— Погодь-погодь, — прервал его Буратина. — Ты-то тут каким боком? Папа сам разберётся. И вообще, — у деревяшкина проснулся наконец инстинкт защиты личного пространства, — что ты такое говорил насчёт того, что ты тут живёшь? А по какому праву? Кто тебе тут ползать разрешил, чмошник?
Насекомое резво попятилось вверх.
— До сих пор моё право на пребывание здесь никем не оспаривалось, — зашипело оно, разинув жвалы.
Это Буратина понял правильно.
— Значит, никто не разрешал. Прижился тут, ещё и хозяйничает. Ах ты столетняя букашка-таракашка, — последние слова деревяшкин произнёс с особенным удовольствием. — Так вот, меня здесь поселил папа. Здесь я хозяин. Убирайся отсюда.
— Вы... вы унизились до демонстрации примитивных собственнических инстинктов! Одумайтесь! Вы не в вольере! — задохнулось от возмущения насекомое.
— Тогда дерись. Вызываю тебя на спарринг, — оскалился бамбук и поднялся с койки.
— Ах вот вы как... Угрозы и грубое насилие, как это по-гойски... Что ж, я не в силах противостоять открытой агрессии. Я уйду, хотя мне грустно покидать комнату, где я прожил целых сто лет, — быстро проговорил жук, подрагивая тельцем и осторожно переставляя лапки. — Однако, прежде чем я уйду, выслушайте всё же один полезный совет, — голос жука стал сладким, но с издевательской ноткой. — Попытайтесь всё же как можно скорее попасть в хорошее училище. Я бы рекомендовал Хогвардс или Аусбухенцентрум, там по крайней мере чему-то учат... И поторопитесь. То есть поторопите своего любезного папочку. В противном случае вас ждут, да простится мне подобный оборот речи, ужасные опасности и страшные похождения. Мне будет, разумеется, очень жаль, но в случае промедления вам придётся пролить горькие слёзы. Ибо, — тон господина Замзы стал откровенно угрожающим, — если вы не уберётесь отсюда вон в сколько-нибудь приемлемые сроки, я не дам за вашу жизнь и дохлой сухой мухи.
— Почччему? — у Буратины слегка заклинило челюсть.
— Потому что у тебя пойершер холцкоп[11]! Францн зол дих уфэсн ун ди нос зол дир аропфалн![12] — злобно прошипел сверчок и клацнул жвалами.
Буратина не понял ни слова, но интонацию воспринял однозначно. Он вскочил на стул, со стула на стол, схватил первый попавшийся предмет потяжелее (им оказался молоток) и со всей силы запустил его в Грегора Замзу.
Бамбук целил в головогрудь. Однако Замза, проявив неожиданную резвость, спрыгнул на пол. Молоток просвистел над ним, ёбнул в стену, отлетел и зафиндилился под койку.
Буратина, не утоливший ярости, с диким воплем бросился на сверчка.
Замза, однако, оказался не такой уж лёгкой добычей. Деревяшкин не успел спрыгнуть со стола, как Грегор резво вскочил на ножки, сиганул прямо в голограмму и пропал. Из-за пламени очага донесся хитиновый скрип — видимо, сверчок протискивался в какую-то узкую щель, — задыхающееся 'антисемитизм кругом!' и шум падения.
Бамбук вздохнул. Преследовать юркого сверчка не имело смысла. Оставалось надеяться, что неприятное насекомое навсегда убралось из этой комнаты.
Глава 11, из которой мы кое-что узнаём о властях Директории и их управленческом стиле
13 октября 312 года от Х.
Директория. Резиденция губернатора. Малый приёмный зал.
Утро.
ИНФОРМАЦИЯ К РАЗМЫШЛЕНИЮ
Стандартная личная карточка Ib 1209
ПРОИСХОЖДЕНИЕ: неизвестно
ФАКТИЧЕСКИЙ ВОЗРАСТ: неизвестен; вероятно, более 100 лет
БИОЛОГИЧЕСКИЙ ВОЗРАСТ: около 60 биолет
ГЕНЕТИЧЕСКИЙ СТАТУС APIF: 8210
ОСНОВА: гиппопотам
ПОЛ: мужской
ПРАВОВОЙ СТАТУС: человек
ПРИМЕНЕНИЕ: общее руководство системой исполнительной власти в Директории
* SPECIAL ABILITIES: телепат, психократ
* НАГРАДЫ. Великий Мастер и Гранд-Кавалер Ордена Третьего Глаза ЛИЧНОЕ ИМЯ: Наполеон Морган Гейтс Пендельшванц
КЛИЧКА: [...] (известна только братьям)
Белые атласные соцветия звёздчатого остролиста вокруг бассейна губернатору были не по нутру. Он недолюбливал эти мертвые, холодные цветы, чья форма безупречна, пронзительная белизна не имеет изъяна, одеколонный аромат хищно заполняет помещение любой кубатуры. Однако выбора не было: остролист дезинфицировал воду и воздух, а плоть губернатора была восприимчива к последним версиям древнего как мир гриппа.
Разумеется, простейший ребилдинг с коррекцией генома навсегда избавил бы господина Наполеона (а также Моргана и Гейтса) Пендельшванца от этой напасти. Но губернатор категорически не желал каких бы то ни было лишних вмешательств в свои гены. Он боялся потери способностей психократа. Увы, опасения были небеспочвенны. Даже Принятие Третьего Глаза — обряд необходимый, даже неизбежный в его-то положении — обернулось двухмесячным бессилием и не вполне полным восстановлением... К тому же остролист хорошо помогал от газов в желудке.
Губернатор с шумом вынырнул из воды, отфыркался, положил передние лапы на край бассейна. Решил, что пора сменить воду: он только что обильно помочился, и влага приобрела неприятный привкус. Сделал ещё одно усилие, подтянулся и вылез на подиум. Прижмурив верхний глаз, нажал на педаль и включил душ. Сверху с шипением ударили струи воды, омывая складки тяжёлого розовато-бурого тела.
Пендельшванц вытянул массивное рыло и с наслаждением почесался о металлический кронштейн. Нижние глазки его блаженно сощурились.
Начальник полиции, сидящий на гостевом месте, посмотрел на губернатора с тоскливым нетерпением.
— Надо что-то решать, — напомнил он.
Полицмейстеру было жарко. Хотелось лечь на холодный пол и вывалить язык. Вместо этого он сидел, оттопырив волосатые локти, за мраморным столиком с подагрическими ножками и облупившейся столешницей, на которой можно было разобрать остатки инкрустации: циркуль и наугольник.
— Я не уверен, что надо что-то решать сейчас, в данный момент, — голос господина Пендельшванца был низким и хриплым, каким и полагается быть голосу большого начальника. — Что нам, собственно, известно?
— Нам известно, что на нашей территории действуют агенты Тора-Боры, — ответил полицмейстер.
— Во-первых, не на нашей, — поправил бегемот, зыркнув на него левым чёрным глазиком.
— В непоср-редственной близости, — поправился полицмейстер, сдерживая рвущееся из глотки рычание.
— Так-то лучше. Devil in the details. Во-вторых, откуда нам это известно? От них же. Что делает исходное утверждение сомнительным.
— То есть? — не понял честный служака.
— Смотри. Что мы знаем точно? Что старая военная база, в которую до сих пор никто не мог проникнуть, занята двумя существами. Которые связались с нами и заявили о себе как о бывших агентах Тора-Боры. Насколько это соответствует истине, мы не знаем. И проверить не можем. Мне эта версия кажется маловероятной. Хотя бы потому, что пресловутая тораборская группа должна пройти или через поняш, или через шерстяных. И тот и другой путь заканчивается примерно одинаково. Правда эта, как её...
— Мальвина, — подсказал полицмейстер.
— Мальвина, да, — бегемот задумчиво поскрёб пузом о подиум. — Мальвина утверждает, что группа состоит из очень сильных паранормов, включая психократа вне категорий. Тем не менее даже очень сильный паранорм сделан из мяса. Против достаточно грубой физической силы у них нет шансов. А шерстяные умеют быть достаточно грубыми. Точно так же я не представляю себе, как можно пройти мимо поняш, не подчинившись им. Разве что идти с завязанными глазами и заткнутыми ушами... и то вряд ли. Но, допустим, они пройдут. Это значит, что они не просто сильны, а очень сильны. Настолько сильны, что нам лучше обращаться с ними максимально предупредительно.
Пёс ощерился. Из-под самого носа, где сходились чёрные подрагивающие брыли, высунулся кончик лидокаинового жала.
— Не психуй, — Пендельшванц зыркнул на полицмейстера верхним глазом. — Я не сказал, что мы должны им стелить ковровую дорожку. Я говорю о том, что не стоит начинать с конфликта. Мы относимся к тораборцам настороженно. Не враждебно. В конце концов, мы с Тора-Борой — соперники, но не враги. Мы находимся слишком далеко друг от друга, и у нас разные интересы.
— Прошу прощения, шеф, — полицмейстер сказал это сквозь зубы, потому что отчаянно боролся с желанием почесать себя ногой за ухом, — но наша ситуация кардинально изменилась. Вблизи нашей территории действуют как минимум четверо агентов Подгорного Королевства. Все они — паранормы. У нас есть свои паранормы?
— Ты не хуже меня знаешь, что все наши, кроме меня — перебежчики из Страны Дураков, — просипел бегемот, осторожно прихватывая губами соцветие остролиста. — Третий сорт. Несколько телепатов, довольно много эмпатов. Ни одного психократа...
— Кроме вас, — заметил полицмейстер.
— Кроме меня, оуёёо! — Пендельшванц смачно зевнул огромной пастью, показав жёлтые клыки. Подбородки затряслись, из розовых щёчных складок показался почерневший обломок рудиментарного рога. Откуда в генах господина губернатора взялась носорожинка, никто толком не знал. Да и не взялся бы выяснять: интерес к генетической карте господина Наполеона Пендельшванца считался весьма предосудительным.
— На самом деле, — продолжал бегемот, — я довольно посредственный психократ. По нормативам Тора-Боры — второй категории, хорошо, если не третьей. Правда, я неглуп. — Это было сказано без рисовки: губернаторский IIQ переваливал за полторы сотни, и все это знали. — Благодаря этим обстоятельствам я могу плескаться в бассейне, а не чистить отстойники, как прочие изделия моей основы. Но по сравнению с отборными агентами Тора-Боры я мало чего стою. Поэтому мы не будем с ними ссориться. Э-кхх-ыыыы, — бегемот трубно рыгнул, напустив в воздух крепкой вони из желудка. — Что-то у меня с пищеварением проблемки... Слушай внимательно. Наша задача — защитить Центр. Но не переусердствуй. Никаких изменений режима. Никакого замазывания щелей, входов-выходов и прочей потетени. Всё, что нужно — больше глаз и ушей. Если они в самом деле что-то задумали, рано или поздно они выйдут на связь со своими агентами в Центре. Если агенты будут выявлены — никаких арестов, никаких телодвижений, вообще ничего. Ни-че-го. Может быть, мы вообще не будем им мешать. Или будем. В зависимости от того, чего им у нас надо.
— Вот в том-то и вопрос. Что им надо? — сказал полицмейстер.
— Я не знаю, и ты не знаешь, — констатировал Пендельшванц. — Однако чует моя старая жопа, что они собрались чего-то найти. Очень конкретное. И очень ценное для них. Не факт, кстати, что это представляет ценность для нас тоже... Я не исключаю возможности, что они придут поторговаться. Поэтому нам нужна — что?
Начальник полиции почувствовал, как его гортань немеет, а язык начинает сам шевелиться во рту, как змея, заползшая в горло.
— Сдер... жан... ность, — выдавил из себя он, хотя и не желал произносить этого слова.
— Пфффу! — сказал Пендельшванц, поскользнулся и плюхнулся в бассейн, подняв тучу брызг. Не очень чистая вода выплеснулась, прокатилась по полу, облизала чёрные туфли полицмейстера и отхлынула.
— Ты не слишком сопротивлялся, — попенял губернатор псу, выныривая, — хотя и я не особо напрягался. Неприятно, когда тобой управляют? Теперь прикинь: против психократа вне категорий у тебя нет ни одного шанса. Поэтому — осторожность во всём. Наша политика — оборонительно-выжидательная.
— А если они намерены свергнуть вас? — нашёл в себе мужество полицмейстер.
— На определённых условиях я принял бы и это, — спокойно сказал бегемот, осторожно приподымая переднюю часть туши. — Скажу больше: если Тораборский Король решился бы взять на себя ответственность за Директорию, я бы, вероятнее всего, согласился. Поскольку знаю, что такое решение он может принять только по воле и с согласия Братства. К тому же я ничего не теряю, кроме постоянной головной боли. Убивать меня им незачем. Я кое-что могу и очень много знаю. Деньги у меня есть. На персональный бассейн и сечку с дрожжами — хватит. В самом крайнем случае меня куда-нибудь сошлют. Что ж. Пожить в тихом затоне — не такая уж плохая идея. В последние годы я и сам подумываю о чём-то в этом роде...
Пёс недовольно стукнул хвостом по полу и потряс им, рассыпая в воздухе мельчайшую водяную пыль.
— Но Подгорный Король такого решения не принимал, — гнул свою тему бегемот. — Потому что если бы он его принял, он связался бы со мной и поговорил как с братом... Нет, тораборцы пришли не ко мне. Им что-то здесь нужно, рог даю на отсечение... Гены, оборудование, какая-то информация? — он уставился красным глазом в потолок. — Нет, не то. Всё не то, — решил он. — Пожалуй, я знаю только одну вещь, за которой стоило бы посылать такую экспедицию. Хорошо, что я не верю в эту вещь. Это было бы слишком.
— Слишком чего? Слишком хорошо или слишком плохо? — не понял начальник полиции.
— Просто — слишком. Наш мир — дерьмо. Однако мы сумели в этом дерьме как-то устроиться. Но если аркан шем тарот действительно существует, это значит... это значит... — бегемот умолк.
— Значит что? — не выдержал электрический пёс.
— То и значит. Например, решится масса проблем. В том числе и проблема существования Директории в её нынешнем виде. Ладно, сейчас не до этого. У нас есть ещё один вопрос, и тоже связанный с базой. Я намерен подписать разрешение на поисковую экспедицию в этот район. Роджер давно туда рвётся, а у нас, кажется, образовалось прикрытие.
— Роджер? Этот психованный заяц? — полицмейстер хищно поддёрнул брыли. — После каждой экспедиции он заваливает меня кляузами.
— Не заяц, а кролик. Кролики обижаются, когда их путают с зайцами. Да, он психопат. Но он наш лучший археолог и добыл много ценного. У него есть чутьё, это главное. А сейчас он уже подготовил партию и собрался копать. Ничего, пойдёт в другую сторону. Думаю, он будет не против. Эта местность его давно интересовала, но мы не могли рисковать. Туда мог заявиться кто угодно.
— То есть шерстяные, — договорил пёс.
— Да. Но через расконсервированную базу они не пройдут. Не станут и пробовать. От лёгкой добычи они не откажутся, да. Но лезть под управляемые ракеты? Нет.
— Если только Мальвина их не пропустит. И сама не захочет поживиться, — заметил полицейский.
— Мальвина никого не пропустит. Для неё контроль территории — вопрос выживания. Она может уничтожить экспедицию, но зачем? Устроить набег, отнять интересные находки? Ей-то они к чему? К тому же для нападения нужна живая сила, а их всего двое... Пока двое, — поправился губернатор. — Кстати, это повод, чтобы поторопиться. Подпишу сегодня же, и пусть наш храбрый кролик выдвигается так быстро, как сможет.
