Магия страсти. Обновляющийся файл

Не дожидаясь приглашения, он уселся на кровать, разведя колени в стороны, откупорил баклагу, сделал глоток.

— Придется вести себя, как дикарям, — он протянул мне вино, я не решилась сесть, взяла баклагу, понюхала, сделала глоток... Вкус был сладким с горчинкой, чуть вяжущим, как у моего любимого черного мускателя, только гуще, богаче.

— Мммм, восхитительно, — не сдержалась я и опустилась на край кровати, сделала еще глоток, от удовольствия закрыла глаза, а когда открыла их, очутилась в сказке: залитая серебром комната, широкая кровать с балдахином, такая тишина, что слышно, как дышит мужчина напротив — черный силуэт на фоне снежно-белого постельного белья.

Но если присмотреться, то видно, что этот мужчина красив, как бог, рубаха под черным жилетом такая белая, что кажется, будто она горит, волосы, волной ниспадающие до плеч, блестят серебром, а в чуть прищуренных глазах трепещет тот самый огонь, на который тысячи женщин летят, будто бабочки.

Ничего слащавого не было в Ларсо, ничего приторного, ни вызова, ни наглости, ни напора, он был естественным. Протянул руку, взял бутылку, сделал несколько глотков и вернул ее мне. Ни былой страсти, ни натиска — то ли дает время, чтобы я расслабилась, то ли вовсе передумал.

Наконец-то я осознала, что ко мне в спальню через окно залез любовник! А где-то неподалеку спит ничего не подозревающий Ратон, и это немного веселило меня.

Молча мы допили бутылку, Ларсо лег и завел рассказ о виноградниках и вине. Оказывается, то, что мы выпили, он сделал сам. Он говорил, говорил, говорил, голова кружилась от выпитого вина, и его слова тоже кружились, завораживая и утешая, стало наконец спокойно и хорошо, я легла рядом с Ларсо и закрыла глаза. Скрипнула кровать, шевельнулся Ларсо, я щекой ощутила тепло его дыхания — он склонился надо мной, погладил по волосам, пропуская локоны между пальцами, по щеке, опять по волосам, коснулся губами моих губ — казалось бы, обычный поцелуй, но ощущение было, словно он подул на угли, и в низу живота вспыхнуло пламя, прокатилось волной по телу и заставило жадно припасть к его губам.

Ощущения по интенсивности в десятки раз превосходили все то, что я прежде испытывала при близости с мужчиной. Когда Ларсо обхватил мою нижнюю губу, чуть прикусил ее и занялся верхней, мысли исчезли — их испепелила пробудившаяся страсть.

На балу мне думалось, что с Ларсо все будет необузданно и грубо, и его неожиданная нежность приятно удивила. Раздевшись и освободив меня от сорочки, он встал на колени рядом с кроватью, и его дыхание коснулось моего уха, он пощекотал его языком, сжал зубами мочку — я ахнула, обвила его шею руками, притянула Ларсо к себе, и свесившиеся волосы коснулись лица, обдав меня запахом древесной коры.

Немного отстранившись, он приподнял мою голову за подбородок, ужалил его языком и провел дорожку к ямочке между ключицами, а потом принялся порывисто и нежно целовать шею. Ларсо еще толком не начинал своих игр, а я от его прикосновений была уже на грани, тело реагировало слишком бурно, сдерживаться было невозможно, и я прижала голову Ларсо к груди, но он схватил мои руки за запястья и развел в стороны:

— Подожди, — с улыбкой сказал он, залез на кровать, вытянул мою руку и поцеловал локтевой сгиб, чуть касаясь губами кожи. Спустился к запястью, сжал зубами холмик Венеры, а когда добрался до ложбинок между пальцами, которые оказались самыми чувствительными, я уже вздрагивала от каждого его прикосновения и закусывала губу, чтобы не застонать от удовольствия.

Пока еще я недостаточно изучила свое новое тело, и Ларсо очень помогал мне познавать себя, исследуя его в поисках чувствительных мест. Оказалось, что оно все — сплошная эрогенная зона, мне уже сложно понять, где прикосновения Ларсо наиболее приятны, каждое касание — будто маленькая молния, и это он еще не добрался до...

Будто прочитав мои мысли, Ларсо накрыл руками обе груди, пропустил между пальцами набухшие соски, стиснул их, а когда я вскрикнула и выгнулась дугой, лег сверху и припал губами сначала к одному, потом к другому.

Как я ни старалась, дольше сдерживаться не получалось, чувство было мучительно сладким, казалось, что еще прикосновение, и я попросту умру от наслаждения. Обхватив Ларсо руками, я прижалась к нему, и по телу прокатилась сладкая волна освобождения.

Ларсо лег на бок, обнял ошалелую меня, зарылся лицом в мои волосы, положив голову мне на плечо так, чтобы губы чуть касались уха. Его руки гуляли по моим бокам, бедрам, животу, гладили грудь, шею, губы, сначала Ларсо молчал, потом стал шептать, какая я славная, чувственная и нежная, что трогать меня, видеть, как откликаюсь на его ласки — и есть наивысшее счастье, ведь люди притворяются, все время притворяются, и лишь в такие моменты можно увидеть их настоящими.

Его руки становились все настойчивей, он смолк и принялся покусывать мочку моего уха, погладил низ живота, надавил, снова погладил, и по телу покатились волны жара. Ларсо перевернул меня на живот, на мгновение отстранился, и я ощутила его губы на нежной коже коленного сгиба, чуть раздвинула бедра, чем он сразу же воспользовался, провел руками по их внутренней поверхности, его палец нырнул туда, где я желала его больше всего, но долго там задерживаться не стал.

Теперь Ларсо гладил, массировал, целовал мою спину, а я снова сдерживалась, чтобы не наброситься на него и не взять свое. Изучив мое тело, он принялся дразнить меня, целуя, покусывая, оглаживая самые чувствительные его точки. Я перестала существовать, превратилась в ощущение, и мир погрузился в пелену тумана, осталось одно желание — отдавать, отдаваться, раствориться без остатка в другом человеке. Наконец его палец оказался там, где все молило о прикосновении, он поднимался-опускался, касаясь одной точки, все чаще и чаще; чувствуя, что на грани, я перевернулась на спину, скользнула рукой по его бедрам и обхватила пальцами терпеливого воина, готового к подвигам.

Ларсо запрокинул голову и улыбнулся, притянул меня, и я уселась на него. Момент долгожданного соединения заставил меня вскрикнуть — слишком трудно переживать это мучительно-сладкое ощущение наполненности — и Ларсо закрыл ладонью мой рот. Это немного охладило меня, и теперь мы двигались в общем ритме — лицом к лицу, то сливаясь в поцелуе, то отстраняясь друг от друга.

Напряжение все нарастало, я запрокинула голову, закусила губу и в тот момент, когда собралась закричать, Ларсо накрыл мой рот своими губами, и мир взорвался фейерверком ощущений.

Обессилев, я упала на Ларсо, и он перестал двигаться, перевернул меня на спину и начал наполнять гулкую пустоту, образовавшуюся в душе, ласковыми словами, поцелуями, прикосновениями. Чуть больше минуты миновало, и я снова отзываюсь на его ласки, он чувствует это и начинает двигаться сначала медленно, потом все увеличивая темп, я двигаюсь вместе с ним и остатками разума вижу разгорающийся огонь, пламенем охвачены наши тела, нет сил терпеть, и по телу в третий раз прокатилась волна сладостных судорог.

На этот раз Ларсо не стал останавливаться, и я ощутила, как за не успевшей схлынуть первой волной удовольствия накатывает вторая, потом третья, волны захлестывают одна за другой, швыряют, будто лодку, потерявшую управление.

Вскоре и Ларсо достиг пика наслаждения, лег на спину, ошалело глядя на меня. Объятия. Горячее тело, чуть шершавые руки. Голос. Теплый голос ласкает слух:

— Ты восхитительная, Вианта, — шептал Ларсо, перебирая мои локоны.

Он лежал на боку, приподнявшись на локте, и даже в слабом свете луны было видно, как поблескивает от пота его совершенное тело.

— Я не встречал женщин лучше тебя.

Наверное, он говорил эти слова многим, и каждый раз они были правдой, потому что Ларсо верил в сказанное. Ну и пусть. Сейчас они были нужны мне, как капли воды, падающие в иссушенную почву. Обычно я стремилась в минуты близости выключить свет, сейчас хотелось видеть Ларсо, его черные глаза, где вспыхивают искры, яркие губы, ровные белые зубы, пробивающуюся щетину. Смотреть, как смоляные кудри свешиваются, обрамляя смуглое узкое лицо.

Еще утром он был чужим мне, и вот мы в одной постели совершенно голые, и нет человека ближе и родней. Завтра он уйдет, иногда мы будем встречаться на светских приемах, кивать друг другу и отворачиваться. У него будет новая любовница, у меня — воспоминания о том, как мы лежали, сплетя ноги и руки, посеребренные молодой луной.

Счастье, приправленное скорой утратой, было пронзительно-ярким.

Ненадолго мы задремали. Проснулась я от звона стекла, не понимая, что происходит. Серая тень метнулась к кровати, Эд толкнул меня — перекатившись через кровать, я упала на пол.

— Беги! — крикнул он голосом Ларсо, и я запоздало сообразила, что в моей постели другой.

Металл лязгнул о металл. Медленно всплыла мысль: "Покушение". Если бы не Ларсо, меня прирезали бы спящей, но страха не было. Было отчетливое понимание, что в трюмо, там, где пластина Незваного, лежит нож без ручки, которым я пыталась перерезать связанные руки, и что-то лучше, чем ничего.

Пока я, прячась за кроватью, подбиралась к ножу, кто-то захрипел и с грохотом повалился на пол, задергался, тарабаня ногами о пол. Я подняла голову: голый Ларсо с саблей в левой руке стоял над поверженным противником.

В коридоре затопали, в дверь постучали. Взволнованный Арлито прокричал:

— Вианта? Что случилось?

Мы с Ларсо переглянулись, я закрыла руками лицо, он принялся натягивать штаны. В дверь ударили сильнее.

— Все нормально, — крикнула я, облачаясь в сорочку.

Это первое, что пришло в голову. "Нормально", ага: в комнате труп, море кровищи, любовник... Ларсо шагнул ко мне, покосился на наемника в серой одежде, прошептал:

— Не вижу другого выхода, кроме как сказать правду.

Наконец я нашла в себе силы и посмотрела на убийцу: не молод, но и не стар, гладко выбрит, пострижен под горшок. Одежда на нем крестьянская, коричнево-серая. Пока еще не рассвело, и лужа крови на полу казалась черной.

— Меня пытались убить, но я не могу вас впустить, потому что... Не одета.

Ларсо пожал плечами, вытер саблю о труп и отправил в ножны:

— Мне все равно придется держать ответ за содеянное, — он надел рубашку, сверху накинул кафтан и не стал его застегивать, только сейчас заметила, что Ларсо припадает на правую ногу, и на штанине расползается пятно.

Ненадолго я впала в ступор. Слишком много всего сразу. Непонятно, чего пугаться: трупа или гнева обманутого жениха.

Перед тем как открыть дверь, я припала к губам Ларсо.

— Ты мне жизнь спас.

— Мелочи.

Потянувшись к щеколде, я опустила руку. Воображение нарисовало целую делегацию с факелами в руках во главе с опозоренным женихом.

— Что со мной теперь будет? — пролепетала я и распахнула дверь.

http://samlib.ru/a/anna_charowa/ Прода будет здесь