Последняя из рода Леер - 1 (часть 1)

— Магианой. Если Мила позволит, я после выпуска хочу остаться с ней в Эльнисе.

— Тебя не прельщает романтика дорог? — мы как-то незаметно перешли на "ты", и, как ни странно, меня это не смущало. Я словно со старым другом беседу вела. Давно потерянным другом.

— Нет. Я же не боевой маг — универсал.

— Универсалы очень сильны. Вам подвластны все стихии. В каком-то смысле вы сильнее стихийников.

— И опаснее.

— Приходилось проверять?

Я кивнула. О том случае с Милой говорить не хотелось. Но для нас и не требовалось слов. Он просто чувствовал.

— Страшно было?

— Потом, — прошептала я. — Когда поняла, на что способна. И куда эта сила может завести.

— Но и власть... разве ты не почувствовала ее вкус?

— Ты тоже обладаешь властью. Куда большей, чем я. И все же не спешишь использовать ее. К тому же, если пойти по тому пути, кем я стану?

— В тебе слишком много света, — улыбнулся он.

— Света много не бывает, страшнее, когда в глазах живет непроглядная тьма.

— Ты намекаешь на...

Договорить Акрон не успел. Дверь в библиотеку внезапно распахнулась, и в библиотеку не вошли, почти ворвались анвары, наследник и немного напуганная Мила. Хорошо хоть не полным составом заявились, а то выдерживать еще Лаиллэ и этих... лордов, было выше моих сил.

— Вот вы где? — жизнерадостно заговорил белобрысый. — А мы вас обыскались. Вот видите, принцесса, вам не о чем беспокоиться. Ваша подруга в целости и сохранности и даже не растрепана.

Если бы взгляд мог убивать, то сейчас белобрысый валялся бы бездыханным трупом от взгляда Акрона и, как ни странно, наследника.

— Думаю, нам пора, — заговорила Мила. Я кивнула подруге и обернулась к своему собеседнику.

— Мне было очень приятно беседовать с тобой, Рон. И буду ждать ту книгу о резервах. — Я протянула руку, но он проигнорировал ее, схватил меня за плечи и расцеловал в обе щеки. А потом посмотрел куда-то мне за спину. И судя по мелкой мигрени, вызванной чужим давлением, его маленькое представление достигло цели.

— Ты даже не представляешь как я рад. Обещай писать мне.

Я улыбнулась. Всегда такой холодный и равнодушный, сдержанный Акрон вдруг повел себя как беззаботный мальчишка и даже рассмеялся. А уж, какие лица были у анвар в тот момент... Этот вечер стоил того удовольствия, с которым я смотрела на вытянутую рожу белобрысого.

А вот ярость в глазах наследника меня совсем не порадовала. Нет, внешне он остался таким же спокойным и невозмутимым, а вот глаза... Бр-р. Бедный Акрон. Надеюсь, он знает, что делает.

Всю дорогу до дома Мила не переставала ругать меня и удивляться этому странному вечеру. Из ее рассказа я поняла, что вся эта история с нашим с Акроном путешествием в библиотеку была, мягко говоря, не запланирована.

— Ты не представляешь, что было, когда вы ушли, — возбужденно рассказывала принцесса. — Наследник, так оживленно беседующий со мной в твоем присутствии словно выключился с твоим уходом. Он все время гипнотизировал взглядом дверь, пока его друзья пытались сгладить неловкость. Не понимаю. Словно они все разыгрывали какое-то странное представление. Другие расспрашивали меня, но почему-то все больше о тебе. Как мы познакомились, как давно дружим, где проводим и как проводим каникулы? Как мой отец относится к тебе и почему разрешил нам дружить? Все это очень странно.

— И не говори, — согласилась я, прокручивая в голове весь этот вечер. Хотя мне понравилось. И Акрон понравился. Не знаю. Может это потому, что мы живем, словно на одной волне. Чувствуем одинаково. Черпаем энергию в силе духа. Конечно, мне приходило в голову, что может это все игра. Что все это доверие и разговор всего лишь способ чего-то от меня добиться. Но я тут же отбросила эту странную мысль. Зачем? Что даст им мое прошлое, мои мечты, желания, чувства? Это глупо. Я — никто, всего лишь глупая, человеческая девчонка до связи с которой он никогда не опустится. Разве не так он говорил пару дней назад, тогда зачем ему весь этот спектакль?

— И я не понимаю тебя, — переключилась с анвар на меня Мила. — Почему ты ушла? И эти ваши странные посиделки с тем анваром. Что может быть между вами общего?

— Довольно много, как ни странно, — пожала плечами я.

— Например?

— Например, он тоже вырос без родителей, как я. И у него тоже есть венценосный друг.

— А и правда, — хмыкнула Мила. — Между вами, в самом деле, много общего. И что же? Вы нас с наследником так мило обсуждали сидя рядышком на диване?

— Представь себе, нет, — улыбнулась я. — Он просто оказался не таким бездушным, как все считают.

— Как по мне, так лучше бы нам всем держаться от них подальше. Особенно от наследника. Там, где он появляется, жди беды.

— Ты преувеличиваешь, Мил, — не поверила подруге я, и очень зря, потому что этими своими словами, она как в воду глядела.

Едва девушка пересекла порог особняка все пошло не так, как он хотел. Ему казалось правильным немного поставить ее на место, не замечать, делать вид, что она не существует, но ее реакция удивила. Все его попытки не вызывали никакого отклика с ее стороны. Наоборот, ей было безразлично. Безразличен он, этот ужин, анвары, которых он пригласил. И это бесило. Выводило из себя не хуже глупых попыток Лаиллэ обозначить свою территорию.

В гостиной все вообще пошло наперекосяк. Это Эйнар должен был проводить девушку в библиотеку. Он был самым веселым, беззаботным, своим парнем, точнее казался таким для других. Но каждый раз, когда Эйнар порывался подойти, она бросала на него ТАКИЕ взгляды, словно он пьяный, вонючий орк, на которого можно смотреть только с легким налетом жалости и брезгливости. Вот именно так она на него и смотрела, заставляя остановиться не хуже кирпичной стены, внезапно выросшей прямо из воздуха. Ноэль первым понял проблему Эйна. Хотел сделать это за него, но тут вмешался Акрон. Внезапно, неожиданно и странно.

Наследник давно заметил, что друг изменился с того самого злосчастного ужина у Цепешей. Он закрылся, не позволял больше проникать глубже уровня чтения сиюминутных мыслей. До этого момента он и не задумывался над этим, принимал, как данность. Мало ли, почему друг решил оградить мысли от него, но теперь...

Почему он вмешался? Почему с самого начала отвергал этот план? Наследник не знал. И когда эта ледяная принцесса забеспокоилась о своей подруге, он первым подал ей руку, чтобы, не привлекая внимания, выяснить все.

Но то, что он увидел в библиотеке, стало неприятным, если не сказать больше, сюрпризом. Он ожидал многого или даже не так: он не предполагал того, что эти двое будут сидеть на диванчике, так близко друг от друга, словно старые друзья. В руках обоих были уже остывшие кружки с чаем. Но не это поразило его больше всего, а то, как она прощалась с Акроном, с тем, кто презирал женщин, не верил ни во что, особенно в людей. Она прощалась с ним, как с равным, как с хорошим приятелем, другом.

— Мне было очень приятно беседовать с тобой, Рон. И буду ждать ту книгу о резервах.

"Рон? Она назвала его Рон!" — эта фамильярность с ее стороны вызвала глухое раздражение, но когда друг проигнорировал протянутую ею руку и, приобняв, расцеловал, в душе поднялась горячая, кровавая, все ослепляющая ярость.

— Ты даже не представляешь как я рад. Обещай писать мне.

Да, разумом он понимал, что Акрон играл какую-то одну ему известную роль. Он словно мстил ему или пытался что-то доказать. И — бездна задери! — у него это прекрасно получалось. У них обоих получалось, ведь в отличие от него, она мастерски била своим равнодушием. Забавно, ему так давно не причиняли боль, что он почти забыл, каково это.

Едва девушки уселись в карете и тронулись, наследник вернулся в особняк и выместил все свое раздражение на ни в чем ни повинной двери. Советники и их слащавые жены поспешили ретироваться едва натолкнулись на его взгляд. А вот Лаиллэ вознамерилась окончательно его сегодня достать. Она подошла с видом богини, призывно покачивая бедрами и попыталась обнять.

— Лаиллэ, иди к себе, — приказал он, оторвав от себя ее руки.

— Я хочу остаться, — надула пухлые губки адеонка.

— Лаиллэ! — повысил голос он.

Она хотела возразить, снова попытаться соблазнить его, как это было раньше, но обожглась о ледяную изморозь в его глазах, холод и угрозу. Это возбуждало, заставляло желать его и бояться. До дрожи, до мурашек по телу, до дикого, безудержного желания. Да, таким он нравился ей гораздо больше того ослепленного восхищением глупца, каким он был. Но иногда, в тишине ночи, в своей комнате, лежа в постели, она мечтала, чтобы он снова так на нее посмотрел, как тогда — когда любил или как недавно — наверху, в постели, когда неистово и одновременно нежно целовал, пробуждая давно забытые и похороненные воспоминания. И все же больше она хотела именно этого властного, жестокого, сурового и грубого мужчину, который презирал ее, использовал, как это делали другие, но только с ним она горела и жаждала новой ночи.

— Какой ты жестокий, — игриво проговорила она, но требование выполнила. Пошла к лестнице, прекрасно зная, что он смотрит, что все они смотрят на нее с желанием. И она даже не сомневалась, что этой ночью он снова придет. Каково же было ее разочарование, когда этого не случилось, когда его спальня оказалась заперта на ключ. Тогда она осознала, что это конец, и голос внутри нее, жестокий голос тьмы неистовал в бессильной ярости.

— Покажи! — с угрозой потребовал наследник, едва анвары оказались в зале одни.

— Брат, да что с тобой такое? — удивился Эйнар.

— А разве ты не видишь? — усмехнулся Ноэль.

— Не вижу чего?

— Покажи! — снова потребовал наследник, не обращая внимания на недоумение на лице брата.

— Ты, в самом деле, этого хочешь? — выгнул бровь Акрон.

— Не заставляй меня повторять.

— Как пожелаете, мой повелитель, — издевательски хмыкнул мужчина и раскрыл мысли, прокручивая в сознании весь разговор с девушкой с того момента, как они вошли в библиотеку.

Она рассказывала о своей жизни взахлеб, даже не заметив, что забралась на диван, подогнув босые ноги. Акрон протянул кружку, но она не сделала ни глотка и все говорила и говорила о своей жизни в Академии, друзьях, планах, мечтах.

Наследник смотрел, ловил каждое слово, каждое ее движение и медленно сходил с ума от гнева, от бессильной ярости, что она рассказывала все это не ему и так жизнерадостно улыбалась тоже не ему, и ее глаза искрились детской наивностью тоже не от его слов.

Ревность. Вот теперь он осознал наконец что это такое.

Однако Акрон показал не все. До библиотеки что-то случилось, что-то важное. Но доступ был закрыт.

— Покажи! — рявкнул он, пытаясь пробиться сквозь сотни защитных барьеров друга.

— Ты забываешься, Рейвен! — посерьезнел Акрон, с трудом выбросив его из своего сознания, чтобы затем закрыться окончательно.

Но наследника передернуло не поэтому. Она назвала его Рон, и в ее устах это звучало так интимно. Вряд ли он еще когда-нибудь так назовет друга. А друга ли?

— Прекрати! — не хуже его самого рявкнул Акрон.

— Да что происходит? — попытался снова вмешаться Эйнар, — Это вы из-за этой...

— Заткнись! — крикнули оба и снова уставились друг на друга: один в ярости, второй устало и немного удивленно. Он понимал, почему разозлился Рейвен — Эйнар, как всегда, не церемонился в выражениях, высказывая свои мысли вслух, а увлечение наследника той девушкой достигло уже такого уровня, что любое дурное слово о ней вызывало почти инстинктивный протест, но и у него пренебрежение Эйна почему-то тоже вызвало недовольство. Впрочем, Аурейана Роен обладала удивительным по своей силе даром располагать к себе людей. Как оказалось и нелюдей она очаровывала также легко, не прилагая к этому ни малейших усилий. Вот и он тоже попался, а наследник и вовсе давно горел.

— Послушай, — глубоко вздохнув, примирительно заговорил Акрон. — То, что случилось в коридоре, личное.

— У теней не может быть ничего личного.

— У теней? — выгнул бровь мужчина. — Так вот кто мы для тебя? Не друзья, а просто тени?

Жесткий тон и обвинение в словах отрезвляюще подействовали на наследника. Он не остыл, но отступил, осознавая, что забылся.

— Прости, я не хотел тебя обидеть. И да, вы больше, чем мои тени, вы — мои братья, моя семья. Ты знаешь, что ближе вас у меня никого нет. Мы выросли вместе, вместе взрослели, переживали все то дерьмо, что свалилось на наши головы после войны. И я ценю и глубоко уважаю вас.

— И доверяешь? — задал неудобный вопрос Акрон.

— Да, — после непродолжительного, напряженного молчания ответил мужчина.

— Тогда поверь мне на слово. Это не из-за нее. Из-за меня. Ты знаешь все, о чем мы говорили. Но там — в коридоре мы говорили обо мне. Она сказала то, что тебя не касается. Никого не касается.

Рейвен понял. Был не согласен, злился, сцепил зубы от почти непреодолимого желания вскрыть друга, узнать все, каждый ее шаг, слово, мысль до мелочей. Все, что Акрон скрывал. Но смирился. У каждого из них были тайны, запрятанные в самых темных глубинах души, которые должны были остаться там — похороненные и забытые.

У него это был отец и его... "воспитание", если можно было так сказать. У Акрона — жизнь без родителей. Какой она была? Он знал только то, о чем нехотя и сухо рассказал Макс. И этого было достаточно, чтобы чувствовать острую жалость к другу, которую приходилось прятать, чтобы не причинить боль. Хотя Акрон чувствовал. Не мог не чувствовать и благодарно молчал.

— Успокоились? — с облегчением вздохнул Ноэль, нарушая установившуюся мирную тишину.

Оба кивнули.

— А теперь, может, просветите нас, что же такого вы узнали о девушке, что оба чуть не передрались?

— Да, — все еще обиженно поддакнул Эйнар. — Уж будьте любезны объяснить, из-за чего чуть не спустили на меня всех собак?

— Она сирота, — заговорил Акрон. — Через пять дней ей исполнится восемнадцать лет. Родителей не знает, подкинули в какой-то сиротский приют на востоке еще в младенчестве. До двенадцати она жила там, пока не проснулся ее дар.

— Странно, что она умолчала, при каких обстоятельствах, — заметил Рейвен.

— Ну, это просто, — пренебрежительно хмыкнул Эйнар. — Сиротские человеческие дети очень быстро взрослеют. Может прямо во время се...

Акрон не думал, действовал инстинктивно. Просто внутри что-то щелкнуло, и он ударил. Сильно, больно, без сожалений.

Эйнар чудом устоял и пораженно уставился на друга.

— За что?

— Ты когда-нибудь дождешься и кому-то сильному захочется укоротить твой поганый язык. И я даже мешать ему не стану, — ответил за друга наследник. Он и сам хотел сделать это. Опередили.

— Эйнар, угомонись, а то эти двое довершат то, что начали, — улыбнулся Ноэль, пытаясь разрядить и без того накаленную обстановку. — Девушка нашла в лице нашего друга родственную душу. Берегись, если так и дальше пойдет, мы все подпадем под ее очарование.