Остаться человеком

Гость смущенно улыбнулся:

— Увы, сударыня. По-иному, у нас встреча всё одно не могла состояться.

— Отчего же? — девушка удивленно вскинула брови.

— Понимаете ли,— Тео пристально взглянул Насте в глаза. — Таких как я, обычно называют вампирами, со всеми, так сказать, вытекающими.

Заметив недоуменный взгляд девушки, гость пояснил:

— Ну, знаете же, всякие там боязнь чеснока и солнечного света, жажда крови...

— А что, её нет?

— Кого? — не понял гость.

Настя ухмыльнулась.

— Жажды?

— А, вот вы о чем, — Тео достал из кармана сигару. — С вашего позволения?

Девушка кивнула.

— Так вот, — продолжил гость. — Жажда, она разумеется есть. Куда же без неё. Но это далеко не та жажда, что нам, точнее вам преподносит синематограф. Обычно вампир совершенно спокойно может себя контролировать, если он в своем уме.

— А что встречаются и ненормальные, — Настя наконец-то нашла в себе силы улыбнуться.

— Разумеется. Куда же без них, — Малковиан сделал глубокую затяжку. Комнату вмиг наполнил аромат дорогого табака. — Ровно в той же пропорции, что и у людей. И уж поверьте, наши безумцы, ничуть не опаснее ваших. Может чуть быстрее и выносливее...

Тео помолчал. Вновь затянулся, а затем продолжил:

— Впрочем, моя цель визита тоже пусть и косвенно связана с сумасшествием.

— Это замечательно, — выпитое вино веселило, и Настя не могла удержаться от шпильки. — Да, это очень интересно, всё то, что вы мне рассказываете. Вот что мне не понятно, так какое отношение это имеет ко мне?

Тео поднялся с кресла, и аккуратно отложив сигару, тихо произнес:

— Семья Малковиан просит Вас свидетельствовать династический брак.

* * *

Альберт удивленно посмотрел на дочь:

— О чём он тебя попросил?

Настя, подхватив отца под локоть, вывела его на середину залы.

— Они попросили не меня, они попросили нас, — заметив во взгляде отца непонимание, пояснила. — Если верить Тео, а после того как я познакомилась с молодоженами всякие сомнения у меня отпали полностью, династические браки большая редкость. Последний такой брак пытались заключить между собой кланы Бруджа и Треми. Попытка закончилась полным провалом, едва не уничтожив оба клана. Дело в том, что представители разных кланов могут скрепить свой союз лишь в том случае, если будут соблюдены несколько условий.

— Дай угадаю, — отец принялся загибать пальцы. — Как я понял брак свидетельствуют люди.

Настя кивнула.

— Ты прав, притом не просто люди, а единокровные родственники, не состоящие в услужении ни у одного из кланов.

— Так, что ещё?

— Еще нужна старинная реликвия, принадлежащая этим людям.

— Как я понимаю, в нашем случае реликвия — это часы?

— Да, Тео специально проверил, даже не спрашивай каким образом. Он мне не пояснил. Так вот, нашим часикам почти двести лет!

Тут ясно, — Альберт нервно прохаживался по залу. Он уже почти не обращал внимания на постоянно звучащий в голове шепот. — Хорошо, а с полом-то что?

Настя присела и вновь провела ладонью по великолепному узору.

— Вот мы и дошли до самого главного. Клан Малковиан изначально считался мастером иллюзий, иногда их творения были настолько гениальны, что оставались в реальности. Тео убеждал меня, что если церемония пройдет гладко, узор останется в этом зале навсегда. Ты только представь себе, — глаза девушки азартно блестели. — Мы станем хозяевами единственного в мире свадебного агентства для вампиров!

Альберт удивленно посмотрел себе под ноги.

— Так паркет мне мерещится?

— Точно! Весь зал засыпан землёй. Простой землёй...

* * *

От чего-то Настя думала, что все гости будут в чёрном.

Она ошибалась.

Прекрасные вечерние туалеты, многие из которых Настя видела на недавнем показе высокой моды в Париже. Великолепные в своей строгости смокинги.

И, конечно же, ослепительная белизна наряда молодожёнов.

Глава клана Малковиан властным жестом поманил Настю и Альберта на средину залы, где уже приклонили колена жених и невеста. Настя слегка опешила, узнав в старике, стоящем по правую руку от главы клана Петровича, но смело шагнула вперед.

— С согласия ли людского, без принуждения ли свершается это брак?

— Да, с согласия, — голос Насти чуть дрогнул.

На помощь дочери пришёл отец.

— С согласия и без принуждения. По доброй воле я и моя дочь свидетельствуем этот брак.

Под общий вздох собравшихся, по полу пробежала волна. Нечеткий до сих пор узор, наконец-то, сложился в герб новой семьи. В порыве страсти, под ногами молодоженов сплелись роза и чертополох.

* * *

Гости покидали гостеприимные стены "Купидона".

Глава клана искренне поблагодарил хозяйку, обещая в случае необходимости любую помощь.

Настя внимательно слушала, и все же, от девушки не ускользнули те взгляды, что бросал молодой Вентру на хорошенькую Гангрел.

Очередная стрела Купидона нашла свою цель.

А значит, в скором времени, молоденьким влюбленным понадобиться Настина помощь.

Настя улыбнулась. Избитая фраза "Вместе и навсегда!" приобретала для нее новый смысл. Возможно, когда-нибудь, она и сама...

Впрочем, всему свое время.

Медленно умирало лето. Стихал назойливый гомон отдыхающих, закрывались пункты проката водных велосипедов, все реже и реже раздавались на пляже призывные крики продавцов мороженого. Город готовился к спячке, и в воздухе витал запах близкой слякотной осени.

Тори пришла в город поздним вечером. Наслаждаясь последним погожим деньком, неспешно прогулялась по тихим улочкам, заглянула в старенькую кондитерскую и, прикупив пакет с печеньем, направилась к пирсу.

Волны накатывали на берег в безуспешной попытке сокрушить волнорез. Тот держался с нескрываемым превосходством, вот уже многие годы, возвышаясь над морской пучиной. Море не сдавалось, искренне веря в старую как сам мир поговорку — вода точит камень. Тори хорошо помнила, кто и когда эту фразу произнес впервые. Вода и суша — две великие стихии, и они веками, тысячелетиями, эпохами выясняют, кто сильнее. У этой борьбы нет начала и нет конца, нет побед и поражений. На месте морей возникают пустыни, а на месте ушедших под воду материков плещутся волны. Но все равно вода не может поглотить сушу, а та — высушить воду.

Они — извечные враги, две противоположности, две крайности мироздания, две неотъемлемые составляющие этого мира.

Тори опустилась на холодный бетон пирса и стала ждать, похрустывая печеньем.

Ковровой дорожкой из-за горизонта выплывали багряные облака и уходили за спящий город. Дневная синева неба сменилась бледно-розовым, так же теплеет и розовеет сонный младенец. Море подражало небу — оно притихло, словно готовя ему колыбель, волны теперь уже не бились, а ласково гладили неуступчивый взрослый волнорез. Тори жмурилась и крошила печенье чайке, вдруг прилетевшей на пирс.

— О-па! Васян, смотри, кто у нас тут сидит!

Чайка, нервно дергая шеей, побежала по пирсу. Тори медленно обернулась на голос. К ней приближались два подростка. Судя по нетвердой походке, оба были изрядно под градусом.

— Слышь, шалава! Как тебя зовут?

— Меня не зовут, — Тори мягко улыбнулась. — Меня призывают.

— Вась, кажись, студентка.

— Точно, — согласился с приятелем второй. — Умничает.

— Студентка, а с двумя слабо? — оба гоготнули.

Тори досадливо вздохнула. Опять и снова! Как часто она сталкивалась с такими вот 'хозяевами жизни'! Они всегда красовались своей силой и смелостью, наглостью и невежеством. Красовались перед самими собой, одетые в бронзовые доспехи легионеров или в нацистскую форму, сюртук статского советника или, как сейчас, в потертые джинсы и грязные футболки.

Тори тошнило от одного присутствия таких людей, и в то же время ей было их искренне жаль. Они не понимают, что невозможно быть 'хозяином Жизни'. Взять хотя бы то, что жизнь всегда уходит от нас неожиданно и не тогда, когда мы хотим. Мы не властны над этой многогранной и многоцветной сущностью.

Сколько таких встреч было в ее жизни! И всегда они заканчивались — смертью. И уж конечно, не ее.

— Мальчики, не стоит. Идите, пока чего не случилось, — примирительно ответила Тори, вставая с холодного камня.

— Васян, ты слышал, эта дура нас мальчиками назвала? Надо наказать.

— Так давай, разложим ее прямо здесь, посмотрим, как она запоет, — заржал Васян.

— А ну, скидывай юбку! — подросток схватил ее за плечо.

Тори резко отпрянула в сторону, едва не упав в воду:

— Убери руки!

— Рот захлопни! Серега, хватай ее за ноги!

Тори закричала:

— Нет!

Пирс тряхнуло с такой силой, что подростки свалились в воду. Нисколько не удивленные самим фактом землетрясения, они попытались взобраться обратно. Тори поняла, что одной не справиться.

'Помоги мне!'

— Я иду, — услышала она. — Держись...

Парни уже забирались на пирс, когда за их спинами поднялась темная вода, повисела немного и ударила в бетон. Брызги окатили Тори, а подростки заорали — волна несла их от берега.

Вокруг них стремительно закружилось мощное длинное тело. Мокрая чешуя вспыхивала бронзовыми бликами, сильные плавники пенили воду, разгоняя Морского Змея, и уже закипел водоворот, затягивая, засасывая в пучину. Чешуя словно слилась с морем и образовала ослепительное золотое кольцо. Подростки захлебывались, били руками по воде, их несло в воронку, они боролись за жизнь — безуспешно.

Несколько ударов сердца Тори — и все стихло. Только булькнули пузыри с глубины.

Чудовище еще немного покружило, останавливая бешеный разбег, развернулось и поплыло к пирсу, плавно изгибаясь кольцами, держа голову над волнами.

Тори бессильно опустилась на мокрые плиты. Эта мощная красота, эта прекрасная сила приводили в смятение — а вдруг однажды и ее затянет в смертельный водоворот? Она вскочила на ноги.

— Здравствуй, Богиня, — перед пирсом плавно и сильно вознесся чешуйчатый колосс.

Девушка усмехнулась:

— Ты же знаешь, мне больше нравится имя Тори.

— Но почему? — Морской Змей изогнул шею и положил голову на пирс, так что его узкие глаза оказались напротив глаз Тори.

Тори вгляделась в вертикальные зрачки и пожала плечами:

— Ну, не знаю, просто так.

— Никогда не мог понять вас — женщин, что за капризы? То волосы красите, так что не сразу признаешь, то имена меняете.

— А нас и не нужно понимать, нас любить нужно, — улыбнулась девушка.

Змей шумно вздохнул:

— Тяжело.

— Что тяжело? — насмешливо склонила голову Тори.

— Любить тяжело. Мы слишком разные, слишком далеки друг от друга. Можно даже сказать — мы враги.

— Да брось ты, — засмеялась Тори. — Мы — самые обычные. Почти как люди — ругаемся и миримся, любим и ненавидим. Мы слишком долго живем среди них, перенимаем их привычки, их образ мыслей...

Змей неодобрительно фыркнул. Подумал немного и спросил:

— Почему ты позволила этим двум зайти так далеко?

— И это ты тоже знаешь, — пожала плечами Тори. — Когда я в теле женщины, магии почти нет, а физически они были сильнее.

— Зачем тогда ты вновь и вновь возвращаешься в эту оболочку?

Тори подняла руку и откинула длинные каштановые волосы, затем провела ладонью по стройному телу, очерчивая соблазнительный контур. Змей проследил взглядом за ее рукой.

— Ах, великий Посейдон, — мурлыкнула она. — Ты сам говорил, что тебе так нравится.

Змей ухнул вниз, вода выплеснулась фонтаном, вновь до нитки промочив белую майку Тори.

Минута — и на берег вышел худощавый юноша. Тори побежала к нему.

— Здравствуй, Гея.

— Здравствуй, любимый...

Волны и камень слились в бесконечном поцелуе.

Часть шестая:

Пара слов о любви

От автора:

Что тут скажешь? Сопли, слюни, хромые собачки... всё здесь. Но, как не странно, здесь же и самые любимые тексты... наверное, от того, что они (тексты) "про любовь"... о Любви.

Пусть будут!

Всё что у нас есть — это любовь... (с) Очень хороший человек, убит из пистолета...

Фотография, на которой мы будем счастливы

Иногда, когда я смотрю на облака, неспешно проплывающие по бездонно-синему небу, мне кажется — все уже было. Не со мной, с какой-то другой глупышкой, совершенно мне незнакомой. Или не было вообще...Что же остается? Неумело пересказать случившееся? Попробую...

Вчера

Мимо магазинов — все уже куплено. Прочь от распродажи женского белья — нет времени. Скорее — он же сейчас совсем один. Ему, должно быть, очень страшно. Проклятый светофор никак не хочет переключаться на зеленый. Мне нужно скорее попасть домой. Не в силах ждать, перебегаю дорогу на красный свет. В спину — гневные гудки водителей. Я улыбаюсь.

Вот уже и парадная. Бросаю на асфальт сумки, из последних сил пинаю дверь. Та гудит, словно колокол, но не поддается. Упираюсь в холод металла лбом, сминая свою залакированную челку. Прошу тебя — откройся! Он уже близко. Сейчас самое главное — найти то, что много лет пролежало в старой обувной коробке, спрятанное от чужих глаз. Найти и отдать. Отдать, для того чтобы его будущее стало моим прошлым...

Давно

В просторную комнату институтского общежития набилось человек двадцать. Те, кто поумнее — пришли раньше и теперь с комфортом размещались вокруг стола. Опоздавшим пришлось расстелить матрацы прямо на полу. Хотя через час, максимум полтора все смешается — кто-то отправится курить, кто-то с кем-то попытается уединиться...

Улыбчивая Лилька притащила с кухни кастрюлю с вареной картошкой и бухнула ее на стол:

— Вот! Считайте, что свою роль хозяйки я выполнила. Никита! Что там с тушенкой?

Никита, что-то горячо рассказывающий стройной брюнетке, недовольно откликнулся:

— А?

— Я говорю, тушенку принес? — Лилька сдула упавшую на глаза челку.

— Ну, блин, далась тебе эта тушенка! Не видишь, мы беседуем? Там в коридоре пакет. Сходи, если тебе так приперло...

Лилька гневно зыркнула на брата:

— Быстро подорвался, принес все сюда! Или выметайся на улицу. И так народ, что шпроты в банке, хоть тунеядцев поменьше будет.

Нехотя Никита обратился к своей недавней собеседнице:

— Мадам, я вас на некоторое время покину. Семейные обязанности, знаете ли. Настоятельно прошу проследить, чтобы какой-нибудь образованный невежда не занял мое место. Фирштейн?

Брюнетка кивнула, томно прикрыв глаза. Лилька невольно хмыкнула. Вообще, весь внешний вид Никитиной новой подружки вызывал искреннее уважение к производителям краски для волос. Да, у блондинок есть возможность замаскироваться. Хотя бы на первое время...

— Держи, тиранша, — вырвал её из раздумий голос брата. Никита легонько толкнул девушку в бок. — О чем задумалась?

— Да так, — Лилька сгребла тушенку обратно в пакет. — О жизни, наверное.

Никита уже расположился рядом со своей пассией:

— Много думать вредно! От глобальных мыслей морщины появляются.

Прихватив пакет, Лилька направилась на кухню, аккуратно переступая через расположившихся на полу гостей. От вспыхнувшего света тараканы, неотъемлемая составляющая любой общаги, неторопливо попрятались по углам.