Она, похоже, всерьез его задела. Или нет? Или все дело было в опасности, что угрожала этой вездесущей в жизни Ватанабэ Кэтрин? В любом случае, Сэм перешел в то свое состояние, в котором его лучше всего было не трогать. Однако, сидя рядом несколько часов подряд, трудно оставаться в стороне. Особенно если людей связывают столь странные, и в этой странности — столь тесные отношения как те, что объединяли Ватанабэ и Канзаки. Где-то в середине полета девушка, выпив очередной пакетик сока, один из тех, на которые набросилась в припадке страшной жажды, дернула Сэма за рукав. Тот сидел, прикрыв глаза, и явно думал о чем-то своем. Скосив взгляд в сторону, толстяк увидел, как девушка ставит в специальное отделение на подлокотнике скомканный пакетик сока, а во рту у нее все еще торчит соломинка.
— Чего? — спросил Сэм.
— Это... — она с некоторой неловкостью выплюнула соломинку в руку. У Мегуми имелась такая привычка: не выпускать ее изо рта сразу. — Слушай, Ватанабэ, ты меня не пугай, что ли...
— А ты не пугайся, — равнодушно произнес толстяк, глядя сверху вниз на собеседницу.
— Угу, в твоей-то компании, да не пугаться... — Канзаки привычно принялась ворчать, но тут же бросила. — В общем, послушай... Если для тебя тема этой твоей Кэтрин такая болезненная, я больше не буду. Только ты объясни мне хоть что-нибудь.
Сэм посмотрел на нее долгим и пристальным взглядом. В этом взгляде не было обидной и оскорбительной холодности. Превосходства, глупого недоверия или самодовольного изучения. Он просто смотрел, и непонятно было, о чем думал.
— Да чего тут особенного объяснять, — заговорил, наконец, толстяк. — Все просто. Фаусту было велено подначить меня, и у него получилось. У него не получилось только улепетнуть и обставить все так, что я вроде как поплелся следом. Значит, какое-то преимущество у нас уже есть. Но преимущество это — тактическое. И только для одной стороны. Мы знаем, что Кэтрин собираются брать живой, уж поверь мне на слово. Мы знаем, что делать это будут люди Лилит. Возможно, кто-то еще, кто работает на хозяина Фауста. Мы знаем место. Времени в обрез. Когда мы прилетим, останется часа три на то, чтобы спланировать и осуществить операцию по спасению. Очень узкие рамки, но справимся.
— Думаешь? — Канзаки совершенно не разделяла подобный оптимизм собеседника. И еще ее странно задела уверенность Сэма в том, что они будут действовать вдвоем. Ведь, по совести говоря, Мегуми могла бы и...
Девушка чуть не стукнула себя по голове. Крамольные подленькие мыслишки полезли совсем не к месту. И почему-то опять во рту ощутился неприятный горький привкус.
Словно угадав внутренние метания Канзаки, Ватанабэ произнес:
— Кстати, спасибо, что не дрейфишь. Ты молодец.
Странное дело, но очередная похвала в один миг стерла в Мегми неприязнь к себе. Захотелось покраснеть и улыбнуться. Одернув себя и задавив неподобающий жест, девушка коротко кивнула.
— Так вот, — продолжал тем временем Сэм. — Нам предстоит проникнуть в отлично охраняемый отель и извлечь оттуда цель. Безо всяких сомнений, провернуть это дело будет непросто. Но мы сообразим. Меня больше волнует этот загадочный хозяин. Сначала он сливает Лилит информацию, которой не должно быть на свете, а потом предупреждает меня. Сначала помогает одной стороне, не самой, надо сказать, очевидной из множества. Затем — другой, существующей с первой в полном антагонизме. Такое ощущение, что он хочет запастись большим ведром покорна и поглазеть на всякое, столкнув лбами "CDM" и Лилит. И даже не всю "CDM", а только меня.
— Думаешь, этот некто играется? — Мегуми крутила в руках соломинку от сока. — Именно с тобой? Зачем, интересно.
— Вот уж не знаю. Но он явно редкостный засранец, — Сэм дернул уголком рта, изображая ухмылку. — Очень опасный засранец. С необычайными ресурсами и очень мутными мотивами. В любом случае, пока не разрешится ситуация с Кэтрин, мы так и будем гадать. Лучше не задумываться об этом сейчас.
— Угу, — буркнула Канзаки, варварски сгибая и сминая пластмассовую трубочку. — Тебя обхаживает маньяк с ресурсами Билла Гейтса из двадцатого века, а нам лучше ни о чем таком не думать. Конечно, это же всего лишь сверхчеловеки-убийцы...
— Ты мыслишь очень пессимистично, Канзаки, — тоном старого ковбоя ободрил ее Сэм. — Не нужно быть такой нервной, от этого у женщин морщины появляются и молоко пропадает.
— Молоко? — не поняла Мегуми. Лишь спустя секунду до нее дошло, насколько тонкий и несмешной намек содержался в словах собеседника.
Опять! Он опять пошутил про ее...
— Я сейчас тебя стукну, — пообещала Канзаки. — Больно.
— У тебя явные садистские наклонности, Канзаки, — все тем же голосом шерифа маленького городка продолжал Ватанабэ. К нему явно вернулось самообладание. — Твой муж сможет быть только подкаблучником.
— Я тебя два раза стукну, — кровожадно пообещала девушка, понимая, что предательски краснеет. Слова о муже задели странно оборвавшийся разговор в Нью-Йорке. Разговора о спокойной мирной жизни. Семейной... Во рту вдруг одновременно возник давешний горький привкус, мгновенно сменившийся сухостью.
Жизнь. Муж. А ведь, если вдуматься, она бы вовсе не стала отказываться от нормальной семейной перспективы. Только какая тут перспектива, с подобной работой?
Бр-р-р-р! Стоп. Ерунда какая-то. О чем она только думает?
Ватанабэ.
Что же такое в нем заставляло ее возвращаться к каким-то непонятным образам?
— Слушай, Ватанабэ, — отгоняя мысли, которых не понимала, Мегуми старалась продолжить разговор на иные темы. — Не сочти за назойливость, но... что тебя все-таки связывает с этим Фаустом? Ты ведь оставил его в живых, я заметила.
В этот раз взгляд Сэма был почти весел. Лукавый прищур дал понять, что толстяк не рассердился на вопрос и задавшую его собеседницу.
— Фауст — забавный парень, — сказал Ватанабэ, усмехнувшись, теперь по-настоящему. — Он принадлежит к тем кускам моего прошлого, что никак не утонут в океане времени.
— Как Кэтрин? — ляпнула Канзаки и тут же прикусила язык. Ей очень не хотелось, чтобы Сэм снова сурово окаменел. Но тот лишь сильнее прищурился.
— Не совсем.
Внезапно Мегуми очень захотелось задать нескромный вопрос. Совершенно неожиданно под ложечкой неприятно засосало, а на язык так и лезла фраза, заставлявшая ее вмешиваться в "не свое дело". И сопротивляться совершенно не хотелось. Потому что, как Канзаки с удивлением поняла, ее снедало страшное любопытство. Даже сейчас.
— Послушай, Ватанабэ, — сдавшись, выдохнула девушка. — Скажи, а у вас с этой твоей Винтерс... э, как бы это сказать... Что именно вас с ней-то связывает?
Она понимала, что в очередной раз начинает по-девичьи краснеть, несолидно и глупо. Слова никак не шли, смущение сковывало язык так, будто ей было лет пятнадцать от силы. Канзаки дивилась сама себе. Взрослая женщина, а смущается как девочка-подросток.
Чертов Ватанабэ. Из-за него она все время сама не своя.
Но Мегуми должна была узнать правду. Зачем-то. Узнать, была ли эта Кэтрин Винтерс на самом деле девушкой из истории, рассказанной холодным ноябрьским вечером. Была ли она единственной, кто заставил Сэма чувствовать. Или нет? Или она была всего лишь очередным элементом картины, изображающей тайную войну? Канзаки надоели расплывчатые сказки и полуправда. Ей хотелось конкретного человеческого ответа.
— Мне просто, э, любопытно.
— Ну, как бы тебе это сказать попроще...
Ватанабэ нисколько не впечатлился мгновенным превращением собеседницы в красный сигнал светофора. Мужчина вольготно откинулся на спинку сиденья и вновь прикрыл глаза. Канзаки почти благодарно вздохнула. Сэм словно сам спасал ее от неловкого ерзанья под его взглядом. Расслабленно запрокинув голову, толстяк произнес:
— Она была добра ко мне.
Отель "Крит"
Кэтрин Винтерс слишком много раз в своей жизни сталкивалась с опасностью и горем, чтобы оказаться неготовой на этот раз. Когда выяснилось, что ее заперли, певица не стала недоуменно биться в слезливой истерике. Чего можно было бы ожидать. Она всего лишь устало опустилась на кровать в гостиничном номере и тяжко вздохнула.
Что на этот раз? Похищение ради денег? Вряд ли, слишком дорого обошелся отель, ложь и уловки. При всем желании Винтерс не могла окупить таких расходов с выгодой для похитителя. Безумный фанат? Возможно. Но Кэтрин не испытывала настолько страстного преклонения перед собственной персоной, чтобы всерьез воспринимать такую версию. Выходило, что возможная причина только одна: ее обнаружили. Спустя пятнадцать лет.
Как ни странно, страха почти не было. Винтерс давно была готова к моменту истины. Несмотря на то, что когда-то давно чужой жизнью Кэтрин расплатилась за свободу, она не верила в вечность этой покупки. А потому у певицы наготове всегда была пара джокеров в рукаве. Покорно сидеть и ждать она не собиралась.
На всякий случай Кэтрин решила выждать какое-то время. Несколько часов. Пока женщина расслабленно лежала, пользуясь возможностью отдохнуть перед рывком, и прислушивалась, никто не нарушил ее уединения. Дверь оставалась запертой, сигналы телефона и наладонника не проходили. Она сменила наряд на запасенные для экстренного случая джинсы. Туфли пришлось заменить кроссовками. Надев сверху легкую длинную рубашку, Винтерс напомнила себе в зеркале исполнительницу в стиле кантри. Глядя в собственные глаза, ставшие из ореховых почти черными, женщина усмехнулась. А вдруг к ней придет вдохновение в этом жанре? Бывает же такое в жизни. Но сперва надо выбраться.
День кончился, за окном стемнело. Ночь в Сиэтле падала на город стремительно, но вязко и неприятно. Хотя, возможно, подавляемое нетерпение Кэтрин искажало ее восприятие. Было уже за полночь, когда, не дождавшись никаких активных действий со стороны похитителей, женщина решилась действовать. В помещении была включена только настольная лампа у кровати. Ответы уличных огней где-то внизу, у подножья отеля, были почти незаметны. Винтерс медленно поднялась с кровати и щелкнула выключателем. Свет погас. Шагнув к окну, женщина задернула плотные занавески. Помещение окончательно погрузилось во тьму.
Кэтрин очень надеялась, что возможные скрытые камеры не имеют режима ночного видения. Она неслышно скользнула в ванную. Конечно, это было немного лишним, но подслушивающие устройства тоже стоило оглушить. Она включила воду в душе, отдельно стоявшей ванне и в раковине. Совместный шум трех потоков выходил приятно рокочущим, шелестящим и громким. Свет в ванной тоже был выключен, и, быстро вернувшись в комнату, Винтерс подхватила самый маленький из своих чемоданов.
"Если они все-таки видят меня сейчас, я точно выгляжу полной идиоткой", — подумала женщина, щелкая замком. Звуки льющейся воды заглушили тихий звук открывающегося чемодана. — "Начиталась, мать твою, шпионских романов, насмотрелась кино".
У этого чемодана, всегда забираемого ей с собой в дорогу, имелось второе дно. Под толстыми слоями подкладки и нижнего белья хранились не самые приличествующие приличной женщине предметы. Маленький плоский пистолет со снятыми с рукоятки щечками лег в ладонь, холодя кожу. Когда-то Винтерс любила практиковаться в стрельбе. Из интереса и, конечно, из осторожности. Но уже лет пять женщина не держала в руках оружия. Ощущение смертоносной, хоть и крохотной, машинки, ставшей продолжением тела, заставило певицу вздрогнуть. Рядом с пистолетом была спрятана отмычка. Эту отмычку Винтерс купила у хорошего и крайне надежного мастера. Как раз на случай запертых дверей. Последним штрихом стала кредитная карта, засунутая в карман брюк рядом с наличными купюрами. Всегда стоило иметь при себе какие-то средства.
Оставив чемодан в ванной, Кэтрин скользнула в комнату. Оставалось надеяться. Что ее дилетантские манипуляции никто не заметил потайным глазом или ухом. Замок на двери был обычным, комбинированным механизмом, считывающим код, который подавала карта-ключ, и вращаемым этого ключа телом. Отмычка, вынутая Кэтрин из тайника, обладала мультикодированным набором, способным открыть большинство замков, не созданных по индивидуальному заказу. Приходилось уповать на то, что администрация отеля не додумалась до такого извращения, как полная индивидуализация каждой мелочи каждого номера.
Винтерс с замиранием сердца вставила отмычку в отверстие замка. Та едва слышно запиликала, заглушаемая шумом из ванной. Получилось! Замок был обычный, хоть и заблокированный. Они просто отключили код гостиничного ключа. Женщина повернула ключ и почувствовала, как поддается механическая часть. Дверь более не была заперта.
Пистолет в занемевшей руке она предусмотрительно завела за спину. Выскакивать в коридор сразу Кэтрин не стала. Это было бы чересчур опрометчиво. Действительно — напротив ее номера расположился унылого вида мужчина в костюме с галстуком, норовившим свернуться в трубочку. Явный охранник. И, судя по всему, обычный человек. Уже что-то. Мужчина вытаращился на нее подозрительным взглядом и потянулся рукой к карману.
Срочно требовалось задействовать актерское мастерство. Не зря ведь Кэтрин когда-то метила в кино.
— Ой, мистер, — сказала певица, состроив до тошноты умильное личико. Она знала, как гримаска беззащитной глупости действует на мужиков. — У меня что-то с дверью. Она не открывалась, а теперь вдруг сама открылась...
Охранник недоверчиво посмотрел на красивую женщину, щебетавшую приятным голоском. Винтерс была очень и очень привлекательна и мила. Настолько мила, что грубить как-то совсем не хотелось.
Держа одну руку за спиной, второй Кэтрин потянулась к стоявшей у входа тумбе, на которой расположился внушительных размеров светильник, стилизованный под классический канделябр. Канделябр стоял далеко, так что пришлось тянуться, одновременно не подавая вида. Напряжение помогло сделать озадаченную странным поведением двери физиономию еще жалобнее.
— Вы не знаете, где тут кто-нибудь из персонала? — проблеяла охраннику певичка с глазами дурочки. — Я боюсь оставлять дверь открытой, знаете, ведь все-таки...
— Э, — очаровательное существо не оставило стража равнодушным, и он невольно сделал шаг вперед. — Э...
— Ой, знаете, у меня тут еще и душ работает, я вообще что-то ничего не соображаю... — продолжала ломать комедию Винтерс. Она, если быть честной, совершенно не представляла, как избавиться от этого типа. Приходилось импровизировать.
— Я думаю, мэм, вам стоит... — начал было охранник, но тут взволнованная дуреха скрылась из виду за дверью.
— Ой, что это?! — раздался ее голос. — Ой!
К счастью, страж попался не из тех, кто, словно обитая не в реальности, а в виртуальной игре, остановится подумать и просчитать все возможные варианты вплоть до фантастичных. Он был обычным человеком из плоти и крови, с разумом, не обладавшим скоростью мысли, сравнимой с компьютерным вычислением. Когда женщина испуганно ойкнула, он не увидел подвоха. Она была слишком мила и глупа на первый взгляд. И она явно чего-то испугалась. Надо было посмотреть.
Стоило мужчине распахнуть дверь, как в лицо ему, расквашивая нос, ударил тяжелый светильник. К счастью, "Крит" дорожил репутацией, и настоящие, из дерева, кости или металла, корпуса предметов не подделывались дешевым пластиком. Канделябр был стальной и крепкий, а потому тяжелый. Кэтрин сильно напряглась, замахиваясь, но, к счастью, не промахнулась. Удар заставил охранника отпрянуть, схватившись за лицо. Ей очень повезло, ведь можно было запросто уступить в скорости и реакции.
