История первая. Сны зачаровня.

— Тебя быстро убьют, если ты не готова выжить любой ценой. — откровенно говорит принц, и меня передергивает от такой прямоты. — Один бросок — один труп. Никто не даст тебе второго шанса, если ты промахнешься.

Я понимаю, что он прав, но понимание не прибавляет мне умений. Я по-прежнему неловкая, я промахиваюсь чаще, чем попадаю, и никак не могу справиться с нервами.

— Думаю, не стоит слишком расстраиваться. — утешает он, когда мы уходим из зала. — Здесь, в Зачаровне, тебе не придется защищать свою жизнь оружием, а за пределами эльфийских земель... при случае, думаю, даже ты попадешь, хотя бы рукояткой...

Иногда, не выдержав его насмешек, я готова была сдаться, и просто отдаться на его милость. Но что-то удерживало от последнего шага. Не знаю, что. Возможно, я настолько свыклась с мыслью о неизбежном расставании, что просто доживала последние дни рядом с ним.

*

Конечно, так не могло продолжаться бесконечно, и глупо было мечтать о мирном прощании. Разве могло что-то закончиться без конфликта, если это касалось нас двоих?

Всё закончилось очень вьюжным днем. Я сбежала на любимую верхнюю террасу, наслаждалась неистовством ветра, созвучным моему душевному смятению. И поняла — Эллорн за спиной, стоит, глядя поверх моей головы. В очень недовольном настроении.

— Я пытаюсь понять, мой принц, и не могу. — прошептала, опасаясь встретиться с ним взглядом. — Помоги моей несообразительности, ответь прямо: чего ты ждешь от меня? Эллорн!.. Что ты хочешь?!

— Ничего. — спокойно ответил он. — Не я ищу себя. Не то главное, что хочу от тебя я, а то, что ты сама для себя желаешь.

— А что я для себя желаю?.. — согласилась потерянно, предчувствуя очередную выволочку.

Сколько их уже было с момента нашего появления в Мерцающих Дворцах! И не счесть. Эльф прекрасно умел ударить словом. Сохраняя невозмутимое спокойствие, оставаясь предельно вежливым, иногда — даже улыбаясь. Поначалу я пыталась защищаться — естественно, напрасно, с эльфами спорить бесполезно. Они всегда правы. Потом просто молча скрипела зубами.

— Понимание не дается легко, да, Элирен? — холодно поинтересовался он. Я кивнула. — А что легко в этом мире? Почему ты думаешь, что именно для тебя должно быть сделано исключение?..

— Я опять тебя не понимаю!.. — призналась, затылком ощущая его взгляд. — Ты не мог бы объяснить попроще?.. с учетом моей... ограниченности?..

— Ты хочешь найти понимание себя, но при этом желаешь оставить всё, как оно уже сложилось. Так не бывает, нельзя в наполненный мешок вместить новый груз. Вначале нужно освободить место, избавиться от временного, неважного. А ты не хочешь. Ты постоянно увлекаешься чем-то второстепенным, забывая о главном, о том, что есть твое предназначение. Ты как заигравшийся ребенок, капризничаешь, потому что устала и голодна, но отказываешься прекратить игры для еды и сна.

О! К таким словам я не была готова. Заигравшийся ребенок... игры, которые я не хочу прекратить?.. игры, в которые я и впрямь, заигралась... пора заканчивать.

Замораживающий дыхание холод между нами перерождался в лютый мороз. Не решаясь ничего сказать, покачала головой. Эллорн молчал отстраненно. Я ждала.

— Мне претит роль наставника. — наконец признался эльф, оглядывая меня сверху. Я кожей ощущала его надменный взгляд, он царапал меня сквозь одежду прямо по оголенным нервам. — А тебе не подходит роль послушного ребенка. Ни ты, ни я не являемся ими на самом деле. А кем мы являемся?..

Тихий вопрос подхватил знобкий ветерок, играя, унес далеко. Тоскливое одиночество, что все чаще посещало меня ночами, нагло заявилось днем, повисло на плечах, издевательски подставляя ножку.

— Сегодня вечером окажи мне честь, раздели с нами ужин! — только из вежливости, как мне показалось, пригласил Эллорн. — На некоторое время мне придется тебя покинуть, меня ждут на Тронг-Нльи. Возьмем паузу, Элирен. Для тебя — время оценить свои силы. Для меня — время подумать. Когда я вернусь, многое будет по-другому.

Зимой Зачаровень полупрозрачен. Голые кроны перемешиваются с зеленой хвоей, припорошенной белым. Создается причудливый узор, что не в силах изобразить ни один, самый гениальный, художник. Никто не в силах противостоять природе, изменчивой ежесекундно, неизменной всегда. Смельчаков, бросающих вызов вечности, ожидает жалкая участь обреченных на изнуряющую гонку, погоню бесконечную, и потому бессмысленную. Погоню, которая заберет всё: время, силы, чувства. Ничего не предложив взамен. Повинуясь жесту принца, я спустилась вниз, на свой балкон. Откинулась на низкий бортик, подождала, но Эллорн застыл наверху, уподобившись одному из барельефов. Понаблюдав, как ветер треплет его темно-зеленый плащ, ушла в комнату.

Отчаяние, не смевшее серьезно приставать на глазах эльфа, плотоядно ухмыльнулось, протягивая лапы. Теряя на ходу одежду и сознание, я плашмя упала в бассейн. Теплая вода любовно приняла, укачала заботливо, усыпляя последним благословенным сном. Без сопротивления вдохнула ее полной грудью, радуясь, что больше не придется просыпаться.

*

"Ты остановилась!" — мягко пожурили голоса. Я встала с колен, выпрямилась, немалым усилием заставляя себя стоять прямо. Ни к чему выглядеть еще и жалко. — "Вот-вот, поступок твой довольно глуп. — согласились они укоризненно. — А ведь ты одна из немногих, Живущая. Ты подавала большие надежды. Жаль". — "Жаль? — удивилась, мертвенно отражаясь в кровавых сполохах. — Вам — жаль?! А какая жалость грызет меня!.." — "Зачем же ты дала ей шанс? Зачем позволила победить?"

А был ли он у меня, этот шанс? Была ли хоть малая возможность сопротивляться? Вы не помогли мне ни в чем, вы не ответили ни на один вопрос. Вы даже не объяснили моей задачи! Вы только взвалили на меня ответственность! А я — не осилила. Теперь я в тупике, у меня больше нет ни сил, ни стремлений. Пожалуйста, пусть все закончится! Хочу покоя.

"Ты — предназначение, оно должно быть исполнено. — разумно возразили мне. — Ты слишком быстро сдалась. Мы разочарованы".

Я так устала, что не могу даже умолять. Ладно, пусть будет, как хотите вы. У меня больше нет желаний.

"Ах, вот это-то и плохо! — с безграничной снисходительностью пропели голоса. — Ты потеряла желание, ты позволила себе остановиться. Напрасно. Без искреннего желания ты не можешь быть Предназначением, ты вообще никем не сможешь быть. Этот путь преодолим, но лишь для готовых идти по нему до конца! Устремись к цели всеми мыслями, всей душою! Вспомни себя, вспомни КТО ты, и сила к тебе вернется. Твоя остановка затянулась. Ступай дальше".

Больно стукнувшись об острые грани фонтана, отплевываясь от противной сладковатой воды, я вынырнула, зажимая рассеченный лоб. Скрученная удушьем, ослепшая и оглохшая, с трудом приходила в себя. Непонятным образом удержалась на поверхности, доплыла до бортика, прижалась к прохладному мрамору горячим телом. Кровь, смешиваясь с водой, потекла в бассейн. Меня едва не вырвало.

— Ты поранилась? — удивился Эллорн, осторожно приподнимая мне челку. Я напряглась невольно, но дрожь не пронзила, как раньше.

— Как тебе моя новая прическа? — спросила легко, Эллорн смотрел в упор, без улыбки.

— Короткие волосы тебя не портят. — честно ответил он, и я приняла его ответ, даже не пытаясь доискиваться всех его смыслов. — Но у нас, эйльфлёр, волосы обрезают в знак траура, либо невосполнимой потери. Каков смысл коротких волос в твоем случае?

— Наверное, всё-таки потеря. — согласилась, немного подумав. — Не сказать, чтобы смертельная, но довольно существенная. Так мне кажется.

Я улыбнулась, он удивился. Эллорн пытливо заглядывал в мои глаза, но я знала, насколько мало ответов сейчас в них. Если эльф сумеет найти в них что-то путное, я буду только рада.

Он оторвался от меня с усилием, предложил руку, повел к столу. Я шла, продолжая улыбаться. Проходя за руку с эльфом, с удивлением отметила внутреннюю тишину, не свойственную мне ранее. Множество собравшихся знакомых и незнакомых эйльфлёр не вызвали во мне ни паники, ни нервозности. Купание в бассейне неожиданно пошло на пользу.

Отвечая на их шутки, кивая в ответ на редкие реплики, сначала с опаской, потом всё более расслабляясь, поняла: вновь становлюсь свободной. Той единственно ценной свободой, что возможна в этом, полном насилия и унижения мире — свободой быть собой. Несмотря ни на что.

— Тебе нравится здесь?.. — вглядываясь внимательно, напрямую спросил Эллорн.

Я согласилась без сомнений:

— Конечно, нравится, здесь чудесно!

— Тогда дождись меня. — наклоняясь к самому уху, попросил он серьезно. — Прошу, не покидай мой дом поспешно!.. Я не задержусь дольше необходимого!

Днем ранее за эти слова я отдала бы все. Сейчас они вызывали предчувствие невозможности. Эльф не дождался ответа, и удивленно приподнял брови.

Было далеко до окончания вечера, когда я тихонько ушла наверх. Некоторые расставания лучше заканчивать сразу. Я попробую дождаться тебя, Эллорн, но почему-то знаю, что ничего не выйдет.

*

Не стремиться к невозможному, — повторяла, засыпая в своей, уже ставшей почти уютной, огромной кровати. — Не плакать над недостижимым. "Что есть невозможное?" — ехидно спросил чей-то странно знакомый голос во сне. "Пока еще не знаю. Узнаю, когда увижу" — бесстрашно ответила ему.

Утром я проспала начало работ в граверной, куда пристрастилась сбегать последнее время. Я надолго осталась одна, без Эллорна, и в первый раз во всей полноте ощутила собственную чуждость Мерцающим Дворцам. Здесь не было мест, куда я могла бы пойти без принца.

Подумав, решила пройтись по верхней галерее. Проходя известными коридорами, столкнулась с Охотником Рэем, в смысле, налетела на него. Некоторое время мы в удивлении разглядывали друг друга, потом, уверившись, что это действительно мы, принялись хохотать.

— Вот не ожидал! — признал Охотник, очень обрадованный нашей встречей. — Ты здесь гостья? Тебя Эллорн пригласил, да? Здорово здесь!

— Да, мне будет жаль покидать Зачаровень. — призналась, не имея в виду никакого другого смысла. — Тебя во Дворце поселили?

— Нет. — решительно возразил Рэй. — Не люблю жить во Дворце, все кажется не настоящим. Я живу в беседке во фруктовом парке, всегда в ней останавливаюсь, когда здесь бываю. Заглянешь ко мне?..

— Часто бываешь? — поинтересовалась, без смущения спускаясь по главной лестнице в обществе Охотника. С ним я не боялась даже себя.

— Реже, чем желалось бы. — признался он, как мне показалось, не очень опечалено. — Но — что поделаешь, не все в жизни радости. Хотя, надо признать, здесь радостей больше, чем где бы то ни было.

— Это точно! — искренне согласилась, внезапно останавливаясь от пришедшей в голову мысли. — И как раз сейчас одна из них стоит в моей комнате. Называется "оллонсе". Имеет весьма подозрительный вид, знаешь ли. Я не решаюсь открывать ее в одиночестве, если ты подождешь меня пару минут, ты спасешь слабую женщину от возможной ужасной опасности.

— Ну, ты даешь... — шепотом протянул Рэй, разглядывая фляжку на свет. — Это же настоящая "оллонсе", не та дрянь, что продается на людских рынках. Откуда она у тебя?!

— Один художник преподнес: "за неоценимую помощь..." Потом расскажу. — предложила, за рукав утаскивая его к беседкам. — Сейчас не очень хочется хвастать. Ну, которая твоя?.. Ух, ты, да здесь настоящий очаг!

Вечером, опьянев от разговоров и гномьей водки, мы сели на ступеньки беседки, бездумно подставляя лица крупным снежным хлопьям.

— Надолго не задержусь... — каким-то своим мыслям ответил вслух Рэй. — Можно было, конечно, и позже подойти, но очень уж трудной выдалась осень. Хотелось отдыха. Как раз тут и передали приглашение от принца Эллорна: нужен к такому-то дню. А я раньше пришел. С чего это уставать начал?.. Старею, что ли?..

Посмотрев на совсем еще юношеские усики над верхней полноватой губой, я начала смеяться. Он удивленно понаблюдал за мной, не понимая причин смеха, потом махнул рукой, и присоединился.

Да, Зачаровень в обществе Охотника — это совсем не то, что Зачаровень в обществе эльфа. Уходя в дальние прогулки с Рэем, я заново открывала их для себя — и мальчика, и лес. И тот, и другой были достойны открытия. В неизменном эльфийском лесу вспомнила о времени. Рядом с надежным Рэем задумалась о неизбежном расставании с принцем. И сердце, на удивление, не остановилось от боли.

Рэй очень легко и просто воспринимал жизнь, он смотрел на нее прямо и ничего не боялся. Когда он спрашивал, то вопросы его были прямы, на них я легко давала прямые ответы, вовсе не стараясь как-то особенно подбирать слова. В наших долгих беседах слова оставались тем, чем они были сами по себе — обозначениями, символами, указателями. А вовсе не тайными знаками, либо скрытыми загадками, как последнее время меня приучили к ним относиться.

Рэй ничуть не удивился, узнав, что меня привел Эллорн, он принял мое признание настолько просто и естественно, что вначале я чуть со стыда не сгорела, а после растерялась, не зная, как объяснить странность наших отношений. Долго продумывала длинное объяснение — почему-то меня очень тяготило возможное ошибочное представление обо мне Охотника, а когда решилась сказать, то только и смогла промямлить: "мы живем в разных комнатах". Рэй удивился моему смущению, и спокойно ответил: "я заметил".

Однажды, когда мы прогуливались по берегу мелководной, но очень быстрой речки, он без стеснения показал вниз по течению: "видишь вон те холмы? Там усадьба моего отца. — я, как громом пораженная, проследила взглядом за его рукой, а он так же легко закончил: — Матушку давно не видел. Дождусь Эллорна, потом обязательно к ним наведаюсь".

Я не могла воспринимать мир настолько чисто и без сомнений, я не нашла даже нейтральных слов в ответ. И малодушно промолчала. А Рэй, в отличие от меня, очень просто принял мое молчание, и так же просто объяснил: "Меня наставник в раннем детстве из семьи забрал, скоро десять лет как я Охотник. С тех пор редко к ним захожу, хотя мне там всегда рады".

— Как твоя мама мирится с... этим?.. — не выдержав, спросила я, образно обводя рукой вокруг. Рэй меня понял, ответил удивленно:

— Она любит отца. — я продолжала пристально смотреть, не принимая столь очевидный ответ, и он пояснил: — Любить — значит отдавать. Она счастлива вполне, он хороший. Он заботливый и верный. Ей... действительно хорошо с ним. Я бесконечно уважаю их обоих, они дали мне жизнь и семью, в которой мне всегда будут рады, сколько бы лет ни минуло. Разве этого мало?

— Не знаю. — вздохнула я. — Прости, конечно, но мне... мне, наверное, мало.

— Тебе — да. — согласился Охотник, совершенно не раздраженный моей бесцеремонностью. — Но не все так требовательны.

Я смутилась. Рэй легко обнял меня за плечи, и повел вдоль реки, на ходу объясняя:

— Возможно, ты сама еще недостаточно сильно любишь, Элирен. Ты пока не готова жертвовать, не готова уступать. А в любви по-другому никак, понимаешь?