Квартал первый. Боец Круга Поединков

— Долго я здесь?

— Ну... мы принесли тебя двадцать второго, а сегодня двадцать четвёртое, — сестра потёрла воспалённые от недосыпания глаза. — Для таких пустяковых травм ты слишком долго была без сознания.

Я подумала, что дело, скорее всего, не в травмах.

Плавыши... Последний раз я была так напугана когда оказалась на арене с гулем.

Но я жива, а значит, я справилась.

— Когда я смогу ходить, то оторву Эдуарду башку, — сунув руку за ворот, я вытащила кусок древесины, который болтался у меня на шее, обмотанный тонким шнурком. Обломок потемнел от времени или просто впитал оттенки грязи, в которой валялся. Длина чуть больше десяти сантиметров, на одной стороне вырезан свежий символ в виде связанных северных рун. Было непонятно, пытался ли резчик окрасить их кровью, или это поверх впиталась моя собственная, но когда я провела пальцем по неряшливым пятнам, то ощутила слабое покалывание.

— Мы нашли это рядом с тобой, — задумчиво произнесла Киара. — Джо сказал, что надо оставить.

— Разве это сделал не кто-то из наших? — удивлённо посмотрела я на неё.

Сестра отрицательно качнула головой.

— Когда Эдуард выкинул тебя с моста, — говорила она неохотно, а вспоминала о том, что рассказывала с ещё большей неохотой, — мы подумали, что ничего страшного нет, хотя ты не отзывалась, когда тебя звали. А потом ты вдруг ушла под воду и не всплыла. Мы думали... — близняшка поморщилась так, словно её мутило. — Эдуард говорил, что в реку ни в коем случае нельзя прыгать. Когда раздался твой крик по другую сторону, мы увидели, что в воде полно плавышей, но они не трогают тебя и плывут вместе с тобой к берегу. Мы побежали на набережную, только эти сраные ворота, которые Джо закрыл перед поединком... Я думала, что всё, мы опоздали. Но ты лежала на плитах без сознания, а рядом валялась вот эта штука, — она указала на обломок в моей руке. — Плавыши расползлись. Ник заметил, что вокруг тебя валяются куски дерева, на которых вырезаны руны. Не знаю, кто это сделал, но магия мощная. Правда, заряженной остался только эта щепка, остальные выдохлись.

Я смотрела на символ и не знала, что сказать. У нас в приюте есть несколько ребят, которые увлекались рунологией, но вряд ли хоть один из них мог сделать такое. К тому же, судя по рассказу Киары, в то время все были ещё на мосту.

Остаётся вопрос: кто?

— Сьюзен сказала, что это связанные руны, — палец сестры, не касаясь, указал на символ, — и обе считаются защитными. Как думаешь, кто мог это сделать?

— Если один из тех, кого мы знаем, какой смысл ему прятаться?

— Без понятия. Я вначале подумала про Наблюдателей, но они бы не стали скрываться или действовать такими методами. Даже жаль, что их не оказалось на набережной.

— Кстати, — я наконец оторвала взгляд от оберега и посмотрела на капельницу, — почему я здесь? У меня же только пара вывихов.

Киара невесело посмотрела на меня.

— Ты была почти без сознания, в лёгких вода, да тебя ещё и рвало. Мы чуток откачали тебя и перетащили в Кварталы, а там ребята побежали вызывать такси. Ник сказал влить в тебя чистой воды, чтобы промыть желудок. Потом мы перевезли тебя в приют, протащили через боковую лазейку. Я думала, что промывания и активированного угля будет достаточно, но у тебя подскочила температура. А твоя правая рука после того, как ты пыталась двигать ею в воде, выглядела так, что Майк просто спасовал и сказал: в больницу. Если бы он вправил не так, начались бы проблемы с нервами.

Когда я поймаю Эдуарда, я его убью. Это не обсуждается и не ставится под сомнение.

— Теперь всё хорошо, — я спрятала оберег под футболку. — Мне очень повезло, что плавыши поссорились из-за добычи, иначе бы меня просто утащили на дно. А ещё они реально шуганулись, когда я крикнула. Помнишь, как Осенев нам на уроке рассказывал? Если вы встретите плавыша, визжите как барышня в старом ужастике.

Киара улыбнулась:

— Он ещё добавил, что если кто-нибудь прибежит вам на помощь, значит, вы действительно барышня. Слушай, я же тебе пожрать притащила.

Она подняла с пола спортивный рюкзак и вытащила из него банку с бульоном.

— Уноси обратно, — я демонстративно отмахнулась. — Мне полагаются шоколадные торты и заварной крем.

— Хрена с два, — следом за бульоном появилось картофельное пюре. — После отравления тебе только это жрать и надо. Да ты не бойся, это не из столовой.

— Ясен пень, — я не без труда села, и Киара помогла мне поправить подушку.

Кроме драки с выродком и плавышей я помнила ещё кое-что: как Меллахе и Калихо откликнулись на зов и защитили меня. Соприкосновение с эгрегором стало совершенно новым опытом в моей жизни и, я никак не могла понять, что ощущаю: удивление или стыд. Скорее, и то, и другое. Переживание настолько сокровенное, что я не могла говорить о нём вслух. Не то чтобы Киара меня не поймёт, но... Она примет это и всё. Мы не раз обсуждали с ней религии, но никогда не говорили о том, во что верит каждая из нас.

Что-то скрипнуло, и в комнату нерешительно заглянул Мартин.

— Во-от! — протянул он, подслеповато щурясь. — Я же говорил, она на ходу!

Дверь распахнулась и на пороге возникла Сью во всём своём васильковом великолепии — то есть, в великолепии цветастого платья. Под мышкой у неё была двухлитровая банка с чем-то розовым — судя по осадку, компотом.

— Салют, Кейни! — мощной рукой она втолкнула брата в палату, а потом вошла сама. — Как самочувствие?

— Норм. Может, хоть ты мне нормальной еды принесёшь?

— Вот — мультивитаминный компот! — девочка продемонстрировала стеклянную тару. — Сама варила. Отрываю от сердца.

— От желудка, — хихикнул Марти и нервно дёрнулся, уворачиваясь от кулака старшей сестры. Разница у них была в год, но казалось, что в три-четыре.

— Вы сговорились, — я откинулась на подушку. — Такое впечатление, что я при смерти.

Сьюзен поправила очки и серьёзно произнесла:

— Была бы ты при смерти, мы бы поэкономили на еде и принесли тебе стакан воды.

Это так честно, что можно даже не возмущаться.

— Но ты молодец тогда на мосту и в Эрне, чес-слово! — девочка поставила банку на тумбочку. При ходьбе её платье тихонько шуршало — не иначе как подъюбник, который нам пришлось купить, пока мы прятались в торговом центре от каких-то отморозков.

— Ты издеваешься?

— Не-е! — Сью посмотрела на меня честными глазами. — Ты отлично держишь удар, Кейни, боли совсем не чувствуешь! Тебе бы только двигаться быстрее — и тогда вообще отлично. А как ты от плавышей смылась? Слушай, да пары за глаза хватит взрослому мужику, чтоб его на утят порвали! Ты их криком спугнула, да?

— Н-ну да, в общем-то, — уклончиво ответила я. — Мне повезло.

Щупленький Марти отодвинулся от сестры ещё дальше и произнёс:

— Надо, чтобы Сьюзи Сью дала тебе пару уроков: будешь петь как она в ванной — ни один плавыш не сунется.

В этот раз девочка не стала его трогать и польщённо положила руку на сердце.

— Кстати, да, Кейн, ты обращайся, если что, — она многозначительно глянула на меня. — Я так пою — закачаешься.

Мы рассмеялись, и Киара, пользуясь случаем, сунула мне в рот ложку пюре.

— Между прочим, — заметила она, — мы уже сто лет не делали две вещи: не ходили в "Сизарр" и не устраивали пикников. Что там сейчас в "Сизарре"?

— Да всё так же, — Сью пожала плечами. — Кроме "Дракулы" смотреть нечего.

— Они собирались со следующей недели устроить показ старых слэшеров, — торопливо вставил Марти, нервно дёргая край своей рубашки. — М-может, "Чёрное рождество" или "Техасскую резню бензопилой" покажут.

Я попыталась вспомнить фильмы, о которых он говорил. Вообще, слэшеры не жалую, но по настроению можно глянуть.

— А я бы "Резню" глянула, — задумчиво произнесла Киара, — и "Кошмар на улице Вязов" первую часть, как вспомню, так ностальгия берёт.

— Это когда Майку кто-то во время сеанса положил руку на плечо? — я подавилась от смеха, но долго мне кашлять не дали. Марти неожиданно зажестикулировал в сторону двери, через которую из глубин коридора доносились голоса.

— Крестик идёт!

— Ну ладно, Браун, мы тогда узнаем, что там на неделе, — Сьюзен торопливо попятилась к выходу, — а потом днём на пикничок, вечером — на фильмец!

Мы кивнули, и ребята торопливо выскочили из палаты.

24.

Пробуждения по ночам определённо превращаются в хобби.

Я лежала с приоткрытым ртом и заброшенными за голову руками, которые затекли и почти не ощущались.

Самый кайф проснуться в такой позе да ещё и в перекрутившейся вокруг рёбер футболке. Но хотя бы кошмары не снились.

Пересохшую пасть, пожалуй, надо закрыть.

Кое-как перетащив руки на живот, я растёрла их и вылезла из постели. Электронный будильник показывал, что сегодня всё ещё двадцать восьмое — день, когда мне сняли гипс и выпустили из больницы. Я четыре дня проспала в палате под действием живчика, а вернувшись домой, искупалась, поела и опять рухнула в постель.

Удавий режим "переваривание", хотя на обед был совсем не кролик и вообще не мясо.

М-да, кажется, если я хочу мясных блюд, придётся либо идти в объект общепита, либо в супермаркет за покупками.

Открыв дверь, я поняла, что в доме темно.

— Киара!

Я заглянула в комнату сестры и в зал, но близняшки нигде не было. Зато на кухне ожидал пустой холодильник и записка "Я у ребят, если что — кричи".

Очень смешно.

Немного подумав, я ещё раз дёрнула дверцу холодильника, будто продукты в нём имели привычку прятаться, но их можно застукать на горячем. Нет, кроме томатной пасты и прочих увкуснителей еды ничего не нашлось. Зато раковину переполняла грязная посуда, которую я вымыла для очистки совести.

С одной стороны, можно пойти спать дальше. С другой — завалиться в гости к Джо и компании, у них наверняка отыщется кусочек хлеба.

Но есть и третий вариант, к которому я склонялась всё больше и больше по мере того, как тишина в доме, нарушаемая только звоном посуды, проникала в сознание. Если подумать, я так редко остаюсь в одиночестве — то есть, не просто в одиночестве, а предоставлена сама себе.

Вытирая кастрюлю стареньким полотенцем, я подошла к подоконнику, где в глиняном горшке рос фикус. Кажется, именно это дало мне возможность определиться с планами на ночь.

Закончив с посудой, я вернулась в свою комнату и залезла под кровать. Там с момента последней уборки собралось порядочно пыли, но что поделаешь. Зато место для тайника одно из самых удачных. Сам тайник располагался под половицей, которую я поддела старой пилочкой для ногтей — очень полезная вещь в некоторых вопросах поддевания. Что я могла прятать? Три вещи: деньги, нож и второй комплект ключей от дома.

Денег по сравнению с той суммой, которая у меня скопилась, я взяла немного: на мои сегодняшние планы и чтобы хватило перекусить или купить кусочек мяса. Что касается ножа — это был ветеран с клинком в форме клип-пойнт, заточенным скосом и перекрестьем. Довольно большой для моей руки, но ничего другого нет. Этот и ещё один Проказа бросила нам с Киарой, когда вытолкнула на арену к гулю. Не знаю, где она раздобыла оружие, но мне стоило большого труда уговорить её подарить ножи нам. Я не могла расстаться с вещью, которой убила первого в жизни не-мертвеца. Среди множества вариантов я выбрала для него имя Эйра, и это первая вещь, которой я доверила бы свою жизнь.

За ношение ножа можно здорово отгрести, но как по мне — лучше отгрести по закону, чем ещё хоть раз оказаться безоружной перед плавышами.

Подхватив всё необходимое, я задницей вперёд выползла из-под кровати. Левая нога была в полном порядке, а вот что касается правой руки — в ней ещё ощущался отголосок травмы. Я перетянула её куском эластичного бинта прежде всего для того, чтобы помнить и чувствовать, какую конечность нельзя напрягать. Впрочем, я иду прогуляться, так что ничего особенного меня не ожидает. Я даже могу вырядиться самым что ни на есть цивилизованным образом. Скажем, надеть майку-борцовку с рыцарями, которые говорят "Ni", свободные брюки-карго и любимые кеды. А ещё можно накраситься, что весьма рекомендуемо при визите к Ким.

Заглянув в ванную, я намочила зубную щётку и выдавила на неё немного пасты, после чего сунула в рот и прошествовала на кухню. Перевернув лист бумаги, который оставила мне Киара, я написала: "Ушла в Кварталы, если что — кричи".

25.

Кимберли работала в дневную смену продавцом-консультантом книжного магазина, а ночью подрабатывала, выступая в "Ночном оплоте". Мне казалось, что сегодня она свободна, но либо я ошиблась в графике, либо Ким в середине рабочей недели ушла гулять. По крайней мере, трубку она не берёт.

В принципе, да, когда тебе двадцать пять, тебе есть, чем заняться.

Поторчав в телефонной будке ещё немного, я отправилась на рынок. Только в Кварталах Нелюдей рынки могли работать всю ночь напролёт и пустовать днём — не все, но некоторые. В плане выбора продуктов я оставалась полным профаном и обращала внимание больше на вид по принципу "Хочу/не хочу/блевать тянет". Хорошо, что летом всё очень дешёвое, а то пришлось бы идти на выпускной в картонной коробке из-под холодильника.

Кстати, а это идея.

В итоге, сунув нос почти в каждую лавку, я купила немного фруктов и букет диких цветов, которые обычно продают старушки на окраине торгового ряда.

Думаю, Им понравится.

Если говорить о Роман-Сити, то есть ещё одна причина, по которой не-людям выделили Северные кварталы, и к этой причине я сейчас направлялась. Мне надо в Сердцевину — ту часть города, которую огородила кольцевая с трамвайчиками. Перешагнув через рельсы, следовало пройти по паутине узких мощёных улочек, где расположились преимущественно кофейни и уютные пабы. За шум и громкую музыку здесь взымался денежный штраф, о чём то тут, то там извещали деревянные таблички. Это уже не развлекательная часть района — в этих каменных трёхэтажных домах живут обыкновенные люди и не-люди, и пёстрый маскарад окружил их как яркая скорлупа.

В начале восемнадцатого века профессор археологии Михаил Навьин во время раскопок на северном полуострове нашёл следы древнего культа сестёр-рожениц. Впрочем, являются они сёстрами или матерью и дочерью, достоверно установить не удалось. Просто ни одна из последующих находок не опровергла эту гипотезу, а развившаяся на её основе неоязыческая религия лишь утвердила. Навьин отыскал каменные скрижали, на которых крайне примитивно изображены два мира: земной и небесный. Было отчётливо видно, что в небесном живут две женщины: у младшей голова волка и человеческие глаза, старшая во всём походила на человека, но глаза имела звериные, что особенно подчёркивалось веретеноподобными зрачками. В совокупности скрижали изображали такую картину: вначале земной мир был гол, и это печалило сестёр. Они окропили почву слезами и молоком из грудей, и в лучах солнца из земли выросли деревья, травы и кусты. Потом из лона младшей сестры вышли волчата и поселились в лесу, а из лона старшей — два брата-человека, оба жили в землянках и охотились, но один по ночам превращался в зверя. После смерти души оборотня, волка и человека одинаково возносились к Матерям. Находку Навьина сразу же объявили фальшивкой, призванной оправдать "богомерзких" не-людей. Наверное, археолог до конца жизни ходил бы с клеймом лжеца, если бы его коллеги и противники в совершенно независимых исследованиях не нашли подобные скрижали, наскальные рисунки и прочее.