Роман "Горький ветер свободы"

— Зачем донье могут понабиться твои услуги? — фыркнул Росси. — Она же не заведует псарней и не пасёт овец. Хотя... Донья, — он снова вежливо обратился ко мне, — если когда-нибудь у вас в покоях сломает ножку таракан, вы всегда можете обратиться за услугами к доктору Терро.

Мне сразу как-то очень живо представился таракан с загипсованной ногой, отчего-то именно задней правой, создающий страшный грохот при каждом столкновении с мебелью.

— Да будет тебе известно, Бенвенуто, что лечить животных гораздо тяжелее, чем людей. К ним значительно труднее найти подход. Для этого требуются терпение и выдержка, которыми ты не обладаешь.

— Донья, вот объясните мне, непонятливому, — попросил лекарь, беря меня под руку, — чья работа важнее. Того, кто спасает человеческие жизни, или того, кто избавляет от блох собак?

— Вы знаете, собаки представляются мне значительно более ценными членами общества, чем некоторые люди, которых мне доводилось встречать, — призналась я, легонько подмигнув Терро.

— Вам просто встретились на пути очень дурные люди. — Голос Росси ненадолго стал серьёзным.

Он всё ещё держал меня за руку. Рукав случайно задёрнулся, и лекарь обнаружил следы от моих позавчерашних попыток себя покалечить.

— О Боже, что это у вас?! — воскликнул он с ужасом, никак не свойственным людям его профессии, привыкшим наблюдать куда более серьёзные вещи, чем царапина и синяк.

— Ничего, ерунда. — Я поспешила высвободить руку и одёрнуть рукав.

— Э нет! Покажите скорее. — В интонациях лекаря проявилась настойчивость.

— Право, не стоит.

Я нехотя протянула ему руку. Он внимательно осмотрел ранку, пощупал синяк. Я поморщилась: было больно. Синяк вообще оказался внушительным: мало того что он был крупным, так за последние сутки ещё и приобрёл живописный фиолетовый оттенок.

— Или я ничего не понимаю в медицине, — проговорил Росси, что заставило его приятеля многозначительно хмыкнуть (дескать, можешь не продолжать), — или вашу рану даже не обработали.

Терро подошёл поближе.

— Вынужден согласиться с коллегой, — заметил он.

— Да нечего тут было обрабатывать, право слово, — попыталась отговориться я, отлично помня, что вина тут целиком и полностью моя. Данте хотел заняться рукой, но я ему не позволила, съёжившись при первом же его прикосновении, как запуганный воробушек.

— А ну-ка, голубушка, пройдёмте сейчас же ко мне, и я займусь своим делом, — решительно заявил Росси.

— Ах ты, старый ловелас! — воскликнул Терро. — Уже и девушку в свои покои затащить пытается, это при первом-то знакомстве! Донья, имейте в виду: этот человек — известный дамский угодник. Я бы на вашем месте не рискнул оставаться с ним наедине в его комнате.

Я высоко подняла брови. Признаться, опасаться Росси я такой стороны казалось мне несколько странным, учитывая, что он годился мне даже не в отцы, а почти что в деды. Сам Росси, похоже, подумал о том же.

— Да как тебе не стыдно, старый завистник! — парировал он. — Позор на твою седую голову! Дамский угодник! Это когда всё было?

— А когда бы ни было, — отрезал Терро. — Горбатого могила исправит. Пойдёмте лучше в мои покои, донья. Уверяю вас, я справлюсь с вашей раной ничем не хуже этого аморального типа.

— Даже и не вздумайте идти с ним, донья! — вскинулся Росси. — Если он станет лечить вас своими препаратами, вы рискуете назавтра закукарекать петухом или обрасти шерстью! Пойдёмте со мной, я всё сделаю как надо. И уверяю вас, его инсинуации совершенно беспочвенны.

— Чёрта с два! — ответил на последнее утверждение Терро. — Ладно, донья, не тревожьтесь, — добавил он, видя, что я подошла к двери Росси, поддавшись на напор последнего. — Я не оставлю вас наедине с этим развратником. Пойду вместе с вами, так что вам ничто не угрожает.

Не сдержав ухмылки, я подумала, что мне действительно ничто не угрожает: эти двое будут рьяно защищать меня друг от друга. А учитывая, что никакой угрозы ни от того, ни от другого не исходит изначально, шансы нарваться на неприятности и вовсе нулевые.

Эти двое не прекращали препираться практически ни на минуту. Но руку мне чем-то обработали, в результате чего и царапина, и синяк исчезли впоследствии удивительно быстро.

Потом я всё-таки отправилась в библиотеку. Найти её оказалось несложно. Дверь была заперта, но у меня уже имелся ключ. Оказавшись в библиотеке, я немного подумала, а затем всё-таки заперлась изнутри. На всякий случай, чтобы никто не тревожил. Хотя снаружи и так вроде бы не было людей. Данте оказался прав: библиотека являлась, мягко говоря, не самым посещаемым местом в армоне.

Оставшись в одиночестве, которое никто не грозил нарушить, я огляделась. Просторная комната, кажущаяся тесной из-за обилия заставленных книгами стеллажей. В общем, именно так должна выглядеть библиотека. Напротив входа — стол со стулом, предназначенный для архивариуса. Стульев для посетителей, кажется, не предусмотрено, хотя, быть может, что-то обнаружится за стеллажами. Большое окно, немного грязноватое, но из него, кажется, открывается красивый вид. И запах. Почти неуловимый, но правильный книжный запах, какой и должен быть в библиотеке.

Я медленно опустилась на единственный стул и снова огляделась, на сей раз с другого ракурса, испытывая чувство, очень напоминающее ностальгию. Университетская библиотека, конечно же, отличалась от этой, и всё-таки сходства была больше, чем различий. Интересно, осталось ли что-нибудь от той библиотеки? И чем вообще закончилось вторжение? Сумели власти остановить нашествие на город? Пострадали только прибрежные районы или волна разрушения докатилась и до самого центра? Существует ли до сих пор Северный университет? Надо будет попробовать это выяснить. Я вдруг поняла, что теперь, наконец-то, оказалась в том положении, когда могу получать информацию. Могу спросить у Данте или Ренцо, и, если они не знают (что вполне вероятно, ведь они только что вернулись из поездки), то обязательно выяснят и дадут мне знать.

Стараясь отстраниться от грустных мыслей, встала и распахнула окно. Это далось мне нелегко: кажется, его давно никто не открывал, поэтому защёлка заедала. Но в итоге я справилась. Комната с наслаждением вдохнула свежий воздух. Я высунулась наружу и осмотрелась. Внизу — сад. Каменные статуи, фонтаны, немного дальше — беседки. Всё утопает в зелени. Густой, как и в наших садах, но одновременно совершенно другой. Пальмы, кипарисы, пихты. Даже дубы и клёны, которые время от времени здесь встречаются, сильно отличаются от своих северных сородичей. Настолько сильно, что опознать их возможно только по форме листьев.

Я подняла взгляд и вдалеке, на вершине холма, увидела храмовую башню. В груди сразу же пробежал холодок. Вспомнилась такая же башня в Бертане. Площадка, открытая всем ветрам. И мостовая внизу, под площадкой. Такая далёкая и одновременно притягивающая к себе взгляд. И девушка, которую я никогда в жизни не видела. Та, которая, в отличие от меня, решилась и прыгнула. И почему-то вдруг подумалось — а что сталось с тем, из-за кого она так поступила? Испытывает он угрызения совести? Или считает, что кругом прав?

Мысли, как бывало и прежде, заскользили в свободном полёте, постепенно отдалились от изначальной истории, и в голове сформировались новые образы.

Я села за стол, взяла чистый лист бумаги, обмакнула перо в чернильницу — благо все необходимые письменные принадлежности были предоставлены в моё распоряжение, — и принялась писать. Время от времени вставала, ходила кругами по небольшому участку комнаты, останавливалась у окна, и снова садилась за стол. В итоге на листе появились следующие строки:

Бедный султан, постучаться к тебе позволь.

Ждут на пороге послы из далёких стран.

Я понимаю твою о невесте боль,

Но предстоит отвлечься от личных ран.

Не поселилась у девы в душе весна,

Выбрала вместо свадьбы холодный пруд.

Разве же это повод лишаться сна?

Плач по младой глупышке — напрасный труд.

Ты — государь, а это тяжёлый крест.

Но не найдётся завидней тебя жених.

Можешь ты выбрать из тысячи ста невест,

Можешь жениться разом на всех на них.

Лучшие чувства заводят порой во зло.

Истина эта, как капля слезы, проста.

Не понимала девица, как ей везло,

Вот и надумала вниз головой с моста.

Зря ты кусаешь губы и хмуришь лоб.

Будет тебе богатство, любовь, почёт.

Вроде любил какой-то её холоп.

Кто же такую мелочь берёт в расчёт?

...Только забыть о деве тебе невмочь.

Будет отныне у ложа свеча гореть.

Тысяча минет ночей и за ними — ночь...

Сказкам султан не сможет поверить впредь.

Тот день я почти целиком провела в библиотеке. Осматривалась, изучала хранившиеся здесь книги, выясняла, что где расположено. Сделала лишь один перерыв на еду, а заодно пообщалась с портнихами. Они сняли мерки, и мы немного обсудили фасоны будущих нарядов. Не могу сказать, что мне стопроцентно понравилось всё, что было предложено. Мне хотелось, чтобы платья были более привычными, более похожие на то, что носили на севере. Но, во-первых, я недостаточно разбиралась в шитье, чтобы объяснить портнихам, чего именно хочу, да ещё и на арканзийском. Во-вторых, не была уверена в том, что северные фасоны сочетаются с южными тканями. И, в-третьих, не горела желанием выделяться на фоне окружающих ещё и нестандартной одеждой. Мне и цвета волос хватало.

Официально я вступала в должность архивариуса на следующий день. Я привела себя в порядок, выбрала наиболее строгое платье из тех временных, что висели сейчас в моём шкафу, и в сопровождении Бьянки отправилась в библиотеку. Каково же было моё удивление, когда только-только достигнув нужного коридора, я услышала гул голосов и завидела впереди самое настоящее столпотворение. И если поначалу я понадеялась, что все эти люди пришли в какое-то другое место, вскоре пришлось принять очевидное: их целью была именно библиотека. Что же им так неожиданно понадобилось?

— А книги скоро выдавать начнут? — спросила встрёпанная женщина лет тридцати, с беспокойством поглядывая на висящие в коридоре часы.

— Да вроде бы скоро должны, — прошамкал в ответ какой-то старичок.

— А по сколько штук в одни руки? — озабоченно спросила совсем молоденькая девочка. — А то мне, похоже, целых три нужны, а я не знаю, дадут или нет.

— Ишь чего захотела, целых три! — возмутился всезнающий дедушка. — Сначала одну книгу возьми, прочитай, возверни назад, а уж потом за следующие принимайся!

— Дрэго, не нагнетай! — поморщился сероглазый парень лет двадцати пяти. — Не бойся ты, Кристи, наверняка сколько нужно, столько тебе и дадут.

— Карлота, а ну-ка передвинься в конец очереди, тебя тут не стояло! — гневно воскликнула какая-то женщина средних лет.

— Это как это не стояло? — возмутилась, в свою очередь, Карлота. — Да я, может, ещё до рассвета сюда пришла! Отошла просто на минутку.

— Эй, люди добрые, кто-нибудь знает, а книги хоть свежие? — выкрикнула ещё одна женщина, державшая в руках плетёную корзину.

— Свежие, тётя Зита, только что из-под курицы! — хохотнул всё тот же молодой парень, что недавно заступился за Кристи.

— Нет, ну, а правда, их хоть недавно написали? — ничуть не обидевшись, продолжала настаивать женщина.

— Какие недавно, а какие и лет четыреста назад, — ответил кто-то из собравшихся.

— Четыреста лет?! — изумилась женщина. — Да поди врёшь!

— Вовсе и не врёт, — поддержали ответившего. — И более древние есть.

— Вот это да, — разочарованно покачала головой женщина. — Ох и дурят же нашего брата! Да кому ж интересно, кто и что написал четыреста лет назад? Да того человека и в живых-то нет давно!

— И правда, Зита, кому такое может быть интересно? — продолжал веселиться всё тот же, молодой. — Вот лучше ты сама сядь, да и напиши пару-тройку книжек. И всем будет интересно, потому что новое ведь, свежее, да и спросить есть с кого, если что не так!

— А что? Вот возьму, да и напишу! — беззлобно откликнулась та.

Я слушала всё, это остановившись в тени и прижавшись к стене. Бьянка последовала моему примеру. Мысли лихорадочно метались в голове. Данте утверждал, что в библиотеку почти никто не приходит. Лгал? Да нет, с какой бы стати? Тем более что я и сама имела вчера возможность убедиться, насколько здесь обычно бывает тихо. За весь день ни один человек не пришёл. И вдруг — такое. Да и люди, которые здесь собрались, сказать по правде, не производили впечатление особенно читающих. И если судить по их вопросам, тоже выходило, что посещение библиотеки для них в новинку, а некоторые и книгу-то в руках едва ли когда-нибудь держали. Ну, разве что пока грамоте обучались, совсем уж неграмотные вряд ли сюда бы пришли. И как это понимать? Народ действительно сбежался в библиотеку, как предсказывал Ренцо? Но кастелян говорил исключительно о мужской части обитателей армона, к тому же он без сомнения шутил. Конечно, можно было бы предположить, что слуги — а в основном толпа состояла именно из них — просто сбежались под благовидным предлогом, чтобы поглазеть на прибывшую с севера диковинку. Но в этом случае и разговоры они бы вели совершенно другие. Ничего не понятно.

В очередной раз выглянув из своего укрытия, я увидела, как несколько человек отчаянно бьются "за место под солнцем", то бишь за позицию поближе к входу в библиотеку. Понятно, если сейчас отворить дверь, они ворвутся все разом и всё там разнесут. Я судорожно сглотнула, представив себе масштаб разрушений. Сдаётся мне, не случайно вся эта радость свалилась на мою голову в первый же рабочий день. Но с этим разберёмся позже. Кто-то просто не понимает, что после похищения, плавания в трюме и клейма меня невозможно выбить из колеи подобными мелочами.

— Бьянка, слушай внимательно, — быстрым шёпотом обратилась к горничной я. — Беги назад и отыщи первого попавшегося стражника, или можно даже лакея, но только такого, покрепче. И веди сюда. Скажи, надо проследить, чтобы люди соблюдали очередь, заходя в библиотеку.

— Я сбегаю, а если он откажется? — засомневалась Бьянка. — Скажет, что это не его обязанности и всё такое?

— Значит, вежливо так — главное, спокойно, хорошо, Бьянка? — скажи ему, что если библиотеку сейчас разгромят, то дон Эльванди накажет не только архивариуса, но и тех, кто мог предотвратить эту неприятность, но остался в стороне.

— Поняла. — По губам Бьянки скользнула победная улыбка. Видимо, она уже была не прочь сказать такое какому-нибудь заносчивому стражнику и даже надеялась, что тот не сразу откликнется на мою просьбу. — Всё сделаю.

Бьянка ушла. Поскольку её появление в коридоре не осталось незамеченным, пришлось и мне демонстративно зашагать навстречу собравшимся. Ничего, Сандра. Ты не рвалась привлекать всеобщее внимание, но это далеко не самое страшное, что может произойти с человеком.

— Дамы и господа! — громко произнесла я, останавливаясь в нескольких шагах от библиотеки прежде, чем меня успела обступить голосящая толпа.

Люди замерли, оборвав на середине выкрики в духе "Мне срочно нужна книга по кулинарии, и посвежее!".