Я продолжал держать автомат за рукоять и со снятым предохранителем, только стволом к земле.
Мексиканец протянул мне узловатую тощую загорелую руку. Она слегка дрожала.
— Диего Хлопотун, — произнес он с таким видом, будто мне это должно было все объяснить.
— А я — Странный, просто Странный, — ответил я, пожимая ему руку и сам себе удивляясь: полминуты назад я хотел ему заехать по морде прикладом и хорошенько приложить об уличные камни.
— Ты замочил эту гниду? — спросил Диего, приятельски улыбаясь.
— Да нет, — ответил я, слегка устыдившись на мгновение, что я не только не замочил эту гниду, но и пытался ее перевязать, — он под шальную пулю попал, от охранной турели.
— И так тоже неплохо, — вновь улыбнулся этот тип, сверкнув влажными глазами и странно дернув шеей. — Я вот тебе что хочу сказать, — заговорил он быстро, словно боялся подавиться словами. — Голландец был очень, очень нехороший человек, и Большой Тэдд тоже очень нехороший, но без Голландца Тэдду придется трудно, Голландец хорошо работал. Помоги мне, поработай пока за Голландца, Диего в долгу не останется. А потом Диего уберет Тэдда и будет сам контролировать город, и в городе будет порядок...
— Как это простой официант, или, может, ты бармен, но не суть... — Я, усмехнувшись, закурил. — Как ты собираешься прибрать к рукам Персеполис?
— Все дела Тэдда проходят через Диего. — Он загадочно улыбнулся. — Тэдд без Диего не сможет. Он думает, Диего его до смерти боится... Но Диего просто ждет...
— Это хорошо. — Я похлопал его по плечу. — Ты молодец, Диего! Таких, как этот колбасный цех, надо давить, как чирьи. Но ваши разборки — не мои разборки, понимаешь, Диего-амиго? Я вообще, как бы это сказать... не местный я. Я из долины Маринера, у меня там клан.
— Но ты можешь помочь хотя бы? — Он с мольбой сложил руки на груди. — Я тебе открою секрет, а ты его не разболтаешь?
Диего прищурился, и взгляд у него стал совсем водянистый.
— Не люблю я этих тайн... — вздохнул я. — Меньше знаешь — крепче спишь. Так, кажется, говаривали в старину?
— Диего говорит это тебе для того, чтобы, если со мной что-то случится, ты мог бы раздавить эту крысу...
Я понял, что из-за своей угловатой честности в соблюдении мнимых законов Охотничьего братства я попался на уловку, чего на Марсе делать вообще нельзя, и не Голландец меня подставил, а я подставил себя же. Плюнуть и уйти? Можно, но я тут новенький. Окажись я через месяц, к примеру, возле Персеполиса с проникающим ранением в грудь? Или переломом бедра? И что? Меня могут оставить умирать на песке или пристрелить, чтобы не мучился. Черт! Ведь знал же с самого начала, что Голландец — падаль!.. Ладно... Диего хоть и торчок, но вроде адекватный.
— Хорошо, — сказал я, стиснув зубы и закинув перещелкнутый на предохранитель автомат, — чем смогу — помогу, Диего.
— Так вот... — Он вновь затараторил со своим смешным акцентом. — Это я тебе говорю на случай, если с Диего произойдет что-то нехорошее... У Тэдца много бизнеса, разного бизнеса, но самый прибыльный и крутой — это тотализатор боев. Люди ходят по пустыне, люди ругаются из-за территории, ссорятся, отбирают девайсы. Потом мужчины их кланов собираются вместе, чтобы показать, кто из них сильнее, и идут на войну. Кто победит — бах! бах!
Диего показал, как стреляют из автоматов мужчины кланов.
— Они думают: мы постреляли мужчин из другого клана! Мы победили! — Он опять сверкнул своими сумасшедшими глазами. — Но они не победили. Победил Жирный Тэдд и забрал себе много денег. В небе летает большой корабль, там сидит друг Тэдда. Он снимает на камеру, как дерутся люди, убивают себя, — и показывает это за деньги там, на Земле. Понимаешь? Очень много эргов и девайсов привозят за это на транспорте оттуда.
И Диего неопределенно махнул рукой куда-то на небо.
— А таких, как Голландец, много, они собирают слухи и сплетни — кто хочет напасть на кого... Но Голландец еще хуже: он мог сделать плохо одному клану, а сказать, что это сделал другой клан, понимаешь? Так мог всех ловко обдурить, что люди шли стрелять друг в друга просто так, а плохие койоты получали деньги из телевизора — как за бокс или джек-пот. Понимаешь? Голландец узнавал координаты места, и большой корабль поворачивал туда камеру, и они это показывали за деньги...
— Да... — протянул я, впервые за долгое время пораженный таким изощренным человеческим цинизмом. — Хреново у вас тут, ребята. Прям как в одном кино...
— Да, кино... — быстро закивал Диего. — Но все по-настоящему. Ты ведь честный амиго, ты не захотел работать на Тэдда, хоть и не знал, что делал Голландец, но тебе сказало сердце: Странный, не прыгай в выгребную яму. Если со мной что-то случится плохое — расскажи об этом всем, расскажи паладинам, Охотникам, передай на большой корабль...
— Кто мне поверит? — Я пожал плечами: Диего прослушивал наш разговор с Жирным Тэдди и услышал, что я отказался на него работать, — ловкий малый!
— Возьми, — он вынул из своего засаленного халата небольшую стопку мини-дисков, — здесь отмечены места сражений, но число везде стоит раньше, чем люди воевали, понимаешь?
Он опять задергал шеей, и мне показалось, что даже уши на его бритой голове зашевелились: наверное, у него невралгия от стимуляторов уже.
— Все, мне пора. — Он засуетился больше прежнего. — Помоги Диего — и он не забудет тебя!
И он исчез...
Было это два с чем-то года назад — по марсианским меркам, почти сразу после моего прилета сюда. Тягостное впечатление оставила эта история, хотя ничего страшного и не случилось. Просто с тех пор у меня иногда появлялось ощущение, что за мной пристально наблюдают. Несколько боев после этого я не мог сосредоточиться, и многие думали, что парень, мол, пал духом и Марс его уже поломал... Но не тут-то было: мне удалось по максимуму запретить себе думать об этой истории.
Обещания я своего так пока и не исполнил, потому что не был давно в этих местах и не знал — случилось что-нибудь с Диего или нет?
Да и не догадывался я, кому я могу отдать эту тайну, учитывая то, что здесь всем на всех и вся наплевать и каждый думает в основном о себе.
Паладины если вообще меня и слушали, то отвечали, что станция там, а они здесь, поэтому помочь не смогут никак, хотя дерьмо тот мужик, конечно.
Я пытался даже говорить об этом с парой отчаянных и неглупых Охотников, но они качали головой и говорили, что у каждого свой бизнес, и вооруженные столкновения на Марсе — это пока неизбежность, и что если кто-то может извлечь из этого выгоду, ну что же, он ведь не годится больше ни для чего, пускай...
В общем, со своим идеализмом Диего меня и тогда очень удивил. А главное, как это сочеталось в нем с качествами дельца и правой руки Жирного Тэдди — я никак не мог понять... Вот такой загадочный латинос! Может, это у него от наркотиков такая противоречивая натура образовалась? Все может быть.
Так вот, я собирался сейчас, как доберемся до Персеполиса, навестить Диего, узнать — как он, и попытаться выяснить через человека на станции весь список орбитальных спутниковых высот, какие кем заняты, и пораскинуть мозгами, кто может быть засланцем, контролирующим нашу ситуацию. Не так уж много на марсианской орбите аппаратов больше спутника, и спрятаться там негде... А Диего был неглуп, относился ко мне вроде нормально, и у него имелись зачатки совести и, главное, доступ к информации!
Из задумчивости и бездны воспоминаний меня вывел глава клана Харлей. Он подъехал ко мне почти вплотную. Его бык был ниже моего дромадера, поэтому глядел он снизу вверх.
— Вот будет наш поселок — мы хотим, чтобы вы пришли на нашу тусовку, у нас будет хороший праздник, слышит Великий Гребень мои слова!
Черт, подумалось мне, от них теперь не отвяжешься: по негласному закону, отвергнуть гостеприимство дружественного клана — это очень невежливо, может до драки дойти, к тому же они участвовали в нашем спасении от танка. Да... вариантов нет — почти половиной ночного маршрута придется пожертвовать ради соблюдения приличий.
Я попытался искренне улыбнуться:
— Охотники Марса и их спутники будут рады разделить с вами ваш праздник!
— Это большой кайф для нас — тусить у себя храбрых воинов и людей с Земли!
А он не дурак, этот Харлей: смекнул с полувзгляда, что с нами не местные. Надо быть с ним повнимательнее тоже...
Он пришпорил быка и поехал догонять свое факельное шествие, которое сворачивало в сторону небольшого ущелья, врезавшегося в плоскогорье и напоминавшего промоину древней реки. Только бы недалеко они жили...
— Йорген, — сказал я в шлемофон, — нас пригласили на танцы. Ты пойдешь?
— Не знаю! — заорал Йорген в наушники, аж в ушах зазвенело: боже, я совсем забыл, что его контузило! — Я спрошу у Сибиллы, — вновь донесся его громогласный голос в наушниках, но я все же успел прикрутить громкость. — Сиб, дорогая, отпустишь меня на танцульки?
— Только со мной за руку. — Сибилла тоже переключилась на мой канал.
— В общем, — сказал я, — как говорят у нас в деревне: фаллоу ми! Андестенд?
— Йес, ай ду, — ответила за него Сибилла.
Я повернул поводья в сторону Ирины. Пора было прервать ее одиночество и плодотворную работу с планшетом.
— Ирина, как вы? — спросил я, подъехав поближе.
— Хорошо, — ответила она ровным голосом.
"Злится", — подумал я. Ну и пускай, ничего плохого я не сделал... И нечего на меня так равнодушно и отстраненно смотреть — еще недавно она смотрела на меня совсем по-другому. Вот не поймешь этих женщин: ты ей нравишься, подходишь к ней, целуешь — а она нос в сторону! Только что под танк чуть не полезла... и теперь: "Хорошо"... Да ну ее, что я в самом деле! Даже от своего планшета не оторвалась!
— Извините, что отвлек. — Я пришпорил дромадера.
— Ничего, не страшно, — рассеянно произнесла она.
Да что она о себе в конце концов возомнила? Не хочет разговаривать — не надо!
— Вы какой-то задумчивый всю дорогу, — внезапно обратилась ко мне вослед Ирина.
Вот тебе раз! Это я, значит, задумчивый! А она, можно подумать, едет и травит анекдоты!
Я придержал поводья.
— Да вот... — произнес я слегка растерянно. — У меня из головы не выходит это дело, и я продумываю разные варианты...
— Интересно, — сказала она, — поделитесь мыслями? Вы так увлекательно рассказываете...
— Конечно, поделюсь, — сказал я, в тысячный раз поражаясь ее непредсказуемости. — К тому же наш маршрут на сегодня оканчивается...
— Почему? — Из-под шлема было видно, как она удивленно вскинула брови.
— Потому что наши провожатые пригласили нас в свой поселок на праздник, — ответил я, — а отказывать в таких случаях не принято.
— Так это же так интересно! — воскликнула Ирина, сверкнув глазами в свете нашлемных фонарей. — Я с удовольствием посмотрела бы на их жизнь, на их... как бы это выразиться... повадки... нет... ну, праздник — отражение быта.
Я улыбнулся:
— Не думаю, что вам понравится: грязь, нищета, дикость. Что, вы думаете, мы сможем увидеть в поселении этих несчастных дикарей? Или вы увлекаетесь этнографией?
— Не то чтобы увлекаюсь, — произнесла она задумчиво, — просто это, наверное, тяга ко всему необычному. Так что вам пришло в голову, пока я пыталась прийти в себя после этой жуткой сцены с танком?
Мне показалось, нечто похожее на упрек просквозило в ее интонациях. Ну как вам это нравится? Я ехал и дулся, что она не разговаривает со мной, а она ехала и дулась, что я не разговариваю с ней... Да уж — поотвык ты, Странноватый, общаться с женщинами, а вот с такими — даже и не привыкал.
— Простите. — Я отвесил галантный полупоклон. — Я настолько углубился в размышления, что невольно отвлекся. Вы чувствуете себя нормально?
— Теперь — да. — Она слегка улыбнулась. — Ну не томите...
— Я пришел к выводу, что у нашего "крота" есть на орбите, там, — я зачем-то махнул рукой в небо, совсем как Диего тогда в городе, — есть группа поддержки. На важное задание нельзя посылать даже опытного разведчика без дублера. Связь с Землей напрямую, с поверхности планеты, почти невозможна. Да и во время обыска на заводе я ничего не нашел. А планетарных передатчиков размером с горошину не бывает. Но резидент должен корректировать свои действия с неким "центром". Вот уже две довольно веские причины, почему на орбите планеты должна быть какая-нибудь посудина для вспомогательных целей. Идею обыкновенного спутника ретрансляции я отмел, так как спутник не придет на помощь, если что, и Марс сейчас не в самой выгодной позиции для связи.
— А вы не думали, что эта группа поддержки под видом каких-нибудь лаборантов или техников может оказаться в числе персонала станции? — спросила Ирина.
Бог мой марсианский! А я и не подумал об этом даже! Ну и умница же она!
— Вряд ли, — ответил я со скептическим видом, закуривая сигарету и лихорадочно соображая, что ответить. — В случае экстренной ситуации эти техники должны будут просто угнать со станции шаттл: а это рискованно и не так-то просто. Надо проникнуть в ангар, договориться с диспетчером, заправить ракетоноситель для возвращения: шаттлы ради безопасности стоят с пустыми баками. Потом открыть шлюз, пройти предстартовую подготовку. И не факт, что станция и мы будем в этот момент в одном полушарии. Придется сделать минимум полвитка по орбите — а реагировать надо оперативно, иначе важная операция, в которую наверняка вбухана уйма бабок, провалится, к примеру.
— Ну, убедили, — сдалась Ирина. — А как вам кажется?
— Я бы на их месте прислал на орбиту какой-нибудь научный корабль, типа для новой программы изучения Марса и его аномалий, а для оперативности имел бы на борту парочку субатмосферных истребителей. Корабль меньше станции и более мобилен, а истребители превосходят шаттлы по скорости во много раз. Если нужно срочно сбросить на Марс дублера или поддержку в виде небольшого отряда — отстрелил от истребителя парашютную капсулу, и даже приземляться на планету не надо. А тяготение маленькое, и топлива много не истратишь. По-моему, это оптимальный вариант для мобильной переброски живой силы. Да и сами истребители — хорошая огневая поддержка с воздуха.
Ирина смотрела на меня с искренним восхищением, а я, гордый как индюк, чувствовал, что импровизация — это моя сильная сторона.
— Да... — протянула Ирина. — Да вы стратег.
— Ну, — скромно улыбнулся я, — без этого здесь нельзя.
— А как вы собираетесь это проверить, будучи здесь, внизу? — Она махнула рукой вниз, словно копируя мой предыдущий жест, но с точностью до наоборот.
— Есть у меня в Персеполисе один человек, — сказал я загадочно, — у него связи на станции.
— Обалдеть! — Ирина была поражена. — Везде связи у вас!
— И без этого тут не обойтись, — сказал я назидательно.
