Изменить судьбу

Канцлер де Оратойя, первый год, как приступивший к своим обязанностям, всегда был большим умницей, скандал раздувать не стал, а по-тихому известил обо всем короля Малхоя, и только тогда Пати поняла, как ошиблась. Веселого и снисходительного к ее капризам мужа вмиг сменил жесткий и властный правитель.

— Огдена убить? А за ним и меня вскоре, не правда ли, дорогая? — допрашивал жену в пыточной Малхой.

— Нет, я ничего не знаю, — молила она. — Это Шон, его рук дело.

— Так Шон уже во всем признался, Пати. Как раз сейчас в соседней комнате он подписывает признание, как ты его подговорила найти ловких убийц, чтобы организовать Огдену несчастный случай.

— Неправда, Шон меня оговаривает. Я не виновата.

А вскоре королева во всем созналась. Кто же выдержит пытки палача? И именно ей с братом, чтобы не позорить принца Дени, организовали несчастный случай.

— Это когда они вместе с каретой перевернулись на мосту? — воскликнул граф де Горжак. — Упали в Маору и утонули? Ну и дела!

— А я ведь говорил тебе, Морин, что дело нечисто, — Перро де Лей удивленно крякнул. — Получается, вместо дня рождения Малхой справил пышные похороны. И больше уже не женился, все время посвящая сыновьям.

— Да, — кивнул барон де Шарон. — Я, слава Пресветлой, оказался в стороне от всей этой шумихи. Вместе с Огденом мы несколько дней просидели в трактире "Веселая крошка", где пили до безобразия, много разговаривали, шумели и пели с Хуго-менестрелем срамные песни. А потом принц уехал на похороны мачехи. Он звал меня с собой, но я отказался. Подходила годовщина смерти отца и я уехал в полк, где меня вскоре нашло письмо Ролло де Кароша с благодарностью от короля, а ним — бумаги на баронство.

Вот и вся история.

— Теперь понятно, почему ты молчал, Лидо, — сказал де Лей. — Это хоть и давняя, но, действительно, очень неприятная история. Принцу Дени знать о ней нельзя.

— Он и не узнает, мы все будем молчать, — согласился с другом Морин де Горжак. — Давайте, выпьем по последней и на боковую.

— И пусть все, что с нами происходит, почаще заканчивается приятным застольем, — добавил генерал Ли. — Я очень рад, что познакомился с такими достойными людьми и горд назвать вас своими друзьями, господа.

Глава 22.

Прошло четыре дня. Иглис, столица герцога Арахета, полнился слухами и сплетнями. Новый замок, выстроенный по плану Ории в центре города, стоял тихим памятником бывшим хозяевам. Народ не сильно печалился известию о неожиданной смерти герцога, у жителей Иглиса были иные, радостные заботы — Ирия праздновала окончание войны. В указе короля, который развесили на центральных улицах города, особенно отмечался вклад в победу новых союзников королевства — армии степняков. Поэтому торговые ряды и трактиры, магазины и рынки Иглиса приветливо встречали группы северных варваров, как их по-прежнему между собой называли горожане, и старались ни в чем им не отказывать, обслуживая быстро и весело. Своих воинов перед выходом в Иглис лично напутствовал генерал Ли, строго наказав скандалов не учинять, вести себя достойно и если что интересует — спрашивать разрешения у хозяев.

Особой популярностью у гостей пользовался городской парк развлечений, полный занимательных аттракционов.

— Я в восторге! — восклицал после его посещения генерал. — Нужно будет обязательно завести что-то подобное у нас в степи. Особенно мне понравились всевозможные качели и ... да, карусели, а еще места, где каждый мог показать свою силу и ловкость. Мои воины стреляли по смешным куклам-мишеням, били молотом по чугунным весам, чтобы показать силу удара, бросали тарелки в воздух на дальность полета и, конечно же, посещали шапито, чтобы посмотреть представление артистов. Очень-очень интересно и, главное, весело.

Вечерами, как обычно, командиры сидели в палатке де Горжака, и вели неспешные разговоры обо всем. Ли рассказывал о новых государствах Севера, их устройстве и положении, о быстро растущих городах, старых и новых обычаях, о законах и традициях степи. А его новые друзья говорили о жизни в Ирии и других странах Герданы, делились секретами ведения сельского хозяйства и торговли, рассказывали о своих графствах и ежедневной мирной жизни, которую они вели уже не одно десятилетие.

И только о герцоге Арахете не вспоминал никто, потому что так повелел король Огден, издав специальный указ. "Великий герцог Ория Арахет и его семья погибли исполняя свой долг перед Ирией, — кратко говорилось в нем. — Мы берем его владения под свою руку и повелеваем впредь молчать о жизни и смерти нашего брата, потому что такова наша воля".

— Очень обтекаемо, — прокомментировал Лидо де Шарон. — Но мудро и правильно. Зачем полоскать грязное белье на глазах у всех? Ни к чему позорить род Арахетов сообщением о предательстве кузена. Кто знает правду — будет молчать, кто не знает — тоже ничего сказать не сможет, ведь Указ поддержан магией, а она не даст сплетникам зря болтать. Так что все правильно.

Но вскоре наступил день, когда пришла пора прощаться. Король прислал специальный отряд магов Ордена Согласия, которые должны были сопровождать армию степняков в Талулу и проследить за порядком их отправки.

— Приезжайте к нам погостить, очень вас прошу, — сказал прощаясь генерал Ли. — Я устрою в вашу честь большой той — это такой праздник, где будет много угощения, музыки и веселья. А еще мне и остальным правителям Севера очень бы пригодились ваши советы, как обустроить каганы, ведь жизнь в степи меняется и мы хотим стать для всех стран Герданы достойными партнерами и верными союзниками.

Когда в портале Иглиса исчез последний воин-степняк, Перро де Лей вздохнул и сказал:

— Вот и все, пора домой.

— Дел сейчас будет невпроворот, — добавил Морин де Горжак. — Надеюсь, на свадьбу сына пригласишь?

— С радостью, главное, чтобы Фарр не взбрыкнул, отказавшись жениться дома. Он же теперь полноценный маг и сам себе хозяин.

— Никуда он не денется, — подергал себя за ус Лидо. — Гвидо мне обещал проследить за другом, так что вскоре Фарр и Хелла приедут в Лей давать брачные обеты в храме Пресветлой.

Свадьба состоялась в первый день падолиста. Осенние работы в графстве были успешно завершены, поля убраны и вспаханы к зиме, к распутице отремонтировали центральные дороги, ведущие в Лей, и теперь по ним к городу важными караванами потянулись десятки свадеб — обвенчаться в храме Пресветлой было престижно, а еще жители графства верили, что такое венчание гарантирует молодой семье счастливую долгую жизнь и много детей.

Фарр извелся, выглядывая на площадь, его невесту из Горжака должны были привезти еще утром. До венчания оставалось несколько часов, а свадебного кортежа, организацию которого взял на себя Морин де Горжак, все еще не было видно. Тут открылась дверь и вошел Гвидо, его шафер.

— Не сходи с ума, они уже в городе, — успокоил Гвидо товарища.

— Где же? — вскинулся жених.

— У меня дома. А что ты удивляешься? Дорога сюда неблизкая, родных у Хеллы хватает. Все устали, а дамы так вообще раскричались, что им нужно отдохнуть, проверить свои платья, но главное — переодеть невесту, у нее на боку какая-то шнуровка перекрутилась и так венчаться нельзя, примета плохая.

— Пресветлая, когда же закончится этот день? — взмолился Фарр. — Родственники достали уже. Ривус ехидничает, стоит его жене отвернуться к их первенцу, Дантон — спокоен, как южный удав, и сейчас ушел в храм помогать готовить обряд, а наши отцы, переложив организацию свадьбы на подчиненных, закрылись в кабинете и гоняют в камни. Один я тут страдаю!

— Ты не один, мне еще хуже, — заметил Гвидо, подходя к другу и тоже выглядывая в окно.

— Да тебе-то что?

— А мне приходится выслушивать твои стенания и сдерживаться, чтобы не врезать хорошенько по твоей дурной голове, ж-ж-жених. Хватит ныть, вон смотри — Дантон машет на площади, пора в храм.

Обряд венчания прошел торжественно и трогательно, особенно всех тронул отец жениха, нечаянно наступивший на подол платья одной из городских дам — треск разрываемых ниток было слышно, наверное, и на паперти. Подхватив падающую юбку, матрона оскорблено прошептала:

— За это унижение, граф, вы до утра будете моим кавалером.

Хохот окружающих чуть не сорвал первые слова священника, вышедшего благословить молодых. А дальше уже покатилось:

— вот Хелла и Фарр целуются, как муж и жена;

— на площади перед храмом, усаживая жену в открытое ландо, с жениха срывает шляпу порыв осеннего ветра. Ловят ее многолюдной толпой со смехом и улюлюканьем. То, что в итоге возвращают Фарру, одеть на голову невозможно и он вновь подбрасывает многострадальную шляпу вверх. Виват!

— в центральном зале дворца де Лея толчея и шум, гости раздеваются и спешат занять свои места за праздничным столом. То, что приготовили лучшие поварихи города, вспоминать будут долго. Идея Лидо де Шарона устроить конкурс кулинаров накануне свадьбы себя полностью оправдала;

— тосты за молодых;

— тосты самих молодых;

— тост шафера Гвидо о "тяжелой" жизни своего друга и просьбой к невесте жалеть и беречь бедняжку Фарра чуть не закончился дракой со стороны жениха;

— танцы и еще раз танцы;

— поиски пропавшей пары молодоженов — это услуга Умника лучшему другу, который отказался от провожатых до спальни и вообще отказался ночевать в своем доме;

— опять обильная еда, вино и танцы, танцы, танцы до утра.

— Хорошая свадьба, — прокомментировал отъезд последних гостей Перро. — И хорошо, что все закончилось, наконец. Пошли, нечего стоять на холоде, Лидо.

Усевшись у горящего камина, старые друзья немного помолчали, а потом граф спросил:

— Гвидо согласился на предложение Хорса де Морне?

— Еще нет, но, думаю, что после еще одной беседы с полковником, он даст согласие. Тем более, что у Фарра с женой сейчас другие заботы — обустройство в столичном доме, приглашение на работу в Академию, а еще им предстоит поездка на побережье Южного океана. Гвидо не хочет мешать молодым и уже согласился переехать к Виго де Крону, пока не подыщет собственное жилье. Так что работа в разведке — это именно то, что ему сейчас нужно.

— Лидо, я не хочу вмешиваться, но если надо помочь... ты же знаешь, твой сын для меня, как родной.

— Знаю. И спасибо. Но решать уже не нам, наши мальчики стали взрослыми и достаточно самостоятельными. "Если потребуется помощь, молчать не будем", — это слова Гвидо. В конце концов, рядом с ними хватает хороших людей и спросить у них совета нашим парням ума хватит.

Глава 23.

Из жизни Великих.

Свет и Тьма застыли пораженные — их могущественную сестру гоняла по близлежащим галактикам новая аватара, и не просто гоняла, но еще и от души наделяла тумаками. А какие ругательства неслись вслед Равновесию, когда она, наконец, вырвалась из цепких рук своей земной сущности и метнулась прочь. Невероятно! Немыслимо! Такого просто не могло быть! ...Но ведь было.

— А Веся еще говорила, что ее аватара не выживет в наших условиях, — хихикнула Тьма.

— Вот что значит разозлить женщину, — уже в голос заржала Свет. — Но почему сестра просто не прибьет нахалку?

— Не могу, — виновато вздохнула Равновесие, вынырнув рядом. — Она — это я.

— Глупости, мы создаем тысячи аватар, и у тебя они тоже есть повсюду. Чем же ЭТА отличается?

— Девочки, я повторю: она и я — одно целое. Навредить ей — навредить себе. По земным меркам — это суицид, иначе не назовешь.

— А если немножко ...э-э навредить?— предложила Тьма.

— Тёма, оторви от себя часть, что почувствуешь?

— Даже представлять не хочу, — буркнула сестра. — Но все же объясни, как так получилось, что земная аватара вышла особенной?

— Она особенная лично для меня. Ведь я не создавала её, это она меня возродила в своем теле, понимаете? Как мать носит свое дитя под сердцем, так и аватара носила меня долгих сорок лет. Хотя долгих — это по земным меркам, но ведь она этого не знает и не дает мне объясниться.

— Хорошо, я согласна тебя выслушать, — запыхавшийся черно-белый комок вцепился в Равновесие и устало пискнул. — Только не здесь, а то мне плохо.

Мгновение спустя троица Великих и аватара, которая еще недавно была простой украинской женщиной, оказались на Земле в знакомом лесопарке, где удобно расположились на траве, образовав вокруг себя непроходимую для чужих границу.

Анна огляделась кругом, вздохнула и вдруг сказала:

— Я уже понимаю, кто вы ...но, чтобы наше общение было равноценным ...вы можете стать такими же как я? То есть, на время превратиться в людей? Я хочу уравнять наши шансы, чтобы быть правильно понятой...— пока женщина сбивчиво пыталась объяснить свое желание, Великие исчезли — вместо них на траве появились три женщины, и Анна замолчала, с любопытством их рассматривая.

— Света, — улыбнулась интересная блондинка, одетая в длинное темное платье.

— Тёма, — кивнула яркая брюнетка в брючном костюме пастельного цвета.

— А ты — Веся, — рассматривая эту Великую, Анна не выдержала и засмеялась.

— Что не так? — удивилась Равновесие.

— Все не так, — передразнила ее женщина. — Нельзя делить мир пополам только потому, что ты считаешь это правильным. Посмотри на себя — волосы торчат черно-белыми прядями, одежда непонятная и тоже черно-белая. У тебя даже глаза разные. Где индивидуальность? Где гармония? Понимаю, что ты спешила, но посмотри на сестер, они естественны и красивы. А ты?

— А я?

— Ты просто нелепа.

И тут произошло то, чего никто не ожидал — Равновесие заревела в голос, уткнувшись лицом в колени.

— Ну что ты, глупая, — кинулась к ней Анна, махнув рукой поднявшимся сестрам, чтобы не вмешивались. — Сейчас мы все исправим. — Она отвела руки Веси от заплаканного лица и стала гладить его, незаметно изменяя форму и цвет глаз, потом привела в порядок волосы, рассыпав по плечам подруги (теперь уже подруги) блестящие каштановые локоны. Дошел черед и до наряда, превратившегося в роскошное бордовое платье с глубоким декольте на высокой груди.

— Вот теперь совсем другое дело, осталось лишь обозначить сущность. — На шее Равновесия засеребрилось тонкое колье, где чередовались черные и белые бриллианты, сверкающие на её коже крупными каплями-искрами. — Теперь хорошо, правда? — Анна повернулась к двум сестрам, удивленно смотрящими на её работу. — Нравится?

— Веся, тебя не узнать, — засмеялась Тьма. — Посмотри сама, — и на поляне с тихим щелчком появилось большое зеркало. Равновесие сделала шаг к нему и замерла.

— Это я?

— Ты, кто же еще? — Света завистливо вздохнула, а потом перевела взгляд на Анну. — А меня поправить сможешь?

— Конечно, но вы ведь такие могущественные ...самые могущественные. Вы все видели и знаете. Разве я могу сравниться..? — говоря это, Анна удлинила блондинке волосы, темное платье заменила на дорогую серебряную тунику, а сущность света обозначила роскошной диадемой с огромным белым бриллиантом в центре.