Поговори со мной

— Эдуард Валентинович... Не ожидала...

— Я так и понял. Ничего. Рассказывайте всё, что я пропустил.

— Да, собственно, ничего...

Уловив запах табака, Эдуард Валентинович Нечаев повернулся, увидел Марата и так застыл.

— Юрченко, ты ли это? Каким судьбами? — А потом посмотрел на меня, широко улыбнулся, понимающе кивнул. — Тоже на сладенькое потянуло? Так это ты зря. В очередь, Юрченко.

Марат собрался мгновенно, мне на долю секунды показалась, что будет драка.

— М-марат Игнатьевич по поручению районной администрации, — заикаясь, вступилась я, а Нечаев только расхохотался.

— Марат по чьему-то поручению? Мариночка, не смешите. Вы знаете хотя бы, кто стоит перед вами?

Я могла только стоять и ресницами хлопать. Марат бесился, я это видела, думаю, заметил это и Нечаев, видно, они давно знакомы.

— Начаев, а ты не в курсе. Что, прежде чем войти, нужно постучать?

— А я вам помешал? Так позволь поставить в известность, что я в эти двери не стучусь, они сами передо мной открываются. — Перешёл на серьёзный тон Нечаев, а я уже и покраснеть успела и побледнеть, от последних-то слов. Думаю, Марат понял это так, как хотел.

— Очень за тебя рад. — Он скрестил руки на груди. — Не знаю, чем здесь обычно занимаешься ты, а я работаю.

— Что ты делаешь? Офис в гимназию перебазировал? Не много ли берёшь на себя? Марин, он, небось, и поприставать успел? — Я глаза вытаращила, стою, уже ни вздохнуть, ни моргнуть не могу, рот не открывается. — Так вы ему не верьте, он только себя любит.

— Эдуард Валентинович, вы...

— Да ладно, не оправдывайтесь. Я всё прощу. — Махнул на меня рукой, а я не понимала, что за жуткий, не смешной розыгрыш.

Посмотрела на Марата — а он спокоен как удав. Ещё пару месяцев назад я бы тоже успокоилась, а сейчас... сейчас знаю, что он просто отложил разбор полётов до удобного случая, того самого, при котором нам уже никто мешать не будет.

— Не слишком ли борзо ты тут базаришь, Нечаев? — Вдруг ухмыльнулся Марат и я уже понимала, НАСКОЛЬКО близко они знакомы.

Дело в том, что Нечаев, как бы сказать, славился как бывший бандит, не знаю, вор в законе или кто, одним словом уважаемый человек. Видимо, о Марате я ещё многого не знаю.

— Есть, что предъявить? — Не растерялся тот и так же стеной стал перед ним.

— Мужчины, мужчины, давайте определимся сразу: мы все здесь собрались по долгу службы, — засуетилась я на удивление писклявым голоском, становясь между ними. — Эдуард Валентинович, собрание ещё не начиналось, директор попросил меня уделить немного внимания нашему новому спонсору...

Я вдруг засомневалась, правильно ли поняла и сказала, но Марат удовлетворённо кивнул.

— Мариночка, да я ничего такого в виду не имел. Только вы помните, что обещали мне. — Нечаев подмигнул, а я сквозь землю готова была провалиться.

— Марина Максимовна будет моей невесткой. — С гордостью пояснил он уже для Марата и я глаза руками закрыла, словно так могла уберечься от грома и молний в его взгляде.

— Смотрите, смотрите, — потянул он меня за локоть, предлагая на Марата всё же взглянуть. — Какой тяжёлый мыслительный процесс отобразился на лице. Расслабься ты, Юрченко, у меня два сына, если ты забыл. И Мариночку я присмотрел для старшего, хотя... — Выдохнул, поглаживая себя по груди, — Мишке уже четырнадцать, а он как заведённый английский учит, только бы Марине Максимовне угодить, вот, думаю, не порадует ли он меня на старости лет? А, Марина, не порадует?

— Вы с ума сошли?! — Возмутилась я, очередной раз ощутив прилив краски к лицу.

— А что? Он у меня вон, какой акселерат вымахал, через год уже бриться будет, а через два тёлок в квартиру водить. В кого только такой?... — Потянул задумчиво, а я мысленно кивнула, действительно, в кого: подумаешь, сам ростом за два метра и в двери боком входит...

— Мне пора. — Кивнул Марат, устав выслушивать эти плоские шутки, но пометку для меня сделал. — Марина Максимовна? — Посмотрел вопросительно, а я растерялась.

— Идёмте, пора и собрание начинать. — Наконец, сообразила я, что пора их двоих отсюда выводить.

Марат шёл сзади, и я взгляд его на своём затылке ощущала. Господи, дай мне сил пережить этот день. Как только в класс вышли, все на нас обернулись, а у меня чувство такое, словно они знают, что только что там было, словно каждый мой вздох, каждый стон слышали, не знаю, как удалось не сбежать, а с каменным лицом пройти и на своё место сесть. Директора я сменила, с Маратом вежливо попрощалась, и, секунд через десять, сообщение на телефон получила.

— Извините. — Улыбнулась классу. Открыла, а там: " В шесть жду у себя". Чёрт! Ещё раз вымученно улыбнулась и повторно извинилась, только тогда смогла провести собрание.

За полчаса выдохлась так, точно весь день не присаживалась. В кабинет вернулась, а там табаком всё провоняло, и окурок затушен о мою пудреницу, которая из косметички выпала и на столе лежала. Теперь я и сама себе рот закрыла, чтобы не взвыть. А на часах начало пятого, даже домой заехать не успеваю, чтобы переодеться. Быстро собралась, в сумку всё со стола сгребла и выскочила из школы, пока не одумалась, пока страх меня не пересилил.

Через час стояла под, до боли знакомой, дверью, нажала на звонок и глаза закрыла, хотя бы не так страшно. Марат открыл практически сразу, а меня ледяным холодом обдало от его взгляда. Ни слова не сказал, войти позволил, дверь потом на все замки закрыл.

— Проходи, располагайся. Вечер будет долгим, как я понимаю. — Бросил мне в спину, а пока я туфли снимала, мимо прошёл, плечом задевая. Да так задел, что я едва в гардеробный шкаф не влетела. Медленно пошла за ним следом.

Марат сел в кресло, мне сесть не предложил, закурил. Был трезвый, я уже и без запаха это различить могла, перемялась с ноги на ногу, потом в кресло напротив опустилась. Голова резко закружилась, звёзды перед глазами и только его взгляд видно чётко.

— Рассказывай. — Милостиво разрешил, а у меня язык к нёбу прилип, и выдохнуть не могу.

— Мне нечего тебе сказать. — Ответила я на удивление твёрдо, а Марат хмыкнул на это заявление.

— Я чего-то о тебе не знаю?

— Что?

— Ну, Нечаев, допустим, трепло ещё то, его в расчёт не беру. Кто ещё?

Я покачала головой, правда, не знала, что говорить, да и не хотелось. Единственным желанием было глаза закрыть, лечь, и не двигаться. Я даже немного на бок наклонилась, к спинке прижимаясь, и на подлокотник опиралась. Марат этот жест воспринял по-своему и с места вскочил, ко мне приближаясь.

— Я с тобой разговариваю, Марина! Какого х** он к тебе приходил! На место его поставить не можешь?! Он так всем треплет, что имеет тебя когда хочет? — Схватил меня за волосы, сотрясая, коленом между ног упёрся, надавливая. У меня слёзы из глаз брызжут, а слов нет.

— Он не говорил так. — Всхлипнула жалко.

— Не так? А как тогда? Или ты не знаешь, что он имел в виду? Отвечай! — Отшвырнул меня так, что голова о спинку кресла ударилась. Перед глазами всё кругом. Видела ещё, как Марат замахнулся, лицо руками прикрыла, но удара не последовало.

Пока я от истерики отошла, он уже удобно у моих ног пристроился, по коленям гладил, успокаивая, а я от слёз заикалась и задыхалась. Меня всю трясло.

— Всё, успокоилась? А теперь говори. — Повторил спокойно, словно и не кричал минуту назад, смотрит мне в глаза и ни единой слезинке не верит, я чувствую.

— Мне нечего сказать.

— Нечего? Значит, вопрос сколькие имели тебя в той подсобке, остаётся открытым? — Спросил тихим угрожающим голосом, медленно поднялся, упираясь руками в подлокотники. Навис надо мной. — Мариш, не дури, всё равно ведь всё мне расскажешь.

— Я не понимаю, что ты от меня хочешь. — Прошептала в его ухо, которое сейчас было напротив моих губ.

— Кто? — Проговорил он на ухо мне, губами к нему прижимаясь, а у меня мурашки по телу от угрозы в голосе. — Когда? Сколько? Кто первый, кто последний?

— Зачем? — Я с ужасом понимала, что с Маратом что-то не так. Его руки с подлокотников переползали на мои предплечья, настойчиво сжимая их.

— Знать хочу, сколькие прошли через тебя.

— Я не буду с тобой это обсуждать.

— Хм... не будешь? Уверена? — Широко улыбнулся, прижимаясь губами к моим губам, прикусил нижнюю, оттянул, посмотрел в глаза. — А мы это сейчас проверим.

В ту же секунду за голову меня схватил, сжимая одной рукой затылок, другой шею, на себя рванул, с кресла поднимая, а я неосознанно сопротивляться стала. Как последний раз, словно от этого жизнь моя зависит. Не помню как и что получилось, но между ног его ударила, руки вокруг моей шеи тогда сами собой разомкнулись, и я смогла бежать. Куда и зачем, а особенно, есть ли в этом смысл, не знала, не было времени об этом думать, только бы подальше отсюда, в этот конкретный момент. Замки один за одним раскрывала, дверь распахнула и по лестнице вниз шагнула, ощущая под босыми ногами ледяной бетон, покрытый дорогой плиткой. Только побег закончился очень быстро. Одной рукой обхватив меня вокруг талии, Марат назад потянул, поднял так, что ногами пола не касалась. Пока я бессмысленно брыкалась и вертелась в его руках, вяло отбивался, да и мои удары, приходящиеся в основном по ногам, чуть ниже колена и по руке, которая держала поперёк живота, особого вреда не причиняли. Нёс наверх, в спальню. Там швырнул на кровать, довольно грубо, но другого, собственно, я бы и не поняла. В прикроватной тумбочке быстро нашёл наручники, увидев которые, отбиваться я стала куда активнее, чем прежде, только Марат был здоровее и сильнее физически, да и цель у него была вполне конкретная, а я, как преграда, особого веса не имела. Безотказным мужским приёмом, развёл мои ноги в стороны, разводя их по своим бокам, теперь я и вовсе не могла сопротивляться. Руки вывернул так, что боль пронзила всё тело от кончиков пальцев, вдоль позвоночника до самых пяток, и я взвыла. Не могла шевельнуться, даже замерла, чтобы меня хоть немного отпустило, только зря, уже через несколько секунд поняла, что ладони онемели и кончики пальцев побелели от болевого приёма. Марат, удерживая ноги, сел сверху, придавливая рёбра, и ничего человеческого в глазах в этот момент я не увидела. Дикий зверь. Опасный, непредсказуемый, впрочем, как и всегда со мной. Я вяло подбрасывала ноги вверх, не знаю для чего, наверно по инерции. Разум уже понимает, что всё тщетно, а тело не получило соответствующий импульс. В деревне у бабушки я видела, как курица, которой голову отрубили, может ещё два круга по двору сделать, так и я сейчас. От страха слёзы потекли ещё сильнее и что он собирался делать, я уже не видела, только бесцельно повторяла его имя, прося не трогать меня, Марат же молчал, сосредоточено производил какие-то действия. Рванул блузку на груди, а меня как током ударило, всё та же боль от рук задевала каждую способную к жизни и раздражению нервную клетку. Как сквозь сон я услышала мелодию, она казалась мне отдалённо знакомой, но где слышала её прежде, естественно не поняла, только дышать в один момент стало легче — Марат привстал, доставая что-то из заднего кармана джинсов. А дальше... дальше его голос, весёлый, но немного недовольный тем, что прервали, не дали завершить начатое. Он разговаривал по телефону.

— Да, да, привет. Нет, не бегаю, так... — Рассмеялся, глядя на меня. — Да, немного занят.

Что говорил его собеседник я не слышала, но то, что голос мужской, уверена, он разговаривал с другом и то, что тот говорил, заставляло Марата напрягаться.

— Да, познакомился, Гриш, честное слово, немного не вовремя... — Пытался отделаться Марат. Но его всё время перебивали. Хорошо поставленным голосом мужчина уговаривал о встрече.

— Нет, не нужно...

— Да, привет Люд. — Он вздохнул, а в трубке послышался звонкий женский голос, весьма довольный. Выслушав, Марат снова и снова вздыхал. Немного неловко и смущённо, что ли, улыбался, пытаясь эту улыбку сдерживать.

— Да, сейчас со мной. Нет, трубку дать не могу, — засмеялся, — да. Я жадный, она только для меня.

Значит, они обо мне говорили. Пыталась проморгаться от режущей глаза туши, смешанной со слезами, ничего не получалось.

— Хорошо, всё, хорошо, договорились, через час мы у вас. Что? Нет, не раньше, — нервно повёл губами, — да, у нас ещё есть дела, да. До встречи.

Закончив разговор, Марат отбросил трубку в сторону и посмотрел на меня, словно удивляясь делу своих рук, изменился в лице, в глазах отобразилась тревога.

— Марина, Марина, посмотри на меня. — Говорил чётко и совершенно спокойно. Хотя я не понимала, что ещё он хочет, и так глаз не сводила. — Послушай меня внимательно и кивни, если поняла. — Я поспешно кивнула, боль от шеи уходила в каждый участок тела и я простонала, по крайней мере, издала похожий на стон звук, а Марат терпеливо выдохнул, видимо, сделала я это не вовремя. — Послушай, сейчас я расстегну наручники, ты приведёшь себя в порядок и мы поедем к моим друзьям. Ты будешь вести себя там как моя девушка, всем улыбаться и о том, что сейчас произошло, мы оба благополучно забудем. Согласна?

Наверно я кивнула несколько раз, а может, моя голова вообще не останавливалась, только бы он не передумал, потому что Марат склонился надо мной и взял лицо обеими руками.

— Успокойся, прошу тебя, всё хорошо будет. — Повторил внушительно, а у меня снова слёзы потекли, наверно от облегчения.

Потом он слез с меня, заглянул в тумбочку, а я внимательно следила за каждым движением, не найдя чего-то нужного, выругался, посмотрел поверх моей головы и выругался снова, плотно сжал зубы, метнулся к гардеробной комнате, оттуда шёл намного быстрее, когда подошёл ко мне, в руках был маленький ключик. От наручников — вспомнила я и посмотрела туда, где он суетился. А дальше... дальше толи от болевого шока, толи от шока в принципе, насколько неестественно были выгнуты мои запястья, перед глазами всё поплыло.

Пришла в себя от резкого неприятного запаха — нашатырь. Ваткой, пропитанной этим раствором, Марат протёр мои виски, подбородок, переносицу. Руки горели, когда получилось посмотреть на ладони, поняла, что Марат их массирует, втирая какую-то жгучую мазь. Поднял меня, отвёл в ванную, включил горячую воду, помог раздеться и толкнул под упругие струи. Дальше снова небольшой провал в памяти, опомнилась я только когда Марат поднимал меня с сидения душевой кабины, я плакала, не могла остановиться. Мне было страшно. Он быстро завернул вокруг огромное полотенце, на руках донёс до кровати.

— Посмотри на меня, Марина. Посмотри на меня! — И сам повернул лицо в свою сторону, вытер набежавшие слёзы, поймал плавающий взгляд. — Этого больше никогда не повториться, ты поняла меня? Я больше так не сделаю. Ты мне веришь?

Верила ли я ему? Нет! И он видел это в моих глазах.

— Повтори.

— Что? — Прошептала чужим, охрипшим от крика голосом.

— Повтори: ты больше ко мне не притронешься, я тебе верю.

— Ты... т-ты б-больше...— Не выдержала, сорвалась. Закричала. — Да, да! Я верю тебе! — Орала я изо всех сил, а Марат меня к своей груди прижал и успокаивающе по волосам гладил.