Мне на миг захотелось подойти к нему и поговорить.
Я мог бы упомянуть его сестру, чтобы разбить лед; в зависимости от того, как все пойдет дальше, можно было бы рассказать, как я с ней вчера встречался, и... нет. Плохая идея. Сейчас мне надо только ждать новостей от Мидзуно-сан. Она же сказала: "Почему бы мне не попробовать что-нибудь разузнать?" И она говорила, что не очень-то общается с младшим братом; если я сейчас неуклюже влезу, он только сильней встревожится, и тогда Мидзуно-сан вообще ничего из него не сумеет вытащить.
Я набил живот домашним бабушкиным бэнто, преисполнившись благодарности, как всегда; потом в одиночестве вышел в коридор. Меня не покидало ощущение, что Мидзуно-младший то и дело кидал на меня взгляды, и на этот раз я был почти уверен, что это не игра воображения.
Как и в прошлый вторник, я встал у окна напротив восточной лестницы.
В небе висело несколько облачков. Дождя не было, но ветер задувал довольно сильно. Я слышал его прерывистый свист даже сквозь стекло.
Отвернувшись от окна, я прислонился к стене и вытащил мобильник из кармана брюк. Нашел в списке звонков номер Тэсигавары и без колебаний нажал кнопку вызова.
Тэсигавара в школе был. Однако со мной ни разу не заговорил и как будто избегал встречаться глазами. В самом начале большой перемены я оглядел класс, но он уже испарился. Серьезно, кем он себя считает — Мей Мисаки, что ли?
— П-привет.
После фиг знает какой по счету попытки он таки взял трубку. Я мгновенно спросил:
— Ты сейчас где?
— Э...
— Никаких "э". Давай выкладывай, где ты.
— Снаружи... во дворе гуляю.
— Во дворе?
Я подошел к окну и просканировал глазами двор сквозь стекло. Там болталось больше учеников, чем я ожидал, и определить, где Тэсигавара, я не мог.
— Я сейчас спущусь. Жди меня у лотосового пруда.
— Э. Погоди, Сакаки...
— Скоро буду.
Я разъединился, прежде чем он успел что-либо еще сказать, и поспешил туда, где я велел ему быть.
7
Тэсигавара послушался моих указаний и ждал возле пруда, откуда якобы время от времени вылезала окровавленная человеческая рука. Водную гладь ковром покрывали листья кувшинок (а вовсе не лотосов). Никого знакомого поблизости не было. Похоже, Тэсигавара один "во дворе гулял".
— Я сто раз пытался тебе дозвониться на той неделе, но ты так и не ответил, — произнес я самым холодным тоном, на какой только был способен. Тэсигавара театральным жестом свел ладони перед грудью и ответил: "Ага, извини", — но глаза все время старательно отводил.
— Понимаешь, когда ты звонил, я всякий раз был чем-то занят. Я сам думал тебе позвонить, но не смог. В смысле, ты же себя плохо чувствовал, ага? Во, и я не хотел тебя беспокоить.
Отмазка прозвучала довольно жалко.
— Ты обещал, — заявил я. — Ты говорил, что в июне все расскажешь.
— Э...
— Я сказал уже, "э" — это не ответ.
Крашеноголовый был явно выбит из колеи и даже не пытался этого скрыть. Я пришпилил его нетипично (для меня) жестким взглядом.
— Я хочу, чтобы ты сдержал слово. В конце концов, тебя никто за язык не тянул. Двадцать шесть лет назад что-то произошло. В классе три-три учился некто Мисаки, которого или которую все любили, а потом была какая-то дурацкая авария, и он погиб... А потом что было?
— ...
— Вы что-то говорили насчет того, что тогда "это началось". Так что?.. Что стало потом с классом три-три?
— Эй, эй, тормозни, Сакаки, — впервые за сегодня Тэсигавара посмотрел мне прямо в глаза. — Ага, ты прав, я обещал. Я сказал, что расскажу тебе, когда мы доберемся до июня. Я тогда имел в виду, чтобы ты до конца месяца сидел спокойно.
Тэсигавара уныло вздохнул. Ветер стонал над головой.
— Ситуация изменилась, — произнес он и отвел глаза. — Щас все не так, как было тогда, когда я тебе дал слово. Так что...
— Так что ты отказываешься от своего обещания?
— ...Ага.
Ни фига себе заявочки... Естественно, переварить это мне было нелегко. Однако, судя по тому, как изворачивался Тэсигавара, нажимать на него и пытаться еще что-то вытянуть сейчас бесполезно. И тем не менее.
Оставался один вопрос, который я просто не мог не задать. А именно...
— Помнишь, ты как-то сказал мне, чтобы я "перестал обращать внимание на то, чего нет"?
Тэсигавара молча кивнул, его лицо напряглось.
— Ты сказал тогда, что "это паршиво". Что ты -
Ровно в этот момент в кармане моих брюк завибрировало. Кто бы это мог быть? Мысленно пролистывая имена, я достал мобильник, на дисплее которого горела иконка входящего вызова. Имя рядом с иконкой было — Мидзуно-сан. А ведь я с ней только вчера виделся.
— Слушай, Сакакибара-кун. У тебя ведь сейчас большая перемена, да? Ты можешь говорить? — голос Мидзуно-сан звучал малость игриво. — Я сейчас в больнице.
— Э? Я думал, у вас выходной? — спросил я, понизив голос и прикрыв рот рукой, поскольку Тэсигавара же был рядом.
— Мне сегодня позвонили, и пришлось прийти. Тяжелая это работа, особенно для новичка.
Со стоном пожаловавшись на суровую жизнь, Мидзуно-сан продолжила уже нормальным голосом:
— В общем, так. Я выкрала пару секунд у этого сумасшедшего дома и выбралась на крышу больницы. Я отсюда звоню.
— Что случилось? Вы?..
— Я попыталась поговорить с ним вчера вечером.
— С братом? Насчет этого?
— Да. Когда я с ним говорила... ммм, прежде чем я тебе перескажу, хочу у тебя кое-что уточнить.
— Уточнить что?
— Ты готов?
Голос Мидзуно-сан зазвучал громче. Она точно была на крыше... ну, по крайней мере не в помещении — я четко слышал в трубке завывание ветра.
— Эта девочка, Мей-тян, о которой ты вчера рассказал, Мей Мисаки. Она на самом деле существует?
— Чего?
Даже и не знаю, что на это ответить...
— Да, конечно, она существует.
— Прямо сейчас? Она поблизости? Ты уверен?
— Нет, сегодня ее нет в школе.
— Значит, ее нет.
— Вы о чем? — невольно я повысил голос. — Почему вы спрашиваете?..
— Я уже сказала — я вчера вечером говорила с братишкой, — и Мидзуно-сан принялась быстро пересказывать, что она узнала. — Я пыталась что-нибудь из него вытянуть про двадцать шесть лет назад и про то, что случилось на той неделе, но это было как лбом об стенку. И вид у него по-прежнему был такой, будто он чего-то до смерти боится. Но потом, под конец, я попыталась узнать у него про Мей-тян.
Хххшшш... На линии раздались помехи, и голос Мидзуно-сан захрипел.
— И тут он сразу покраснел и ответил: "Чего ты об этом спрашиваешь? Нету таких у нас в классе". И он говорил совершенно серьезно, я его никогда раньше таким серьезным не видела. И я подумала, может, эта девочка, Мей Мисаки, на самом деле не -
— Он все врет.
Я увидел, что Тэсигавара смотрит на меня с подозрением. Я повернулся к нему спиной, потом поднес правую руку, в которой был телефон, совсем вплотную ко рту.
— Он все врет, — с нажимом повторил я.
— Но... он был такой серьезный. Совершенно не понимаю, зачем ему врать...
Ххххшшшшшхххх... Я снова услышал шум помех, и голос Мидзуно-сан прервался. Но мне было плевать. Я сказал в трубку:
— Мей Мисаки существует.
Мей существует. Я кучу раз ее видел. Кучу раз с ней говорил. Да вот вчера виделся с ней. И мы разговаривали. Как же она может не существовать? Маразм просто.
— ...Э.
Голос Мидзуно-сан пробился сквозь помехи, но звучал как-то по-другому, не как раньше.
— А... что такое?
— ...То есть?
Кшшшш... хррррхрррр... хшш.
— Мидзуно-сан! Вы меня слышите?
— ...Сакакибара-кун.
Ее голос хрипел сильней, чем прежде.
— Я ушла с крыши. Я в лифте. Мне уже пора возвра-...
— А, вот почему сигнал такой плохой.
— ...Но это... нет. Что за?..
Хррррххррр... Помехи стали мощнее, гуще. Голос Мидзуно-сан утонул в них, исчез полностью.
— Мидзуно-сан! — я машинально сжал трубку еще сильнее. — Вы меня слышите? Что проис-...
Я застыл на полуслове: из трубки слышались какие-то странные звуки. Трудно даже описать, на что они были похожи. Очень странные, страшные звуки...
Я отвел трубку от лица, не в силах больше слушать.
Что случилось?
Она зашла в лифт, и сигнал пропал... Все из-за этого? Из-за этого такой звук? Нет, в последний момент она...
В ужасе я снова поднес трубку к уху. И тут же услышал грубый, жесткий стук. Как будто — да, как будто телефон уронили на пол.
Хххххшшшшшхххххшшшш.... Хххррррхррр... Помехи снова стали сильнее. А за миг до того, как связь прервалась окончательно...
Я услышал слабый, но отчетливый и полный боли стон Мидзуно-сан.
К оглавлению
Глава 7. Июнь II
1
Мидзуно-сан умерла.
Эту новость я узнал вечером того же дня, и меня словно по голове ударило. До того мне удалось выяснить только, что в больнице произошло какое-то ЧП, но я еще раньше стал готовиться к худшему.
Ее звонок на большой перемене...
Не приходилось сомневаться, что с Мидзуно-сан что-то случилось. Я раз за разом набирал ее номер, но дозвониться никак не получалось. В итоге, лишенный всякой возможности узнать, что именно произошло, я провел несколько часов, не находя себе места от тревоги.
— Мидзуно-сан? Та молоденькая медсестра?
Бабушка, когда услышала, тоже явно была в шоке. Она несколько раз встречалась с Мидзуно-сан в апреле, когда я лежал в больнице.
— Мидзуно... Санаэ ее звали? Вы с ней так хорошо ладили. Беседовали о твоих книжках...
— Кажется, я тоже как-то раз видела ее в больнице. Когда я зашла тебя навестить, она...
У Рейко-сан был очень подавленный вид. После ужина она приняла те же таблетки, что и вчера. Похоже, у нее опять разболелась голова.
— Она была такая молодая, — грустно сказал я. — Хоть бы ее младшие братья это перенесли.
— У нее были братья? — спросила бабушка.
— Один из них в моем классе, — ответил я. — Его зовут Такеру-кун.
— Господи, — у бабушки округлились глаза. — Какой ужас. В твоем классе ведь совсем недавно с девочкой несчастный случай произошел?
Я, задумавшись, свел брови. В висках пульсировало.
— Сказали, что в больнице тоже был несчастный случай... Что бы это могло быть...
Никто мне не ответил.
Но тот кошмарный звук, который я слышал в трубке на большой перемене, продолжал звучать у меня в ушах. И стон Мидзуно-сан, тонущий в помехах.
Не в силах этого вытерпеть, я зажмурил глаза.
Может, рассказать им прямо сейчас, что было на большой перемене? Если подумать — у меня просто нет причин колебаться... и все же.
Я им не рассказал. Нет — не смог рассказать. Думаю, это потому, что в глубине души я чувствовал что-то вроде вины и никак не мог избавиться от этого чувства.
— Ааа, аа, — неожиданно произнес своим старческим голосом дедушка, до сих пор сидевший тихо. Он прижал руки к бесцветной, морщинистой коже лба. — Когда человек умирает, всегда проходят похороны. Я не хочу... не хочу больше ходить на похороны.
Может, завтра плохой день, может, еще что, но отпевание назначили на послезавтра, а похороны, соответственно, на послепослезавтра, на субботу. Суббота? А, да... 6 июня.
"Кстати, ты смотрел "Омен"?"
Я отчетливо вспомнил разговор с Мидзуно-сан в ресторанчике. Это было всего лишь вчера.
"Нам обоим следует быть осторожнее. Особенно надо остерегаться несчастных случаев, которые обычно не происходят".
А теперь она мертва.
Послезавтра отпевание, на следующий день похороны. Все это казалось таким нереальным. Сейчас я испытывал лишь потрясение. Эмоции — печаль и другие — до меня пока что не добрались.
— ...Не хочу больше ходить на похороны.
Я услышал, как дедушка медленно повторил ту же фразу, и слово "похороны" оставило что-то вроде грязного пятна в моем сердце. Тут же вокруг этого места начала медленно вращаться черная воронка, и наконец — как бы это выразить словами? — меня окружило странное низкое гудение.
Я снова зажмурился. И что-то в моем сознании застыло.
2
На следующий день, 4 июня, гнетущая атмосфера заполнила кабинет класса 3-3 с самого начала.
Такеру, младший брат Мидзуно-сан, не пришел. К концу второго урока по классу уже разошелся слух, что он отсутствует из-за внезапной смерти старшей сестры. А в самом начале третьего урока (это был японский язык) Кубодера-сэнсэй в открытую сказал, что это правда.
— Вчера со старшей сестрой Мидзуно-куна произошел несчастный случай...
Внезапно кабинет охватила странная, удушливая тишина. Как будто воздух затвердел и дыхание всех до единого учеников разом остановилось...
И, что хуже всего, ровно в этот момент в класс вошла Мей Мисаки.
Даже не подумав извиниться за опоздание, не выказывая ни намека на стыд, она молча направилась к своему месту. Я провожал ее глазами, и в груди у меня ворочалось беспокойство. Потом я переключил внимание на реакцию остального класса.
Ни одна голова не повернулась к Мей. Все взгляды были жестко, почти неестественно устремлены вперед. И Кубодера-сэнсэй — он тоже не взглянул на Мей, не обратился к ней. Как будто...
Да — как будто просто не было в классе ученицы по имени Мей Мисаки. Как будто она не существовала.
Когда урок японского закончился, я быстро встал и подошел к Мей.
— На минуту, — бросил я и, взяв ее за руку, потащил в коридор. Не обращая внимания, слушает нас кто-нибудь или нет, я спросил: — Ты слышала, что произошло с Мидзуно-сан?
— Что? — Мей склонила голову набок; явно до сих пор она ничего не знала. Глаз, не скрытый под повязкой, недоумевающе заморгал.
— Она умерла. Старшая сестра Мидзуно-куна вчера умерла.
Мне показалось, что от изумления цвет на миг вернулся к ее лицу. Но тут же исчез обратно.
— ...Понятно, — в голосе ее не было ни тени эмоций. — Она болела? Или это был несчастный случай, или что-нибудь еще?
— Сказали, что несчастный случай.
— ...А.
Возле двери кабинета собралась кучка одноклассников. Там были парни и девчонки, которых я знал по именам, но с которыми до сих пор толком не общался. Накао, Маэдзима, Акадзава, Огура, Сугиура... там и Тэсигавара тоже был. Со вчерашней большой перемены он мне не сказал ни слова.
Я знал, что они все украдкой поглядывают на нас. Словно наблюдая со стороны, как разворачиваются события.
Неужели?.. Вот сейчас эту мысль уже надо рассмотреть всерьез.
Неужели они все видят только меня?
И -
Когда начался следующий урок, Мей в классе не было. Естественно, все это проигнорировали.
Как только настало время большой перемены, я подошел к парте Мей, последней в ряду у окон, и осмотрел ее.
Деревянная парта, отличающаяся по виду от остальных. И стул от этой парты — такой же. Как будто ими пользовались десятки лет. Невероятно старые парта и стул.
Почему так, спросил я себя. Почему только лишь парта Мей такая?
Решив не обращать внимания на взгляды одноклассников, я сел на ее место. Поверхность парты была вся исцарапанная и неровная. Сильно сомневаюсь, что здесь можно нормально писать, скажем, на экзамене, если только не подложить что-нибудь под лист.
