Ассири. Новая жизнь

А я ведь даже не обратила внимание на то, что на мне снова больничный балахон, и он наверняка уже все видел. Гад! Но черта с два я отступлю теперь. Развернулась спиной к нему и нарочито медленно начала приподнимать край подола вверх, ведя рукой по бедру. Я уже знала, что под этим балахоном нет нижнего белья. Все отняли. Ну ничего, я вам покажу, где раки зимуют. Дошла до ягодиц, слегка задержалась, буквально на долю секунд. Услышала сзади еле различимый судорожный вздох. Медленно продолжила оголяться. Я уже знала, что он прикипел взглядом к моей оголенной пятой точке. Любуйся дружок, будет что вспомнить на ночь. Резким движением освободилась от единственного предмета одежды на мне. Потом прикрыла глаза и развернулась, уже прямо глядя в зеленые очи очередного лорда. Да, ему явно приносило удовольствие то, что он видел перед собою. Восхищение и желание плескалось в его глазах. Только мне это не приносило ни радости, ни удовлетворения. Я все еще не отошла от предательства другого лорда, что дарил мне свою любовь по ночам. Вспомнила, и снова горечь пронзила меня. От масленого взгляда 'зеленоглазого' появилось отвращение. Весь мой взгляд говорил о том, как он мне противен. Всего пары мгновений мне потребовалось, чтобы скрыть это за безразличием. Но...он заметил. Все заметил, потому что он именно в это мгновение смотрел в мои глаза. Он разозлился, дикое раздражение промелькнуло в его образе. Вот он резко сжимает кулаки, черты лица заострились, он напряжен словно тетива лука, легкий скрип зубов. Но это все не важно. Я вдруг поняла, что совершенно его не боюсь, мне все равно. Совсем.

-Ничего особенного, — отрывисто цедит он, и, резко развернувшись, покидает меня.

А я, пригнувшись, поднимаю балахон и натягиваю обратно. 'Хоть бы покормили',— мелькает мысль. А сама на автомате уже ложусь в постель и засыпаю. Что-то устала я.

Дантарр

Прошло уже три месяца, как исчезла моя девочка. Что с ней? Где она? Жива ли?Я не понимаю своих ощущений. Такое ощущение, словно частичка меня потеряла себя. Я плохо сплю. Она приходит ко мне каждую ночь. Этот шёпот сводит меня с ума. 'Дантарр, любимый, зачем?'. Я не могу так больше, но и без этого сойду с ума окончательно. Поиски ничего не дали. И Миршесс, которого мы обнаружили на корабле в кобзо-капсуле, не дал конкретных ответов. Они были в энерго-костюмах, но таких по всей империи миллионы. Даже сам Миршесс был в таком же. И она, по его словам, тоже. Снова погрузился в последние воспоминания.

— Не поступай так со мной...с нами.

Я самый последний шакх! Как я так мог? Словно что нашло. Я так испугался за Калидарра. Я же видел безумный страх в ее глазах тогда. Почему не выслушал? Тогда это казалось единственно правильным решением, а сейчас...

Налил очередную пиалу Вахрийского вина. Забыться, не помнить, не слышать, не чувствовать! 'Дан, мой лорд, люблю тебя'. Ррр-р.

'Ты будешь помнить меня, душа моя. Никто и никогда не сможет заменить меня. Никого и никогда ты не будешь так хотеть, как меня. Я буду твоим наваждением, твоим сумасшествием, твоим персональным адом, днем и ночью, в любое время суток, и в любом месте. Ты будешь любить лишь меня, и больше всего на свете ты будешь ненавидеть за это себя. Запомни мои слова, моя любовь'.

Выпив до дна, просто выкинул через плечо, не глядя. Схватил кувшин с остатком и приложился. Не помнить. 'Будешь любить лишь меня...и ненавидеть...себя'. Да, я ненавижу, как я себя ненавижу за слабость. Какой я лорд? Я не лорд, нет. Я самый плешивый шакх, мразь, грязь под ее ногами! Не стою ни одного ее волоска, моей сладкоголосой девочки. 'Кали, прости меня, мой мальчик!'

-Добавить! — взревел раненным зверем.

Услужливый мальх поставил очередной кувшин. Только приложился, как поступил сигнал на галос. Опять она! Как же не поймет, что не сможет заменить мне ее. Рост, глаза, жесткие волосы, запах, вкус— все не то. Не она. Отключил принятие сигналов от Нхары. Не хочу видеть ее, вообще никого не хочу видеть. Взял кувшин налил в новую пиалу. Еще один вечер из пресной нынешней жизни. Ее нет, и нет меня. Снова забыться, чтобы уже там, восне встретиться с ней. Слышать ее голос, чувствовать запах, держать ее хрупкое тело и слышать ее песню страсти. А утром снова уйти в дела, чтобы не было времениупиваться своей никчемностью и жалостью к себе. Это все на вечер...и ночь. И так изо дня в день.

Меня знобило. Только сейчас поняла это. Слабость была во всем теле. Во рту пересохло, и голова необычайно тяжелая. Интересно, если я умру, кто-нибудь вообще будет горевать? Заставила себя подняться. Где-то тут должна быть открывающаяся панель, где я смогу получить воду. Где же она? О, вот тут. Дрожащими руками взяла стакан и выпила его. Потом наполнила еще один, потом еще. Выпив последние полстакана воды, смогла заставить себя дойти до постели и растянуться, завернувшись в одеяло. Меня била дрожь, зубы стучали друг о друга, выбивая чечетку. Да что за напасть снова? Простудилась? Бред! Я же не могу заболеть. Или могу? Не знаю. Но ничего хорошего это не предвещает. Через какое-то время стало жарко и вот я уже вся горю. Закрыла глаза, постаравшись уснуть. К тому же, слабость давала о себе знать.

Снилась наша с Даном комната, где я провела не одну ночь. На гигантских размеров кровати я лежала в его объятиях.

— Моя девочка, ты дрожишь. Что случилось?

Я молчала. Что я могу ему сказать. Сейчас рядом со мной он, тот, кто забрал моего мальчика, кто так хладнокровно разорвал нашу связь.

-Вероника, не молчи, умоляю. Что с тобою, любимая?

Но с другой стороны это ведь сон, всего лишь мой сон. Так что я могу себе озволить маленькую слабость. Могу насладиться своим любимым.

-Поцелуй меня, Дан!

Он вглядывается в мои глаза, а потом ласково и нежно едва касается моих губ, проводит язычком сначала по нижней, а потом по верхней губе и прикусывает в конце слегка. Грудной стон вырывается у него и дальше он углубляет поцелуй, все больше захватывая территорию. Я тоже не остаюсь равнодушной к этому сладкому во всех отношениях поцелую. Страсть захватывает нас обоих, снося все обиды, непонимание, злость.

-Моя девочка, моя сонаи, — шепчет мне в ухо и прикусывается мочку.Прокладывается дорожку нежных поцелуев по шее, дальше ласково облизнул впадинку между шеей и плечом. Отчаянный стон сорвался у меня с губ.

-Дан, мне нужно больше, пожалуйста. Я хочу тебя всего. Пожалуйста!

Ощутила поток прохладного воздуха, что шел от открытого окна балкона. Он прошелся освежающим глотком по разгоряченной коже.

-Где ты, моя любовь?

-Я тут, я рядом. Пожалуйста!

-Ты мое наваждение, — шепчет уже в области животика, не забывая прикладываться к коже, словно к источнику с живой водой. Лихорадочные движения, дрожь его рук. Он словно тоже в лихорадке. Покусывает, посасывает, прихватывает губами и зубами слегка мою чувствительную кожу. Одна рука на груди, а другая чувственно ведет по внутренней части бедра. Его дыхание щекочет.

-Моя сладкая боль, мое наказание....мое сумасшествие, что приходит каждую ночь. Моя...моя...

-Дан,— срывающимся голосом вторю ему. Почему все так сложно? Нет...не сложно. Сейчас не сложно. Новый страстный стон срывается с губ. Люби меня, сейчас, немедленно. Мне так это нужно, моя любовь. Столько боли ты принес мне, но и столько подарил. Люби. И я тебя буду любить в это мгновение, ведь я могу себе это позволить хотя бы в подсознании. В этом кратком миге забытья, на грани реальности. Ведь там для меня все чуждо. Не ты, не наш дом.

-Дан, прошу.

Его грешный рот достает до казалось бы невозможных мест и новые грани открываются этому безумству. Поцелуй, новый, еще. Слова больше не нужны.

Смелое движение внутрь и с его губ срывается рычание, а с моих проникновенный стон удовольствия. Глубокий поцелуй и дерзкий укус— он не дает мне достигнуть пика удовольствия, растягивая его. Я прижимаюсь к нему настолько тесно, словно стремясь слиться воедино. Выгибаюсь навстречу каждому толчку, доходя практически до оргазма. Почти, вот уже-уже. Прикрываю глаза, ожидая завершения, и меня резко выдергивает из сна:

-Верони...— дикий рев на грани сознания и отчаянный взгляд.

Резко открыла глаза. Проморгавшись от яркого света, бьющего по глазам, сосредоточила свой взор на злющей физиономии 'зеленоглазика', что сейчас метал молнии.

-Кто он?— рычит.— Кто твой любовник, шакхова подстилка? Ты думала, что я не узнаю? Да ты вся провоняла им! Да, видимо, он еще рано утром имел тебя у меня под носом, но его легкий флер остался. Я чувствую его. Признавайся немедленно, кто здесь предал меня? Кто посмел?

-О чем ты вообще?

-Не делай вид, что не в курсе. Да, я не трогал тебя все это время, но это не говорит, что ты имеешь права удовлетворять свои низменные потребности в обществе другого самца. Или самцов? Сколько их? Скольких ты обслуживаешь в день, 'дорогая' моя асси?

Это прозвучало настолько оскорбительно, что я, не думая, со всего маха залепила ему пощечину. Он не ожидал этого от меня, поэтому сначала уставился на меня удивленным взглядом, постепенно переходящим в бешенство. Только сейчас я поняла, что натворила. Страх сковал меня. Он же в это время схватил меня за горло и, стянув с моей кровати, припечатал к стене. В его глазах бушевал огонь. Я замерла перед этим 'хищником', боясь лишний раз дышать. Да и выходило это несколько сложно, учитывая его хватку. Он же минуту просто рассматривал меня, а потом впился в мои губы жестким, болезненным поцелуем. Он грубо сминал мои губы, кусал их до крови. Я вскрикнула ему в губы, и попыталась оттолкнуть, но куда там, проще гору сдвинуть. После очередного укуса, я слегка приоткрыла губы, чем он и воспользовался, проникнув в глубины моего рта. Его язык трансформировался в раздвоенный и исследовал новые территории. Его 'зверь' урчал от удовольствия, вторая рука обхватила нижние девяносто. Взвизгнула, принявшись еще яростнее отбиваться от его поползновений, но он словно не замечал моих трепыханий. Что же делать? Одинокая слеза скользнула из уголка глаза, протянувшись по щеке, и капнула на руку, что обхватила мою шею, не давая сдвинуться ни на шаг, твердо удерживая мою голову в одном зафиксированном положении. Его рука также давно трансформировалась, и сейчас его когти больно ранили мою нежную кожу. Сволочь! Все сволочи! Не-на-ви-жу! Мне понадобилось мгновение, чтобы трансформироваться и со всей дури оттолкнуть его от себя, распоров кожу его руки. Он, пролетев через всю комнату, ударился в противоположную стену. Шок и неверие отразилось в его глазах, а в следующее мгновение он с нечеловеческой скоростью оказался рядом со мной уже в боевом виде, скрутил меня в мгновение ока, прижимая к полу.

-Ты, глупая самка, решила меня убить! Тебя для этого послали сюда? Нхара снюхалась с Дантарром? Отвечай!

-Господи, как же вы меня достали, вы в печенках у меня уже все! Оставьте меня в покое! Кенион, я прошу тебя. Я глупая самка, ты сам сказал. Если бы ты меня не забрал с того корабля, то я давно бы была уже рядом с Дантрром и Ка... Просто оставь меня, прошу!

Слезы потоком хлынули из глаз. Вся горечь, что копилась эти месяцы, изверглась сейчас. Да я показывала свою слабость при постороннем и потом пожалею об этом, но это будет потом. А сейчас у меня была истерика. Все месяцы, что меня исследовали, словно 'амебу' под микроскопом не прошли бесследно. Сколько литров крови я им отдала. Сколько боли испытала, пока их изверги-ученые ставили на мне эксперименты, приведшие только к тому, что они узнали, что я не ритаидка, а всего лишь полукровка, или типа того. Короче говоря, 'неведома зверушка' как была для них, так и осталась. И все! Больше ничего они вытянуть не смогли. И теперь, лежа на холодном полу, со скрученными руками, я просто упивалась жалостью к себе.

Кенион неуверенно отпустил мои руки. Я же ничего практически не замечала. Молча он развернул меня к себе.

-Прости,— через силу выдавил он и вышел из комнаты.

Низ живота сводило от неудовлетворенного желания, отдаваясь болезненными спазмами, а душа была растоптана. За что мне все это?

Кенион.

Я ненавидел себя за эту слабость. Но еще я ненавидел ее. Я ненавидел ее за взгляд прекраснейших из глаз, которые с таким отвращением смотрят на меня. За ненависть, за боль, что отражалась в этих чистых озерах. Как он посмел? Морхова личинка, саргл, последний шакх— вот кто он! Он сломал свою идеальную игрушку, но не понял этого. Он не понял, кто в его руках, что за сокровище. Что ж, ты сломал ее, но я соберу. Я люблю сложные задачи! А победа над ней станет самым уничижительным поражением для тебя, великий черный лорд Дантарр!

Глава 11.Приручение.

Сегодня ко мне никто не приходил. Я радовалась этому глотку призрачной свободы, хотя бы в такой малости. Кенион заходил еще раза два после того случая, и вот уже почти неделю я его не вижу. Это меня несказанно радует. Сижу весь день в четырех стенах и тупо смотрю в потолок. Мыслей нет, эмоций тоже. Он больше не трогал меня после того случая. Я вообще не поняла тогда, чего он взбеленился. Наверное, из-за моего возбужденного состояния тогда. Хотя я до сих пор не поняла, откуда он на мне учуял чужой запах. Я никого вообще не вижу кроме этого облезлого змея, именуемого Ситар да пары его прихвостней. Но они почти всегда приходят в своих скафандрах, за исключением пары случаев. И то обычно это только Ситар приходил без специального обмундирования. Он всегда мне грубил в эти моменты, был безумно зол на меня. Да за любое мое движение он огрызался и рычал. Как будто я ему мешаю одним своим существованием. О, как в пословице! Нарисовался.

-Встань!

Как обычно без приветствия. Вздохнула, но выполнила. А чего перечить, все равно своего добьется. Подошел ко мне, пройдясь взглядом по телу. В итоге, больно схватив за руку, вколол очередную гадость в плечо.

-Что на этот раз?

Он промолчал. Меня начало кидать в жар. Он распространялся по всему телу, словно по телу пустили не кипяток, но ближе к тому. Огонь был неистов. Я не смогла удержаться на ногах, медленно опустившись на колени и обхватив себя за плечи.

-Я разве позволял тебе садиться? Встать!

-Я не могу.

-Встать, я сказал, шакхова шлюха!

-Пошел ты...

-Что?!!!— взревел, больно впившись в плечо.

-Я сказала, иди ты ...

Он схватил меня за волосы и одним рывком поднял меня. Слезы брызнули из глаз, в глазах потемнело от боли. Я не смогла сдержать крика боли.

-Я научу тебя манерам, тварь...— далее он, размахнувшись, залепил мне пощечину, отчего я отлетела и врезалась в тумбу. Он же продолжил. Поднял за многострадальные волосы и шипел на ухо свои ядовитые слова ненависти:

-Ты будешь у меня с ладони есть и подставлять свой милый ротик под любой мой каприз. Ты никому тут не нужна, и никто тебя не защитит. Но так уж и быть, я окажу тебе честь и буду иметь тебя за, допустим, завтрак и обед, а на ужин тебе придется отрабатывать по полной. И сейчас ты как раз отработаешь себе на ужин...

Я чувствовала к нему лишь отвращение. В его же глазах была похоть и ненависть. Фу, какая мерзость! Он предлагает заниматься с ним сексом за еду? Да я лучше сдохну! Так я ему и сообщила. Он еще больше разозлился. Пару раз он ударил меня, я упала на пол, а на меня сыпались новые удары. Он бил, не особо целясь куда. Попадало везде: и по голове, и по животу, и по другим частям тела. При этом он все приговаривал, что ненавидит меня за свои желания по отношении ко мне.