Он почувствовал чье-то приближение, но даже не пошевелился.
— Прекрасная работа, не находите? — пробасил мужской голос на общегалактическом.
Повернувшись, он узрел на пороге еще более просторного зала высокого мужчину сановитой наружности.
— Вид из окна столь же прекрасен, — ответил Плэгас, широким жестом указывая на озеро.
Одетый довольно просто, но со вкусом седовласый мужчина подошел к мууну.
— Я чрезвычайно рад, что вы согласились принять мое приглашение, магистр Дамаск.
— Присутствие вооруженных охранников намекало на отсутствие выбора, Косинга Палпатин.
— Они лишь защищали вас, магистр.
— Никогда бы не подумал, что на Набу опасно.
— Для некоторых — да, — произнес Палпатин-старший. — Но раз уж вы здесь, позвольте показать вам дом.
Их путь пролегал через десяток комнат, драпированных плюшевыми коврами и украшенных предметами искусства. Резьба по камню была доминирующим элементом интерьера, но вся мебель была вырезана из самых ценных древесных пород Галактики. Когда они спустились на веранду, женщины и подростка уже и след простыл, зато ветер набирал силу и грозил перерасти в ураган. Косинга Палпатин указал на островок в отдалении и на внушительных размеров особняк на берегу.
— Это Варыкино, — объяснил он. — Жемчужина Озерного края. Когда-то им владел поэт Омар Беренко, а в настоящее время поместье занимает семья Наберри. — Он посмотрел на Плэгаса. — Вы ведь знакомы с главным поэтическим шедевром Беренко — "На страже Набу"?
— Увы, нет.
— Я попрошу, чтобы для вас его перевели на общегалактический.
— Копии оригинального текста будет вполне достаточно. Я неплохо владею вашим языком.
Решив испытать правдивость его слов, Косинга Палпатин перешел на набуанский:
— И как я успел заметить, вы хорошо освоились в нашей политике. — Прежде чем Плэгас успел ответить, хозяин взмахом руки подозвал троих слуг, которые принесли подносы с едой и напитками.
Плэгас устало вздохнул. Снова еда, подумал он. Снова запахи, возбуждающие людское обоняние.
Они сели друг напротив друга за столиком, который ранее занимали женщина с подростком, и в молчании стали ждать, когда слуги расставят блюда.
— Свежие фрукты, овощи и выпечка, — произнес Палпатин, обведя рукой угощение. — Никакого шаака и прочих мясных блюд.
Плэгас вымученно улыбнулся:
— Полагаю, дальше вы начнете изучать наш язык.
Хозяин нахмурился, но промолчал; лишь откинулся на спинку стула и позволил слугам наполнить его тарелку. Он не приступил к еде, пока слуги не вышли, а когда проглотил несколько кусочков, решительным движением отложил столовые приборы в сторону.
— Позвольте рассказать вам кое-что о Боне Тапало и Арсе Веруне, — начал он, неласково глядя на Плэгаса. — Семьдесят лет назад, через два десятилетия после вооруженного конфликта с нами, гунганы оказались втянуты в войну на выживание с армией наемников. К счастью, гунганы победили, пусть и ценой гибели множества сородичей и потери нескольких городов на болотах. Мало кто знал, что именно послужило причиной войны и откуда взялись наемники, но я раскрою вам один из самых строго хранимых секретов Набу в надежде, что это станет вам наглядным уроком. Война разгорелась из-за плазмы, а дома Тапало и Веруна внесли наибольший вклад в финансирование наемных войск. Когда мой дед узнал об этом, он вызвал отца Тапало на дуэль чести — и пал от ран, нанесенных клинком Тапало. — Он указал на лужайку рядом с верандой. — Дуэль была прямо здесь.
Плэгас оглядел лужайку:
— Как это романтично и очень по-людски.
Привлекательное лицо Косинги Палпатина налилось краской.
— Похоже, вы не до конца ухватили суть, магистр. Тапало, Веруну и прочих мерзавцев из их клики интересует лишь власть и богатство — и совершенно не волнует, что при этом станет с Набу. Открытие месторождения плазмы под Тидом — худшее, что произошло с нашей планетой за всю ее историю. И сейчас они готовы собрать с него сливки любой ценой, обратившись за помощью к сильным мира сего — таким, как вы. Поэтому нельзя допустить, чтобы Тапало стал королем.
Плэгас притворился, что размышляет над его словами, после чего произнес:
— Похоже, электорат не слишком разделяет ваши убеждения.
Палпатин кивнул:
— На данный момент — да. Но мы знаем, как вернуть поддержку электората. Для начала — объявив, что сделка Тапало с Банковским кланом сорвалась.
— Странно, что я не знаю об этом, — ровным голосом заметил Плэгас.
С каждым словом Палпатин все больше распалялся:
— А как, по-вашему, мы преградили путь в Тид вам и вашим сородичам? У нас еще достаточно влияния, чтобы не допустить вас на Набу. И вот что я вам скажу, магистр. Мы уже уведомили республиканский Сенат о посягательстве Муунилинста на суверенитет и безопасность нашей планеты. — Когда Плэгас не ответил, он добавил: — У набуанского народа есть легенда о шести неприступных вратах, сдерживающих хаос. Дом Палпатинов — одни из таких врат.
— А мы, мууны, олицетворяем хаос, — проронил Плэгас. Фраза вовсе не звучала как вопрос.
Палпатин наклонился вперед и проговорил уже более спокойно:
— Мы не против того, чтобы Набу влилась в галактическое сообщество — когда придет время. Но не сейчас и не таким образом. Обещанные Тапало уменьшение налогов и торговля с планетами Ядра... Типичные методы, которыми Республика покоряет примитивные миры, отбирая у них все ресурсы. — Он потряс головой и вновь ожег собеседника гневным взглядом. — Набу преклоняется перед философами, а не перед банкирами и дельцами. Избрание Тапало на трон — прямой путь к катастрофе.
— "На страже Набу", — сказал Плэгас. — Поэма, о которой вы говорили.
— И что с ней?
— Что стало с ее автором — Беренко?
Глаза Косинги Палпатина сузились до тоненьких щелочек.
— Похитители ворвались в поместье и увезли его в неизвестном направлении. — Он приподнялся со стула и добавил: — Вы что же, угрожаете мне — в моем собственном доме?
Плэгас умиротворяюще поднял руки:
— Я думал, мы просто обсуждаем историю. И хотел лишь полюбопытствовать, что произойдет, если вы не сможете... сдержать наступление хаоса, и Тапало взойдет на трон, несмотря на все ваши старания.
— Я уже сказал вам, что этого не случится. И вот почему: потому что вы сообщите своим дружкам в Банковском клане и Торговой Федерации, что потеряли всякий интерес к Набу. Что вы нашли себе другое развлечение по вкусу — среди хаттов, работорговцев и спайсовых дельцов со всего Внешнего кольца. — Он прервался, но лишь на мгновение. — Вы далеко забрались от Муунилинста, магистр Дамаск. Я настоятельно рекомендую вам вернуться на корабль и покинуть сектор Хоммель как можно скорее — пока кто-нибудь не пал жертвой несчастного случая.
Плэгас старательно разглядывал озеро.
— Я понял ваш тонкий намек, Косинга Палпатин, — сказал он, не глядя на собеседника.
— И еще кое-что, — добавил Палпатин, воодушевившись. — Уж не знаю, чем вас так заинтересовал мой сын — и вы его тоже, — но вы оставите его в покое немедленно.
Плэгас повернулся к нему:
— У вашего сына огромный потенциал.
— И я не позволю, чтобы такие, как вы, его загубили. Я прослежу, чтобы мой сын больше не имел с вами никаких дел.
— Мне дали понять, что люди Набу — народ весьма открытый и радушный. Но, полагаю, гунганы тоже вряд ли с этим согласятся.
Палпатин стремительно поднялся.
— С меня довольно. Стража! — крикнул он. И когда подскочили трое охранников, рявкнул: — Уберите его с глаз моих долой.
Глава 11
Воплощение смертности
На целый месяц планета Чандрила предоставляла свои блага участникам молодежной программы для будущих законодателей. Раз в год юноши и девушки с множества планет стекались сюда, чтобы поучаствовать в шуточных сенатских слушаниях в городе Ханна и за его пределами или совершить экскурсии по обширным сельскохозяйственным угодьям Чандрилы, ее природным заповедникам, коралловым рифам и паркам. Именно в Гладеанском парке, охотничьем заказнике близ прибрежной Ханны, Плэгас и нанес юному Палпатину свой внезапный визит. Впрочем, удивляться пришлось как раз Плэгасу.
— Я знал, что вы появитесь, магистр, — заявил Палпатин, встретив Плэгаса и 11-4Д у одного из охотничьих скрадков заказника.
— Откуда же?
— Просто знал и все.
— И твои предчувствия всегда верны?
— Почти всегда.
— Любопытно, — заметил 11-4Д, когда Палпатин поспешил к двум своим спутникам, чтобы попрощаться.
Плэгас узнал одного из них — Видара Кима, наставника Палпатина по молодежной программе, — и догадался, что хорошенькая брюнетка рядом с Кимом — его любовница. Выслушав взволнованное объяснение Палпатина, Ким бросил на Плэгаса полный неодобрения взгляд, после чего они со спутницей удалились.
— Твой учитель не слишком меня жалует, — заметил муун, когда Палпатин вернулся.
— Он просто вас не знает, — отмахнулся юноша.
Вот уже несколько недель минуло без единого сеанса связи. Судя по настроению Палпатина, он ничего не знал о вынужденной поездке Плэгаса в Озерный край, но в то же время был явно на взводе — скорее всего, из-за попыток отца проследить за его межпланетными звонками, а то и вовсе пресечь их. После того как тайный агент "Капиталов Дамаска" внезапно замолчал, позиции дворян стали выправляться. Несмотря на уверения Тапало, что сделка с Банковским кланом по-прежнему в силе, запрет на въезд на планету, наложенный на муунов, заронил семена сомнения в души избирателей, и борьба за королевский трон с каждым днем все больше обострялась. Хуже того, интерес Банковского клана к Набу постепенно угасал.
— Нам нельзя разговаривать долго, — сказал Плэгас своему спутнику, когда они шли по восходящей тропинке, соединявшей скрадок с одним из охотничьих домиков. — Твой отец мог подослать соглядатаев.
Палпатин отмел это предположение:
— Он отслеживает мои звонки — поэтому я и не мог так долго с вами связаться, но даже он не настолько глуп, чтобы следить за каждым моим шагом.
— Ты недооцениваешь его, Палпатин, — сказал Плэгас, остановившись. — Я беседовал с ним в вашем родовом имении.
Палпатин раскрыл рот от удивления:
— В доме на озере? Но когда? Как...
Плэгас сделал успокаивающий жест и в подробностях рассказал, что произошло. В завершение он добавил:
— Он также грозился проследить, чтобы мы с тобой больше не встречались.
Все время, пока Плэгас говорил, Палпатин расхаживал по дорожке взад-вперед, кипя от негодования и потрясая кулаками.
— Он не посмеет! — рычал он. — У него нет права! Я не допущу этого!
Ярость Палпатина волнами обдавала Плэгаса. Лесные цветы по обеим сторонам тропинки закрывали свои бутоны, насекомые-опылители встревоженно жужжали. 11-4Д покачивался, будто захваченный мощным электромагнитом. "Кто же настоящие родители этого юноши? — спросил себя Плэгас. — Они и впрямь из плоти и крови? Его будто породила на свет сама стихия. Неужели Сила настолько велика в нем, что столько лет скрывала сама себя?"
Палпатин внезапно застыл и вихрем развернулся к Плэгасу:
— Вы должны мне помочь!
— Но как? — удивился тот. — Он же твой отец.
— Посоветуйте, что мне делать! Скажите, как бы вы поступили на моем месте!
Плэгас опустил на плечо Палпатина ладонь, и они медленно продолжили прогулку.
— Можно обратить инцидент себе на пользу. Освободиться от родительской опеки.
Палпатин нахмурился:
— На Набу так не делается. Пока мне не стукнуло двадцать один, я в отцовской власти.
— Законы Набу меня не слишком интересуют, а значит, не должны интересовать и тебя. Я говорю об истинной свободе. Отказавшись от имени, ты начал свое перерождение — и ты должен его закончить.
— То есть не подчиниться отцу?
— Если это самое большее, на что ты готов пойти. И без единой мысли о последствиях.
— Но я хотел...
— Неуверенность — первый шаг к самостоятельности, — сказал Плэгас. — За ней придет и мужество.
Палпатин встряхнул головой, словно пытался прояснить мысли:
— И что я буду делать тогда?
— А что бы ты хотел делать, Палпатин? Если бы это зависело только от тебя.
Юноша помедлил:
— Я не хочу жить той жизнью, какой живут обычные существа.
Плэгас внимательно посмотрел на него:
— Ты считаешь себя исключительным?
Палпатин смутился:
— Я только хочу, чтобы моя жизнь была исключительной.
— Не извиняйся за свои желания. Исключительной в чем?
Палпатин отвел взгляд.
— Зачем сдерживаться? — спросил Плэгас. — Если хочешь мечтать — мечтай по-крупному. — Помолчав, он добавил: — Ты говорил, что политика тебя не интересует. Это так?
Юноша сжал губы:
— Не совсем.
Плэгас застыл на середине пути:
— И как далеко простирается твой интерес? К какой должности ты стремишься? Республиканского сенатора? Монарха Набу? Верховного канцлера Республики?
Палпатин украдкой посмотрел на мууна:
— Вы разочаруетесь во мне, если я скажу.
— А теперь ты недооцениваешь меня — как недооценивал своего отца.
Палпатин набрал в грудь побольше воздуха:
— Я хочу стать силой, несущей перемены. — Его взгляд стал жестче. — Я хочу править.
"Вот оно! — мысленно вскричал Плэгас. — Наконец-то он признал! И кому, как не человеку, носить маску власти, пока бессмертный владыка ситов правит из-за кулис?"
— А если не выйдет? Если не править — что тогда?
Палпатин стиснул зубы:
— Или власть, или ничего.
Плэгас улыбнулся:
— Предположим, я готов помочь тебе ее обрести.
Потеряв дар речи, Палпатин уставился на него. Он смог сказать только:
— Что же вы попросите взамен?
— Лишь одного: чтобы ты был неотступен в своем стремлении освободиться. Чтобы воплощал в жизнь свои амбиции, делая для этого все, что необходимо. Чтобы был готов рискнуть своим сомнительным благополучием и понимал, к каким последствиям это приведет.
Не дойдя до охотничьего домика, Плэгас свернул в сторону пышно растущего сада и увлек спутника в небольшую беседку.
— Я расскажу тебе кое-что о своем прошлом, — начал он. — Я родился и вырос не на Муунилинсте, а на планете, именуемой Майгито, и матерью моей была не супруга моего отца, а его вторичная жена — как это принято называть у муунов. Лишь когда я достиг совершеннолетия, отец вернулся на Муунилинст, и я получил первое представление о планете, давшей начало моему народу. Из-за строгих демографических законов Муунилинста лишь тем муунам, у которых достаточно влияния, — таким, как мой отец, — позволялось привозить домой отпрыска, родившегося на другой планете — не говоря уже о бастарде. Другие члены семьи считали меня чужаком: в их представлении, я не обладал законными правами и светскими манерами, присущими уроженцам Муунилинста. Ибо если и есть что-то, что мууны презирают больше, чем мотовство, так это несоответствие установленным порядкам — а у меня таких несоответствий было в избытке.
Мои расчудесные братья и сестры были прямо-таки образцом для подражания: узколобые, до неприличия расчетливые, с непомерным самомнением, идентичным взглядом на любой вопрос и любовью к сплетням ... Меня по-настоящему бесила перспектива унижаться перед этой кликой недалеких эгоистов. К их досаде, они были вынуждены признать, что я — полноценный член клана и обладаю теми же правами на обширное наследство моего отца, что и все остальные. Но, как это бывает с членами любого избранного общества, я должен был доказать, что достоин своего положения, готовя успешные финансовые прогнозы и предоставляя их на суд правящей верхушки.
