на одно колено, вытянув оружие на раскрытых ладонях.

Я и сам не понимал, зачем делаю то, что делаю, просто чувствовал, что так нужно.

Сквозь тело словно прошла незримая волна, стало тепло и как-то уютно, а спустя минуту все закончилось. Только на поляне потемнело.

— Все кончено, идем, не говори ни слова, хочу побыть один.

— Может, хотя бы закопаем его?

— Нет, а теперь молчи и двигайся за мною.

И мы пошли к месту ночевки. Там ничего не изменилось — дети все так же мирно спали, вещи лежали на своих местах. Казалось, что ничего и не произошло, просто одним живым существом стало меньше.

— Это всего лишь эвтаназия, — шептал я, роясь в вещах, — ага, нашел.

Я извлек флягу с остатками крестьянского пойла, подсел к ворону, который устроился возле костра и смотрел в языки пламени, открутил колпачок и налил туда сивухи.

— У меня на родине есть обычай поминать умерших. Пить, не чокаясь. Не побрезгуешь?

Ворон уставился на меня и в его взгляде промелькнула... благодарность? Я не разобрал наверняка, но отчего-то показалось именно так.

Мы выпили.

— Я могу что-нибудь еще сделать?

Демон не ответил, лишь покачал головой.

Я не стал донимать его, вместо этого подбросил в костер растопки и лег, укутавшись в плащ. Странная ночная прогулка вымотала куда сильнее, чем хотелось, и следовало отдохнуть.

* * *

В путь мы двинулись с рассветом и уже к полудню покинули громадный лесной массив. Точнее, вышли за пределы магического барьера, оказавшись — как и с той стороны — в нормальном березняке. Эта смена обстановки показалась мне столь разительной, что я даже растерялся. Вот мы идем по мрачному искривленному демоническими эманациями лесу, оп, и вокруг тепло, щебечут птички, светит солнышко, жужжат пчелы, и вообще — жизнь бьет ключом.

Я даже вернулся назад и, пройдя незримый рубеж, оказался в царстве мрака и безысходности.

Берёзовый лес молод, — без спроса заговорил Айш-нор, — и силен. Его создали неслучайно. Он жизни мощью наделен, что мрак удержит изначальный.