Бег

— А ты возмужал, возмужал и знаешь Паша — похорошел. Вижу — помогли. Тут она сбивается, оценивая мои движения, слегка вздыхает, но потом снова улыбается с искренним добросердечием. — А ну-ка, рассказывай, как там жизнь, чему научился и почему так внезапно вернулся? Ты садись, садись! И она подает пример, устраиваясь на край дивана. Плюхаюсь напротив, с удовольствием рассматривая близкое лицо и начиная отвечать.

— Нормальная жизнь, — я улыбаюсь не менее искренне. Приятно встретить старого и доброго знакомого родом из самого натурально детства, — учился, работал, курсы там закончил. Ничего особого — что-то вроде сантехника. Ну и подлечился немного.

— Значит и работа была? Паша, да у тебя там, небось и девушка завелась? Ну, ну, не красней, чего смущаться, давно пора было. Она выдает вопросы и, не дожидаясь новых, подкидывает следующие. Но это не из-за пренебрежения, а наоборот — повышенного внимания, ну и любопытство развито, разумеется. Но мне не обидно, — мы слишком давно знакомы, чтобы обращать внимание на такие мелочи.

— Да, пришлось и поработать.

— А как с оплатой было? На жизнь-то хватало? — она делает международный жест пальцами.

— Нормально, миллионером не стать, а так — неплохо.

— А она кто?

— Ну, теть Ань!

— А чего смущаться? Только, Паша, можно спрошу, — что же ты тогда вернулся? Может, стоило там закрепиться? У нас тут целыми подъездами уезжают, прямо ужас, что творится. Савиных помнишь? Неделю назад проводили и еще. А девушка-то твоя как, там осталась?

— Нет. Она тоже тут, должна быть.

— За нею поехал? А что случилось? Почему она вернулась?

— Так сложилось. Нам там оставаться нельзя было, проблемы появились по работе.

— А, ну тогда да, тогда что ж поделать. Она сочувственно вздыхает и понимающе покачивает головой.

— Значит, вместе там были и вместе приехали? Она тоже там лечилась? А дальше что думаете делать?

— Еще не знаю, надо осмотреться, все выяснить.

— Так ты ее приводи, приводи, познакомишь — любопытство из нее так и лезет. Нет, все же, что за удивительная порода людей — все им интересно.

— Посмотрим. Там такое положение...

— Поругались, что ли? Ну, помиритесь. Она симпатичная? Неопределенно пожимаю плечами.

— Мне нравится.

— Волосы какого цвета? Ах, светлые? А фамилия? Значит — не еврейка? Это начинает надоедать, и предпринимаю отвлекающий маневр:

"Теть Ань, а кто это квартиру так хорошо прибрал, как будто специально к моему приезду. Или может — я вам помешал, и это девочки готовились что-то отмечать? Я ведь немного раньше срока вернулся и не предупредил".

— Ну, как не предупредил! Твой приятель дважды забегал еще неделю назад, и деньги занес и извинился, и рассказал все. Вчера только снова звонил.

— Что — все?

— Ну, что у тебя там не заладилось, и ты раньше срока возвращаешься. Даже деньги предлагал за неудобство. Да я отказалась — какое там неудобство, все равно квартира пустая стоит последние два месяца.

— Почему же пустая? А как Люся и Надя? Замуж повыходили?

— Ох! У Люсеньки все хорошо, а вот у Надюши — она морщит губы, поднимает брови к волосам и озабоченно кивает головой.

— Да, что ж случилось? Когда уезжал, она с женихом вовсю гуляла, я думал, что может и ребеночек уже есть.

— Какое там! Вначале то все ничего. Они в твоей квартире поселились и, вроде, все хорошо шло. Оба работали, зарабатывали прилично, а потом... — дальше работает только мимика, она морщится и слегка вздыхает. Предпочитаю не углубляться — если захочет, скажет сама. Но ей, видимо, это пока кажется неудобным, поэтому, слегка поговорив на другие темы, мы прощаемся. Провожаю ее до дверей, гляжу на часы и опять падаю на диван, чтобы поразмышлять. Кое-что в ее словах мне не вполне понятно, особенно — неведомый друг. Андрея она знает отлично, и говорила явно не о нем. Описание наводит на некоторые подозрения, но они кажутся слишком сомнительными, поэтому временно откидываю их и собираюсь переключиться на более интересное в данный момент направление. Но, только успеваю распахнуть шкаф, чтобы провести инвентаризацию своего гардероба, как слышу дребезжание звонка. На этот раз это оказывается звонок мобильного. Слегка недовольно беру его и слышу знакомый встревоженный голос.

— Привет, Пашка! Ты куда пропал? Я уже третий день жду от тебя звонка. Ну, хорошо — первый и даже второй день это нормально — отсыпаешься после самолетов. Но сегодня то мог бы и позвонить

— Андрюха! — я подпрыгиваю. И от радости слышать его голос и от возможности проверить кое-какие идеи. — Какие два дня? Я только недавно проснулся.

— Как, то есть, недавно? Мне точно сказали — ты прибываешь во вторник, а сейчас уже пятница. Послушай, ты случаем не ... ну, сам понимаешь.

— Я трезв, как стеклышко. И кто тебе сказал о моем приезде? Он пропускает это мимо ушей.

— Постараемся принять на веру. Ну, жду у себя.

— Да что за спешка? Я собираюсь уходить по своим делам.

— Твои дела — мои дела! Или уже все перезабыл за это время? Ну, тогда напоминаю — у нас были определенные планы, а теперь наступил момент эти планы осуществлять.

— Дали? Не врешь?

— Дали! Клянусь собственной печенкой — не вру. Приезжай немедленно, у нас срочный заказ, надо везти оборудование, нужен сопровождающий. Заодно и поглядим друг на друга. А то, кто знает — может тебя там подменили?

— А ты сам случаем не того? Где подменили?

— Откуда мне знать? Там, где ты был. Давай, двигай побыстрее, мне не терпится полюбоваться на твою добродушную физиономию и проверить документы у подозрительной личности.

— Что-то и твой голос, мэтр, звучит как-то непривычно. Где там мой верный кольт?

— Хорошо, что напомнил, надо бы снарядить обойму серебряными пулями, — он хохочет и отключается.

Отсрочка. Но она ничего не решает, а заехать надо в любом случае. Тем более — практически по пути. Костюм и прочее приготовлены еще тогда, перед отъездом и накрыты целлофановым чехлом. Несмотря на это, слегка встряхиваю его, ожидая облачка пыли, но ничего подобного — такое впечатление, что о нем недавно позаботились, быть может, и не гладили, но точно — проветрили. Слава добрым соседям! На всякий случай чуть прохожусь щеткой и переодеваюсь. Галстук и аскетичный одеколон тоже не помешают — идя на свидание с любимой девушкой, а так же и клиентом, желательно благоухать, в меру, разумеется, все в меру. Туфли, однако, пришлось подчистить — долгое пребывание на полке не пошло им на пользу. Щедро смазываю их кремом и вычищаю до блеска. Теперь мы готовы на все, даже на неудачу. Стучу по косяку, сплевываю через левое плечо и трогаюсь в путь. Привычно прыгаю через две ступеньки и в последний момент ловлю перила, иначе пришлось бы совершить жесткую посадку. Что ж, придется теперь привыкать, да оно и к лучшему — задержался и появилось время сориентироваться в ситуации. А она из разряда бытовых проблем. Навыки срабатывают мгновенно, корпус отклоняется вбок и картинка проскакивает мимо, чтобы остаться за спиной, согласно базовым принципам цивилизованного мирового пространства для не доросших сапиенсов. Рука, однако, хватается за косяк и тормозит тело. Что поделать — срабатывает цепочка реакций от зрительных нервов. А они в свою очередь реагируют на цвет — тот самый, что наблюдал совсем недавно, цвет пестренького халатика соседки. Она оборачивается и смотрит растерянно, рот приоткрыт, но возгласа нет. Над причинами можно и не думать особо, учитывая прочие составные части картинки. Две спины прикрывают что-то яркое и светлое, мечущееся за ними, в мозгу щелкает клавиша, запускающая сомнительный слоган "я свободен, я ничей" и верх берет соседская солидарность. Вдвигаюсь сбоку и спиной слегка отжимаю фигуры в сторону, не слишком далеко, но достаточно, чтобы пестрый силуэт скользнул мимо и понесся по лестнице. Теперь можно и обернуться, запас времени имеется — обладатели спин слегка ошеломлены, лица выражают досаду и агрессию, объект которой определить легко. От них весьма отчетливо попахивает одной из разновидностей пива — видимо той самой, что виднеется в оттопыренных карманах. Что поделать — национальный напиток. Гораздо печальнее, что в одном из них без труда опознаю бывшего жениха. Процесс опознавания взаимен и в былое время он привел бы к небрежному кивку, но в данный момент то ли слишком велика доза, то ли — уровень разочарования, но результат находит выражение в брызгах слюней и неполиткорректной фразе:

"чего лезешь, убогий"! А рука демонстрирует намерение резко пихнуть в область диафрагмы. Отшатываюсь, напрягая пресс и попадаю в зону влияния его приятеля. Тот уже, видимо, полностью лишен излишних предрассудков цивилизации, потому что лупит бутылкой в висок или, по крайней мере, — в место, где данная часть моего тела располагалась только что. Но сейчас там только стена, от которой бутыль благополучно отскакивает, так как, согласно евростандартам изготовлена из пластика. Корпус его при этом почти наваливается на меня, и я аккуратно прикладываюсь к нему в определенной точке. Действие весьма болезненно и агрессор немедленно усаживается на корточки, а потом и заваливается на бок, перебирая ногами. Бывший муж или жених издает гневный возглас и набрасывается на меня, вращая кулаками. Места слишком мало для красивых жестов, поэтому остается дружески обнять противника в области желудка и повалиться на его приятеля. Муж в отставке увесисто падает сверху и начинает в свою очередь перебирать ногами. Это не особо комфортно, да и красиво вскочить из такого положения весьма затруднительно, поэтому приходится на некоторое время примириться с неудобствами. Тем более, что на сцене появляются новые персонажи — это два чистеньких муниципала в отглаженной форме, за спинами которых что-то восклицает соседка. Они бодро вступают в битву, ухватив придавившую меня тушку под локти. К счастью данная тушка пытается слегка трепыхаться и это успокаивает душевные волнения — согласитесь, было бы печально слегка изувечить мужа старой подружки по песочнице. Пусть муж и бывший. Осторожно встаю, поддерживаемый тетей Аней, в то время, как муниципалы возятся с навешиванием браслетов на главного агрессора. Затем они переключаются на второго и тут слегка настораживаются — его апатичность вызывает разумные сомнения в определении личности обидчика. Но тут соседка шепчет старшему из них несколько фраз и, в очередной раз, ловлю взгляд, ставший слегка непривычным за последнее время — смесь любопытства, смущения и жалости. Он подталкивает напарника, они по очереди волокут парочку на улицу, бросают возле скамейки и начинают названивать в дежурную часть, а я перехожу в раздел опекаемых. Это совсем не лишнее — подъезд у нас достаточно чистый, но все же не стерильный и я покорно позволяю отряхивать себя со всех сторон и чистить щеткой, которую передает моей помощнице некое знакомое лицо. Выражение у него сильно смущенное и оно торопится побыстрее скрыться за дверью подъезда, откуда и выглядывает потихоньку в компании нескольких соседей-пенсионеров. Все это прекрасно, но смущает риск застрять здесь надолго, и осторожно делюсь опасениями с соседкой. Она смотрит недоверчиво, но очевидно тоже не в восторге от огласки семейных проблем, потому что проводит краткие и энергичные переговоры с госслужащими, в результате которых они принимают решение оформить происшествие, как достаточно невинное "нахождение в публичном месте в состоянии, унижающем человеческое достоинство", а также — как "публичное употребление спиртных напитков". После чего, парочку грузят в полицейский пикапчик, а я получаю возможность следовать по своим делам, что немедленно и осуществляю. Слегка ноют локоть и колено, но настроение превосходное, как и полагается. Что ни говори — приятно выйти с достоинством из такой ситуации, а потом скромно удалиться, сопровождаемому восхищенными взорами. Костюм снова в порядке, туфли лишь слегка запылились, к тому же — не успеваю пройти и сотню метров, как рядом сигналят. Поворачиваю голову и вижу радостную физиономию Андрея, выглядывающего через опущенное стекло машины. Пользуясь красным светом, он притормаживает у перекрестка, и я втискиваюсь в салон его Ауди. Дальше мы несемся под возгласы и удары ладоней, перекидываясь междометиями, а также, более развернутыми, но не слишком информативными фразами. Я почти не смотрю по сторонам и начинаю внимательно вглядываться в окружающее только, когда машина сворачивает на улицу со знакомым названием, а затем впереди возникает стандартная кирпичная коробка, в которых по традиции последних десятилетий расположены учебные учреждения. Он между тем лихо влетает на площадку перед входом в корпус и тормозит. Вижу вывеску и сердце дает сбой.

— Эй, а почему мы здесь?

— Так ведь заказ. Компьютерный класс от и до. И не один, между прочим.

— Но как это может быть?

— А почему нет? Или, думаешь, им такое не нужно?

— Да нет, нужно, конечно.

— Тогда идем. Оборудование уже носят — видишь пикап? А нам к директору, печати, то-се...

— То-се, — повторяю за ним, провожая глазами чью-то, подозрительно знакомую спину. Но это, конечно, бред и обман зрения. И мы бодро маршируем по пустым гулким коридорам, подстраиваясь под мою походку. Потом сидим в кабинетике, окруженные типичным школьным антуражем в виде почетных дипломов и обязательной национальной символики, листая бумажки и сверяя подписи и печати, а за стеной, не спеша, топают шаги команды грузчиков. Хочется взглянуть на них хоть в полглаза, хотя бы для проверки, но Андрей абсолютно спокоен, и не склонен отвлекаться. Он, с обычной своей успокаивающей улыбкой, аккуратно выстраивает отношения с нашим клиентом, а я подыгрываю и поддакиваю ему, подбавляя, где надо, специальной терминологии. Так и должно быть — мы работаем парой и сейчас его очередь задавать тон, просчитывая формулу взаимоотношений. Мой этап наступит позднее, когда дойдет до практики. Мы пара и получается это неплохо, раз директриса очарована настолько, что предлагает нам кофе. Для школы это положительный сигнал — это вам не частная контора, в которой подобные расходы можно заложить в ведомость затрат, замаскировав подходящей формулировкой. Но сейчас меня больше занимают шаги, приближающиеся к дверям. Остальные тоже их отлично слышат и оборачиваются с любезными улыбками. Он просовывает голову в дверь, чуть поводит ею, равнодушно скользнув глазами по мне, и делает приглашающий жест Андрею. Я вскакиваю первый, но остальные встают почти одновременно, поэтому ощущения неудобства не возникает. Он шагает впереди, чуть более тяжелой и более неуклюжей походкой, чем стала привычной за время знакомства и первым распахивает двери. В уши бьет подзабытый уже шум школьного класса в момент начала перемены. Просторная комната забита мелюзгой и ребятами постарше, а так же картонными коробками, среди которых слегка растерянно копошатся пара учителей. Стоит всеобщий гвалт и хаотическая ротация малышни. Вскользь замечаю, что большинство в очках с толстыми линзами, видимо из-за этого хаос усиливается и происходят непрерывные взаимостолкновения и взрывы смеха. Директор тут же приступает к наведению порядка, а наш проводник движется в угол класса, где над какими-то бумажками склонилось несколько голов.