Восстановляшка2

ПО для этой дурынды написал Горыныч, и нужно было изготовить терминал — систему, с помощью которой можно вводить и редактировать данные — и это при отсутствии мониторов. На помощь пришёл телетайп, который можно было использовать вместо устройства и ввода, и вывода.

С фотобудкой всё намного проще — это будка на металлическом каркасе — сборная из нескольких элементов, с шторкой, белым фоном, круговым мягким освещением. Цифровой фотоаппарат — встроен в стенную часть будки, металлическую, точнее из алюминиевой фольги пятимиллиметровой.

Устройство по сути своей — стационарная цифровая фотокамера с будкой — сама камера хорошая, профессиональная, объектив закрыт прозрачным защитным стеклом, питание внешнее.

Дальше всё было ещё проще — в этот же отсек установил устройство для продвинутой печати, лазерной и струйной, с функцией оттиска. И устройство для ввода данных — вмонтировал наглухо.

Работало устройство проще пареной репы — включить пару галетников, переключить тумблер, ввести по образцу — ФИО, прочие паспортные данные, и вставить паспорт для печати.

Дальше в дело вступал специальный ламинатор.

Однако, сам документ — нужно было разработать, включая его дизайн — тут я не стал долго заморачиваться и взял за образец уже известный мне российский паспорт, но в его модели попросил Горыныча поменять некоторые элементы. Во-первых — герб СССР добавить на каждую страницу, поменять цвет обложки, и на каждую страницу добавить рисунки, видимые только в ультрафиолете. Причём красивые узоры, тематические — в зависимости от городов союза.

Когда я корпел над стопкой свежеотпечатанных с помощью крафтпистоля бланков паспортов — меня и нашли товарищи, которые только что с киносеанса.

— Орлов, ты здесь возишься до сих пор?

— Уже закончил.

— Быстро ты. Похвастайся.

— Фотобудка обыкновенная — с встроенным специальным принтером для печати на бланке паспорта и ламинатором, — представил я, — вот такой бланк.

Лаврентий Павлович взял бланк, развернул. Осмотрел на вытянутой руке.

— Необычный внешний вид.

— Да, за образец я взял паспорт моего времени — только переделал геральдику и добавил средств защиты. И добавил декоративных элементов — некоторые можно увидеть только в ультрафиолете, некоторые только в инфракрасном диапазоне. Попробуйте сами.

Я подал ему маленький фонарик на уф-светодиоде. Лаврентий Павлович посветил — бланк расцвёл мелкими волокнами, и общими картинками — на главной странице было скрытое изображение Спасской башни кремля и зубцы кремлёвской стены внизу. Изображение красивое. Дальше были другие картинки — тоже специфические и весьма симпатичные.

— Из средств защиты — специальная нить, она светится в ультрафиолете, и сделана из трёх различных типов волокон. Бумага, не слишком надёжный метод — микроволокна на бумаге, титульная страница защищена специальным химсоставом — при попытке что-то стереть или подчистить — он превратится в кляксу. Восемь полиграфических средств защиты — микротекст, офсет, водяной знак, металлографические элементы, в страницы встроена внутренняя металлизированная плавающая полоса. На бланке есть три типа защитных красок — видимые в инфракрасном, ультрафиолетовом диапазоне и ови-краска — которая меняет цвет в зависимости от угла наклона к свету.

— Каким образом? — спросил Лаврентий Палыч.

— Она состоит из множества полупрозрачных слоёв, и при разных углах наклона возникает интерференция.

— Понял. И это всё?

— Нет, конечно. Номер паспорта прожигается лазером — можете посмотреть на свет — это микроперфорация, которую трудно воспроизвести механически. Наконец, после печати — здесь, в специальной вакуумной камере первая страница паспорта ламинируется — покрывается очень стойкой и прочной прозрачной полимерной плёнкой. Внутри ламината изображение, видимое в ультрафиолетовом и изображение в инфракрасном спектре — если его отклеить, а потом вернуть на место — то изображения испортятся. И отклеить его очень сложно — ламинат устанавливается автоматически и проутюживается нагревателем — разъединить бумагу и ламинат после этого уже почти нереально, только разодрать.

— Нда, не представляю, как можно подобное подделать, — заметил Лаврентий Павлович, — Товарищ Сталин, а вы что думаете?

— Занятная бумага, — повертел он бланк в руках, — только оформление странное.

— В смысле?

— Здесь нет ни одного портрета. Ленина обычно печатают.

— Ну, это было бы уже слишком. Государство не должно находиться ниже личности человека, пусть даже основателя этого государства, иначе это культ личности. Таким балуются африканские и южноамериканские аборигены, ставя себе золотые памятники. Ленин был достойным государственным деятелем. Не величайшим гением всех времён, ошибок он совершил немало, не мессией. Я против превращения коммунизма в религию.

— Хм... уверен?

— Абсолютно. Государство должно иметь свою логику, свой смысл, так сказать. Смысл советского союза — не в том, чтобы быть личным проектом Владимира Ильича. Государство должно быть выше личности, сколь угодно великой. Сам смысл государства в том, чтобы объединять народ — если оно строится как авторский режим одного человека и ставит этого человека над собой — то это деградация. И такие режимы быстро умирают — вместе со своими создателями. Поэтому я следую золотому правилу русской геральдики — никаких портретов ныне живущих или недавно умерших людей, никаких портретов глав государств и других государственных деятелей.

— Очень сдержанно. Совсем без портретов?

— На четвёртой странице есть портрет Пушкина и пара последних строк из стиха к Чаадаеву. Про "напишут наши имена"... Вообще, художественное оформление очень удачное получилось. Посмотрите сами, в ультрафиолете, каждую страницу. Прекрасная вещь.

— Взгляд, скажем так, малопопулярный.

— Да, это есть, — согласился я, — лично я полагаю, что не от того, что у вас правильнее — а потому что ещё первый задор не прошёл. Нет ощущения причастности к древнему, великому государству, задор первый затянулся. А на его волнах можно и культ личности устроить, и что угодно вообще протащить и все будут только рады — позже, когда головы остынут, это будет восприниматься иначе.

— Лаврентий, ты что скажешь?

— Лично мне позиция товарища Орлова симпатична. От неё пахнет по-государственному серьёзным подходом.

— Тогда я утверждаю, в конце концов — выглядит бланк хорошо, богато. Как происходит процесс выдачи паспорта?

Я взялся объяснять:

— Данный агрегат содержит внутри цифровую камеру, простой компьютер и систему печати. Вот этот вот выступ с площадкой — сканер отпечатков пальцев. Необходимо их приложить, чтобы зарегистрировать. Ламинатные картриджи и бланки паспортов загружаются внутрь в специальный ящик, оформление документа происходит предельно быстро и просто. Необходимо ввести свои паспортные данные, вот здесь стоит телетайп-терминал. После ввода данных отсканировать отпечатки и зайти в кабинку — сесть ровно, посмотреть в камеру, нажать на кнопку — камера сделает пять снимков, из них автоматически выберет лучший. После чего будет создан цифровой паспорт — электронный файл, в котором содержится информация биометрии, распознавания лица, введённые данные. Этот файл сохраняется на носителе или отправляется сразу на сервер — сервер вон та машина — она одна может работать с сотнями таких агрегатов и хранить данные на миллионы людей. А так же быстро их искать, по прямому или косвенному запросу, по фильтрам.

После оформления бланк паспорта отправляется на печать — внутри встроена автоматика, которая эту печать совершает — печатается титульный лист, данные о прописке, воинском учёте, а так же изображение дактилоскопии — оно печатается под ламинат — последним паспорт ламинируется и выдаётся вот через это окошко, — показал я на небольшую прорезь, — всего в одном большом ящике — пятьсот бланков. Ящик-картридж — хорошо защищён от проникновения, взлома, и его нельзя просто вскрыть и потом закрыть и использовать.

— Хорошо, с этой стороны всё понятно — как искать информацию? — спросил Лаврентий Павлович.

— Это самая неудобная часть из всех. Потому что устройство должно иметь микроэлектронику — хотя бы простой, но компьютер. И вот это уже вот тут, в этом терминале, — я показал на большой пульт, стоящий у стены рядом с будкой, пульт был железным, окрашен в кремовый цвет, с множеством кнопок, клавиш, переключателей и крутилочек, на нём была крышка, встроен телетайп с бобинной бумажной лентой.

— Это компьютерный терминал — адаптированный под требования времени и пусть лёгкой, но секретности — чтобы никто не догадался, как оно работает и как оно вообще устроено. В него встроен — сканер изображений — вот эта штука. Оно предназначено для взаимодействия с базой данных — которая установлена удалённо.

— Как работает?

— Здесь относительно простая аналоговая — я бы даже сказал примитив. Где-то на уровне компьютеров шестидесятых годов, а не сороковых — всего двадцать лет разницы — а разница невообразимая. Компьютерная часть тут сравнительно примитивная, построена на твердотельной электронике — это надёжнее, не требует замены ламп, обслуживания и вообще работает десятилетиями без проблем. Для текстового взаимодействия есть терминал с бобиной бумажной ленты.

— Тоже электронный вычислитель? — спросил Берия.

— Компьютеры вообще настолько невообразимо обширная тема, что объяснить что это и почему это так важно сложно — их можно адаптировать почти к чему угодно. Научные вычисления, статистика, и всё это помножено на автоматику — причём автоматика в отличие от аппаратной — то есть физически существующей — может быть любой — она задаётся программой. Отсюда абсолютная универсальность — электронику можно приспособить куда угодно. Одни компьютеры управляют двигателями автомобилей, другие — самолётами, третьи делают гигантские объёмы вычислений и позволяют науке немного расширить свои способности, иные на фабрике управляют процессами, контролируют температуры в печах, ведут учёт, управляют гигантским хозяйством машин. Поэтому я хочу объяснить вам, насколько важны компьютеры — но слов подобрать сложно. Конечно, когда дело доходит до развития госуслуг, полного электронного документооборота, мгновенного и откуда угодно доступа ко всей бюрократической машины — это начинает играть огромную роль в жизни государства. Никаких очередей, окошечков, бланков, подпись четыре раза, "вам в другой кабинет", и так далее... но это вопрос далёкого будущего.

— Правда?

— Правда.

— Насколько далёкого?

— Ну, если за это дело взяться всерьёз — всё равно раньше восьмидесятых достаточно дешёвые персональные компьютеры не создать. Как сказал один из ранних апологетов — если бы прогресс в автомобилестроении был таким же, как в электронике — мы бы ездили на роллс-ройсах мощностью в миллион лошадиных сил, ценой по десять долларов, потребляющих чайную ложку бензина на тысячу километров и выбрасывали их, когда они ломаются. И это правда — ранние компьютеры были очень слабыми и очень дорогими, потребляли море энергии, но через полвека большинство электронных устройств предпочтут выбросить, чем чинить. И вот это вот престарелые партийные умы просто не могли уместить в своей голове. Цена на серийное изделие тоже сильно уменьшается — в пятидесятые разработка и создание большого компьютера стоила миллионы долларов, в шестидесятых появились маленькие образцы стоимостью в двадцать тысяч зелёных, а в семидесятых — микропроцессоры — когда ключевой вычислительный элемент — процессор, делали в виде одной крошечной схемы, не потребляющей почти никакой энергии и стоящей... ну около ста долларов.

— Фантастика да и только.

— Прогресс. Дикие темпы — с таким человечество ещё не сталкивалось.

— И насколько компьютеры увеличат вычислительные мощности?

— Очень сильно. Мощность настольного устройства — бытового компьютера — в миллион раз превышает вычислительные возможности того же эниака — и продолжает постоянно увеличиваться.

— Не пойму, тогда чем его загрузили?

— А это два закона — которые компенсируют друг друга, но соблюдаются. Первый гласит — плотность элементов на чипе удваивается каждые полтора года. То есть на одном микрокристалле количество транзисторов, используемых для вычислений и работы — удваивается через полтора года. Не сами по себе, конечно — прогресс, улучшения. Плюс-минус, с оговорками и отклонениями — но этот закон соблюдается. Второй гласит — что прогресс в программном обеспечении, тяжесть программ — уменьшает производительность компьютеров в той же мере, в которой его увеличивает прогресс в электронике. То есть конечно первые компьютеры могли за сутки выполнять месячный объём работы людей с арифмометрами. Но их программы были простыми математическими формулами. Дальше по мере прогресса скорость вычислений росла, росли их объёмы. Но сложность программ компенсирует объёмы вычислительной мощи. То есть когда у программиста появляется вдвое более мощный компьютер — он не радуется что считает он теперь вдвое быстрее — он приспосабливает его для новой задачи, вдвое более затратной.

— Получается, что прогресс работает на расширение области применения, — кивком подтвердил Берия, — но не на ускорение физическое. Тем не менее, в разработку первого компьютера мы должны вложиться сами. Радиолампы и прочее вы нам уже пообещали.

— Да без проблем. На стержневых радиолампах он будет и компактнее, и надёжнее. Хотя бы немного. Если есть инженеры, готовые взяться за это дело — то я только за — но только давайте уговоримся заранее — никакой секретности. Это достижения нашей, высокоразвитой цивилизации — и мы должны его преподносить именно так — гордиться, развивать, тут у наших заклятых врагов есть преимущества — у них огромная свобода самовыражения — куда большая, и поэтому они пусть и генерируют море словесно-смыслового мусора — но в целом, любая вода, даже грязная, льётся на их мельницу и работу выполняет.

— Конечно, и мысли не было секретить, — ответил Лаврентий Павлович, — всё равно у первых образцов эффективность будет не очень, а до перехода с ламп на более продвинутые элементы это нужно скорее не для результата, а для развития отрасли. Даже убыточного.

— Зря вы так, Лаврентий Павлович, совсем зря. Компьютеры появились в сороковых и в пятидесятых начали строиться массово — страны соревновались уже не только армиями, но и вычислительными мощностями своих компьютеров. Даже у первого — сравнительно примитивного компьютера ЭНИАК для своего сорок четвёртого года была область применения. Да, он устарел морально очень быстро и стал уже через десять лет музейным экспонатом — но на момент своего создания это был самый мощный в мире математический инструмент, который нельзя заменить толпой людей — потому что вычисления последовательны, и месячный план вычислеений он за один день отбивал. А это очень полезно — он вычислял артиллерийские таблицы для армии, моделировал ядерную физику, работал на нужды метеорологов, помогал в множестве дел. Да, по сравнению с сверхразвитым компьютером на микроэлектронике это смешная вещь — громоздкая, жручая, чудовищно медленная — но это по сравнению. Как говорится — "лучше плохо ехать, чем хорошо идти" — это девиз создателей ламповых компьютеров...