Экспедиция на юг. Часть 1

— Я смотрю, в городе вашего брата немного.

— Ещё бы. Тут кругом один камень. Пыль, гарь... Мы этого не любим.

— А вот Лорн в восторге от житья в городе, — заметила Ника.

— Лорн Городской Эльф? — уточнила Орис. — Я о нём слышала, но он, говорят... как это по-латин­ски... А, да, уникум!

— Приедем, можешь сказать ему это. Он будет рад услышать столь лестный эпитет.

— А мы едем к нему? Как интересно!

Лорн жил в большом бревенчатом доме почти у самой "заграды", то есть, наружного ограждения Привольска, рядом со странным островерхим зданием, увенчанным лучистым изображением Солнца. Он тоже оказался брюнетом, причём, волосы у него были вьющиеся, крупными локонами. Выслушав нас, он улыбнулся тусклой, невыразительной улыбкой, и сказал:

— Алакос прав. В моей библиотеке сыщется кое-что на интересующие вас темы. Выбор невелик, но имеется, имеется.

— Вот и славненько, — потёрла лапки Ника. — Засим, свою роль считаю выполненной. Ещё раз до свидания, ушастик.

С этими словами она поцеловала Лорна в щёку (картинно привстав на мысок одной ноги и поджав назад вторую) и ушла танцующей походкой. А Лорн повёл нас вглубь дома.

— Ничего себе, невелик выбор! — ахнула Рита, когда мы вошли в огромную, на оба этажа в вы­соту, залу, по стенам которой располагались сплошные стеллажи с книгами. В центре залы высились в ряд три отдельных двусторонних шкафа.

— Здесь, по большей части, книги другой тематики, — объяснил эльф. — А естественнонаучная только вот тут, верхняя полка. Одну секундочку.

Он подкатил к нужному месту встроенную лестницу и полез по ней под самый потолок, к верхней полке стеллажа. Пока он отыскивал нужные книги, негодница Орис отошла к стеллажу соседней сте­ны, осторожно вытащила с полки одну из книг и раскрыла. В следующую минуту даже уши её сдела­лись пунцовыми.

— Ты что, Рис? — Марина заглянула в книгу, на мгновение застыла, ошеломлённая, а потом за­хихи­кала в кулак.

— Девочки! — шёпотом прикрикнула Рита, подходя, чтобы отобрать книгу. И тоже опешила. За­тем зашипела: — А ну, дайте сюда немедленно! Молоды ещё такое смотреть!

— Э-э... — смущённо сказал Лорн, спускаясь с лестницы. — Действительно, девочкам эти книги смотреть негоже.

— Говорят, тут почти всё в этом духе, — громким шёпотом сообщила подруге Орис. — А то и по­хлеще.

— Отнюдь не всё, — ещё больше смутился Лорн. — Вот труд профессора Бадигина о флоре и фауне края. Это "Рассказы зверолова" с дарственной от автора. А ещё вот подшивка "Вестника купе­ческих гильдий", тут, правда, в основном, домашние животные, но вдруг что интересное. Вам же, милая ба­рышня, — обратился он персонально к Орис, — предложу взглянуть на этот альбом.

— "Галерея достойных"! — ахнула девочка. — Оригинал!

— Он самый.

— А что за галерея? — заинтересовалась Марина.

— Портреты знаменитостей кисти Жана Бабри.

— А проще говоря, Ивана Боброва, — добавил Лорн.

— Никому больше не позволю говорить, что Вы — просто обыкновенный похабник, — с чувством сказала Орис.

— С...спасибо, — чуть поперхнувшись, ответил Лорн. — Вы очень любезны, барышня Арвен.

— Весьма и весьма любопытно, — говорил, между тем, Лощинин, листая "Флору и фауну". Рита присела рядом с ним к столу, глядела поверх руки. Заглянул и я. Книга была составлена примерно так же, как любой популярный труд такого плана. Развёрнутое и занимательное описание, сопровождае­мое фотографиями. Всё, как обычно. Если бы на страницах книги рядом с куницами, сусликами и ежами не были напечатаны цветные фото живых туров, диких лошадей тарпанов, мамонтов, целодон­тов, больше известных, как шерстистые носороги, вепрей-энтелодонов и саблезубов. А кроме них — гигантской, около двух метров ростом, нелетающей хищной птицы. Пропорциями эта красотка напо­минала страу­са, если можно себе вообразить страуса с орлиной головой. Называлась она прозаически "клюван" и, судя по тексту, использовалась народами степи в качестве верхового животного. Име­лась и фотогра­фия осёдланной птицы! Раздел "неподтверждённые и отрывочные сведения" рассказы­вал о ещё более удивительных животных. Например, гигантских оленях с трёхметровыми рогами, за­гадочных и ужас­ных хищниках по имени "ву?йвар", увидеть которых вблизи и остаться в живых не удавалось ещё нико­му. А ещё — о совсем уж странных ящерах и даже драконах. Все эти описания ил­люстрировались рисун­ками художников, поскольку фотографии их отсутствовали.

— Ни за что не поверю, что здесь и динозавры сохранились, — скептически покачал головой Иван Степанович, рассматривая рисунки "ящеров". — Скорее всего, реконструкции по ископаемым остан­кам. А впрочем, тут и достоверных свидетельств более чем достаточно, чтобы довести наших био­логов до инсульта.

Не меньше фотографий содержали и "Рассказы зверолова". Чаще это были снимки охотничьих трофеев, некоторые — подробно и в деталях. На их примере автор показывал, отчего тот или иной зверь нападал на домашний скот и человекоподобных. Неправильно сросшаяся после перелома лапа, вы­крошившиеся от старости зубы, а то и ранение пулей непутёвого зверовщика приводили к появле­нию жутких людоедов. Обо всём этом я слышал и раньше, но так наглядно увидел впервые. А Лорн, между тем, сообщил нам, что у него где-то в кладовке имеются и ещё несколько трудов по местной фауне, бо­лее старых, но очень подробных. Лощинин условился с ним, что на следующий день вер­нётся с кол­легами для более глубокого изучения вопроса.

— Плодотворный денёк выдался, — потирая руки, сказал профессор, когда мы вышли на улицу.

— Иван Степанович, я по дороге, кажется, видела рядом большой рынок, — припомнила Рита. — Давайте заедем, раз уж мы здесь.

— Не возражаю.

Рынок находился всего в паре сотен метров от улицы, по которой мы проезжали в сопровождении Ники, чуть сбоку от северного въезда в город. Шумный и ароматный, как все рынки, он выглядел по­добно смеси колхозного с восточным базаром. Торговали здесь и солидные купцы, одетые в пиджаки поверх шёлковых косовороток и добротные картузы, и крестьяне, и тугары. Крайние ряды за­нимала всевозможная снедь, а глубже располагались лавки с одеждой и утварью. Орис очень не хоте­лось оставаться с подводой у входа. Пришлось напомнить, что никто не тянул её за язык, когда она вче­ра обещала заниматься экипажем. Мне было жаль девочку, ей ведь тоже хотелось поглядеть рынок, но здесь, вполне вероятно, существовали конокрады, способные легко и непринуждённо умыкнуть либо лошадь, либо всю подводу.

На рынке продавалось всё, что только душа пожелает. Овощи, фрукты, молоко, мясо, инструмен­ты, скобяные изделия, детали разных механизмов, одежда и обувь. Торговцы зазывали покупателей гром­кими возгласами, отчего шуму тут было куда больше, чем на привычном нам колхозном рынке. Не за­нимались саморекламой лишь монахи, продающие церковную утварь и разнообразные химика­ты, да торговцы оружием. За площадкой, где выстроились оружейные лавки, наблюдал военный пат­руль: подпоручик при шашке и револьвере, а с ним четыре нижних чина. Это были уже не драгуны, а ка­кой-то другой полк, о чём красноречиво свидетельствовали жёлтые с красным кантом погоны, укра­шенные красной нитью лычки унтера и вооружение — берданки, оборудованные громоздкими чуть изо­гнутыми магазинами. Офицер лениво курил, поглядывая на рыночную публику, один из сол­дат грыз раннее яблоко. Я решил повнимательнее присмотреться к здешнему оружию. Разновидно­стей винто­вок и ружей, как я и предполагал, оказалось не очень много: берданки, однозарядная трёхлинейка-шту­цер, знаменитый винчестер "Америка для России", охотничьи гладкостволки... Бое­вых трёхлинеек в продаже не было. Зато продавались модификации ре­вольверов Смита-Вессона, На­гана и несколько других, неизвестных мне моделей. Рядом лежали пис­толеты типа "браунинга" и неавтоматические — нечто среднее между старинной кремнёвой пистолью и обрезом охотничьего ружья. Большинство из них было двуствольными, с вертикальной или гори­зонтальной спаркой ство­лов и заряжанием с казны. А уж холодного оружия продавалось такое разно­образие, что не перечис­лить. Я приценился к модерни­зированному нагану с откидным барабаном, очень похожему на бель­гийскую модель 1910 года, потом к охотничьим ружьям двенадцатого калибра.

— Берите, ваше благородие, не пожалеете, — доверительно понизив голос, сказал мне пожилой усатый торговец, кивая на револьвер. — Гномская работа.

— А ружья?

— Ружья — местного цеху.

— Я, знаете ли, ещё подумаю.

— Ну, воля Ваша. Надумаете — всегда рад.

Выйдя из оружейного ряда, мы услышали впереди громкий голос какого-то торговца:

— Господа и дамы, подходите, не стесняйтесь! Лучшие кошки! Мягкие, тёплые, пушистые! От­лично обучены всем нужным премудростям! Выбирай и забирай!

— Кошки? — удивилась Рита.

— Пойдёмте-ка, посмотрим, — предложил профессор.

Большой плакат был виден издали. На нём крупными буквами было написано:

КОШКИ

Лучшiя породы по лучшимъ цънамъ!

Воспитанныя и обученныя

Отсутствiе насекомыхъ гарантируется

Прямо под плакатом были поставлены в ряд несколько больших клеток, а в них стояли, прижав­шись к прутьям, пушистые существа, как две капли воды похожие на Риту и Маришку. Все они были на­ряжены в яркие полупрозрачные восточные одеяния, увешаны блестящими, но явно дешёвыми побря­кушками. И у каждой на шее металлический обруч. Такие мы видели уже несколько раз в го­роде, и я полагал, что это тоже украшение. Оказывается, нет. Ошейник рабыни, вот что это такое! На нашей зна­комице Нике, например, такого не было, а была цепь с бляхой. Наверное, это означало, что она вольная и служит в купеческой гильдии. Рабыни перешёптывались, разглядывая добротно оде­того молодого человека возле клеток. Кроем костюма и повадками тот неуловимо отличался от горо­жан, и я предпо­ложил, что он приезжий.

— Интересуетесь кошечками, юноша? — вкрадчиво спросил работорговец-тугарин. По-русски он говорил чисто, без малейшего намёка на акцент.

— Да, почтенный. У всех моих товарищей из приличных семей уже есть свои кошки, а у меня пока нет.

— Купи меня, студентик! — крикнула одна из рабынь. — Я ла-асковая, мр-р-р-р-р...

— Что это тебя? — возмутилась другая. — Купи меня! Я ещё и учёная. Буду лекции тебе перепи­сывать.

— Мя-а, какой ужас! — прошептала Рита. — И это гордые фелиды!

— У меня пока нет столько денег, — вздохнул студент. — Разве к зиме...

— Ха! — воскликнула первая рабыня. — У него нет денег! Тогда зачем ты здесь околачиваешься? Иди, может, на помойке себе что-нибудь подберёшь!

Торговец, меж тем, оставив бесперспективного клиента, шагнул к нам:

— Ваше благородие, не желаете ли взглянуть на мальчиков? Отменно физически развиты и исклю­чительно дисциплинированы. Из них выйдут прекрасные солдаты для Вашего полка.

— Я в таких солдатах не нуждаюсь, — ответил я. — Мне достаточно тех, что есть.

— Ох, уж мне эти сторонники вольного разведения! — покачал головой работорговец. — Перере­жут когда-нибудь во сне ваши самостоятельные и вас, и гильдейских.

— Это тебя когда-нибудь зарежут во сне, — зло сказала Рита. — И поделом будет.

— Уймись! — осадил её я. — В чужой монастырь со своим уставом не лезут. Пойдём!

— Ничего, придут сюда наши, они им покажут, как работорговлю разводить, — заметила Марина, шагая прочь от клеток.

— Если придут, — покачал головой я. — Ты забываешь про фон. Он даже тут почти четыреста.

— Да и пёс бы с ними! — поморщилась Рита. — Смотреть противно. Пусть живут, как знают, раз им так нравится. Ф!

— Девочка моя, они просто не представляют, что могут существовать иные отношения, — сказал Лощинин. — Им надо продемонстрировать и научить.

— В любом случае, это не наше дело, — сказал я. — Пусть этим социологи занимаются.

Бродить по рынку, где рядом с картошкой и крынками торгуют рабами, нам враз расхотелось, и мы стали пробираться к выходу. По дороге нам ещё дважды попадались лавки работорговцев. В одной тоже продавали фелид, а в другой товаром были каниды. Пятерых крепких юношей-волков малень­кий кривоногий лесной гном предлагал в качестве грузчиков или лесорубов. Наконец, мы увидели свою подводу. Орис на ней не было.

— Помогите! Лёша, Дим, Рита!!

Мы бросились на крик юной эльфини. Она была всего в каких-то пятнадцати шагах от подводы, возле прилавка с фруктами. Тощий тугарин в ермолке держал Орис за ухо, приговаривая:

— Молчи, твар! Я тэбэ покажу, как вороват!

— Пусти её, ты! — приказал я.

— Эта ушастый отродье — вор!

— Она у тебя что-то украла?

— А зачем тут крутился? Вороват!

— Послушайте... — попытался вразумить тугарина профессор, но тот огрызнулся:

— А ты вообще пошёл отсюда, не твой дело не лез!

— Командир, — Браги сбросил с плеча тройник. — Он слов не понимает. Дай, я его с нарезного?

Увидев ружьё, тугарин молниеносно выхватил длинный арабский нож и ткнул Орис под рёбра.

— Заколю!!! — заверещал он, добавив несколько русских слов татаро-монгольского происхожде­ния. — Как паршивый свинья, заколю!

Ситуация получалась хуже некуда. Высокая Орис почти полностью закрывала обезумевшего тор­гаша, и стрелять, не боясь зацепить её, было нельзя. А тугарин пятился к проходу. Спасение пришло неожиданно. Под подбородком торгаша тускло блеснула сталь, и бесцветный женский голос произ­нёс:

— Оставь девочку в покое, нехристь.

14

— Оставь девочку в покое, нехристь, — сказала очень высокая худощавая девушка в чёрном, чуть нажимая лезвием громадного тесака на горло тугарина. — Или голова твоя займёт почётное место среди твоих арбузов.

Тугарин разжал обе руки. Нож звякнул по мостовой, а Орис опрометью кинулась к нам и спрята­лась за нашими спинами. Женщина выпустила торгаша, который тут же замахал руками и завизжал, как свинья:

— Ай, зарэзали!!! Вай, убыли!!!

— Стефа! Кого ты тут опять зарезала? — закричал какой-то штабс-капитан, выскакивая из прохода между лотками.

— Пока никого, — процедила женщина, — но сейчас приколю этого тощего барана.

— Уймись! Делаем ноги, пока он всех гренадёр сюда не собрал!

— Садитесь! — крикнул я, указывая рядом с собой на подводу. — Скорее. Браги, гони!!

— А но, пошла!! — страшным голосом прорычал Дим. Эльфийский конь, испугавшись, рванул сразу галопом, и мы все повалились в подстилку. Вскоре рынок остался далеко позади.

— Штабс-капитан Сорокин, — протянул руку офицер. — Чёрные Барсы. А это Стефания Котряну, наставник.