Старшина и Семёнов вооружились автоматами ППШ, а у Димки имелась только сумка с гранатами и Sturmpistole.
— Таблетку сгрызите, — напомнил Димка старшине. — И двинем.
Дубинин и Семёнов зашуршали фантиком таблетки. Через несколько секунд старшина заметил ошеломляющий эффект от Димкиного угощения. Зрение и слух резко обострились. Старшина тёмной ночью вдруг стал видеть, как пасмурным днём, а слышать за пару сотен метров.
— Два часа эффект будет длиться, — предупредил Димка красноармейцев.
Старшина кивнул, что всё понял, а невозмутимый Семёнов промолчал, следуя правилу Горация о золотой середине: он не любил плодить сущности и воспринимал мир таким, каков он есть со всеми его вывертами. Ведь всё действительное — разумно, а всё разумное — действительно! Зачем тогда чему-то удивляться?
Трое бойцов отправились к позициям немцев, провожаемые только бойцами, дежурившими на наблюдательных постах. Димка вёл небольшой отряд по самому оптимальному пути: где по полуразрушенным ходам сообщения, где ползком по поверхности земли или по неглубоким воронкам от мин и снарядов. Он постоянно сверялся с картой, проверяя, как ведут себя немецкие наблюдатели и сколько метров осталось до противника, смотрел, чтобы не нарваться на мины.
...210 метров...180 метров...160 метров...В одном из естественных углублений он сделал короткий привал, так как его бойцы слишком уж громко сопели. Вдруг у немцев окажется наблюдатель с хорошим слухом. Дальше ползли гораздо медленнее.
...140 метров...120 метров...Вражеский наблюдатель засел в очень хорошем месте, вынесенном метров на 50 от немецкой траншеи. Вот там и решил обосноваться Димка для ведения обстрела позиций противника. Но, сначала надо выкурить наблюдателя. Сейчас мужики и пацан сидели в полуразрушенном ходе сообщения, но дальше по нему не проползёшь. Немцы предусмотрительно засыпали ход и установили противопехотные мины. Ещё дальше они установили сигналки в виде проволоки с пустыми консервными банками. Дёшево и сердито. Димка решил, что дальше мужиков тащить за собой не следует. Дальше, как мышка, пролезет только он. Бойцы мины не заметят и напорются на них, а нам такого авангардизма не надо. Пусть сидят здесь, и если что, то палят в два ствола.
— Щас я долбану по наблюдателю, что засел в семидесяти метрах от нас, — прошептал Димка товарищам. — Очень уж у него удобное место. Вы сидите тут, а я метнусь кабанчиком к немцу, когда пришибу его.
Придётся тратить на одного немца гранату вида "Х". А что делать? Слишком уж у него удобная позиция.
Зарядив Sturmpistole гранатой "Х", Димка стал сверяться с картой о направлении выстрела и угла подъёма метателя гранаты. На карте место, куда упадёт граната, подсвечивалось жёлтым кругом.
Старшина, затаив дыхание, смотрел, как парень определяется с направлением стрельбы. Вот он, поводив оружием по горизонтали и вертикали, наконец, определился. Димка недовольно скривился: от дрожания руки жёлтый круг чуть колебался. Это плохо. Желательно чтобы граната влетела в логово наблюдателя, а не разорвалась рядом. Парень глубоко вздохнул, затаил дыхание и решительно нажал на спусковой крючок Sturmpistole. Вот он момент истины.
Оружие не подвело. Капсюль взорвался, и пороховой заряд вытолкнул гранату из ствола. Полёта гранаты слышно практически не было, а через секунду рвануло, да так знатно. Система поясняла, что мощность гранаты соответствует десяти килограммам тротила, но система не говорила, что за взрывчатка спрессована в этой конкретной гранате. Взрыв произошёл крайне необычного вида для всех наблюдателей противоборствующих сторон. Вместе с непривычно оглушительным звуком произошла ослепительная вспышка, сродни той, что происходит при сварке металла. Следом за вспышкой и ударной волной образовался огненный шар диаметром метров в пятнадцать. Земля заходила ходуном, а огненный шар, цвета спелой черешни, стал подниматься к чёрным небесам. Зрелище получилось слишком завораживающим и шокирующим. После вспышки, мир погрузился, на контрасте, в чернильную темноту и Димка воспользовался этим обстоятельством, чтобы ринуться вперёд. В темпе вальса он миновал все хитрые немецкие ловушки и плюхнулся рядом с местом взрыва. Всё бы ничего, но место взрыва ещё сочилось жаром, поэтому Димке пришлось устроиться не в самом эпицентре, а на некотором отдалении от него, благо есть куда спрятаться. Тéла немецкого стрелка Димка так и не обнаружил. Скорее всего, взрыв или испарил бедолагу, или отбросил очень далеко. Во всяком случае, на карте метка живого человека отсутствовала, зато в траншеях отмечалось бурное копошение красных меток. Покойный наблюдатель сидел в очень удобном месте. С этой точки можно обстреливать добрую половину немецких позиций.
— Щас мы с вами разберёмся по-мужски, по жёсткому сценарию. Будет вам даст ист фантастиш!
Теперь Димка зарядил свою приблуду гранатой "ХХ". Определив, где скопилось больше всего стрелков противника, он произвёл второй выстрел. Земля содрогнулась. Зная, что сейчас последует слепящая вспышка, парень закрыл глаза. Впрочем, он мог стрелять и с закрытыми глазами. Они ему нужны только при зарядке Sturmpistole.
В траншеях гитлеровцев развёрзся кромешный ад, который, впрочем, они заслужили. Через каждые десять-пятнадцать секунд там происходила жуткая вспышка, а затем очередной огненный шар поднимался к небесам, унося в себе плоть когда-то живых людей. Наверное, большинство вояк противника временно потеряло зрение и слух от света и грохота. Много сгорело от жара и погибло от ударной волны. "Глупый мотылек догорал на свечке. Жаркий уголек, дымные колечки" — пробормотал Димка песенку. Нервишки пошаливали...
Расстреляв все до последней гранаты, Игрок отправился обратно к старшине, и обнаружил, когда грациозно плюхнулся в укрытие к мужикам, что Дубинин и Семёнов находятся в полушоковом состоянии. Из-за системной химии у них на два часа улучшалось зрение и слух, однако, произошло неучтённое обстоятельство. Свет от вспышек и звук от взрывов на мужиков воздействовал, соответственно, с удвоенной силой. Мужиков Димка увидел практически слепыми, глухими, дезориентированными. Они плохо ориентировались в пространстве и не могли говорить, только что-то мычали и держались за голову. Глушануло их капитально. Пришлось срочно скормить пострадальцам по белой таблетке номер два, иначе мужиков не дотащить до своих позиций. Хорошо ещё, что бойцы не подползали ближе к немецким позициям, обошлось, считай, малой кровью.
Волшебная химия не подвела и вскоре трое храбрецов вернулись в расположение роты.
— Димка....ты это..., — сказал старшина пацану. — Двигай ногами к Кошкину и спрячься в их блиндажике. Думаю, скоро к нам набежит много начальства, поэтому сиди там серой мышкой и не отсвечивай. Нет тебя, и никогда у нас в роте не существовало. Уловил умную мыслю? Боец Семёнов проконтролирует, как ты спрятался. Говорливого Цака я сам приструню, чтобы много не болтал, а то любит он выдумывать себе лишнего.
Старшина вдохнул "свежий" ночной воздух, хорошо сдобренный какой-то химией, уже долетевшей до наших позиций, махнул рукой жестом, будто отгонял назойливое насекомое, и быстро зашагал по своим делам. Ночь окончательно вступила в свои права: поверхность земли, где воевали люди, постепенно окутывалась сизым, неприятно пахнувшим, туманом, сквозь который едва видишь предметы.
В сопровождении Семёнова Димка добрёл до своих знакомых пулемётчиков. Кошкин и Нефёдов обладали талантом обустраивать места своего обитания и зарываться в землю: то блиндаж устроят, то лисьих нор нароют и о запасных позициях для стрельбы не забывают. Соседство с Димкой их особо не напрягало: сказал старшина, чтобы присматривали над пацаном — будем присматриваться. Будем прислушиваться и принюхиваться.
Нефёдов указал пальцем на лежанку, выделенную Димке, и принюхался к пацану. Пацан вполне съедобный, пахнет аппетитно. Мясо молодое. Жаль нельзя его съесть, потому как боец из нашей стаи. Семёнова тоже есть нельзя. Так с голодухи протянутся ноги, руки и ухи. Придётся ждать утра и ждать завтрака, что притащат горе-кашевары. Они опять кашу притащат диетическую, приготовленную из злаков и без кусков кровоточащего мяса. А ты что хотел, чтоб на завтрак подали устриц, шампанское и бутерброды с красной икрой? Нахер устриц. Хотелось мяса с кровью. Но, о свежем мясе с кровью остаётся только мечтать.
Крестьянский сын Юра Нефёдов чувствовал, что с ним происходит после последнего боя что-то мутное и непонятное. Какая-то чёрная энергия стала переполнять его организм. Обострился слух, запахи он стал ощущать лучше, да и новый глаз вырос. Этот глаз, как только полностью раскрылся, так стал давать картинку в мозг даже ночью. По ночам надо спать, Юра это точно помнил, но что-то не спалось. Вон и Кошкин тоже не спит. С Кошкиным тоже не всё ясно. Изменился Кошкин резко. Говорить стал очень мало. Вместо слов стал шипеть, но Юра его шипение прекрасно понимает. Вообще, Кошкина Юра научился понимать с полуслова. Вот этого пацана Димку Юра тоже понимает, а остальных бойцов стал хуже понимать. Какие-то они все заторможенные. Спят что ли на ходу? Вот пацан Димка молодец — резкий, как газировка. Только часто заговаривается, потому как псих с дурдома. Наверное, он и библиотеки никогда не видел. Вот и сейчас, он перед тем, как устроиться на лежанку, пробурчал непонятное: "Я на фаянс, мужики, и под корягу. Пойду мультики смотреть. Мля, чувствую себя грязной ветошью. Меня пять часов не кантовать. Кто меня разбудит, того покусаю".
Сон сморил уставшего Димку почти мгновенно. Спать он собирался часов шесть до десяти утра, в надежде, что немец не полезет. Игрок даже не стал смотреть, что ему отсыпала Система за вылазку к подбитому танку и к позициям немцев. Во сне, несомненно, придёт к Димке любимая Раечка, поэтому немцы пусть подождут и не портят парню встречу с девчонкой в стиле восемнадцать плюс.
В этот раз Система закинула Димку на тропический остров в океане. Да, скорее всего это остров, но робинзонить по нему не надо. Будем ждать появление Раечки в вот этом симпатичном бунгало, продуваемом лёгким ветерком. Зачем куда-то плестись по чистейшему песку, когда в бунгало есть чудесный деревянный стол, на котором чего только нет. Вот бы мужикам гостинцев набрать, да жадная Система дала инвентарь на два килограмма. Ладно, выброшу верёвки, а взамен инвентарь набью деликатесами от щедрот Системы. Вот это что такое? Ага — это мраморная говядина, а это какая-то рыбка, зажаренная в кляре, бутерброды с икрой и истекающие капельками сока ломтики буженины. Ещё немного колбаски и...и всё, больше в инвентарь не лезет.
Тут Димка почувствовал, что его сзади обнимают чьи-то симпатичные и нежные ручки, а чей-то знакомый голосок весело спрашивает:
— И чем это мы тут занимаемся в гордом одиночестве. Ага, понятненько, объедаемся цифровыми деликатесами? И не замечаем лучших друзей.
После этих слов лучшие друзья бодро забрались Димке на колени и начали склонять его к поцелуйчикам. Увы, но дальше жарких поцелуев дело не зашло. Слишком быстро текло время в этой локации: шесть часов сна превратились, по воле Системы, только в быстротекущие двенадцать минут блаженства.
Чрезвычайно раскормленная жадность, не позволяла Системе дать Игроку хоть немного счастья. Просыпайся Игрок и иди воевать!
Война войной, но обед это дело святое. И это святое дело решительно испортили подчинённые командира пехотного полка вермахта Франка Крауса, принеся своему командиру неприятные вести. Сволочи принесли свои рапорта перед обедом. Вот, кто они после этого? Теперь полковник Краус сидел в своей землянке, считавшейся штабом полка, и дулся, как жаба перед спариванием. С рапортами надо что-то решать. И с обедом надо решать. Но аппетит полностью испорчен, а это плохо. А ведь, как всё шло хорошо, особенно в стрелковом батальоне капитана Шрайбера. Ну, почти всё хорошо по меркам Восточного фронта. Потери, конечно, особенно в последнее время резко увеличились. Но вермахт продолжал давить большевиков и скоро, как обещал великий фюрер, мы их додавим, загнав за Урал в Тартарию. И тут, на тебе, сразу три сюрприза. И именно на участке Шрайбера.
Полковник Краус с раздражением опять взял в руки листы бумаги. Нацепил очки и опять вчитался в строчки. Читать документы полковнику мешала большая, жирная, зелёно-чёрная муха. С большевицкой настырностью она атаковала белые листы бумаги и свирепо жужжала. Норовила устроиться на белую бумагу, где она сразу бросалась в глаза. Муха явно ждала пищу, что принесли бы полковнику, но сейчас не до еды. Полковник терпит — муха тоже потерпит. Бороться с русскими мухами нет никакой возможности: одну прибьёшь — три прилетят. Бороться с этими мухами всё равно, что пытаться толочь воду в ступе. Вечером мухи улетают спать, но им на смену прилетают комары и начинают донимать арийцев. Так и с русскими войсками. Уже сколько большевиков убито в боях, а их только больше становится. Так у фюрера и народа не хватит. Фюреру уже приходится гнать на войну не только арийцев, но и всякую шваль в виде венгров, хорватов, украинцев, прибалтов и, прости Господи, румын. Славян, конечно, не жалко сжечь в топке войны, но как же неприятно смотреть на этих "союзников".
Судя по рапортам, русские совсем обнаглели. Ещё и природа им помогает. Отменно начавшуюся атаку на позиции большевиков прервал сильнейший ливень. Впрочем, атака на некоторых участках и так захлебнулась по причине выхода из строя танков. Но две стрелковые роты Шрайбера героически овладели русскими траншеями, где сидела, окопавшись пара батальонов большевиков. Не меньше. Большевиков поголовно истребили, но потом начались неприятности и непонятности. Скорее всего, русское жидо-большевистское командование на этот участок фронта нагнало своих фанатиков из НКВД и ВКПб. Иначе, как объяснить, что накануне пропала разведгруппа, состоящая из опытных солдат вермахта. И это только первый звоночек. Как говорят русские — это только соцветия на кустах и деревьях, а созревшие плоды появятся потом. Дурацкие у них поговорки.
Теперь командиру полка надо думать, как обойти вставшую на пути вермахта проблему. И что докладывать начальству? Мудрое начальство потребует предложений, как решить проблему. А как проблему решить, если решительно непонятно, что это такое произошло сегодня ночью на фронте. Собственно выход один есть: если не можешь ничего придумать, действуй. Потом разберёшься. Сначала надо пообедать, но, шайзе, из головы не выходят эти рапорта. Сначала медики сообщили, что в стрелковой роте оберлейтенанта Пфайффера большой процент от попадания в стрелков разрывных пуль. Осмотр трупов показал, что в шутце попадали не крупнокалиберные пули, а именно разрывные. Это точно установлено. Пули отрывали конечности бедным стрелкам, выворачивали кишки и разносили головы. Самое неприятное оказалось то, что найденные в телах солдат исковерканные пули, определялись как пули к немецкому маузеру. Вот именно, к обычному Kar98k. Большевики каким-то образом обычные патроны к маузеру трансформировали в разрывные. Это нарушение всех конвенций о ведении войны. Мы же не нарушаем правила ведения войны! Не обстреливаем большевиков химическими снарядами. А эти варвары применили разрывные пули. Мы ведём войну честно, а они подло, как унтерменши. Хм, ну, ладно...почти честно мы воюем. Если не считать несколько незначительных эпизодов, когда солдаты вермахта немного сожгли русских баб и их детей в сараях. Так эти бабы с детьми сами виноваты: не надо помогать раненым красноармейцам. Вот солдаты и озлились. А евреев и цыган поголовно расстреливаем только из-за того, что они вне закона. Фюрер знает, что делает. И вообще, не унтерменшам говорить нам о рыцарстве. Они должны бежать в свою Тартарию за Урал и там сидеть, а не кидаться в свои бестолковые атаки на доблестных солдат фюрера. Теперь придётся разбираться — где изготавливаются патроны к маузеру в варварском разрывном исполнении.
