— Это государственная тайна!
— Мне плевать, — отвечаю равнодушно. — Значит, выдадите государственную тайну. Вперед, полковник, я записываю.
Полковник мнется.
— Меня... накажут.
— Мне плевать, — снова говорю. — Ваша гостайна — или жизнь Саши.
В списке ненавидящих меня людей — еще один.
— Ваша гостайна не уйдет дальше меня, — успокаиваю.
Александр Евгеньевич делает вдох и начинает рассказывать.
* * *
Отдел был создан еще в довоенное время. В отделе исследовали случаи сверхвозможностей. И наткнулись на моих сородичей. Один из них даже попался им в руки. Они выяснили целую кучу интересных, с научной точки зрения необъяснимых вещей. Возможности моего собрата поражали.
А потом случайно узнали, что есть я...
— Что с тем, другим? — перебиваю.
Качает головой.
— Я не знаю.
Правда.
— Кто может знать?
Перечисляет несколько имен.
Правда.
— Что обозначает фраза, которую мне прислали?
Пожимает плечами.
— Я не знаю.
Правда.
— Даю вам наводку, полковник. Выясните, кто знает смысл этой фразы.
— И что потом?
— Потом скажете мне.
Вздыхает.
— И еще. Не вздумайте обратиться к вашим коллегам. Если я почую хоть что-то подозрительное, Саша лишится еще одной ноги. Или руки. По выбору моих коллег. Для связи с ними мне не нужны сотовые телефоны, радиосигналы и прочая ерунда. А мои коллеги такие же сволочи, как и я. Мой приказ лишить Сашу какой-нибудь конечности вызовет у них колебания в единственном случае — если они не смогут придти к консенсусу, какую именно из конечностей резать.
Лицо багровое.
— И не нервничайте. Вредно для здоровья, — говорю на прощание.
Забираю сумку с дерева и возвращаюсь в квартиру.
* * *
Андрей спит на той же самой кровати, на которой он спал с Машей.
Саша спит на диване.
Я сижу в кухне и стучу по клавишам ноутбука.
Общаюсь со своим "Франкенштейном".
Даю ему задачу найти информацию о тех, чьи имена сегодня назвал полковник Феоктистов.
Мне нужны любые зацепки.
В отдел пока соваться не буду — там хорошо знают "Правила содержания вампиров в неволе".
Хоть и надо вызволить собрата, бросаться, очертя голову, тоже не стану. Моя жизнь — превыше любой другой.
Мы — хищники.
Собрат — конкурент.
Хотя в условиях обилия еды конкуренция теряет всякий смысл.
Но инстинкт все равно велит беречь себя в первую очередь.
Наши инстинкты сильнее, чем у людей.
* * *
Утром Андрей собирается готовить традиционную яичницу с колбасой, но я его останавливаю.
— Сходи в магазин, — говорю слуге.
— А что купить?
Беру ручку и пишу список.
— Все по списку. Не только еду, но и немного медикаментов. Саше нужны препараты кальция и железа. У него идет активное восстановление костей.
Кивает.
— Хорошо.
Саша не спит.
— Доброе утро, — здоровается со мной.
Капля силы. Подкрепить доверие. Усилить слабеющий негатив к родителям. Усилить желание ходить на двух ногах. Усилить желание порадовать деда.
— Привет. Как себя чувствуем?
— Нога болит, — морщится. — Может, дадите обезболивающее?
Качаю головой.
— Только вечером, увы.
Вздыхает.
— Как всегда. Когда эти штифты выйдут?
— Сегодня попробуем посмотреть, что можно сделать.
— Наконец-то!
Возвращается Андрей с продуктами.
Отгоняю слугу от плиты.
— Да я бы приготовил... — мнется.
— Яичницу с колбасой? — спрашиваю ехидно. — Или холодец из макарон?
Краснеет.
— Саше нужен творог и красное мясо. У него нога отрастает. А ты со своей яичницей...
Краснеет еще сильнее.
Смешиваю творог, сметану и клубничный джем. Завариваю чай с молоком. Ставлю на поднос, кладу туда же три таблетки с кальцием.
— Отнеси, — отдаю слуге поднос.
Кивает.
Ставлю в духовку мясную запеканку.
* * *
В обед усыпляю Сашу. Штифты уже торчат из костей, едва не пропарывая мышцы и кожу. Удаляю те, которые легко выкрутить.
Андрей удивленно наблюдает за моими манипуляциями.
— У него все равно не будет заражения, — поясняю слуге. — Мне не нужна стерильная чистота. Если что-то лишнее попадет в тело, то само уберется. Восстанавливающаяся плоть просто вытолкнет ненужное наружу через кожу или через другой ближайший орган выделения.
— А вы точно знаете, что делаете? — спрашивает с беспокойством.
Киваю.
— У меня память нескольких хирургов.
Понимающе вздыхает.
Саша просыпается ближе к вечеру. С интересом разглядывает повязку на ноге.
— Там больше нет "железа"?
— Есть, — огорчаю. — Но оно скоро выйдет.
— Опять будет болеть, — разочарованно вздыхает.
Пожимаю плечами.
— Я мог бы сломать тебе кость, вытащить штифт и заковать ногу в гипс, — пожимаю плечами. — Но это гораздо больнее.
— Больнее не надо, пусть так будет, — щелкает пультом.
* * *
Через три дня навещаю полковника Феоктистова.
Прежде, чем войти в дом, тщательно принюхиваюсь.
Никаких посторонних запахов.
Полковник просыпается сразу, едва я только влетаю в комнату.
— Как Саша? — спрашивает вместо приветствия.
Встаю на пол.
— Нормально. Что с моим поручением?
Жует губами.
— Фраза означает просьбу о помощи. Мне это сказал один из наших сотрудников.
— А ему откуда это известно?
Пожимает плечами.
— Этого вы мне не поручали.
— Тогда поручу, — говорю.
— Вы на эту фразу отреагировали, да? — задает вопрос в лоб.
Киваю.
— Да.
— Я так и понял. Но я не слышал о ком-то другом... как вы.
— О моем собрате, — помогаю.
— О вашем собрате, — соглашается. — Если бы он был... Полагаю, мне было бы известно.
Пожимаю плечами.
— Возможно. Но мне нужно выяснить, так ли это. Действительно ли мой собрат томится в ваших застенках, или же это попытка меня выманить. А ваш внук будет залогом того, что вы будете представлять мои интересы, а не вашей службы.
— Хорошо, — говорит через некоторое время. — Но где гарантии, что мой внук вернется ко мне живым?
Смотрю полковнику в глаза.
— Мое слово.
Хмыкает презрительно-недоверчиво.
— Полковник. То, что я вам сейчас скажу, покажется вам циничным, — холодно произношу. — Но, если вы поймете мои слова, значит, вы не безнадежны. Мне не сто и даже не двести лет. Я — дитя того времени, когда обещания чего-то стоили. Я родом оттуда, где за нарушенные клятвы расплачивались смертью, причем длительной и очень мучительной. Моя психика сформировалась задолго до того, как ваша цивилизация изобрела огнестрельное оружие. И я — не человек. Вы понимаете меня?
В глазах полковника — странное выражение.
— Так вот. Мне плевать на ваш двадцать первый век и на ваши моральные ценности. Мне плевать на вашу культуру потребления и на культ денег. Мне плевать на то, что в ближайшие сто лет деньги будут решать все; что клятвы нарушаются, обещания ничего не стоят. Мне, если честно, глубоко фиолетово на всю вашу цивилизацию, начиная от пирамид и заканчивая вот этим телевизором. Но мне не плевать на себя. На свои ценности и на свои моральные принципы. Если я обещаю — я выполняю. И неважно, кому я обещаю. Это — мое слово.
Молчит.
— Так вот, еще раз. Если вы выполните мои требования, ваш внук вернется к вам целым и невредимым. Если нет — то, увы, в разобранном состоянии.
— А если я не смогу... по независящим от меня причинам?
— Александр Евгеньевич. Вы умный человек. А этот вопрос, простите, мог бы задать идиот. Вы меня понимаете?
Обреченно кивает.
— Я сделаю все, что вы хотите.
* * *
Титан полностью выходит из кости Саши через пять дней. При этом он некрасиво оттягивает кожу на ноге, вздуваясь уродливой шишкой.
Делаю разрез и достаю остатки металлической конструкции.
Теперь нога быстро восстановится.
Обращаю внимание на правую ногу.
С ней все гораздо проще. Внизу культи кость начала удлиняться. Добавилось пару сантиметров. Коленный сустав приобретает свою природную форму.
Это хорошо.
* * *
— Можно я позвоню Лене? — спрашивает слуга.
— Заодно спроси, как там кошка, — разрешаю.
Кивает, набирая номер на телефоне.
Выкладываю на поднос целую горсть таблеток — витаминные комплексы, препараты железа, кальция.
У Саши молодой организм. Все происходит даже быстрее, чем я ожидал.
На столе — простенький "Сименс". Подарю его полковнику.
* * *
Полковник не спит. В комнате горит ночник.
Табачный дым. Не сигаретный, трубочный.
Принюхиваюсь.
Табаком меня не сбить — я не собака. Чую не носом, а чем-то другим.
Посторонних запахов нет.
Влетаю в дом.
— Погасите свет, — приказываю, войдя в двери спальни.
Протягивает руку, нажимает кнопку.
Ночник гаснет.
— Извините. Пока вас не было, я включил...
— На будущее, — перебиваю. — В следующий раз, если у вас здесь будет хоть фонарик, я не войду. А утром у дверей найдете "подарок".
Стискивает зубы.
— Понял.
— Что узнали? — спрашиваю.
Молчит недолго, потом аккуратно произносит.
— Граф... У нас секретный отдел. Мои расспросы игнорируются. Я... опасался вызвать подозрения.
— Значит, ничего?
— Не совсем... Я выяснил, кто может знать о вашем собрате. Тот сотрудник, о котором я говорил, нашел фразу и перевод в одном документе. Документ старый, но его составитель еще жив.
Называет имя.
— Где его можно найти?
Называет адрес.
— Еще я смог выяснить, что никто из сотрудников не отсылал вам сообщение. Они сами удивлены. Вначале даже сочли за сбой сайта, но потом, поняв, что фраза имеет смысл, забеспокоились.
— Спасибо, Александр Евгеньевич. Кстати, это вам, — кидаю на кровать телефон. — Если что — я вам позвоню. Откуда и на кого зарегистрирован — выяснять бесполезно... и вредно.
Кивает.
— Понял.
* * *
Саше приходится вливать еще порцию "восстановителя". "Память тела", конечно, штука хорошая, но тело лениво. Иногда ему проще закрыть все рубцом и костной мозолью. И успокоиться на этом.
С любопытством рассматривает свою удлинившуюся культю.
— А когда я ходить смогу?
— Полноценно — не раньше, чем через пару месяцев. Кость должна не только отрасти, но и укрепиться.
— Главное, что смогу, — делает мудрое замечание.
Серьезно киваю в ответ.
Андрей нервно курит на балконе.
— Что-то беспокоит?
Бросает окурок вниз. Тот улетает маленькой исчезающей точкой.
— Саша иногда рассказывает о своей семье. Не понимаю, как можно быть таким равнодушным к собственному ребенку. По сути, они винят его в инвалидности. Будто он специально с горы прыгнул.
— Ты спрашиваешь у меня? — хмыкаю. — Его родители люди. Это я у тебя должен спрашивать. Как-никак, ты одного с ними вида.
Вздыхает и достает еще одну сигарету.
* * *
Информация полковника запоздала. Составитель документа мертв уже три месяца.
Придется идти другим путем.
Проверяю результаты работы "Франкенштейна".
Результаты положительные. Теперь я знаю кое-что о сотрудниках из "моего" отдела.
Навещаю одного из них.
В отличие от полковника, с ним я в разговоры не вступаю.
Но узнаю много чего нового.
Хотя бы то, чью память мне надо еще заполучить.
* * *
Собрат — существует.
Это показала мне память третьего, кого я выпил.
Я даже знаю, где он содержится.
Возвращаюсь в квартиру.
Андрей видит меня и меняется в лице.
Знаю, выгляжу жутко.
В голове тягуче ворочаются чужие личности.
Закрываюсь в комнате ожидания.
В себя прихожу только через трое суток. Выползаю в квартиру "по стеночке".
— Что с вами? — Андрей боится подойти ближе.
— Переел, — коротко объясняю. И добавляю: — Через пару-тройку часов буду в норме.
Смотрю искоса на слугу.
— Я себя контролирую.
Облегченно вздыхает.
* * *
Нетерпение часто приводит к проблемам.
Следующего в цепочке информации выпиваю только через неделю.
* * *
Сашина левая нога в полном порядке. Он резво скачет по квартире, помогает Андрею с обедом.
К удивлению, мальчик умеет вполне прилично готовить.
— Дядя Андрей, — терпеливо поясняет он моему слуге. — Вот вы закинули макароны. Вот они кипят. Их мешать надо, чтобы не прилипли ко дну и друг к другу.
— Ложкой?
— Можно ложкой, можно вилкой. Но — постоянно помешивать.
Андрей вздыхает.
— Давайте я картошку почищу, — говорит ему Саша.
Садится на стул, поставив между колен мусорное ведро.
На правой ноге — очертания ступни.
* * *
Желающих умереть за деньги — хоть отбавляй. Самых разных: с опытом и без опыта, со своими экипировкой и вооружением и готовых пользоваться тем, что дадут. Говорящих на всевозможных языках — английском, китайском, русском, украинском, латышском, французском... Одиночки и группы.
Широкий выбор.
Останавливаю свой выбор на пятерых кандидатах. Один латыш, двое русских (живущих за границей), украинец и афганец.
У каждого своя история, но объединяет их одно. Они — хорошие специалисты.
И все пятеро знают русский язык.
За двести тысяч "зеленых" на каждого они готовы даже в Антарктиде динозавров отстреливать, не говоря уже о том, чтобы разгромить какую-то секретную лабораторию.
По поддельным документам въезжают в Россию, добираются до небольшой деревушки рядом с Сергиевым Посадом. Вокруг поля от колхоза, почившего еще в девяностых.
Деревня уже заброшенная, хотя не так давно в ней еще жили. По выходным до сих пор приезжает десяток дачников.
Относительно целые дома тоже присутствуют.
Вот в одном из них я и собираю всех пятерых.
Пятый добирается до дома через сутки после первого.
Даю еще сутки на отдых и знакомство.
* * *
Снаружи похоже на простую отдыхающую компанию — шашлыки, пиво.
До сборов завез немного продуктов, поставил небольшой холодильник. Электричество, как ни странно, сохранилось.
— Пушкин, ты зря не ешь шашлык. Голодным до вечера сидеть будешь! — голос за забором.
— Нье буду, — отвечает афганец. — Я тваю порция тушонки съем.
Дружный смех.
Открываю калитку, вхожу.
Мгновенно собрались и очень грамотно распределились по территории двора.
У затылка — холод металла.
— Кто такой?
Медленно поднимаю руки.
— Работодатель ваш. Ствол уберите. Пароль: "Китайский император".
Слегка расслабляются.
Подхожу к колченогому столу, откупориваю запотевшую бутылку пива, присаживаюсь тут же на полусгнившую колоду.
— Отдохнули, орлы?
Кивают.
— Вот и отлично. Общий смысл операции вам ясен, но нужно уточнить детали.
Снова кивают.
Приятно работать с профессионалами — никаких лишних вопросов.
* * *
— Шеф, мы не вывезем, — говорит мне Алик, один из русских.
