— Ну вот, с одного тебя только двадцать упало, поэтому остановимся на четырёхстах килограммах груза. Ты, кстати, можешь с завтрашнего дня всё, что считаешь нужным, скидывать. Ухова я предупредил уже, а барахло на пакгауз таскай там до вечера люди сидят. Пока марафет наводить будешь, думай, чего с собой брать надо, если про что то вспомнишь, не тяни, сразу мне докладывай. Отплывать скорее всего дня через четыре будем, дата пока не окончательная, но готовиться к ней станем. Кстати у тебя с оружием как?

— Карабин имею, выдали. Правда патронов к нему только две обоймы.

— Патроны возьму, ты мне лучше скажи, как у тебя на счет стрельбы из него?

— Нормально, когда служил у меня такой же был. Но правда я в боевых операциях не участвовал, как вы, поэтому особенно на меня не рассчитывайте.

— Это не страшно, может ничего такого и не будет.

Ну что же, основные члены моей экспедиции предупреждены о скорой поездке, осталось только Веронике сказать, что она тоже в списке отплывающих и дело за малым, собраться, и загрузиться. Конечно ещё предстоит побывать на стрельбище, но с этим, трудностей не будет, не захочет по хорошему учиться, заставим по плохому.

— Ты куда пропал, сказал же, что не на долго? — задала мне вопрос Ника, одиноко стоящая у запертых дверей склада, очень обиженным тоном.

— Прости, на причал ходил, а к ним только зайди, до вечера не отпустят.

— Пошли быстрее, я есть ужасно хочу. Растолстею на этой работе, всё же на нервах.

— Ничего, не долго осталось, скоро в плавание уходим.

— Всё таки берёшь меня? Говорил же, что если стрелять не научусь, то ни за что не возьмёшь. Передумал?

— Никто тебя здесь одну и не собирался оставлять — ответил я, скромно умолчав про предстоящее обучение военному делу.

Всё после обеденное время я упорно ждал, когда же наконец закончится этот тряпочный базар и Вероника освободится, но свершилось это только в начале шестого. Без дела конечно же не сидел, занимался отбором продуктов, которые пригодятся нам в процессе прогулки по морю. Старался складывать в коробки самое калорийное и то, что занимает мало места. Не обошёл своим вниманием и различные вариации продуктов быстрого приготовления. Знаю, что это вовсе не еда и от этих концентратов сдохнуть можно, но думаю за десять дней здоровье участников экспедиции не подорвётся на столько, что его нельзя будет восстановить. В несколько коробок поместился шоколад и печенье, тушёнка, и сосиски, вермишель быстрого приготовления и картофельное пюре, не понятно из чего сделанное. Само собой, взял пару килограмм риса, гречки, перловки, соли, сахара, пачку чая в пакетиках, огромный мешок сухарей и даже две фляжки чистейшего спирта. Приготовил две удочки для рыбной ловли. Надеюсь, что с дарами моря проблем не будет, потому что они должны стать основным источником пополнения наших сил. Отложил три котелка, пять железных кружек, пять спальников, палатку, принадлежности для разведения костра и только собрался заняться боеприпасами, как мне доложили, что отпуск тканей на сегодня, закончен.

— Ну слава богу, а то я думал мы здесь до ночи сидеть будем — радостно отреагировал я на это сообщение.

Помог девушкам занести ткани на склад, затем заволок столы. Пока этим занимался, Ника отпустила свою помощницу, и мы остались вдвоём. На семейство Солодовых, почти круглосуточно торчавшее здесь, внимания уже не обращаем, как собственно говоря и они на нас, у каждого свои заботы.

— Сейчас на пол часика со мной прогуляешься и всё, можем смело, до ужина, отдыхать — обрадовал я девушку предложением о не понятной прогулке.

— Куда? У меня ноги гудят, за целый день два раза присела.

— Не далеко, на стрельбище, мне карабин пристрелять надо.

— Нет, это без меня — наверное почуяв недоброе, за упиралась Вероника.

— Ни каких нет, вопрос даже не обсуждается. Так и будешь всё время трястись от звука выстрела?

— Так и знала, что потащишь меня на это дурацкое стрельбище. Как только сказал про поездку, я сразу поняла, добром это не кончится.

— Вот чего ты заводишься. Придём, выберешь себе место, где не страшно будет. Я постреляю по банкам, посмотришь, как мазать буду, посмеёшься и всё, сразу пойдем обратно.

— Красиво рассказываешь, вот пускай только по другому будет.

— Не сомневайся, то что будет весело, я гарантирую.

Стрельбище, как таковое у нас отсутствовало, таким словом все называли площадку между двух дюн, на западной стороне пляжа. По приказу сержанта Ерёмина там вкопали два бревна, на них положили доску пятидесятку, длинной метров пять, на неё ставили банки, из под всех видов консервов и по ним стреляли, у кого на то была нужда. За то время, что этот участок земли нами освоен, здесь образовалось несколько рубежей, откуда ведут стрельбу. Первый рубеж примерно метрах в двадцати, от мишеней, второй в пятидесяти и третий, наверное, в ста, от двух брёвен, с толстой доской между ними. Стрельбу можно вести как стоя, так и лёжа, используя вместо упора не большие поленца, которых в этом месте валяется не меряно.

Поставив штук десять дырявых банок на доску, я отошёл к первому рубежу, откуда обычно ведут стрельбу из пистолета. Прежде чем давать оружие в руки Вероники надо самому понять, чего от него ждать. Начну с Макарова, от него шума меньше и отдача не то что от карабина. Тратить попусту патроны я не собираюсь, сделаю два выстрела, ну может три, от силы и всё. Не зависимо от того попаду или нет, мои выступления будут окончены. Дальше попытаюсь чем нибудь завлечь боязливую девушку подойти ближе, а затем может быть получится её уговорить самой стрельнуть пару раз.

Первым же выстрелом сбил банку из под немецкой тушёнки, следующие три пустил в молоко, чему сильно удивился, потому что в стрельбе, почти из всех видов оружия, у меня обычно результаты не плохие. Сделал перерыв на несколько минут, а потом, не обращая внимания на колкости подруги, расстрелял остатки обоймы, не допустив не единого промаха.

— Ну ладно, доказал, что иногда можешь попадать — прекратив делать из меня посмешище, сказала Вероника.

— Сама попробуй, а потом я на тебя погляжу, какая ты весёлая будешь.

— А чего я могу, если ты мне уши руками прикроешь.

— Тогда иди ближе, зая ты моя лопоухая, так и быть прикрою.

Минут десять ушло на то, чтобы объяснить ей, как надо стоять, что с чем совмещать и как держать пистолет, во время стрельбы. Затем убедившись, что дошло, вставил новую обойму и вручил оружие девушке, предупредив:

— Ни в коем случае не бросай его, после выстрела и даже не пытайся направить эту штуку в мою сторону.

— Испугался?

— Так, без лишних вопросов, если готова, то давай приступим. Только целься сначала, а потом курок нажимай.

Легонько прикрыл ладонями маленькие ушки, которые почему то так боятся выстрелов и стал ждать, чем всё это закончится. Ждал не долго, выстрел прозвучал почти сразу же после моих слов, но на сегодня, по крайней мере из пистолета, это была последняя стрельба.

— Ё мое, предупреждал же, не кидай оружие.

— Да, не кидай. Ты же не сказал, что он так сильно дёргается, вот я и испугалась. А что, сломала? — спросила девушка, глядя на то, как я подбираю лежащий на песке пистолет.

— Сломать не сломала, но вечернюю чистку мне обеспечила.

— Ну это ничего, когда я вечерами полы дома мою, ты же почему то сидишь на диване и даже не пытаешься мне помочь. Так что на один день можем и поменяться местами.

— Ладно проехали, теперь давай разок из винтовки пальнёшь и всё, пойдём.

— А от неё так же громко будет?

— Почти, ты не волнуйся, я тебе бревнышко сейчас принесу, из положения лёжа стрелять будешь, это на много проще, чем, когда стоишь.

— Не врёшь?

— Ну вот откуда такое недоверие, я тебя хоть раз обманул? Сказал, что почти так же, значит так и есть.

— Тогда давай, попробую, раз затащил. Только уши мне снова прикроешь.

— Не боись, сделаю.

На этот раз объяснение затянулось. Не могу я допустить, чтобы моя девушка ушла отсюда с синяком, вот и пришлось долго рассказывать, и показывать, как надо прижимать приклад к плечу, именно прижимать, а не прижиматься.

— Всё поняла? — спросил я её, когда терпение повторять одно и тоже по десять раз, лопнуло.

— Кажется — ответила Ника, пытаясь целится в одну из банок.

— В данном случае, кажется, не пройдёт, если что то не ясно, спроси.

— Чего спросить?

— Ну я не знаю, поинтересуйся, как пройти в библиотеку.

— Всё, я готова, уши мне закрой.

Выстрел прозвучал даже для меня неожиданно, но на этот раз всё обошлось, отдача конечно крепко зацепила плечо девушки, но по тому, как она весело смотрела на меня, не смертельно.

— Попала! — крикнула Вероника, почти сразу же после выстрела.

— Ну да, в небо — ответил я на такое наглое заявление.

— Нет, я серьёзно говорю. Сам посмотри, банка свалилась — настаивала девушка на своём, абсолютно не обращая никакого внимания, на последствия от выстрела.

— Вижу я, свалилась. Молодец, что тут скажешь, быть тебе снайпером. С первого раза мало у кого получается мишень завалить — похвалил я стрелка.

Какая собственно разница попала она или нет, главное не испугалась и выстрелила.

— И ты не попал?

— Конечно нет, я и со второго не попал.

— Эх ты, придётся завтра заняться твоим обучением, а ещё лейтенант — снисходительно похлопав меня по плечу, обрадованно проговорила Ника.

— Пошли домой, учитель.

Всю дорогу эта тараторка без остановки рассказывала, как у неё так получилось, попасть в мишень, с первого в жизни выстрела из карабина и что для этого надо делать. Она и в самом деле пыталась меня научить, как нужно стрелять, вот же наглая моська.

Весь вечер мы провели в обществе Сутягина, я его только сегодня оповестил о том, что меня больше недели не будет в поселении и ему придётся на свои, не очень широкие плечи взвалить ответственность за состояние дел на вокзале. Надо было видеть, как он упирался, сначала не хотел старшим оставаться, потом сказал, что поедет вместе со мной и только когда я ему рассказал об отсутствии свободных мест на катере и пообещал по максимуму сократить время командировки, не много успокоился. Но просидел у нас до начала двенадцатого, под предлогом того, что ему необходимо именно сегодня узнать основные вопросы, которые я собираюсь на него повесить. Правда все мои попытки заняться делом, так толком ни к чему и не привели, всё свелось к обычному чаепитию, которое сержант не раз разбавлял дорогим коньяком из моих запасов.

— Чем быстрее уедем, тем лучше будет — сказала Ника, после того, как закрыла двери за Василием.

— Думаешь?

— Он же от тебя не отстанет, так каждый вечер и будет сидеть здесь до ночи.

— Этот может.

Утро следующего дня началось с того, что я обнаружил рядом с пакгаузом Григория, который уже успел принести сюда газовую плиту, снятую с катера.

— Вот доставил, принимайте на хранение.

— Ещё что то будет? — спросил я моряка.

— Ну а как же, чтобы принять триста кило груза, надо снять на много больше.

— Времени тебе на это сколько понадобиться?

— До обеда управлюсь, пожалуй.

— Это нормально, тогда после обеда начнём тебя загружать, а завтра утром отчалим. Успеем подготовиться?

— За мной дело не станет, подвозите чего надо, только про вес не забывайте. Больше груза, чем положено, на борт не приму. Это как хотите, можете меня хоть к стенке поставить.

— Да ты чего, дядя Жора, я же понимаю. Думаешь мне потонуть охота?

— Ну раз так, тогда хорошо. После обеда жду.

Вероника, за это время, успела подготовить своё рабочее место и вместе с помощницей ожидала первых посетителей.

— Сегодня работаете до обеда, а потом начинаем собираться — сказал я ей, отведя в сторонку.

— А поплывём, когда?

— Завтра утром, только смотри, никому об этом не слова.

— Вот здорово! А мне чего с собой брать?

— Говорю же после обеда разбираться будем.

Сейчас моя задача заправить катер и приготовить запас солярки в дорогу, а кроме этого ещё надо разобраться с тем, куда и сколько, заливать пресной воды. То и другое можно сделать только в ручном режиме, а это значит надо заливать канистры и везти их на причал. Для этих целей взял шестёрку и поехал на стоянку автомобилей, где по кузовам машин насобирал восемь двадцати литровых ёмкостей, а оттуда пешочком направился к тому месту, где теперь у нас стоят все вагоны. Солярка конечно имеется и в двухсот литровых бочках прямо здесь же, но, чтобы её из одной из них налить надо, как минимум, ещё человека три, а отвлекать столько народа на разные пустяки, мне не хочется. Ничего, потаскаю руками, здесь всего то пол километра до цистерны и ещё метров четыреста до катера. Их я на машине проеду, как раз до обеда с горючкой и разделаюсь.

Ровно через три часа бак для горючего, стоящий на судне, был полностью заполнен, а на пирсе стояло ещё восемь металлических канистр с дизельным топливом и две пластиковые. Рядом с ними находились и все лишние вещи, которые Георгий на время нашего похода, снял с катера.

— Дядя Жора, ты как, сам за рулём сможешь или тебя с грузом к складу доставлять придётся?

— Обижаешь товарищ лейтенант — перешёл со мной на ты, после трёх часов совместной работы моряк, — у меня тридцать лет стажа, на таком транспорте.

— Тогда сам своё барахло вези, а я купаться пошёл, с таким запахом меня в ресторан не пустят.

— Да уж, соляркой ты залился будь здоров, но ничего, это дело поправимое. Я тебе сейчас мыльца хозяйственного принесу, постираешься. Только тебе лучше к мужикам в цех идти, в морской воде мылится бесполезно.

— Почему это?

— Так зря только дефицитный товар переведёшь, забортная вода для такого дела не пригодная.

— Вот даже как, а я не знал.

Пришлось топать на рыб завод. Там прямо в холодной воде постирался, потом всё повесил на улицу сушиться, благо солнышко припекает. Пока форма сохнет, согрел себе воды да помылся за одно, от меня соляркой даже без одежды несет за километр.

К обеду пришёл вовремя, правда не всё окончательно высохло, но за то о том, что занимался перетаскиванием горючего, можно было позабыть, запах почти улетучился, во всяком случае, мне так кажется.

— Закончила раздачу? — спросил я Веронику, когда вернулся к складу.

— Еле отбилась — ответила она приветливо улыбнувшись. — Наши девушки, как узнали, что временно заканчиваем работать, понабежали и стали требовать продолжения мероприятия.

— Это как обычно, так что удивляться не чему — усмехнулся я и уточнился по поводу наших дальнейших планов. — Ну что, если готова, то пойдём обедать?

— Пошли. А чего это у тебя форма такая помятая и запах от неё, какой то химический?

— Катер заправляли, почти пол тонны солярки перетаскал, чего то пролилось и кое что на меня. Пришлось стираться, высохнуть до конца не успело и погладиться негде было, вот и приходится ходить в таком виде. Зато пахнет не так, как до этого.