Возвращение

Я выбрал ту же комнату, в которой останавливался в прошлый раз, и почему-то посчитал ее своей. Оказалось, она нравилась не только мне. Матиас и Лоэрин Делла Гефаро мирно сидели рядышком, передвигая по полу разноцветные кубики и явно состыковавшись на почве общих интересов. Точнее, Лоэрин сидел в светящемся черном круге и вряд ли мог его покинуть. Это выглядело настолько странно, что я даже не стал спрашивать, что они делают.

— Так поздно, и никому я не нужен? — я покосился на окна и изумился еще сильнее.

Заарн молча толкнул дверь, и человек в темной форме возмущенно вытаращился с той стороны. Высказаться лично мешала клейкая лента, опутавшая беднягу по рукам и ногам.

— И еще тебе звонил какой-то урод в красном, — отчитался иномирник, не отрываясь от увлекательного занятия.

Алин? Судя по обломкам связного браслета, беседа закончилась ко всеобщему удовлетворению. Лоэрин попытался что-то сказать, но быстро глянул на соседа и передумал.

— О, Матиас. Пойдешь ко мне в секретари? — умиленно предложил я. — Охранник из тебя никакой, но нежелательных посетителей ты распугиваешь неплохо. И за что такая забота?

— Мне надоело, — хмуро отрезал заарн. — Я устал. Они тебе что-то скажут, ты опять куда-то помчишься, а мне придется тащиться за тобой.

Надеюсь, там не было ничего срочного. Было бы нужно — пробились бы. По-хорошему, стоило развязать парня, но прощай тогда те мгновения покоя, что у меня остались.

— Вы даете этой твари слишком много воли, — не выдержал Лоэрин, и я автоматически потер ошейник, разом показавшийся тесным. Чужая свобода уже давно стоила мало, и я не знал, когда маги превратились в то, во что превратились.

— Кстати, Гефаро, вам не кажется, что пора уже снять ограничители? Мы теперь в одной лодке.

Ответная вспышка эмоций оказалась полной неожиданностью:

— Смыться хотите? — озлобленно поинтересовался нейтрал. — Бросить Шеннейра на меня? Не кажется. Вы в ответе за тех темных, что сюда притащили, и я не собираюсь объяснять им, куда вы пропали.

И почему оставил их, сиротинушек.

— Магик, даже и не думай, — нервно посоветовал Матиас. — Я не хочу в искажение. Я там не один такой — тебя вытащат в Заарней, и оттуда ты уже не вернешься.

Точно сговорились. Я оценил аргументы, свою неспособность контролировать перемещения, и разочарованно взмахнул рукой:

— Ладно, Гефаро, идите уже. Матиас, отпусти его.

Иномирник пожал плечами, гася черный круг, но Лоэрин даже не подумал вставать, явно решив сегодня пойти против системы:

— Мне и здесь неплохо.

— Лонгард оккупировали темные и вас домой не пускают? Снаружи штурм?

— Хуже. Шеннейр очнулся.

Я зажмурился, не в силах осознать услышанное, и схватился за голову:

— Я же просил!..

Лоэрин выразительно обвел рукой вокруг:

— Что я мог сделать? И ваш цепной зверек предупредил, что свернет мне шею, если я издам хоть звук. Кстати, та целительная капсула была в единственном экземпляре!

Матиас строил косую башенку, что-то мурлыкая себе под нос. Я скрипнул зубами и процедил:

— Как тогда узнали?

— Так он заглядывал, — в спокойствии нейтрала я ошибался; он вел себя как человек, которому пообещали смертную казнь и в последний момент помиловали. — Сказал, что не будет вас будить, и ушел.

— Несколько часов. Все, что мне было нужно — несколько часов отдыха, — я сполз с дивана, подавляя желание закутаться в одеяло и спрятаться от стремительного вала проблем. — Почему бы им не пройти спокойно?

— Судьба, — со смирением объявил Гефаро.

— Даже не пробуй убегать, — с угрозой предупредил заарн. — Я тебя все равно найду.

— И заодно проверим дальность связи...

Матиас и Лоэрин помахали мне на прощанье и вернулись к кубикам. По-моему, это все же схема защитных систем.

На первый взгляд в Лонгарде царили красота и порядок. Искомого не оказалось ни внутри, ни во дворе, ни на стенах, а встречные маги каждый раз указывали разное направление. Под конец я начал подозревать, что бывший магистр успел не только выбраться из капсулы, но и оббежать весь замок, проверить посты и теперь организовывал остальных. Оставалось сосредоточиться на самом сильном источнике темной энергии и идти куда-то в том направлении.

Среди наших Шеннейр славился как непредсказуемый, жестокий и неуравновешенный правитель, который держал гильдию в ежовых рукавицах. Именно это позволило ему выиграть войну; именно за это его не любили. Наверное, это не значило, что он сожрет меня живьем, но все же...

Темные проводили планерку в одной из уцелевших башен. Точнее, Шеннейр говорил, а остальные слушали, ловя каждое слово. Это напомнило о совещаниях, которые вел Ишенга, и где я тоже бродил рядом, ожидая, пока очередная группа выйдет на задание, и так же чувствовал себя лишним. Ишенга и Шеннейр были удивительно похожи, и в том, как ладили с людьми, и в действиях. Хотя мне никогда не нравилось это признавать.

Он стоял спиной, в окружении собратьев, и никак не мог меня заметить; но все равно обернулся, и я обреченно встретился лицом к лицу с тенью, что преследовала меня долгие годы.

Темный магистр Шеннейр не был монстром. У него не оказалось зверского выражения убийцы на лице, безумной ухмылки, рук по локоть в крови и того ореола ужаса, что успело наделить врага мое воображение. Он выглядел обычным человеком; несломленным, полностью уверенным в своих силах, и только черное пламя, горящее где-то в глубине глаз, не давало забыть, кто передо мной.

Долгий миг он смотрел на меня безо всякого выражения — Эршен и Бретт тревожно переглянулись и зачем-то придвинулись ближе — а потом склонил голову в вежливом приветствии:

— Доброго утра, светлый магистр. Позвольте выразить благодарность за помощь. Это было очень своевременно.

Я молчал, не зная, что ответить; боевые маги молчали, явно успокоенные; а Шеннейру и не требовалась чья-то реакция. Кажется, то, что он признал меня как равного, что-то да значило, и у меня были дурные предчувствия на этот счет.

— Рад, что вы здесь. Нам нужно многое обсудить, — так же легко продолжил он, и безо всякого перехода повелительно бросил Эршену. — Остаешься за главного.

И осознание катастрофического просчета накрыло меня с головой. Сменять тихий и осторожный совет высших на их полностью разумного и деятельного главу... не каждому удается такая глупость.

Подобного рода вещи всегда получались у меня фантастически хорошо.

Шеннейр шел по замку как по своим владениям, небрежно отвечая на приветствия и иногда перебрасываясь со встречными парой слов. Так же неторопливо он прошествовал в один из залов, закрыв за нами двери, и привалился к стене, словно разом лишился опоры.

— Знаете, что меня всегда привлекало в светлых?— бледно усмехнулся темный маг. Я недоуменно потянулся к его эмоциям и инстинктивно отдернулся; меня словно окунули в кипяток, одновременно прижигая нервы раскаленными щипцами, и было совершенно невероятно, как в таком состоянии можно разговаривать и притворяться, что все в порядке. Но Шеннейр был магистром; магистры не имеют права на слабость, и лишь черное пламя в его глазах разгоралось все ярче: — То, что у вас не принято бить в спину. Забавно складывается судьба, не так ли, Тсо Кэрэа Рейни?

...Судя по прочувствованному монологу о том, что ломать медицинские капсулы может каждый, а делает их в Аринди только один человек, Лоэрин Гефаро действительно подкрутил настройки защиты и теперь никого не боялся. К Шеннейру он относился со сложной смесью опаски, брезгливости и жадного любопытства, и я бы не дал гарантию, что отказ в обезболивании вызван врачебными причинами, а не желанием исследователя получить полную клиническую картину. Но даже темному магистру полезно испытать, каково это — когда твоя жизнь зависит от чужого произвола, безалаберности и сочетания планет.

Шеннейр сидел на кушетке, закрыв глаза и касаясь повязки на груди. Я терялся в догадках, почему он позволяет видеть свою слабость; либо меня допустили в ближний круг, либо смертнику все можно.

— Для начала я еще раз хочу вас поблагодарить, — негромко произнес он, когда Лоэрин ушел за результатами исследований, несколько раз повторив, что все оборудование уникальное и дико дорогое. — Это был неожиданный и странный поступок.

— Не ради вас, Шеннейр, — я не стал скрывать неприязнь. — Вы знаете, что происходит?

— Уже, — невесело подтвердил он.

— И про Осенний праздник?

— Алин дотянул до последнего. Поступи они, как нужно... но что не сделано, то не сделано, — оборвал Шеннейр сам себя. — Осенний праздник будет, и вы по-прежнему принимаете в нем участие.

Темный маг вновь замолчал, явно ожидая, что я поведу диалог и раскрою свои намерения. Я рассматривал плитки на полу и, когда пауза стала затягиваться до неприличных размеров, все-таки произнес:

— Странно, — и пояснил в ответ на вопросительный взгляд. — Странно говорить так просто с темным магистром.

Он нетерпеливо взмахнул рукой, едва не сшибив один из дорогих и уникальных артефактов со столика:

— Конкретно с вами, Тсо Кэрэа, мне делить нечего. При всех ваших талантах, вы не Ишенга. С его стороны было довольно жестоко передавать власть хранителю — вы не работаете в критических ситуациях.

Ну-ну. А остальные сработали прямо блеск.

Начавшуюся беседу прервал Дэлла Гефаро. Я кивнул на папку, которую нейтрал протянул Шеннейру, и спросил:

— Если коротко — что?

Лоэрин отступил к двери, разводя руками:

— Внешние повреждения излечимы. Но столь длительное заключение в Вихре... для боевого мага... Вы слышали о "гашении искры"?

Гашение дара оставляло жизнь, но убивало саму суть мага. Еще один способ казни, и Шеннейр был с ним превосходно знаком; правда, он всегда был тем, кто подписывал приговор.

— Не то, — я резко качнул головой. — Я чувствую его силу.

— Я и не говорил, что это именно оно, но результат схож, — огрызнулся нейтрал, отходя еще дальше, словно готовился выскочить за дверь: — Необратимое поражение всей структуры. У вас останутся все навыки и часть способностей, но вам больше никогда не достигнуть прежнего уровня.

Шеннейр выслушал приговор с мрачным спокойствием. Он хорошо держался для человека, в одночасье потерявшего все.

Хотя такого исхода бывший магистр Шеннейр, бывший сильнейший боевой маг Аринди, был полностью достоин.

— Можете идти, Гефаро, — жестко приказал он. — Составьте список расходов, я оплачу. И, примите мой совет — не стоит подслушивать чужие разговоры.

И Лоэрин повиновался. Хотя что еще он мог сделать против главы гильдии, пусть и бывшего, и толпы его сторонников?

— Серые крысы. На словах все свободные и независимые, а как мы их прижали — оказалось, поголовно в глубине души поддерживали темную гильдию, — задумчиво произнес Шеннейр, щурясь ему вслед. — Как бы там ни было, вы спасли мне жизнь, Рейни, а я не привык быть неблагодарным. Назовите ваши условия.

Я холодно усмехнулся. Условия? О, они у меня были. Но стоит начать с малого:

— Список тех, кто проводил казни. Я не собираюсь мстить темной гильдии; это бессмысленно. Но я не могу допустить, чтобы убийцы остались жить.

Список у меня есть, но я хочу знать, насколько Шеннейр будет откровенен.

— Всех? — ровно уточнил темный магистр.

— Половину. Разумеется, всех.

— И вы предлагаете мне пойти и убить кого-то из магов, что сейчас находятся в Лонгарде, у всех на глазах и без причин?

— Без причин?!

Он поднял ладонь:

— Спокойно, Кэрэа. То есть вы действительно хотите уничтожить в преддверии войны верных мне — и вам, кстати — магов, которые сами пришли под наши знамена? За то, что двенадцать лет назад они исполнили приказ?

Шеннейр говорил с искренним интересом. Или как взрослые говорят с детьми, выясняя, что за невероятную чушь те предлагают.

— Вы предлагаете мне простить и забыть?

— Я предлагаю вам вести себя как магистр и думать о последствиях. И, если вам нужно кого-то обвинить, правильней обвинить меня. Я — глава гильдии, и я отвечаю за все, что сделали мои подчиненные.

— Лучше не напоминайте мне, — меня начинало трясти от злости, и Шеннейр жестко ответил:

— Я не отрицаю того, что сделал. Но — я спасал свою гильдию, с которой Ишенга поступил бы ничуть не лучше. Шла война на уничтожение, Кэрэа Рейни. И ваш Ишенга — не святой мученик, а человек, который вел ее и проиграл. Ваши сородичи тоже убивали, пытали, и невинной крови на них ничуть не меньше. И им это нравилось. Вы были с ними до самого конца, и видели, во что они превратились. Я удивлен, как вы сумели продержаться с теми высшими, что я знаю, целых три недели. Но светлые всегда хорошо относятся к светлым, и, верно, потому вас не тронули...

Мир поблек и расплылся, оставляя нарастающий звон в ушах. Я провел ладонью по лицу, с удивлением отмечая, что по щекам текут слезы.

Некоторые вещи не должны возвращаться из небытия.

— Я слышал, хранители не могут ни принять, ни понять саму концепцию войны. Это в вас не заложено природой, — с сожалением добавил Шеннейр, останавливаясь у дверей. Видно, каким-то десятым чувством понял, что следующие несколько часов я буду бессмысленно пялиться в стенку, полностью неспособный к диалогу. — Списки будут. Но разберитесь, кем вы хотите быть — мстителем, магистром или несчастной жертвой. Это не последняя неприятная вещь, с которой придется мириться.

* * *

После обеда Лонгард окончательно стал напоминать военный лагерь. С поправкой на фарфор и позолоту — лагерь мародеров и дезертиров на развалинах разграбленного дворца. Боевые маги вели себя настолько смирно, насколько могли, явно мечтая оказаться в подземелье с каменными стенами, факелами и полумраком, а не в этом зефирном кошмаре. После нескольких скандалов с сервизом и деревенскими пасторалями темные просто выгребли из нескольких залов весь хлам подчистую и устроились там; может быть, и к лучшему. Как признался мне сам Лоэрин, он плохо помнит, что именно создает в порыве вдохновения. Где-то среди расписных тарелочек и плетеных кресел затерялись артефакты с запертыми внутри заарнейскими тварями, и лучше бы ничего не ломать, чтобы их не выпустить.

Но со стен творящийся беспорядок выглядел лучше.

Я наблюдал, как над замком смыкаются щиты и как гудят наспех собранные накопители, заключая его в правильную гексаграмму. Народ продолжал прибывать; боевые маги работали сосредоточенно и быстро, превращая Лонгард в маленькую крепость. Но со стен меня скоро согнали, вежливо предложив не отсвечивать на прицеле вероятного противника. Лучшее занятие для хранителя в формулировке Бретта прозвучало как: "иди, я не знаю там... поделай что-нибудь".

В итоге я устроился в самой дальней комнате вместе с конфискованным переговорным браслетом. Пусть все идет так, как идет, а потом... кто знает, будет ли оно вовсе.

Гораздо больше беспокоило отсутствие реакции от заинтересованных сторон. Норман до сих пор не отвечал: либо его совсем не волновала возня магов, либо у Аринди крайне своеобразный правитель. А гильдия, она же должна... не знаю, официально связаться с Лонгардом, послать ноту протеста? Хотя в чем? Что у нас их якобы умерший магистр? От бесконечного перебора вариантов и попыток проследить все цепи событий трещала голова. Контролировать все и сразу я физически не мог; оно все равно пойдет не по плану, и придется импровизировать на ходу, увязая все глубже.