Книга первая. Практическая демонология

Уж не намекает ли он на ту отраву, которой упорно потчевал Ташу?

— Нет, — произнесла моя подопечная, не поднимая глаз на брата.

— Значит, мое средство помогло? — упорно допытывался он. — Надеюсь, ты продолжаешь его пить? Я привез тебе новый отвар.

С этими словами Ромуал поставил на кухонный стол достаточно большую склянку из темно-синего стекла, в которой плескалось какое-то содержимое. Таша протянула было руку за ней, но я ее опередил. Ромуал даже не успел отреагировать, не ожидая от меня такой прыти. Он лишь удивленно округлил глаза и открыл рот, собираясь высказать что-то нелицеприятное в мой адрес. Но я уже открыл склянку, и по кухне поплыл знакомый тяжелый аромат валерианы, смешанный с запахом пустырника. Как я и ожидал, чуть уловимое присутствие ягод вороньего глаза тут тоже ощущалось. Вот ведь шельмец этот Ромуал! Хотел бы я знать, на что он рассчитывает, пытаясь выработать у Таши зависимость.

— Что вы делаете?! — Ромуал справился с секундным замешательством и взвизгнул столь противным голосом, что у меня едва не заложило уши. — Кто дал вам право распоряжаться моими вещами?

— Если это ваша вещь, то заберите ее. — Я тщательно закрыл склянку и подвинул ее обратно к мужчине. — Но Таша больше эту дрянь пить не будет.

— Да что вы понимаете в лечебных снадобьях! — в прозрачных глазах Ромуала бушевала настоящая ненависть. — Моя сестра не может спокойно спать без этого отвара! Ее мучают кошмары.

— Уже нет. Я сам свидетель. — Я склонил голову, с любопытством наблюдая за припадком бешенства у мужчины.

Тонкие губы кривятся, ноздри гневно раздуваются, а вокруг словно разлилась аура безумия. Светлые Боги, неужто я выглядел так же мерзко, когда вздумал преподать Таше урок уважения?

— В каком смысле? — Ромуал резко успокоился и с подозрением уставился на меня. — На что вы намекаете?

— Ни на что, — пожал я плечами. — Все те ночи, которые я провел рядом с вашей сестрой, она спала вполне спокойно и мирно. Полагаю, моя любовь излечила ее куда вернее ваших настоев и отваров.

Позади охнула Таша, видимо, осознав, что в этот момент ее доброму имени пришел окончательный конец. Реакция же Ромуала меня озадачила. Кровь с такой скоростью отхлынула от его лица, а потом прилила обратно, что на миг я испугался — выдержит ли он столь неожиданное известие. Только трупа несостоявшегося родственничка мне на руках не хватало.

Но мужчина справился со своими чувствами. Он лишь помотал головой, будто разгоняя перед глазами туман, перевел тяжелый взгляд на девушку и осипшим голосом поинтересовался:

— Это правда? Ты спала с ним?

Я хотел вновь вмешаться и ради интереса подтвердить это предположение, только чтобы посмотреть на реакцию Ромуала. Однако, немного подумав, с сожалением отказался от неприличного плана. В конце концов, если это дело завершится благополучно, то Таше еще предстоит найти себе достойного жениха. А это будет очень тяжело с настолько подмоченной репутацией. Я ведь не собираюсь на ней жениться!

Девушка смутилась, потупилась и чуть слышно выдохнула:

— Нет. Мы просто спали в одной комнате. Но между нами ничего не было!

Ромуал с облегчением рассмеялся, а я раздраженно передернул плечами. Не нравится мне этот тип, ой как не нравится. Быть может, плюнуть на правила хорошего тона, выпроводить Ташу в коридор и поговорить с ним нормально, по-мужски? Заманчивая идея, но, к величайшему сожалению, почти неосуществимая. Сейчас я в гостях, поэтому на меня распространяются определенные запреты по применению силы в отношении хозяев дома. Конечно, в случае крайней необходимости можно плюнуть на правила и вытрясти из этого типа все, что он знает. Но что, если я ошибаюсь, и в действительности Ромуал вообще никак не причастен к убийству Райдика? На один допрос с применением запретной магии высшие силы, вполне вероятно, посмотрят сквозь пальцы с учетом сложившейся ситуации. Но вот повторения этого они не потерпят. Наш род и так отмечен проклятьем. Не хотелось бы в итоге потерять расположение еще и Светлых Богов.

Внезапно мне в голову пришла одна шальная мысль. Достаточно сумасбродная и забавная одновременно. Впрочем, почему бы и не рискнуть? Пора немного расшевелить сонный покой этого дома.

— Между нами ничего не было только пока, — произнес я, сделав особенное ударение на последнем слове. — Но, думаю, мы это печальное упущение исправим в ближайшее время. Правда, любимая?

Таша тихонько ойкнула от недопустимой вольности моих речей, залилась жаркой пунцовой волной стыда до самых корней волос и повернулась ко мне, явно собираясь выдать разгневанную тираду. Очень кстати. Не хотелось бы вставать ради такого пустякового дела.

Девушка ничего не успела сказать, когда я привлек ее к себе и поцеловал прямо в полураскрытые от возмущения губы. Надеюсь, ничего страшного с ней после этого не произойдет. Если здраво рассудить, не так давно она собиралась соблазнить меня и расплатиться за мои услуги собственным телом, наверное, и поцелуй без разрешения как-нибудь переживет.

Губы Таши оказались неожиданно мягкими и податливыми. От них неуловимо пахло чем-то вкусным, вроде ежевичного варенья, которое в детстве варила моя матушка, не доверяя столь сложное дело никому из слуг. Увлекшись, я едва не забыл, что затеял все лишь с одной целью — посмотреть на реакцию Ромуала. Поэтому весьма удивился, когда мужчина со сдавленным рычанием вскочил со стула и, набычившись, рванул ко мне.

Таша испуганно вскрикнула и отпрянула в угол комнаты, когда ее братец завис надо мной разъяренной громадой. Но, странное дело, в драку вступать не торопился, будто чего-то опасаясь.

— Не смей трогать мою сестру! — прошипел он, едва сдерживаясь, чтобы не огреть меня по голове чем-нибудь тяжелым.

Я с лукавой усмешкой провел пальцами по губам, которые еще хранили вкус губ Таши, и послал ей воздушный поцелуй, при этом более интересуясь выражением лица Ромуала. Тот со всей дури стукнул кулаком по столу, да так, что жалобно звякнула посуда, и попытался сгрести меня за грудки. Не получилось. Его рука остановилась на половине пути, когда мужчина случайно встретился со мной глазами. На этот раз я решил не миндальничать и показать Ромуалу все, на что способна магия взгляда. Теперь, когда он первым осмелился поднять на меня руку, мне было нечего опасаться неудовольствия Светлых Богов. Законы гостеприимства и самообороны еще никто не отменял.

В серых глазах Ромуала мелькнуло запоздалое понимание, когда он дернулся, пытаясь отвести взгляд. Не получилось ни с первого раза, ни со второго. А третьей попытки я просто не дал.

— Сядь, — негромко скомандовал я.

Мужчина побледнел от напряжения — так отчаянно он пытался высвободиться из-под моей воли. Над его верхней губой заблестели маленькие капельки пота. Я жестоко усмехнулся и небрежным кивком показал на стул, лишь на самую малость увеличив нажим. Время — деньги, особенно сейчас.

Ромуал нервно дернул плечом и послушно опустился на предложенное место. Вытянул перед собой руки, которые самым неприличным образом дрожали.

— Кто ты такой? — почему-то шепотом спросил он.

— Сейчас я задаю вопросы, — холодно напомнил я. — И мне бы очень хотелось узнать, зачем ты опаивал Ташу этой дрянью?

Забытая склянка стояла посередине стола как молчаливый свидетель вероломства мужчины. Он покосился на нее, затем вновь послушно уставился мне в глаза.

— Это не дрянь. — Ромуал говорил медленно, с явным трудом.

Поразительная сила воли. В первый раз встречаю человека, который мог бы в подобной ситуации откровенно лгать.

Ромуал шумно сглотнул и буквально выдавил из пересохшего горла:

— Это успокоительный отвар.

— Ай-ай-ай, — неодобрительно зацокал я языком. — Тебе не стыдно столь нагло врать? С каких пор в успокоительный отвар добавляют вороний глаз? Или хочешь сказать, что не знаешь, какой эффект он вызывает при совместном использовании с пустырником?

В глазах Ромуала метнулась тень какого-то животного ужаса. Он так сильно вздрогнул после моих слов, что едва не свалился со стула.

— Какой эффект? — внезапно позади меня раздался удивленный голос Таши.

Я досадливо поморщился. Совсем забыл об ее присутствии!

— Выйди, пожалуйста, — кинул я ей, не оборачиваясь. — У нас тут очень серьезный разговор. Можешь помешать.

— Я хочу знать! — настаивала Таша. Она подошла ближе и положила мне руку на плечо. — Речь ведь идет обо мне и моем здоровье.

Какое-то мгновение я колебался. Но потом неопределенно хмыкнул. В принципе, почему бы и нет? Таша должна увидеть истинные лица окружающих ее людей. Самое время сорвать с них маски заботливых родственников.

— Обещай, что после этого будешь сидеть молча, — . попросил я. Дождался, когда Таша легонько сожмет мне плечо в знак согласия, и только после этого продолжил: — Грубо говоря, твой милый братец давал тебя настой, вызывающий зависимость. Еще бы пару недель, и ты жить без этого пойла не смогла бы.

Все мое внимание было сосредоточено на Ромуале, поэтому я при всем желании не мог видеть то, как отреагировала Таша на мои слова. Однако услышал ее голос — пустой и безжизненный, когда она обратилась к брату:

— Это правда?

Я изумленно изогнул бровь, когда ощутил, как яростно собеседник пытается сбросить с себя путы моих чар. А он не так прост, как кажется. Пожалуй, пару лет назад мне бы не удалось с ним справиться.

— Ответь своей сестре, — скривил я уголки губ и еще чуть-чуть увеличил нажим. — Не заставляй ее повторять.

Мужчина вскинулся было встать, но тут же опустился обратно. Судорожно дернул кадыком, словно слова встали ему поперек горла.

— Да, — прохрипел Ромуал.

— Но зачем? — В голосе Таши было столько обиды, будто у маленького ребенка отняли и на его же глазах сломали самую любимую игрушку.

Ромуал посинел лицом. Его упорное сопротивление начало меня слегка беспокоить. Как бы не переусердствовать. Еще убью ненароком и безмерно обрадую тем самым святую инквизицию. Устали небось моего промаха дожидаться.

— Я не могу ответить при ней, — наконец взмолился Ромуал, с безумной надеждой глядя на меня. — Пусть уйдет. Я все тебе расскажу..

Я мешкал лишь мгновение. Мой противник оказался слишком упрямым типом. Если я продолжу беседу в прежнем ключе, то рискую просто прикончить его. И потом, никто не мешает мне передать наш разговор Таше позже, наедине. Если, конечно, я сочту это нужным.

— Таша, подожди меня в коридоре. — Я постарался вложить в свою просьбу как можно больше ласки. — Прошу. Заодно проследи, чтобы нас никто не беспокоил. Тот же Широн, к примеру.

— Но я имею право знать!

— Конечно, имеешь, — легко согласился я. — Но твое присутствие заставляет нервничать твоего брата и делает его очень упрямым. Я боюсь, что если ты останешься, дело может кончиться весьма печально. Слишком сильно его сопротивление.

Краем глаза я заметил, что Таша гордо выпрямилась после моих слов. Неполную секунду раздумывала, как следует поступить, но потом презрительно поджала губки и удалилась в коридор.

Я дождался, когда дверь за ней захлопнется, и только после этого сделал приглашающий жест рукой, предлагая мужчине продолжить.

Тот долго молчал, будто собираясь с духом. Так долго, что я решил ему немного помочь.

— Ты опаивал Ташу специально, чтобы она не смогла больше сопротивляться тебе? — задал я вопрос, который так и вертелся у меня на языке.

Я предполагал, что Ромуал побагровеет от возмущения, начнет кричать и брызгать слюной от столь низкого предположения. Но он лишь скривился, буд. то от невыносимой боли, и кивнул.

— Она ведь мне не родная сестра. — Мне пришлось напрячь весь свой слух, чтобы услышать его шепот. У нас нет общих родителей. Что в этом плохого?

— Что плохого? — удивленно переспросил я. — Ты считаешь, что любовь и послушание, полученные столь недостойным путем, хорошее дело? Ты хоть представляешь, в кого превратилась бы Таша после полугода приема твоей отравы? В безумное существо, которое живет лишь для того, чтобы пить эту дрянь. Она перестала бы расчесываться, умываться, даже естественные надобности стала бы совершать под себя. Кормить и поить пришлось бы насильно, поскольку Таша утратила бы ощущение голода и жажды. Ты такой участи желал своей сестре?

— До этого бы не дошло, — упрямо качнул головой Ромуал. — Как только я получил бы свое, то перестал бы давать Талии отвар. В тот же день. Конечно, она бы немного помучалась, но пережила бы.

— Получил бы свое? — нахмурившись, повторил я. — Позволь, но ты ведь женат. Значит, ни о какой свадьбе речи не может идти. О чем ты?

Ромуал отчаянно дернулся еще раз, видимо, рассчитывая, что, увлекшись разговором, я потерял бдительность. Не получилось. Я кашлянул, слегка растерявшись от подобной настойчивости, и вновь поймал взгляд мужчины. Не хочешь по-хорошему, поговорим по-плохому.

— Она ведь красивая девушка, — после молчаливой минутной битвы наконец сдался Ромуал. — И всегда была такой. Пушистые длинные волосы, синие бездонные глаза... И рядом всегда был я. Я следил, как из неуклюжего ребенка она превращается в прекрасную юную леди. Я оберегал ее от ухажеров, мечтая, что именно со мной она познает все радости любви. Но моя мать... Видимо, она заподозрила что-то неладное. Как только Талии исполнилось четырнадцать, моя мать более не оставляла нас наедине. А потом вынудила меня жениться на толстой прыщавой городской девахе, дочери травника, в лавке которого я подрабатывал.

— Какая мерзость! — совершенно искренне возмутился я. — Неужели нельзя было как-то совладать со своими чувствами? В конце концов, сделал бы ей предложение!

— Не говори глупостей, — отмахнулся Ромуал. — Талия никогда не любила и никогда не полюбит меня по доброй воле. Для нее я навсегда останусь сводным братом. Да и потом, кто бы разрешил этот брак? Для служителей Светлой Богини мы родственники, пусть и не кровные. Мне бы просто не дали разрешение на ритуал.

Мужчина опустил голову и глухо буркнул:

— Это не значит, что я не пытался провернуть все по взаимному согласию. Ради Талии я готов был бежать в другие края, где никто бы не знал о нашем гипотетическом родстве. Там бы мы без проблем совершили брачный обряд и жили бы долго и счастливо вместе. Я намекал Талии на свои чувства каждый раз, когда по недосмотру моей матери мы оставались наедине. Сначала она смеялась над этим, считая мои слова проявлением слишком сильной братской любви. Потом, после одного случая, когда я едва сдержался, стала бояться меня.

Ромуал замолчал, а я с отвращением передерну; плечами. Да, на месте Таши я, не задумываясь, в одних тапочках бежал бы от любящих родственничков Не дом, а настоящее паучье гнездо.

— Ты хочешь сказать, что остановился бы, проведя с Ташей лишь одну ночь? — с недоверием переспросил я и тут же сам ответил на этот вопрос: — Нет, ты бы не остановился. Ты еще не знаешь, насколько сладкой бывает абсолютная власть над другим человеком. Ты бы мучил и мучил ее, сгораемый от похоти, пока несчастная не утратила бы последние остатки разума. А потом принялся бы искать следующую жертву.