Дорога в дюны 2

— И все-таки? Что мы здесь делаем? — тихо произнесла за спиной телохранительница.

— Мне нравится природа, и иногда я хочу побыть в одиночестве.

Молчит. Насупилась. Да, я не всегда самый рациональный человек на свете, а еще — я вовсе не просил ее за мной ходить.

Вытащил небольшую склянку из внутреннего кармашка куртки — зелье ночного видения от Фалкона. Вещь эксклюзивная и дорогая, но не для будущего защитника этих мест. Мне он еще сделает. Выпиваю терпкую и чуть горчащую жидкость в два глотка. Голова сразу стала ватная, но через пару минут вроде как прошло.

— Тебе нужно было тащиться ночью на берег озера, чтобы просто втихаря накидаться? — с легким смешком в голосе прокомментировала увиденное Брина.

Спокойствие. Только спокойствие. Телохранительниц убивать нехорошо. Телохранительницы еще могут пригодиться по хозяйству.

Игнорируя насмешку, отошел немного подальше от воды и уселся на бережку. Пока ничего не чувствую . Вот где-то поблизости раздался всплеск — наверное рыба играет. Ночной небосклон вроде как стал посветлее, или кажется? Нет — не кажется. Ночной мрак постепенно стал уходить. Через минут пять я уже был в сумерках. Интересное ощущение: полусвет льется с неба, я все вижу — каждый листок, каждую травинку, но цвета нет — совсем нет. Все только в оттенках серого. Взглянул на Брину: я вижу ее глаза, большая часть ее радужки занята неестественно расширенным черным хрусталиком.

Поняв, что я ее беспардонно рассматривают, телохранительница показательно отвернулась. Концентрируюсь и медленно зажигаю свое 'солнце'. Даже маленький проблеск света вынуждает меня сразу же отвернуться, но то, что я мельком увидел — заставило задуматься.

— Разожги костерок в метрах пяти отсюда. Пары веток хватит.

Брина пристально на меня уставилась, шумно выдохнула и ответила:

— Ход, я работаю телохранительницей. Помощников для мелких поручений придется нанимать отдельно.

— Ладно. Давай поговорим начистоту. С твоим даром ты могла бы наняться к какому-нибудь богатому купцу и это только самый простой вариант. Но даже так ты бы получала более трех золотых в делиму, что я плачу тебе. Так ответь: зачем ты здесь? Зачем ты со мной?

— Ты спас мне жизнь — пожала она плечами — При том, я еще никогда не работала с магом... на мага.

Как бы ей растолковать мою позицию.

— Видишь ли: я не статусное лицо. Я не искал телохранительницу. Там на холме ты предложила мне свои услуги и я их принял. Но я принял тебя в наш коллектив как его члена, а не как наемного работника. Если бы речь шла о рабочем контракте, я бы тебя близко не подпустил к тем, кого знаю и кем дорожу. Возможно это мое упущение, что я не растолковал все это в первые дни нашего знакомства. Теперь у нас есть шанс это исправить. Мне ты нужна не только как телохранитель, но и как соратник и это относиться ко всем кто теперь со мной: Силк, Керн, Старый, Док.

Я замолчал, дав время ей обдумать сказанное мной, потом продолжил:

— За твое спасение ты мне ничего ничем не обязана. Я сотру тебе память с момента нашей встречи. Времени уже прошло достаточно: возможно из твоей головы исчезнет и все, что было у Сагала. Напишешь сама себе письмо с кратким объяснением. Я честно выплачу тебе за все время, что ты у нас провела по 8 золотых за делиму, и оставлю тебя в любом городе на континенте, где ты пожелаешь оказаться и где у меня есть контрольная точка. Ну как, расходимся?

Брина некоторое время безмолвствовала. Потом произнесла:

— Ты всегда от людей так легко отказываешься? — в ее голосе явно сквозила обида.

— Брина, общение с тобой мне не в тягость, я даже рад, что у меня появилась такая симпатичная спутница. Но я не в том положении, чтобы официально нанимать кого-то на работу. Если хочешь быть со мной: ты моя телохранительница, помощник и соратник всего лишь за три золотых в делиму. В свою очередь, если тебя ранят, я не сбегу, бросив тебя и решив, что ты просто выполняла свой контракт. А если и сбегу то, потом обязательно за тобой вернусь, куда бы тебя не увели, и где бы не держали. Вот такие будут между нами правила.

Я снова замолчал, давая ей время все взвесить и принять решение.

Телохранительница молча развернулась и отошла шагов на десять. Послышался звук удара кресала. Брызнули искры. Через минуту несколько веточек занялись огнем. Даже если смотреть на этот небольшой огонек издалека — глаза начинают болеть. Но не это главное: сейчас пламя виделось мне ярко белым. Никаких желтоватых оттенков. Руки и лицо Брины, освещаемые неярким светом, видятся тоже в черно-белых тонах.

Значит два вывода: зелье повышает светочуствительность глаза и убирает восприимчивость к цвету. Хм, мне-ж теперь в деревню путь заказан. Источники света там есть, а ну выскочит какой-нибудь крестьянин с факелом наперевес — я и останусь без глаз.

— Брина, ты можешь возвращаться в дом к Касе. Мне пока к людям нельзя — свет по глазам бьет.

— Мне и здесь неплохо — пожала плечами упрямая телохранительница.

Ладно. Пускай охраняет меня от призрачных угроз, если ей этого так хочется. Что же ее около меня держит? Уж явно не три золотых в делиму. Ну, а какие у ней альтернативы? Работать уникальным телохранителем для барона или даже графа? Возможно. Вот только графья не дураки и начнут задавать ей те же вопросы, что и я. И выясниться, что от серьезных убийц, которых именно к высокопоставленным особам и шлют, она не защитит.

Бароны? Возможно. Но надо понимать, что большинство из них будет ее воспринимать как свою собственность. Плюс бароны обычно редко путешествуют, и она будет привязана к замку. А Брина похоже у нас птичка свободолюбивая. Ее бывший наниматель, кажется, был тем еще авантюристом, мотался по континенту и, что характерно, относился к ней с уважением.

Те, кто имеет много силы через деньги: например владельцы сберегательных домов — отпадают по той же причине, что и графья. Остаются зажиточные купцы: но мотаться с ними в караванах по одним и тем же маршрутам, плюс чувство собственничества к подчиненным у них не меньше чем у баронов.

Наемничий отряд? Вот только кого там охранять? Наемники, нанявшие себе телохранительницу — что может быть смешнее и унизительнее? А сама как боевая единица — она, скорее всего, не очень. У нее ведь другая специализация.

Вот и получается, что со мной можно много путешествовать: сегодня центр континента, а уже завтра — прибрежное королевство. Ну и люди у меня все приличные. Так что я не самый плохой для нее вариант. А плата за ее услуги не такая уж и малая: более четверти золотого за день наема получает далеко не середнячковый рыцарь удачи. При том, что нанимателя еще надо найти и есть время, когда наемники вообще сидят без денег, а у меня — стабильный доход каждый день.

Эх, деньги, деньги. Все эти празднования, обустройство на новом месте, оплата моим людям — золотые утекают прямо сквозь пальцы. Еще чуть-чуть и у меня от прежних четырех тысяч останется только половина суммы. Надо бы уже задумываться об источнике дохода. Гробануть какой-нибудь сберегательный дом у меня совес... сберегательный дом! У этих уродов, что убили Эльзу! В Шалете! Так, трансмутация в золото пока идет лесом! Неплохой вариант!

Довольный найденным решением, я потянулся и наконец-то отметил, что вокруг как-то потемнело. Значит эффект ночного зрения потихоньку сходит на 'нет'.

Ближе к полуночи мы вернулись в дом Касы, да не с пустыми руками, а с парой подстреленных воздушными стрелами диких уток, что приземлились ночью в центре озера. От вида птицы у хозяйки загорелись глаза, и утром она пообещала нас попотчевать мясным рагу. Постелили мне все-таки в доме. Как почетному гостю мне предлагали спать на хозяйской кровати, но я еще не настолько оскотинился чтобы женщины и дети спали на полу, а я — с удобствами.

Бусинка этой ночью ложиться не хотела и все тайком на меня поглядывала. Видимо в надежде, что маг этакого чего-нибудь еще наколдует, а она на это посмотрит. В конце-концов я не выдержал и поманил ее к себе, предварительно спросив глазами у Касы разрешение. Малышка сначала быстренько прошлепала ко мне, но оказавшись поближе — стушевалась и нерешительно замялась.

— Садись поближе — мягко произнес я ей — Я расскажу тебе сказку о Стеклянном человеке и каменном сердце.

Не знаю, насколько эта история в моей интерпретации была близка к оригиналу: кое-какие участки я не помнил и придумывал им замену на ходу, но, в конечном счете, моя слушательница была в полном восторге. Да и не только она — слушали, похоже, все.

— А как он выглядит — стеклянный человечек? — с придыханием спросила Зоуи.

Из небольшого ведерка стоящего в углу, в центр комнаты потекла водяная змейка. Вскоре прозрачная жидкость приняла форму человечка десяти сантиметров ростом. Он был в неизвестной здесь широкополой шляпе и с чуть разведенными руками. Моя марионетка зависла прямо в центре комнаты. Потом свободная поверхность жидкости засветилась призрачным синим цветом, а внутри самого человечка забегали разноцветные огоньки: зеленые, оранжевые, красные. На стенах избы заиграли зайчики, а сам человечек стал размахивать руками и крутанулся вокруг себя на одной ноге.

Кто бы знал, какой запредельной концентрации, знаний о природе веществ и пропускной способности требовал этот фокус. От напряжения я весь покрылся потом, но этого никто не заметил — все смотрели на моего маленького воздушного элементаля.

Завтра я уйду отсюда и, наверное, никогда больше не увижу Зоуи, ее брата и маму, тянущую на своих плечах двоих недоедающих детей. Но этот маленький миг чуда останется с ними навсегда — это все что я могу им подарить.

А поутру в избе весело стучали ложки. Вставшая засветло Каса сдержала обещание и накормила всех вкуснейшим рагу. Ну и я внес свою лепту: как бывалый путешественник я ношу с собой узелок с пряностями. И сейчас не преминул поделиться ими с хозяйкой.

Завоевав какое-никакое доверие мамаши, решил ее порасспрашивать о житье-бытье на болотах. Выяснил не много и ничего противоречащего рассказанному ранее Фалконом. Живут не богато, барона не боятся и в тяжкие времена деревня получает от него помощь. Десятина есть, но семьи как ее, оставшиеся без кормильца, платят символическую повинность. Драки и прочее насилие — здесь большая редкость.

Есть тут некое подобие народного суда: если люди чувствуют, что какой-то мужичек начинает совсем дурить — людей задирать, с кулаками кидаться, то происходит деревенский сход. Где возмутителя общественных устоев всенародно порицают и делают предупреждение. Ежели такой субъект после сей процедуры не внемлет голосу разума — происходит второй сход, после которого мужика обычно без всяких затей топят в болоте. Головой вниз — чтоб не мучился сердешный. Вот такой он — местный гуманизм.

Здешнее общество просто не может себе позволить разброд и шатание, которое обычно и начинается со всяких неадекватных личностей. Барон, что характерно, в такие дела практически не вмешивается.

Вообще с насилием тут строго. Муж, конечно, может поколачивать жену. Но такое если и происходит, то, как правило, до первого схода. Причем, жене вовсе и не обязательно 'стучать' на избранника. Заподозрят неладное соседи: соберется сход. Жену другие бабы приватно осмотрят и вынесут вердикт. А дальше — верблюд ты или не верблюд — никого не интересует. Аргументы 'сама о косяк ударилась' или 'с лестницы упала' вообще не рулят. Так что ходи теперь да пылинки с нее сдувай, коли не хочешь испытать себя в роли болотного ихтиандра.

Семья Касы живет видимо похуже других: те же дикие утки для них радость большая на всю оставшуюся делиму. Однако, по оговоркам детишек, я понял, что какой-то мужичек к Касе все-таки наведывается. Да только прижимист вроде — ничего им с него не перепадает. Но это, опять же, мое субъективное ощущение, да и вообще — не мое это дело.

Распрощались мы с семьей легко и непринужденно. Только бусинка все выспрашивала: придет ли к ней еще стеклянный человечек? Пришлось пообещать что придет: убивать веру в чудо у ребенка — последнее дело.

Когда подходили к замку Тассара встретили небольшое стадо лотаров. Две особи мужского пола этих стрекозоподобных лохматиков вдруг остановились и стали нас с интересом рассматривать. А я, наконец, решился одного из них погладить по голове меж двух выпуклых переливчатых глаз. Чудо-юдина на мою выходку странно выдохнула, пару раз переминулась с ноги на ногу и пошла дальше по своим делам.

Шедший позади стада мужичек усмехнулся и произнес:

— А вы, не робкого десятка, да господин маг?

Я вопросительно приподнял бровь, но пояснений того, в чем именно заключался мой героизм, так и не получил.

В замке мы поспели к завтраку. Ведь, как известно, утренний прием пищи у крестьян и благородных господ весьма разнится по времени.

За столом сидели две подружки, приглашенные Фалконом, Тассар с дочерью, два каких-то мужичка — вероятно оба занимали в замке не последние должности, ну и мы с Бриной.

Поедая копченое мясо, я то и дело ловил на себе взгляд магессы Рины, который она довольно быстро успевала отводить. Кира ела с достоинством, но смотрела почти все время в свою тарелку. Запивать основное блюдо, как и нежный сыр из молока лотар, приходилось легким вином, что категорически мне не нравилось: закидываться с утра пусть и в таком лайт-режиме было не очень приятно. Однако 'просить водички' я все же постеснялся, дабы не выглядеть деревенщиной. Вот они выверты психики: кто мне все эти люди? Я их и дня то полного не знаю. Стоит мне щелкнуть пальцами, и они навсегда исчезнут из моей жизни, а вот им без меня очень непросто в дальнейшем придется, но мое эго не хочет терять перед ними свою ценность, пусть — и в столь малом.

Видимо нелюбовь к утренней выпивке испытываю не я один: магесса ест почти всухомятку.

— Я полагаю, здесь мы можем говорить откровенно о ваших способностях? — спросил у меня Тассар, пытаясь, таким образом, подспудно понять, чем же закончился наш разговор с магессой Риной.

— Никто из здесь присутствующих не знает ничего такого, чего я не готов бы был раскрыть.

— Не представите для начала нам свою спутницу?

— Прошу любить и жаловать — Брина: моя телохранительница.

На пару ударов сердца над столом повисла тишина.

— Первый раз вижу, чтобы одного мага охранял другой маг — интерпретировала по-своему мой ответ Рина — И какого вы уровня?

— Я телохранительница, а не маг — медленно проговаривая каждое слово, ответила моя спутница.

— А.. — кинув быстрый взгляд в сторону, видимо обозначавший у представительниц прекрасного пола вкупе с интонацией крайнюю степень презрения, отреагировала магесса.

У Брины от такого намека порозовели щеки. Если бы женщины умели убивать глазами, то кончина магессы была бы быстрой и беспощадной.

— Сучка — совсем тихо, сквозь зубы прошипела Брина.

Надеюсь, эту нелестную характеристику слышал только я. Оставлять ситуацию, ставя нас обоих в столь двусмысленное положение было никак нельзя: вон даже Марта еле скрыла усмешку.