Марготта

Заклинание отвода глаз действовало очень хитро: того, кто его применил, видели, но не замечали. Я часто пользовалась им в школе, когда училка по истории устраивала повальные опросы, вызывая к доске всех подряд. Кроме меня. Осматривая класс, историчка привычно выцепляла тех, кто, по её мнению, ничего дома не выучил, но по мне её взгляд скользил совершенно равнодушно. Впрочем, уставившись в журнал, она мигом обнаруживала в нём мою фамилию, и законной двойки избежать не удавалось.

Мальчишка приблизился к девушке почти вплотную и осторожно потянул руки к её талии. Все умные мысли, которые водились в моей голове, напрочь вытеснились пошлыми, но понятнее не стало.

Впрочем, прояснилось всё довольно быстро. Оказалось, что оборвыш тянулся не к самой девушке, а к её кошельку, свободно болтающемуся на поясе. Кошелёк мгновенно перекочевал в ловкие ручонки юного воришки, а я даже не успела заметить, когда он успел его отвязать, отцепить или срезать.

— Эй! Ты что делаешь, зараза! — воскликнула я, разом срывая всю маскировку. Мальчишка дёрнулся, выронил добычу и рванул назад по улице. Девушка обернулась на меня, побледнела и тоже бросилась бежать, но уже в другую сторону. Меня настолько удивила такая странная с её стороны реакция на моё появление, что я не колеблясь послала Глазастого именно за ней.

Конь бросился было вперёд, но жертва ограбления вдруг резко свернула в переулок, потом в тёмную подворотню... Проходных дворов и узких закоулков здесь оказалось не меньше, чем в Релте, а девушка нарочно выбирала такие, где всаднику приходилось бы то и дело пригибаться или уклоняться. Глазастый тоже постоянно спотыкался о дырявые вёдра или невесть откуда взявшиеся посреди дороги булыжники. Спонтанная погоня грозила затянуться, но девушка вдруг исчезла. Просто свернула в узенькую улочку, на поверку оказавшуюся тупиком, и канула в небытие.

Я осмотрела тупик и скептически хмыкнула. О том, что беглянка просто улетела или растворилась в воздухе, не могло быть и речи (я почувствовала бы остаточную магию), проваливаться же ей было просто некуда. Оставались двери.

Вдоль улочки стояли, плотно прижимаясь друг к другу, четыре длинных дома (по два с каждой стороны), да плюс пятый, перегораживающий дорогу. Это значит: пять дверей, не считая какого-нибудь неприметного чёрного входа-выхода, который я наверняка пропустила...

Я чертыхнулась.

— Ну что, Глазастый, попёрлись назад? Может кошелёк ещё никто не прихватизировал.

Конь разочарованно вздохнул и двинулся в обратном направлении.

— И чего это она так от нас драпанула? — продолжила рассуждать я. — Вроде не такая уж я и страшная, чтоб меня пугаться. Ну, не мешало бы причесаться, конечно, да и просто в зеркало посмотреть, но уж чего нет — того нет.

Мысли о зеркале разом напомнили мне обстоятельства, при которых я последний раз в него смотрелась, и рука сама по себе потянулась ко лбу, щупать татуировку. Ничего интересного не нащупала, но поспешила закрыть знак рабства чёлкой. Эх, вот угораздило же меня! Интересно, а можно ли эту штуку как-нибудь удалить? С помощью магии там, или просто срезать (хоть бы и вместе с кожей!)?

Глазастый вдруг замер, удивлённо разглядывая что-то, лежащее посреди дороги. Я проследила его взгляд и тихо взвизгнула от удивления и восторга. Прямо у копыт коня валялся кошелёк. Тот самый, оброненный воришкой.

Я торопливо сползла на землю, схватила его и пересчитала содержимое. Три золотых монетки (всё те же, с листиком и башней) и десяток медных. Еда!!!

— Живём, мальчик! — радостно возвестила я коню, в порыве беспредельного счастья целуя его в лоб. — Пошли питаться! Нет, слово 'пошли' означает, что я пойду пешком. Я тебя, конечно, очень люблю, но снова ехать без седла... Да и в седле тоже... Родной, я уже отбила об тебя всё, что только можно, да и то, что нельзя, тоже!

И мы бодро зашагали вдоль по улице в направлении неаппетитной вывески и вкусных ароматов. Честное слово, я чувствовала их даже отсюда!

А медальон, кстати, уже не дрожал.

Местный трактир оказался сравнительно чистым и уютным заведением. Смотря с чем сравнивать, конечно, но наша школьная столовая явно проиграла бы ему по всем параметрам. По всей площади огромного зала равномерно распределялись столы и лавки, на стенах красовались плетёнки лука и чеснока (может, от нечисти, а может, просто для атмосферы), на второй этаж вела широкая деревянная лестница с резными перилами, а за стойкой клевал носом опрятный толстячок в безразмерном переднике.

Увидев меня, застывшую в дверях, он приветливо улыбнулся и почему-то подмигнул.

— Заходите, молодой человек, садитесь. Чего на пороге-то стоять? В ногах правды нету!

Так, понятно, меня опять приняли за мальчишку. Обычно я воспринимала это достаточно спокойно, но в этот раз почему-то захотела внести ясность с самого начала.

— Я девушка. И у меня там лошадь, — я кивнула наружу, где нетерпеливо переминался с ноги на ногу Глазастый. — И он тоже хочет есть.

— Ну, лошадь мы мигом накормим и напоим, а что девушка — так разве я сказал, что парень? Или вы молодым человеком быть не согласны, а изволите называть себя старым гномом? Так это мы завсегда, только намекните! — И не дождавшись, пока я отвечу что-нибудь путное, толстяк заорал в приоткрытую дверь позади стойки: — Ли-и-ито, где тебя черти носят?

На крик в зал выглянул рыжий паренёк, безумно похожий на трактирщика, только раза в четыре поуже и лет на двадцать младше; наверное, сын.

— Чё ещё? — непочтительно осведомился он.

— Лошадь накормить, напоить и спать уложить! Тьфу ты, в стойло загнать. Ну, чего застыл?

— Да иду уже, — отмахнулся парень, перехватил у меня повод Глазастого и повёл его через незаметную калиточку во внутренний двор дома. Я наконец-то зашла в помещение, прикрыла за собой дверь и плюхнулась на ближайшую лавку, только сейчас сообразив, что смертельно устала. А ведь вроде бы и выспалась...

— Что кушать будете, госпожа? — осведомился трактирщик, рассматривая меня с нескрываемым любопытством.

— А что у вас есть? — спросила в ответ я, очень смутно представляя себе, что здесь можно заказать.

— А всё, что захотите — то и будет. Курочка, телёночек, поросёночек. С картошечкой, рисом, гречкой. Салатики разные. Или ещё можно...

— Куриную ножку с картошкой! — решительно перебила его я. — И попить чего-нибудь... только безалкогольного.

— Ну, молоко есть, сок яблочный... водичка обычная...

— Тогда пусть будет сок. И сколько это выйдет?

— Да серебрушки хватит, ещё и на леденец останется. Хочешь? — И трактирщик вытащил откуда-то из-под стойки здоровенного карамельного петуха на палочке.

— Хочу, — созналась я, принимая угощение. Серебряных монет у меня не было, и я, поколебавшись, выложила на стойку золотую. Толстяк принял её не задумываясь (безо всяких там надкусываний, как в популярных фильмах) и отсчитал мне девять серебрушек сдачи. А потом снова обернулся к приоткрытой двери (я решила, что она ведёт на кухню).

— Ли-и-итка, мать твою — жену мою! Куру и картошку сюда, живо!

— Ага, бегу и спотыкаюсь! — откликнулся тонкий голос из-за двери. — Щас всё принесу, сырое и нечищеное!

— Вы уж извините, госпожа, — трактирщик смущённо улыбнулся, — Утро раннее, вот ещё ничего и не готово. Да вы не волнуйтесь, Литка — девчонка справная, она живо со всем разберётся. Или вы куда-то торопитесь?

— Нет, — я покачала головой, вгрызаясь в леденец. Трактирщик некоторое время изучал меня из-за стойки, потом подошёл и тяжело плюхнулся на лавочку, стоящую напротив моей.

— Ты не обиделась за то, что я тебя так обозвал? Ну, молодым человеком? А то ходят тут тоже всякие, в мужской одежде да стриженые... Ты им: 'Здравствуйте, девушка!', а они в ответ: 'Да как вы смеете, я — мужчина!'. Вот взяли моду: из дому убегать да под парней косить. Кто от неугодного жениха, кто в солдаты, а кому просто шило в заднем месте спокойно жить не даёт.

Я лениво кивнула, мысленно причислив себя к последним. Болтовню толстяка я слушала в пол-уха, леденец интересовал меня куда сильнее. И ещё внезапно охватило жгучее чувство стыда перед Хозяином. Ну зачем я с ним поругалась? Ладно, он сам начал на меня орать. Ну поорал бы и перестал. Чего я то, как последняя идиотка...

А вот за нагло присвоенный кошелёк совесть не терзала ни капельки. Девчонка та — сама растыка, что карманника так близко подпустила. А потом ещё и удрала неизвестно куда. Одно слово — дура.

— А есть ещё другие, так те наоборот, — продолжал рассказывать о нравах современной молодёжи трактирщик. — В железо закуются, да так специально подберут, чтоб всю женственность напоказ выставить. Если кольчуга — так с вырезом во всю грудь и разрезами до пояса, а под разрезами теми одна юбочка коротенькая болтается, не прикрывает ничего. Наручи на голые руки, шлем с золочёными финтифлюшками — это я вообще молчу. Ну и всенепременно меч, да чем длиннее, тем лучше. А владеть им — это при такой красоте неписаной уже не обязательно. Как зайдёт такая куколка, так все клиенты сразу под столы скатываются. Думаешь, от страха перед невиданной мощью воительницы? Нет, от смеха! Ну и не дуры ли они после этого?

— Угу, — невпопад поддакнула я. Толстяк, конечно, рассуждал вполне логично, но я вдруг живо представила себя в сверкающих доспехах и с мечом и поняла, что тоже хочу в воительницы. Тем более, если они тут не такая уж и редкость.

Рыжая девушка (точная копия давешнего парня, только с поправкой на половые признаки) неслышно появилась из кухни, поставила передо мной тарелку с едой и поспешно удалилась. Я набросилась на курицу с таким воодушевлением, будто не ела целую вечность.

— А уж гонору-то у этих девиц — на целый отряд Дамира Чёрного. Нет бы тихо войти да кашки себе заказать, или той же картошечки. Так ведь пиво же хлещут литрами, винище тоже, да и чем покрепче не брезгуют. Ввалится сюда, бывало, одна такая цаца, по двери ногой шандарахнет так, что чуть не выбьет, и орёт со всей дури: 'Льёни, водки мне!'...

Дверь в трактир распахнулась от мощного пинка. Солнце било как раз в спину очередного клиента, поэтому я увидела только высокий широкоплечий силуэт, застывший на пороге.

Трактирщик резко побледнел и попытался стать незаметным, как одиноко висящая в дальнем углу паутинка. Учитывая его нехилую комплекцию, попытка успехом не увенчалась.

— Льёни, водки мне! — проорал обладатель силуэта, вваливаясь в помещение. Его голос показался мне знакомым. Слишком хорошо знакомым!

* * *

Великий Инквизитор проморгался и уставился в потолок. Потолок был очень странный — весь из толстых металлических прутьев — да и стены не сильно от него отличались. Оглядевшись, Инквизитор понял, что он в клетке. А напротив него, уже на свободе, вольготно развалились в креслах давешние ведьмы.

— Мы остановились на личности твоей госпожи, — подсказала светловолосая. — Только, пожалуйста, избавь нас от нудного перечисления всех её имён, включая несуществующие. О них мы с удовольствием поговорим в следующий раз, когда будет время. А сейчас нас интересует то её имя, по которому мы смогли бы её опознать. Настоящее или наиболее известное. Думаю, ты меня понял. Ведь понял же?

Инквизитор кивнул. Имя-то он знал. И даже догадывался, что, назвав его, подпишет себе смертный приговор. Ведьмам больше нечего будет выпытывать, и тогда он станет лишь ненужным свидетелем. А таких, как известно, убивают.

— Я жду! — поторопила рыжая, чуть подавшись вперёд. — Ещё секунда промедления, и кактусом ты уже не отделаешься!

— Арая Лоо, — еле слышно буркнул Инквизитор.

— Что-о-о? — Блондинка побледнела и вцепилась в подлокотники кресла.

— Её зовут Арая Лоо, — уже громче повторил Инквизитор.

— Так эта сволочь всё ещё жива? Вот ведь стерва престарелая, чтоб ей икалось не переставая!

— Встречались? — осведомилась рыжая, которой это имя явно ни о чём не говорило.

— Доводилось, — кивнула блондинка. — Ух и погоняла она нас тогда. Впрочем, ты должна помнить. Это та самая ведьма, благодаря которой у меня появился статус Верховной, а у тебя — две дочери вместо одной.

— Та самая?

— Ну да. Она в тот раз, конечно, не представилась, но мы с Олегом справки потом наводили. Известная личность оказалась. А уж сильная... Но зачем, интересно, ей понадобились твои девчонки?

— Убить и сжечь, — охотно подсказал Инквизитор, и сразу же понял, что лучше бы он вообще не открывал рот. Перед глазами разлилась уже знакомая темнота, тело перестало ощущать само себя, мир перевернулся...

Красивая рыжеволосая женщина удовлетворённо откинулась на спинку кресла. Во время разговора она честно пыталась сдерживаться, но в последний момент всё же не вытерпела.

— Довольно интересный... хм... результат! — прокомментировала блондинка. — И чего ты пыталась добиться?

— Честно говоря, и сама не знаю. Сначала я подумала о жабе, потом о шкатулке для хранения особо опасных ядов, а под конец ещё и инфузория-туфелька откуда-то из подсознания выплыла. Ничего, переживёт. Это ему за моих девочек!

Пупырчатая полупрозрачная шкатулка обиженно квакнула и попыталась протиснуться сквозь прутья клетки, благо те находились достаточно далеко друг от друга. Но внезапно перед самым её носом что-то мелькнуло, и спустя мгновенье шкатулка обнаружила, что находится под сплошным стеклянным колпаком.

— Ну что, пусть живёт, что ли? — поинтересовалась блондинка у подруги.

— Да разве же это жизнь? Это существование! — отмахнулась та. — Но если я узнаю, что с девочками что-то случилось...

Шкатулка понятливо кивнула глазами, покачивающимися на длинных тонких стебельках, и улеглась, поджав мохнатые перепончатые лапы. У неё впереди было ещё много времени, чтобы обдумать всё произошедшее.

Глава 8. О глистах и оборотнях

Топиэр Рулипп айр Муллен плюхнулся на скамью рядом со мной и вперился невидящим взглядом в противоположную стену. Кажется, он вообще не заметил ни меня, ни трактирщика, торопливо засеменившего к стойке.

— Ли-и-итка, тащи водку!

Вновь выскочила девушка, поставила на стол запотевший графин с прозрачной жидкостью внутри, рюмку и блюдце с малосольными огурчиками и снова нырнула в кухню. Впрочем, нырнула не до конца — спряталась за прикрытой дверью и с любопытством уставилась в щёлку.

Хозяин наполнил рюмку, выпил её одним глотком, снова наполнил... Я решила, что пора вмешаться.

— Доброе утро, господин Муллен.

Хозяин поперхнулся второй порцией водки и зашёлся хриплым кашлем, едва успев выдохнуть:

— Марго?

— Ну а кто же ещё? — Я услужливо похлопала его по спине, точнее по кольчуге. — У вас что-то случилось?

— Случилось... ничего не случилось. Просто всё настолько погано... Вот сейчас напьюсь и пойду топиться! Только полный комплект доспехов надену, чтоб уж наверняка ко дну пойти.

— Да успокойтесь вы, не может всё быть так плохо.

— Может, — уверенно заявил Хозяин, заливая горе третьей рюмкой. Я отодвинула графин на другой край стола, подтолкнула поближе огурчики и призадумалась. Что же ещё могло случиться, что он даже передумал на меня злиться? Вроде бы о том, как расколдовать Тьяру, он и так в курсе, даже клетку заказал.