"Потеряв" двоих своих, "отморозки" запинали "подранка" и сильно изнурили остальных двоих — большего они сделать при всём своём желании не смогли, дети же ещё! Бой затих, когда на крыльцо вышли Опер и двое его вооружённых помощников...
— Оставьте и, нам кого порвать!
— Не в этот раз!
Спец, не спеша — двумя короткими малозаметными ударами, разделался с двумя, оставшимися к тому времени на ногах, жертвами преждевременных родов.
— Хорошо поработали, охотники! — похвалил Спец своих замудоханных воспитанников.
— Служим Корпорации..., — прохрипел один из оставшихся на ногах "отморозков".
Всё это произошло так быстро и стремительно — что ни я, ни Женька Мозгаклюй, ни стоящий практически рядом и, с разинутым ртом наблюдающий за разгромом его "войска" Лжеабдулла и, глазом не успели моргнуть! Хотя, конечно вру: глазом то моргнуть успели, а вот сделать ничего не смогли и, не смогли бы при всём своём желании.
Бой на дворе закончился и, все оставшиеся на ногах и в памяти, уставились на нас...
— Ну и, чё? — спросил я у Лжеабдуллы, — так и, будем стоять и булки мять?
— Ась?
— Я спрашиваю: наши люди дерутся, а мы чем хуже?
— ???
— Не позорь меня перед моими людьми, говорю!
Внезапно вперёд меня вышел Мозгаклюй:
— Постой, Вован! Я его счас своим интеллектом забью! — по ходу, Женька успел пропустить стаканчик "для храбрости"!
Однако — не тот век¸ по ходу, на дворе! Не тот век... От резкого размашистого удара Мозгаклюй закатился под "Хандроза"... Лжеабдулла умел драться! Да и, мужик дюже здоровый — хотя, конечно, не до такой степени, как мирно лежащий сейчас кверху "воронкой" Тимоха.
— ...Нет, ну ты чё творишь, баклан?! — возмутился я, обратившись к Лжеабдулле, — ты зачем его так сильно ударил?!
— Может помочь, Шеф? — спросил Спец, приближаясь какой-то скользящей походкой.
Опер со своими помощниками тоже подошёл поближе...
— Ну, нет! Этого Козьму я сам возьму! Ну, теперь бойся: тебя я буду убивать медленно и печально!
И я, не торопясь, по очереди "отключив" обе его руки, затем, пробив под дых, эффективно-красивым ударом ногой в голову с разворота, отправил Абдуллу в небытие... Временное, я надеюсь.
Подошедший вплотную Опер похлопал в ладоши:
— Красиво ты его!
А Спец поправил:
— Красиво, но непрофессионально! — завидует, по ходу.
Быстренько пробежался по "потерпевшим"... Ну, серьёзных повреждений ни у кого — ни у наших, ни у "ихних" — слава Богу, нет! Большинство уже в сознании, хотя и, с замутнённым взором. Самые большие проблемы у Казака — с головой и, у хватившего его по кумполу кистенем Тимохой — с рёбрами, дважды "пересчитанными" Спецом.
Ну, а теперь — "экстренное потрошение"! Я в нём участие принимать не буду — и, без меня до фуя специалистов... Подхватив под руку пошатывающегося Мозгаклюя, я пошёл к себе в кабинет. Все события фиксировались на видео и, надо распечатать некоторые самые интересные моменты на фото. Это "по плану"! Подобные технические "новинки" — в виде неопровержимых улик, на местных аборигенов просто сногшибающе действуют. Это я ещё на примере Ферапонта понял!
Пока работал, Женька окончательно пришёл в себя. Только постанывал, держась руками за голову...
— Ну, что ты, Женька, вечно не туда лезешь? — ещё со студенческих времён знал, что боец-рукопашник из Мозгаклюя никакой, но пропустив стаканчик он постоянно лезет в драку..., — вроде, уже не маленький, должен соображать!
В ответ Мозгаклюй только развёл руками, на мгновение оторвав их от головы...
— Ну, а "остограммливаться", неужели обязательно было? Для чего? Для храбрости, что ли?! Так, ты же психоаналитик! Неужели, не можешь сам себя как-то — без спиртного, на драку настроить?!
— Пословицу "сапожник без сапог" знаешь? — мрачно ответил Мозгаклюй.
Странный народ эти психоаналитики!
...Распечатав фото, я с ними спустился в "СТО", где продолжались следственно-оперативные мероприятия. Судя по приглушенным крикам, доносящимся оттуда...
Опер с помощниками допрашивал одного из налётчиков в одном конце "СТО", изображая их себя "доброго копа"... При мне, по крайней мере, они никого не били.
В другом конце "СТО" Спец — на примере подвешенного за руки Тимохи, показывал двоим "отморозкам" куда надо бить собеседника — чтоб тот мог легко, непринужденно и, не комплексуя по всякому пустяшному поводу, с вами общаться. Рядом, лежа на земляном полу, "выстроилась" очередь других фигурантов этого дела...
Как я уже догадался, Спец играл роль "злого копа".
— Это он Казака кистенем? — спрашиваю у Спеца. Судя по панической реакции самого Тимохи, об этом у него уже спрашивали.
— Он, он...
Я подошёл к Тимохе вплотную и легонечко провёл костяшками кулаков по его пострадавшим рёбрам:
— Если Казак умрёт, я тебя живьём в землю закопаю! Понял, да?!
Конечно, понял! Вон как задёргался... Ну, это я для большей жути — черепушка у Казака оказалась на удивление крепкой.
...Отдав фотографии Оперу, я походил, посмотрел, ни во что не вмешиваясь. Посидел, послушал... Почитал протоколы допросов, скрупулезно и педантично ведущихся Опером.
Особенно, много интересного и любопытного рассказал мнимый Абдулла, бывший приказчиком небезызвестного Лукича... Тимоха же, оказался правой рукой Лжеабдуллы — бывшим каторжником, откатавшим тачку на Сахалине за банальный гопстоп. Ну и, сам Левша, с перепуга много чего познавательного и полезного поведал! Остальные были простыми исполнителями, у этого Лукича периодически подрабатывающими... Постоянной работы они не имели, разве что их "работой" можно было назвать кулачные бои "стенка на стенку" во время всяких там ярмарок, да праздников. А, возницы оказались нанятыми нижегородскими ломовыми извозчиками! Тоже, ещё та публика!
Короче, картина была написана маслом: Лукич этот оказался фабрикантом из... Дворян! Согласен, возможно — широко распространенное явление, но лично я с таким явлением ещё не сталкивался.
Так вот: как-то раз, когда вышеупомянутый Лукич был ещё офицером-сапёром в звании аж штабс-капитана, его то ли осенило, то ли торкнуло — не понял ещё... Возомнил этот Лукич из себя нечто среднее между Эдисоном и Крупом: решил тоже — как и, я создать себе "корпорацию". Подал он в отставку, продал прадедовское имение и подался в капиталисты. Сначала дела, вроде, пошли в гору — поднялся не хило, но потом что-то пошло не так... Вот он и, решил поправить свои дела за мой счёт.
Вообще то — по рассказам, мне поначалу этот Лукич понравился! Я уж, начал подумывать — даже не то, чтобы спустить это дело на тормозах, а вообще — привлечь его к сотрудничеству! Человек достаточно умён, предприимчив и энергичен — почему бы не образовать совместно с ним какое-либо дочернее предприятие "Корпорации", к примеру...
Потом подумал: да это же создаст прецедент! Желающие меня ограбить и кинуть в очередь выстроятся!
Мозгаклюй, тоже был такого же мнения:
— Ты уж выбирай, Вован, кем ты хочешь быть в этом времени и в этой жизни..., — морщась от непрекращающейся боли, ответил он мне, лёжа на моём диване в моём кабинете, — если олигархом всероссийского значения, как задумал — то ты любого, не зависимо от твоих личных симпатий и антипатий, обязан просто под асфальт закатать — только за мысль об том, чтобы залезть в твой карман! Ежели нет — то езжай в Ясную Поляну к Льву Толстому — он как раз, до сих пор ещё жив! Я думаю, у тебя найдётся, об чём с ним можно побеседовать...
Такого же мнения были и остальные попаданцы:
— Надо опустить этого Лукича! — это уже Опер, — да, причём так — чтоб никто в твою сторону или сторону твоего добра, даже подумать — искоса посмотреть боялся! Иначе, в будущем проблем не оберёшься, Палыч! Уж я то, в этом деле петрю...
— А давай Шеф я вызову этого ушлёпка на дуэль и прострелю ему обе коленки? — предложил Спец.
— Только не дуэль! — решительно отказался я, — пуля-дура, летит куда ей вздумается! А саблей махать — ты, вообще, не лучше моего умеешь! Так, что особенно в ...алупу с дуэлями "здесь" не лезь! А вот "опустить" надо, причём — принародно! Ну и, "остричь" под "ноль" — тоже не помешало бы! Нам, попаданцам, любая лишняя копейка впрок пойдёт.
...На "опускание и стрижку" выехали впятером: я, Спец и Опер с двумя помощниками на двух извозчичьих пролётках а, не на автомобилях — чтоб не привлекать излишнего внимания к своим скромным особам.
Лоханувшихся горе-налётчиков оставили под присмотром Артельного и его подчинённых, разрешив последним "немного" их помучить:
— Только не насмерть! Я ещё не решил, что с ними сделать, — напоследок проинструктировал.
Потом обвёл этих идиотиков тяжёлым взглядом... Эти жертвы пьяной акушерки, вроде, все в порядке — живы и относительно здоровы. Кроме Тимохи. Тот лежал весь серый, потел и тяжело дышал со стонами. Спец, явно перестарался...
— А этого чё, до сих пор не закопали?
— Так, он вроде, ещё того... Живой?! — не понял Артельный.
— Ну и, чё?! Он моего человека кистнем ударил!
— Понял, это мы враз! — Артельный оказался на редкость понятливым.
Он коротко рявкнул команду четверым своим подчиненным и те, с весёлыми гиканьями, нашли где-то лопаты и побежали на Пустырь копать могилку для Тимохи...
Естественно, чуть позже, наедине, я уточнил задание: не закапывать Тимоху, а отвести его на извозчике в больницу. Но, его кентушкам знать про то не обязательно! Пусть вся шпана в этом городе твёрдо усвоит: тронь моего человека и, тебя живьём в землю зароют!
— А, в больнице, что сказать? — напоследок затупил Артельный.
Ну, ему простительно — парень молодой, из деревенских...
— Ты, что? Первый раз родился?! Не знаешь, что говорят в таких случаях?!
— Нет, не знаю..., — честно признался Артельный.
— ...Ну, скажи, что он спьяну под паровоз попал!
...По показаниям Лжеабдуллы, Лукич продал всю недвижимость, вместе с движимостью и теперь жил "налегке" в одной нижегородской гостинице, готовый в любой момент сдёрнуть... Вместе с моим "Электрогефестом"! Который, кстати, находился на арендованном Лукичём пароходе. А пароход стоял в одной укромненькой заводи на Волге — здесь неподалёку...
В Нижнем Новгороде этого времени, чуть ли не каждый купец первой гильдии и многие заводчики считали ниже своего достоинства не иметь собственный пароход, а то и несколько. А не пора ли и, мне стать судовладельцем?! Да, давно уже пора!
Было уже время позднее и, в ресторане при гостинице ужинало довольно много народу. Лукича нигде не было видно...
— Здесь он — в своём номере! — успокоил Опер, — я через местного халдея[92] подсуетился...
Через халдея же — я ему целый рубль сунул, вызвали Лукича в ресторанный зал... Мол, твои люди с чужим хабаром вернулись!
Сияющий Лукич спускался с лестницы, когда увидел меня — стоящего посреди зала, как статуя каменного Ленина посреди городской площади... Тут Лукич... Кхм, кхм... Сиять, как-то сразу перестал! Даже, наоборот... Хотел, по ходу, воротиться в свой номер восвояси, но сзади него неожиданно материализовался Опер с двумя помощниками и ненавязчиво, но очень сильно подтолкнул того в моём направлении.
От такого, почти дружелюбного подталкивания, Лукич вскоре оказался в непосредственной близости от меня и, тут он побелел, как потолок морга! Рядом со мной стоял Спец и, видон у Спеца был очень и очень многообещающий...
...Когда ещё — в прошлый "заход" оформлял документы на Спеца, то услышал, как один из местных назвал того "бретером[93]". Вообще-то, знал я это слово — в детстве в книжках читал, ещё "там"... Думал, "бретер" означает этакого лихого, но благородного дворянина, любящего по любому поводу подраться на дуэлях.
Когда попал "сюда", то узнал, что да... Вообще то, так оно и есть. Официально... А неофициально — "бретер", это тупо наёмный убийца и, ничего более!
Предположим, Вы — благородный дворянин и, Вам не нравится чья-то рожа... Ну, мало ли почему!? Не нравится и, всё! А сами с ним разобраться — "по-дворянски", Вы ссыте... Как тут быть? А можно вот так: если у Вас много денег, то можно нанять бретера. Тот, за ваши кровные, спровоцирует этого не нравящегося Вам человека на дуэль и, его — голубчика вполне легально пристрелит, заколет или зарубит, насмерть или просто искалечит — на Ваше благородное усмотрение. Кстати, нанимают бретера чаще всего под видом проигрыша ему крупной суммы денег в карты...
Так что, не всё так однозначно: вот казалось бы дуэли — такой красивый, благородный обычай! Ну, что может быть благородней, чем вызвать к барьеру подлеца — за честь прекрасной дамы, например?! Но, человек — это такая скотина, которая испаскудит любой — даже, самый красивый обычай...
Хотя, согласен, конечно — большинство дуэлей в Империи и за её пределами, происходила вполне честно и, на "законных" основаниях.
...Так, вот: при первом же взгляде на Спеца любой дворянин этого времени во-первых видел в нём офицера, хотя возможно и бывшего, во-вторых — бретера, а в-третьих — просто очень опасного человека. Вот и, Лукич перепугался не по-детски... Не того он испугался, не того!
Сделав быстрый шаг вперёд, я отвесил Лукичу размашистую плюху... Не пощечину, а именно плюху! От которой Лукич — без сомнения, улетел бы куда-нибудь под или на столик, если б его не удержали на ногах Опер с помощниками... С большим трудом, надо сказать, удержали! Левая сторона рожи Лукича немедленно стала приобретать багрово-помидорный цвет...
Публика в рестораном зале, чьё внимание и, так было уже давно приковано ко мне, ахнула, а некоторые дамы собрались упасть в обморок... Большинство, конечно, меня хоть понаслышке, но знало — городишко, то маленький! Сравнительно маленький. Далеко, не мегаполис ещё...
— Дамы и господа! — обратился я к народу, — вот эта каналья... Этот бесчестный человек обворовал меня, воспользовавшись тем, что по делам государственной важности, я уезжал в Санкт-Петербург вместе с Губернатором.
Меня знали с положительной стороны, Губернатора — тем более, этого же типа — вообще, почти не знали. Симпатии публики изначально были на моей стороне.
— Врежь ему ещё, Дмитрий Павлович! — пьяно выкрикнул из зала один, знакомый мне купец.
У Племяша познакомились — ещё тогда, в первый раз.
Остальные бурно выражали своё с ним согласие... Шоу продолжалось!
— Мало того! Эта гнусная личность — для того, что бы ловчее меня обчистить..., — тут я "слегка" преувеличил — для пользы дела, конечно, — содомитским образом растлил моего человека — малолетнего мальчишку, сироту к тому же! Которого, я обучал работать с "Электрогефестом"!
Да, по сути это и, произошло! Хотя и, всего лишь морально, а не натурально....
Народ ахнул.... Времена, "здесь" — слава Богу, ещё были тёмные, про слово "толерантность", опять же — слава Богу, слыхом не слыхивали и, гомосеков конкретно не любили. Особенно, здесь — в провинции...
— А, я давно говорил, что он педараст! — громко сказал какой-то осведомлённый или знающий какие-то факты лично, за ближайшим столиком.
