Не кляни Америку!

— Это он! — Девушка указала на шкаф.

— Раз так, то это ужасно! — Попаданец-полковник с силой рубанул по голове оскаленное насекомое. От удара конструкция погнулась, более мягкое золото надрубилось. Юноша продолжил бить, пока не размолотил шкафчик на осколки.

Девушка заметно побледнела, к ней подскочила белоснежная Эльвира. Она ловко наложила жгут, остановив кровь. Попаданец-полковник достал отсеченную кисть, она побледнела, но все еще была теплой.

— Отлично! Надо позвать Грома. Может он ее прирастит. — Юноша громко свистнул.

Эльвира с типичным женским любопытством спросила:

— Кто надоумил тебя сунуть сюда руку?

От боли Марго оговорилась:

— Самма!

— Что сунула сама? — Удивился Попаданец-полковник.

— Нет этого урода зовут Саумма. — Разъяснила непреднамеренный каламбур, искалеченная невольница.

— Раз так, то его нужно четвертовать! — Строго заявили Абакан.

Рабыня спешно подсказала.

— Он в подвале и тяжело ранен. Вы успеете его поймать. Если не сдохнет.

Попаданец-полковник попытался удержать кисть, как вдруг она, обернулась скользкой ящерицей, которая попробовала улизнуть. Не будь юноша от рождения ловок, может, ей это и удалось. Тем более кто схватил он не за хвост, а за шею.

— Ого, необычное волшебство. Надо показать Грому.

Лицо у раненой девушки стала матовым, и она потеряла сознание.

Эльвира вовремя подхватила ее:

— Нервная девушка! Будет жалко если она останется калекой.

Абакан не особенно уверенно пробормотал:

— Ну, это надеюсь поправимо. Только вот Гром, куда-то пропустился, он обещал быть рядом со мной.

— Да тут я! — Колдун выскочил из-за двери. — Я чувствую магию.

— А я держу ее в руках. — Ухмыльнулся Абакан.

Маг абсолютно искренне обрадовался:

— Что же и это неплохо! — Чародей выпустил из пальца маленький пульсарик. — Это смесь медузы и ящерицы, видишь она полупрозрачная, видно как бьется три сердца.

Матвей едва удержался от грубости:

— Что же это впечатляет. Девушка потеряла руку и вместо нее ящерная медуза. Думаю, несмотря на всю ловкость подобной твари — это не совсем равноценная замена.

Колдун на полном серьезе ответил:

— Зато одна из частей тела может плавать, а это отнюдь неплохо, даже замечательно. Своего рода сверхспособность.

Тут Абакан как-то не понял:

— В чем она заключена, ведь это инвалидность.

Маг с победным видом, словно сумел заткнуть за пояс, полсотни Мерлинов ответил:

— Как сказать! Ведь уже не просто животное, а часть женского тела. А управлять животным сложно. Теперь же эта крохотная ящерка способно сжаться и проскочить в любую щель или пролезть через стенку. Кроме того, ее практически невидно, эта разновидность вроде хамелеона.

— Потрясно! — Произнесла с неподдельным восхищением блистательная Эльвира. — Я не думала что такое возможно. Отрубить кисть и заставить ее шпионить.

— Бывает, что поражение сулит, большие беды, но это лишь отражение будущей победы. — Заметил с привычным остроумием прогрессивный чародей.

Абакан поспешил расставить точки над и:

— Так что расколдовывать ты ее не будешь?

— Нет! В войне победу приносит доблесть и хорошая разведка. Чтобы бить — нужно сначала увидеть цель, а то вывихнешь кулак. — Логично и просто привел аллегорию чародей. — Но чтобы не случилось беды рану нужно залечить.

Эльвира все же с сожалением произнесла:

— Не хорошо девушке быть калекой. Ведь это ее изуродует! Можешь сделать ей руку?

Колдун со скучным видом ответил:

— Я подумаю! Может, и смогу исправить. — И уже более резким тоном добавил. Вообще большинство магов куда лучше убивают, чем лечат. Подавляющее большинство!

Полковник Абакан резво кивнул башкой:

— Я с этим согласен! Покалечить может любой дурак, вылечить не каждый умный.

Чародей снова вывел афоризм:

— Много грубых плачей — мало лечащих врачей!

Рабы приволокли хозяина Саумма, похоже, что он отмучившись от раны у пузель издох сам. Маргарита пришла в себя, ее личико скривилось от досады.

— Опять он обманул всех! Ушел, не заплатив по счетам.

— Я велю его повесить! — Заявил, сдвигая более светлые, чем черная кожа лица брови, Полковник-попаданец. — Пусть его труп станет предупреждением для всех кто подл и жаден.

Девушка согласилась, но тут же капризно воскликнула:

— Это разумно! Но кто вернет мне руку?

— Вот он! — Указал пальцам Абакан.

Гром поклонился, в руках загорелся шнур.

— Не печалься! Тебе не быть калекой. Так что Маргарита стать теперь тебе великой шпионкой. Ты ведь хочешь отомстить всем богатеньким и сильный в этой империи.

— Разумеется. Не быть рабом, униженным в пыли! — Маргарита гордо расправила плечи. Ей осанка стал царственной.

Попаданец-полковник логично закончил:

— Так вот поможешь нам! В этой империи дурное управление, так что горбатую систему исправит могила!

Маргарита тут уже явно закружилась головой. Словно забыла оборзевшая девчонка о своем статусе. И воскликнет:

— Странно! Я вижу в тебе много энергии. И мудрости! Я готова присоединиться к вам.

Абакан заговорил как прирожденный оратор:

— Тебе будет больно, но ты сумеешь взять верх! Без боли нет доблести, без доблести, нет победы! Без тени не виден свет, без страданий не ощутить наслаждения, без Люцифера не понять Христа!

Маргарита стряхнул со щечки слезинку, ответила:

— Я женщина — значит, привыкла терпеть.

— Когда не хватит терпения — поможет пение! — Сострил Абакан.

Все рассмеялись. Попаданец-полковник был в хорошем настроении. Начало было победоносным, а значит нельзя терять время. В первую очередь необходимо образовать из рабов армию, прежде чем они разбегутся. Так что народ как железо, пока не остыл, придавай ему нужную форму. Юноша вышел на стену, и приказал:

— Трубить сбор собрать всех.

Эльвира не совсем к месту, спросила:

— Женщин тоже!?

Абакан жестко подтвердил:

— Да! Нам понадобиться каждый меч. Поторопитесь, грабежей не будет, все поделим поровну.

Сбор невольников занял некоторое время, пришлось даже применить плети. Сам Попаданец-полковник вынужден был помочь немногим из числа тех, кто не потерял голову и обуздать грабежи. Юноша хорошенько дал по ушам пятерым самым рьяным бандитам, одному даже отсек голову. Это подействовало. Общий сбор устроили в темноте при свете факелов. Освобожденных рабов, были тысячи, Попаданец-полковник прикинул, что не менее двенадцати тысяч, правда среди них много детей и женщин.

Он выступал с самой высокой башни детинца. Колдун стоял с противоположной стороны, он держал под контролем все сборище. Невольников жестоко эксплуатировали, а слабых казнили или забивали. Так что в целом они выглядели недурными бойцами. Только вот выучка им необходима. Попаданец Абакан выступил с зажигательной речью. Особенно настойчиво он объяснял необходимость создание большой освободительной армии.

— Единство, мужество, бескорыстие — ключи к победе, свободе, счастью! Без дисциплины нет армии, а без армии не обрести свободы! Труд сделал нас сильнее, помноженный на ум даст свободу, а вместе с удачей принесет счастье!

Так что станем единым целым и сбросим цепи! Быть единым это не значит — носить одну цепь, стать едиными — обозначает нести общий крест!

Рабы выражали бурными криками одобрение! Лишь один раб, с множеством шрамов и гордым видом молчал. Его взгляд выражал самую крайнюю степень презрения.

Попаданец-полковник предложил выбрать единого вождя восстания;

— Командир как вершина пирамиды — должен быть только один, иначе даже такая прочная конструкция рухнет!

Рабы с энтузиазмом астматиков у цистерны с кислородом вопили:

-Верно! Веди нас.

-Ты будешь нашим вождем! — Неожиданно сумел перекричать всех мальчишка.

Это удивило Попаданца-полковника: как такое вообще возможно. Он всмотрелся внимательней, в руках у ребенка было что-то похожее духовую трубу только толще. И с помощью этого приспособления он грохотал.

— Далеко пойдет пацан! Как его звать?

— Хук! Я специально узнавала. — Подсказала Эльвира.

Абакан удивился:

— Простое имя!

— Зачем сложности! — Парировала рабыня.

-Объявляем голосование! — Объявил колдун. У него был настолько громовой голос, что заколебались пальмы. — Кто за то чтобы вождем был Светонесущий, поднимите вверх правую руку! Голосуйте за правду, свободу и честь! И ваша жизнь станет такой, что позавидуют боги! —

Невольники, охваченные энтузиазмом, почти единогласно вскинули вверх свои десницы. Они выглядели по-боевому, а их единодушие навело на мысль, что, не применил ли тут свои чары Хром.

Правда разве не его приход дал им свободу и возможность ощутить себя настоящими гулями. Значит, оно закономерно встречать Попаданца-полковника как дождь в засуху. Радость читалась на лицах бывших невольников. Это напоминало пробуждение.

Тут при всеобщем ликовании, вперед вышел могучий невольник, обильно украшенный шрамами. Он произнес своим глубоким голосом.

— Много было, и будет желающих привести к счастью. Но имеешь ли ты на это моральное право!

— Какое! — Хором рыкнули невольники.

— Кто ты сам! — Заревел исполин. — Потомок знатного рода, или простолюдин. А может даже такой же беглый раб как Пугачев. Он тоже много обещал, а кончил жизнь на колу. И с ним вместе двадцать тысяч рабов.

Абакан хладнокровно ответил:

— Тут уже многое будет зависеть от нас самих. У тебя я вижу шрамы, ты, скорее всего не родился рабом, я могу отличить раны.

Голос раба подобрел:

— Ты угадал неведомый мне пришелец! Я граф де Боров, потомок грозных королей. А вот ты, знаешь ли, имя своего отца.

Абакан четко вывел:

— Знатность рода имеет такое же отношение к отваге, как длина волос к уму!

Никакая доблесть предков не поможет трусу!

— Ты красиво говоришь. — И тут великан сменил тон на более суровый. — Словно ярмарочный шут, а насколько у тебя храброе сердце.

— Ну а ты! — Парировал попаданец. — Граф, а смирился с рабской участью, где была твоя гордость и мужество.

— На это у меня были свои причины. А какие тебе знать не надо, меньше знаний — легче умирать! Я вызываю тебя на смертный бой, и если ты смел не только на словах, то примешь вызов. — Прокричал уже словно труба громила.

Абакан холодно ответил:

— В этом можешь не сомневаться. Получишь, как сам напрашиваешься вельможа!

Рабы расчистили арену. Попаданец-полковник спустился, проверил меч. Его противник встал напротив. У него было свое оружие сразу два остро заточенных меча. На всякий случай юноша достал из-за пазухи еще один меч.

Граф де Боров был намного выше Попаданца-полковника, заметно шире в плечах, правда не казался таким мускулистым и рельефным. Тем не менее, жира не было, а связки сухожилий тугие, набухшие. Кроме того, в каждом движении чувствовался огромный опыт, а прыгучая походка говорила о многом. На лица играла ухмылка, она уже не была презрительной, скорее сочувственной.

— Ну и влип же ты парень! Тебе не позавидуешь.

— Почему ты так самоуверен. — Абакана всегда заводили панты, тем более, часто оказывалось, что они и вовсе не пустые.

Граф ответил низким басом:

— Я побеждал во многих схватках и турнирах. В своем королевстве я считался одним из лучших бойцов, многие считали меня даже лучшим.

Абакан жестко и едко ответил:

— Это потому что ты дрался только со знатью, а они выродились и разжирели. Вот если бы сошелся с талантливым простолюдином, немного осталось тебе от славы.

Граф-раб начал терять уверенность:

— Лай пес пока, по спине не погуляла палка, вернее мой меч!

Абакан ловко и тут его достал:

— Это весьма интересно! Клинок из самой крепкой стали ржавеет в руках болтуна и труса.

Боров рыкнул:

— Ну, это, скорее всего, относиться к тебе, бастард!

Попаданец оборвал:

— Может, хватит фехтовать на языках, а применим что-то потверже!

— Взаимно!

Граф и вождь восставших, сошлись, лицом к лицу. Мечи двигались стремительно, били в полную силу. От ударов посыпались искры, слышался звон.

Граф атаковал несколько раз. Он попробовал прием двойная бочка, но Попаданец-полковник отбил выпады, отметив, что у его знатного противника приличная скорость.

— Что ты играешь! — Спросил Боров.

— На струнах смерти! — Парировал Абакан.

Граф снова обрушил серию ударов, он пробовал сложные комбинации. Попаданец-полковник чуть отступил, провел контрвыпад, слегка зацепив противника за широкую, словно ковш гусеничного экскаватора грудь.

Он изучал движения воина, не торопясь уложить. Граф ухмыльнулся, в глазах сверкнуло:

— Ты вовсе не так прост! Может даже не совсем раб.

Абакан в ответ стал сыпать остроумием. При этом не забывая ощутимо царапаться:

— Я родился свободным и жил в лесу! Моя шея никогда не знала ярма. Немыслимо подчиниться силе. Подлинно свободный человек подчиняется трем вещам — разуму, любви, Богу. Раб в душе покорен — страстям, похоти, божьим слугам!

— На счет последнего ты прав! Именно ты прав, эти жрецы и священники подставили меня! — Граф сделал двойной веер, потом прием "раскладушка", но не достиг успеха. — Мне будет приятно побеседовать с тобой за кружкой вина, если конечно я не убью тебя.

Абакан и тут удивил:

— Кружка вина как океан — увлекшись, теряешь под ногами почву.

— Зато чувствуешь себя свободнее. — Огрызнулся и шевельнул клыками Боров. — А как на счет вот такого приема.

Он провел трезубец, потом бабочку. В ответ Попаданец-полковник врезал посильнее на встречу. Граф пошатнулся, отступил. Затем снова продолжилось состязание, Боров двигался словно заведенный, он понял, что его противник слишком силен, чтобы взять его нахрапом. Тогда приучив Попаданца-полковника к определенной последовательности движений граф, неожиданно изменил траекторию меча и попал юноше по мускулистой груди. Полилась кровь, царапина оказалась глубокой. Рана не сломила Абакана, но даже казалось, наоборот придала ему силы. Юноша перешел в наступление, мечи замелькали, выполняя причудливый танец. И хотя со стороны казалось, что парень совсем потерял голову, и пребывает в ярости, но жизнь в лесу и охота с младенческих лет приучили сохранять рассудок в самой ожесточенной схватке. Графу было тяжело сдержать подобный напор, он отступал, с трудом парируя. Попаданец-полковник подловил момент, когда сановник отшатнулся, врезал ему под коленку. Удар пришелся в сухожилие и граф подкосился, его скорость упала. Тогда юноша провел свой собственный прием, он сам его придумал, назвав девятиглавым драконом. Только хорошо подготовленный боец мог провести подобное. Причем последний девятый выпад был практически неотразимым. Тут дело было в механике, отражая атаку, слишком ослаблялась, парируя выпады, кисть и поэтому последний выпад добивал. Впервые юноша провел прием на достаточно искусном и быстром партнере, и когда тот охнул, уронив меч, стало понятно — новинка удалась.

. ГЛАВА ? 11

Заседание ставки Верховного Главнокомандование происходило в крайне нервной обстановке. Сталин метал громы и молнии. Еще бы уже к вечеру 2 июля глубина прорыва на Воронежском направлении достигла 80 километров, а генерал Голиков оказался совершено беспомощным, хотя и командовал Брянским фронтом. Попытка контрудара предпринятая 5 армией генерал Лизюкова также оказалась не вполне удачной, лишь слегка замедлив прорыв противника в Воронежу.