Темная Прага

Виктория все еще крутилась перед зеркалом, когда в дверь неожиданно вошел инспектор Тесарж. Зашел, осмотрелся и прошел мимо неё. Не заметил. А графиня Анна так глянула на бедную Вик, что та поспешила укрыться за спиной Мартины. Мартина была хоть и не надежным щитом, но и врагом не была. Ей хотелось доверять — единственной в этом доме.

— Что она натворила? — спросил Тесарж, глядя на Вик. — Она что-нибудь украла?

— Нет, но собиралась. Она проникла в дом! — не замедлила с ответом Анна. — И она... —

графиня замолчала, обдумывая, что же еще такого ужасного сделала эта маленькая нахалка.

— Инспектор! Я не желаю видеть ее в своем доме. У меня сейчас ужасное горе, поверьте, мне вовсе нет никакого дела до нее. По последним австрийским законам, насколько я знаю, попрошаек и беспризорных должны держать в тюрьме от двух недель до месяца, — ехидно добавила она.

— Я приношу извинения за ее поведение, — начал было Тесарж, но графиня прервала его.

— Инспектор, я принимаю ваши извинения. Сожалею, что мне пришлось вызвать вас со службы, но я просто не знала, к кому обратиться, — внезапно сменила гнев на милость Анна, — может быть, вам стоит внимательнее приглядывать за несчастным ребенком и не позволять вашей подопечной в одиночку разгуливать по Праге? После случившегося с Фридрихом я больше не уверена, что это безопасный город, — воспоминание о трагически ушедшем из жизни женихе заставили графиню достать украшенный инициалами платок и приложить его к глазам.

Тесаржу внезапно стало стыдно и за себя, и за бродяжку. Бедная женщина! Сначала допрос, теперь вот это. Перенести так много за столь короткий срок — тяжелое испытание.

— Графиня Варвик, еще раз прошу извинить нас. Вик, — он повернулся к бродяжке, — что ты трясешься? Отпусти юбку панночки Новачек и пойдем.

Анна вздохнула:

— Инспектор, спасибо вам за поддержку. Это действительно очень важно для меня. Вы не представляете, как мне тяжело. Завтра, — она запнулась, — завтра похороны... Я не знаю, как выдержу все это. К тому же, я не могу быть уверена, что журналисты не нарушат своим появлением церемонии прощания. Как люди могут быть настолько бессердечными?..

— Графиня Варвик, даю вам слово, что никто из этой марающей бумагу братии не сможет нарушить ритуал. Я лично позабочусь об этом.

25 сентября 1888 года

Один суматошный день закончился, и на смену ему пришел другой, не менее волнительный и беспокойный. День похорон Фридриха, герцога фон Валленштайна — дело международной важности. Пожалуй, вся Европа была озадачена — никто не мог найти ответа на простые вопросы "Кто его убил?" и "За что?". Некоторые считали, что кто-то из сильных мира сего хочет, чтобы убийство никогда не было раскрыто. И только в полиции разводили руками: нет подозреваемых, нет улик, ничего нет!

Анна ощущала тяжесть, витавшую в воздухе. И, словно включившись в эту игру, до конца не осознавала, что вина целиком и полностью лежит на ней. Память услужливо вычеркнула несколько часов той ночи, превратив ее из убийцы в безутешную вдову.

Анна была вампиршей, вдовой (в меньшей степени), но в первую очередь она была женщиной, которая последние полчаса пыталась приладить черную шляпку с вуалью перед зеркалом в своей комнате. Вернее сказать, пыталась объяснить горничной, как правильно должна сидеть эта шляпка, привезенная из Парижа специально для графини.

Между делом Мартина не забывала причитать о несчастном герцоге и делиться последними сплетнями.

— Эти журналисты просто покоя не дают, — пожаловалась она, — все хотят узнать подробности, поговорить с вами... Это просто ужасно!

— Я надеюсь, ты их выпроводила, — скорее сказала, чем спросила Анна, — терпеть не могу этих проныр.

— Конечно, — кивнула Мартина.

Когда шляпка заняла свое место на голове графини, Анна попросила горничную оставить ее.

— Мне надо собраться с силами... Это... Это так тяжело.

Мартина еще раз отметила про себя, что графиня при ней ни разу не заплакала и старалась вообще никак не выказывать своих эмоций. "Какая же она сильная женщина!".

— Конечно, пани. Но карета уже ждет вас.

Анна выглянула в окно: действительно, у ворот стояла черная карета с гербом фон Валленштайн на дверце. В такой же Фридрих сам много раз вывозил ее в город, на балы и приемы. Несмотря на обманчивую скромность, Анна всегда прекрасно понимала, как много значит этот на первый взгляд простой герб, принадлежащий одному из лучших людей на свете, кого когда-нибудь знала Анна.

"И я его убила, идиотка", — констатировала она про себя.

— А то была бы ты сейчас счастливой герцогиней, — раздался с порога насмешливый голос Эдварда.

— Была бы, — ответила Анна, даже не поворачиваясь.

— Конечно, конечно. Самой-то не смешно, дорогая? Не пытайся переделать мир, не пытайся изменить себя. Мы те, кто мы есть. И не стать вампирше женой простого смертного.

Анне полагалось обидеться. Может быть — расплакаться. Может быть — швырнуть попавшийся под руку канделябр в графа. Но за две сотни лет Анна слишком хорошо его изучила. Да что там, он всего лишь высказал вслух ее мысли. Мысли, которые не покидали графиню с тех пор, как они с Фридрихом объявили о помолвке.

— Нам надо спешить. Карета уже ждет.

— А ты уверена, что мое присутствие обязательно? — Анна знала, как сильно Эдвард не любит кладбища, хотя причина до сих пор была ей не ясна.

— Уверена!

Кладбище серо и уныло всегда, независимо от времени года. От него веет холодом и людской скорбью. И только очень странные личности могут видеть в кладбище что-то интересное, романтическое и мистическое.

Кладбище и есть кладбище. Мерзкое место. Эдвард знал это не понаслышке.

— Хорошо, — обреченно кивнул Эдвард.

Все равно Анну не переспоришь. Поэтому граф молча развернулся и зашагал в свою комнату. В конце концов, неужели он, вампир, проживший столько столетий, повидавший столько всего на своем веку, боится какого-то кладбища?

Нет, не боится, скорее он испытывает жуткую неприязнь к этому месту. Будучи живым, граф очень боялся смерти, но не мог с точностью сказать, что пугает его больше: сама смерть, или то, что его тело будет отдано на съедение червям.

К тому же ему совершенно нечего было надеть. Вся его одежда была ужасно старомодна — Эдвард с трудом привыкал к новым веяниям мужской моды. Обычно Анна строго следила за его гардеробом, радуясь, что ее средневековый граф хотя бы доспехи оставил в прошлом. Но Анне не всегда удавалось уговорить упрямого Эдварда на новый современный костюм. Поэтому сейчас он носил костюмы по моде начала века. Во всяком случае, они были черные, точно по фигуре и шли ему.

Критически оглядев все два привезенных с собой костюма, Эдвард остановился на том, что уже был одет на нем. Чертов Фридрих, нашел время умирать. Хотя граф, как всегда, сам был виноват.

Ничего не поделаешь. Он должен был быть вместе с Анной, "поддержать ее в столь трудное для нее время".

Наконец, граф спустился вниз, где его уже ждали.

— Карета подана, пани, — Мартина распахнула парадную дверь.

Вместе с ней в дом ворвался порыв холодного осеннего ветра.

— Ваша мантилья, госпожа, — горничная услужливо набросила на плечи Анны отороченную черным мехом накидку, — в такую погоду хозяин собаку на улицу не выгонит... — сочувственно кивнула она на низкие свинцово-серые тучи. Накрапывал мелкий дождик.

Графиня улыбнулась про себя. Может для людей такая погода и неприятна, но вампиры могли, во всяком случае, не бояться палящих лучей солнца и спокойно находиться на улице.

Она натянула черные перчатки, опустила на лицо плотную темную вуаль, пришпиленную к миниатюрной шляпке изящной платиновой булавкой и, не сказав ни слова, вышла на крыльцо. Только на пороге оглянулась и посмотрела на лестницу, ведущую из прихожей на второй этаж. Даже зажженные свечи не могли осветить своим колеблющимся светом ее верхних пролетов.

— Господин граф обещал поторопиться, — как бы извиняясь, пробормотала Мартина.

В тот же момент послышались торопливые шаги, и Эдвард, спустившись по лестнице вниз, догнал сестру на крыльце и свел по ступеням к карете.

"На такой лестнице можно и шею свернуть, — подумала Мартина, — а он даже свечу не зажег!"

Впрочем, долго размышлять было некогда — кучер уже открывал дверь черной кареты, и низко склонился перед графом и графиней, чтобы разложить маленькую лесенку.

Мартина поежилась на пронизывающем ветру, накинула свое шерстяное пальто, натянула куда более скромные, чем графские, сшитые из черного гипюра, перчатки и, подобрав юбки, юркнула в карету, заняв место напротив графини...

...Все последние дни горничная старалась скрасить жизнь хозяйке, занимая ее разговорами, но, казалось, Анна отвечала скорее по привычке, будто ничто не трогало ее, как и в первые дни после приезда с молодым женихом — ни городские сплетни, ни парижская мода, ни новости со светских приемов. Графиня была погружена в свой мир, и мрачные мысли все чаще одолевали ее. Сейчас, когда в карете она откинула с бледного лица вуаль, по нему нельзя было сказать ничего. Тонкие черты лица хранили бесстрастие, словно маска.

* * *

— Пожалуй, нам действительно стоит там быть, — сказал еще с утра Карел, но особого энтузиазма в его голосе слышно не было.

— Конечно, надо! — Ева была уже почти готова, она лишь ненадолго задержалась в холле, чтобы отыскать свои перчатки. — Что-то мне подсказывает, что убийца будет на этих похоронах.

— И мы, конечно, сразу его вычислим, — хмыкнул Карел, — с первого взгляда.

Ева ничего не ответила, хотя понимала, что ее друг, сам того не зная, оказался прав. Ведь она уже знала, как выглядит убийца, Эдвард Плантагенет. Стоило лишь уточнить, один ли он в Праге, или гастролеров несколько. При благоприятном стечении обстоятельств она сможет быстро распознать вампира среди обычных людей, так же, как на площади, днем ранее, она узнала Эдварда.

О, до него она еще доберется! И не дай Бог ему заявиться на кладбище сегодня — это лишь подтвердит домыслы охотницы. Но на этот раз она хотела быть во все оружие. Он больше не сбежит от нее. От этих мыслей ее отвлек голос Карела:

— Если ты так хочешь ехать, то стоит поторопиться.

Он аккуратно взял ее под руку, и они прошли до кареты.

— Я вчера разговаривал с инспектором Тесаржем, который занимается этим делом, — как бы невзначай произнес он.

— И как продвигается расследование?

— О, ничего хорошего, — с легкой грустью ответил детектив, — нет даже подозреваемого.

— Он скоро у них появится, — улыбнулась охотница.

— Разумеется, я не мог просто так заявить полиции, что их убийца — это мифическое существо из старых сказок, — продолжал он, — во что люди готовы верить в последнюю очередь, так это во всякую нечисть. Но Рихарда я подтолкнул к некой мысли...

Они подъехали к старому кладбищу, где собралось уже достаточное количество людей. Многие лица были знакомы Еве из газет, и лишь в очередной раз она подивилась глупости вампира, совершившего это злодеяние — в конце концов это не убийство нищего на улице, или даже какой-нибудь симпатичной, но никому не нужной барышни. Интересно, кто будет следующим? Сам император Австро-Венгрии?

Однако, несмотря на толпу, на кладбище царила благоговейная тишина — острый слух женщины различал лишь редкие приглушенные голоса.

Постепенно люди стали подниматься в старинный костел, где находилось тело покойного.

Эдвард занял свое место возле сестры, и карета тронулась. Мартина много бы отдала, чтобы оказаться где угодно — даже в лавке своего отца, не разгибая спины работающей при неверном свете, но только не в этой роскошной карете, на мягких шелковых подушках под безразличными взглядами двух благородных господ. Подумать только — когда-то в разговорах на кухне с прислугой она сама вслух удивлялась, как не похожи эти брат с сестрой, но теперь Мартина совершенно отчетливо видела их сходство. Да, эти двое слеплены из одного теста — взгляды, манера держаться, отстраненность... Мартина показалась себе глупой и неуклюжей девчонкой.

Дорога до кладбища тянулась бесконечно, карета катила по колее, прихваченной ночным морозцем, подскакивая на ухабах. Когда, наконец, показались кладбищенские ворота, церковная ограда и два древних дуба, стороживших въезд, горничная даже вздохнула с облегчением. Хотя кладбище — это не то место, где хотела бы оказаться добропорядочная девушка. Это место внушало страх, в голове мгновенно всплывали страшные рассказы, услышанные поздней ночью от тетушки Мадлен, про то, как в полночь на кладбище из могил встают мертвяки, чтобы пить кровь людей.

Мартина сощурилась, выходя из темной кареты, и придержала дверь, пока выходила графиня... Первым из кареты выпрыгнул Эдвард и галантно подал руку сестре. Анна опустила на лицо вуаль, переглянувшись с ним. Мартине этот обмен взглядами был непонятен — казалось, эти двое разговаривали друг с другом без слов.

Анна прибыла на похороны далеко не первой... Когда Мартина проходила следом за Эдвардом, поддерживающим под руку Анну, она замечала взгляды других людей, устремленные на них. Немногочисленные близкие, друзья, съехались на похороны Фридриха фон Валленштайна. Некоторые приехали из Пруссии, но родственников покойного здесь было немного — он успел испортить с ними отношения до того, как переехал в Богемию.

Несомненно, многие из присутствующих винили в его смерти саму Анну. Конечно, многие считали ее всему причиной небезосновательно — красивая, но обедневшая любовница, предстоящая женитьба на которой для многих была неприятной неожиданностью. И никто так и не нашел завещания герцога: неизвестно, кому перейдет его состояние, счета в швейцарских банках, недвижимость. К счастью, эта английская выскочка не претендовала на деньги герцога и его семьи, иначе бы она стала первой подозреваемой.

Люди шептались за спиной у Анны. Ведь она — по сути никто. Уже не невеста, и даже не вдова.

Некоторые все же подходили выразить свои соболезнования, Анна отвечала сдержанным кивком.

В толпе Мартина заметила шляпу и трость инспектора Тесаржа.

Постепенно процессия устремилась в церковь, где стоял роскошный гроб из красного дерева с серебряными ручками.

Мартина подняла голову к небу — прямо на нее смотрел строгий готический фасад из красного камня. Сквозь витражные окна были видны сотни белых свечей, раскаленных до прозрачности. Язычки пламени колебались на сквозняке...

— Пани? — Мартина видела, как запнулась графиня на первой церковной ступеньке. Рука ее мгновенно метнулась к карману, в котором лежал флакончик с душистой нюхательной солью. — Вам дурно?

* * *

Молодая девушка в глухом черном платье и густой вуали, плотно закрывающей лицо, остановилась на ступеньке перед входом и замерла. Несколько секунд она простояла неподвижно, пока служанка хлопотала вокруг нее, затем двинулась дальше.

— Кто это? — тихо спросила Ева.

— Анна, графиня Варвик, невеста герцога, теперь уже бывшая, — пояснил Карел, — живет в поместье под Прагой, доставшееся ей в наследство от тетки.