| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Разумеется, мы не решаемся утверждать, что с этой 20 — 25-тысячной революционной армией при той обстановке, в которой происходило Кантонское восстание, можно было бы вести победоносную борьбу с реакцией. Превосходство военных сил на стороне врага все же было бы огромное. Победоносная (в конечном итоге) борьба этих 20 — 25 тысяч бойцов была бы возможной лишь в том случае, если бы крестьянство на путях наступления милитаристских войск из провинции к Кантону было в состоянии своими массовыми выступлениями (хотя бы даже партизанскими действиями) отвлечь внимание хотя бы части этих войск от Кантона; если бы, наконец, в этих милитаристских войсках проявлялись хотя бы слабые признаки разложения. Но всего этого не было.
Кантонское восстание показало китайским рабочим, что победа вооруженного восстания может быть достигнута лишь в том случае, если она будет тщательно подготовлена, не будут допущены грубые военные и военно-политические ошибки, если в восстании примут участие широкие пролетарские массы, если удастся привлечь широкие крестьянские массы и в том числе солдат милитаристских армий.
Ошибки Кантонского восстания китайскими рабочими в будущем, будут учтены.
"Кантонское восстание вошло в сознание трудящихся как образец величайшего героизма китайских рабочих. Пусть будущее восстание широчайших рабочих и крестьянских масс, организованное на выдержанных и последовательно проведенных принципах ленинизма, поддержанное международным пролетариатом, явится победоносным Октябрем Китая".
ГЛАВА VI.
ВОССТАНИЯ В ШАНХАЕ
ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫЕ ЗАМЕЧАНИЯ
Три шанхайских восстания, краткое изложение которых составляет настоящую главу, имели место в условиях совершенно не похожих на описанные выше примеры восстаний.
Во-первых, китайская коммунистическая партия в то время еще находилась в блоке с гоминданом, совместно с последним вела борьбу против феодальных и полуфеодальных милитаристов и иностранного империализма. В то время китайская национальная буржуазия была еще революционной и боролась за национальное освобождение и государственное объединение Китая на основе гегемонии национальной буржуазии. Правда, ко времени третьего шанхайского восстания национальная буржуазия в основном уже фактически переходила на сторону реакции. Однако, как мы увидим дальше, этот поворот в ориентации буржуазии в Китае руководством китайской компартии не был еще достаточно осознан и учтен, и вся тактика компартии в это время продолжала основываться на блоке с гоминданом.
Во-вторых, все три восстания готовились и проводились под лозунгом помощи национально-революционным войскам, находившимся в состоянии войны (Северный поход национально-революционной армии) с северными милитаристами (Чжан Цзо-лин, Сун Чуан-фан, Чжан Цзюн-чан и др.). Основным тактическим моментом во всех трех шанхайских восстаниях являлось стремление целесообразно сочетать революционные действия в тылу неприятельских войск с наступлением национально-революционной армии с фронта. Эти две особенности наложили свой отпечаток на характер подготовки и организации восстаний в Шанхае.
Первое шанхайское восстание (23 октября 1926 г.) в сущности нельзя назвать восстанием в прямом смысле этого слова, так как оно вылилось лишь в мелких стычках некоторых отрядов боевой организации с полицией. Но создавшаяся тогда в Шанхае обстановка и те решения китайской коммунистической партии, кои ею были приняты в целях подготовки вооруженного восстания, заслуживают, чтобы на них остановиться.
ВОССТАНИЕ 23 ОКТЯБРЯ 1926 Г.
Обстановка в октябре 1926 г. в Шанхае и на фронте в провинции Чжецзян была такова. После разгрома У Пси-фу под Учаном (13 октября) командование северной экспедиции (Чан Кай-ши) основные свои силы двинуло в провинцию Цзянси против армии Сун Чуан-фана. Можно было полагать, что армия Сун Чуан-фана не устоит против национально-революционной армии южан. Губернатор провинции Чже-цзян ген. Ся Чжао, желая выслужиться перед новым хозяином — командованием национально-революционной армии, чтобы после победы последней над Сун Чуан-фаном обеспечить себе подобающее место при новой власти, решил восстать против Сун Чуан-фана и заключил для этого соглашение с находившимся в то время в Шанхае представителем национально-революционного правительства правым гоминдановцем генералом Ню Юн-цзяном. Последний недавно перед тем прибыл в Шанхай в качестве представителя вновь организованного областного политбюро гоминдана. Его задачей было вести работу по мобилизации сил в Шанхае и работу по дезорганизации тыла армии Сун Чуан-фана, с целью организации восстания в Шанхае в том случае, если войска южан продвинутся достаточно близко к Шанхаю. Это совпало с линией, принятой компартией. У руководства компартии еще до решения Ся Чжао установилось мнение, что шанхайский пролетариат, на случай поражения Сун Чуан-фана и признания Ся Чжао национального правительства, должен восстать и помочь Ся Чжао захватить Шанхай. В движение, помимо рабочего класса Шанхая, должны быть по возможности втянуты также широкие круги мелкой буржуазии и учащиеся.
Боевое настроение шанхайского пролетариата, в связи с победами национально-революционной армии на фронте и затруднений Сун Чуан-фана, быстро прогрессировало. Влияние компартии было значительное. Она имела основание рассчитывать на то, что если ею будет выброшен лозунг всеобщей стачки и восстания, то решающие слои шанхайского пролетариата пойдут на осуществление этих лозунгов.
Ню Юн-цзян сгруппировал вокруг себя не только мелкобуржуазные силы, но и представителей средней буржуазии, бывшего председателя шанхайской торговой палаты Юй Хо-дэ и др. Ему же удалось привлечь на свою сторону часть шанхайского люмпен-пролетариата.
Компартии удалось создать вооруженную силу из рабочих в 130 чел. и около 2 000 чел. организовать в военные дружины, но без оружия. Ню Юн-цзян сформировал отряд около 600 человек, в большинстве из люмпен-пролетариев. Включить в свой отряд рабочих и дать им оружие Ню Юн-цзян не решился. В распоряжении Юй Хо-дэ насчитывалось около 500 чел. купеческой милиции (впоследствии оказалось, что их было гораздо меньше). Эти отряды, вместе взятые, составляли вооруженную силу предстоящего восстания.
Единого плана восстания не было, не было также общего руководителя восстания, так как никто из участников коалиции (компартия, Ню Юн-цзян и представитель шанхайского купечества Юй Хо-дэ) не желал подчинить свои силы руководителю из среды какой-либо другой группировки. Каждая из группировок решила руководить своими силами самостоятельно, однако срок выступления по общему соглашению должен был назначить представитель национального правительства Ню Юн-цзян. Как это ни странно, руководство компартии пошло на это соглашение.
По плану компартии (купцами и Ню Юн-цзяном своего плана разработано не было) восстание должно было начаться с объявления забастовки моряков, металлистов, рабочих водопровода и электричества, а затем и текстильщиков. В общей сложности по расчетам компартии в забастовку должно было быть втянуто свыше 100 тыс. человек.
Силы Сун Чуан-фана в Шанхае составляли: батальон пехоты (около 1 000 чел.), свыше 2 000 чел. шанхайской полиции, две речные канонерки (одна из них была на стороне Ню Юн-цзяна) и 76-я бригада (весьма надежная для Сун Чуан-фана) генерала Ли Бао-чжана, расположенная в двух переходах от Шанхая на северном берегу реки Ян-цзы.
Таково было соотношение организованных боевых сил.
16 октября генерал Ся Чжао, имевший около 10 тыс. чел., объявил о своем переходе на сторону национального правительства и 17 октября послал для занятия Шанхая один полк, который к вечеру 17 октября подошел к Шанхаю на расстояние 15 км. Почему Ся Чжао не послал все свои силы на Шанхай, непонятно, обстановка как раз диктовала необходимость принятия именно такого решения, а не посылку одного полка.
К этому же времени в Шанхай входили передовые части 76-й бригады Сун Чуан-фана, которая была направлена туда Сун Чуан-фаном еще до наступления полка Ся Чжао, с целью усиления шанхайского гарнизона. В этот же день части Сун Чуан-фана вступили в бой с частями Ся Чжао и задержали движение последних к Шанхаю.
с то был наиболее благоприятный момент для выступления шанхайского пролетариата. Но руководство считало себя еще не подготовленным к восстанию. К 20 октября партийные дружины и отряды Ню Юн-цзяна были более или менее готовы для выступления, однако положение Ся Чжао на фронте было плохое (достоверных сведений Шанхай об обстановке на фронте не имел. Начало восстания оттягивалось). 23 октября, утром, Ню Юн-цзяном было получено непроверенное донесение, что войска Сун Чуан-фана потерпели ср стороны Ся Чжао поражение. На основании этого донесения Ню Юн-цзян отдал директиву о восстании в Шанхае в ночь с 23 на 24 октября в 3 часа.
Фактически же в это время войска Ся Чжао были разгромлены войсками Сун Чуан-фана.
Выступление должно было состояться по сигналу артиллерийского выстрела с канонерки, который в свою очередь должен был быть произведен по сигналу выпущенной из квартиры Ню Юн-цзяна ракеты. Ракета в условленное время была выпущена, но канонерка ее не заметила и выстрела не дала. Восстание не состоялось, если не считать, таковым мелких стычек с полицией. Компартия около 5 час. утра 24 октября дала директиву своим дружинам об отсрочке восстания. Партия в результате этой пробы восстания почти никаких потерь не понесла.
Основная причина неудачи восстания, не говоря о ряде организационно-технических промахов, как-то: отсутствие плана и руководства восстанием, неналаженность информации о положении на фронте,, отсюда несогласованность действий войск на фронте и пролетариата в Шанхае и пр., заключается в том, что китайская компартия в т" время слишком полагалась на действия Ню Юн-цзяна, отдала фактически руководство восстанием (вопрос о сроке восстания решал Ню Юн-цзян) в его руки; партия добровольно отказалась от самостоятельной политики во время подготовки и проведения восстания, плелась в хвосте гоминдана. В результате этого партия не провела почти никакой серьезной подготовки пролетариата к восстанию. Она фактически и не могла этого сделать, так как сама поставила себя в зависимость от решений Ню Юн-цзяна. Между тем сложившаяся обстановка была благоприятна для того, чтобы компартия взяла руководство восстанием на себя и использовала Ню Юн-цзяна и торговцев в качестве вспомогательной силы.
Благоприятный момент для начала восстания (войска Ся Чжао в 15 км от Шанхая 17 октября) был упущен. Партия соглашалась с доводами Ню Юн-цзяна об организационной неподготовленности к выступлению и не выступила 17 октября. Соотношение сил в Шанхае было таково, что, если компартия призвала бы тогда шанхайский пролетариат к всеобщей стачке, последний, несомненно, в значительной своей части откликнулся бы на этот призыв, ибо лозунг помощи национально-революционным войскам был понятен для широких масс населения. Выступление пролетариата могло решить исход борьбы под Шанхаем в пользу восставших и Ся Чжао даже при наличии неоконченной организационной подготовки восстания. Здесь компартия явно недооценила значение стачки и переоценила значение чисто военного момента (сколачивание дружинников). Она не учла, что части Ся Чжао за время сколачивания вооруженных сил внутри Шанхая могут потерпеть поражение, и в связи с этим обстановка может в корне измениться не в пользу революции. Партия не учла того положения, что в таких случаях (при объединенных действиях пролетариата в тылу врага с наступающей армией с фронта) армия не всегда является доминирующей, что необходим решительный натиск пролетариата для того, чтобы форсировать действия армии, активизировать ее. Нельзя было оттягивать выступление по причинам технической и организационной неподготовленности к восстанию, а наоборот, при малейшей возможности выступить и этим выступлением обеспечить успех действий армии на фронте.
Объяснение причин неудачи восстания в Шанхае будет незаконченным, поверхностным, если не остановиться еще на одном вопросе, а именно на вопросе о тактике китайской компартии в этот период, на ее отношении к гоминдану, на ее понимании роли пролетариата в китайской революции. Несомненно, что руководство шанхайской партийной организации плелось в хвосте гоминдана, согласилось на решение вопроса о назначении срока восстания правым гоминдановцем Ню Юн-цзяном, отказалось от самостоятельной политики в предстоящем вооруженном восстании.
Тогдашнее руководство китайской компартии недооценило роли китайского пролетариата в революции. Оно считало, что китайский пролетариат еще недостаточно политически силен для того, чтобы добиться и осуществить свою гегемонию в национально-демократической революции. Если и на словах отдельные лидеры партии указывали на необходимость борьбы за руководящую роль пролетариата в революции, то на деле эти указания остались лишь фразой, и никакой попытки борьбы за гегемонию не было.
Поскольку в руководящих кругах партии господствовала такая недооценка роли пролетариата в революции, то вывод отсюда ясен — руководящая роль в демократической революции должна принадлежать гоминдану, пролетариат и его авангард — коммунистическая партия — должна приурочивать свою тактику к тактике гоминдана, выставлять такие требования, которые не противоречили бы политике гоминдана, пролетариат и его партия должны идти на поводу у гоминдана. Партийное руководство не поставило перед собой вопроса о возможности измены китайской национальной буржуазии лозунгам демократической революции, она переоценила революционность китайской буржуазии.
Правильность этих положений находит свое подтверждение при рассмотрении политики партии в любом вопросе в период первого Шанхайского восстания. "Хвостизм — вот что характерно для партийного руководства того времени", пишет участник шанхайских восстаний т."Ян Сяо-жень. Этот хвостизм, это следование китайской компартии в хвосте гоминдана характерны не только для периода первого Шанхайского восстания, а в значительной степени также и для последующего периода развития китайской революции вплоть до августовской чрезвычайной партийной конференции в 1927 г., упразднившей старое оппортунистическое руководство.
Указанные выше причины неудачи первого Шанхайского восстания могли иметь место лишь благодаря неправильной противоречащей линии Коминтерна политике компартии по отношению к гоминдану и неверию в революционные силы китайского, в частности, шанхайского пролетариата.
ВТОРОЕ ВОССТАНИЕ В ШАНХАЕ (22 ФЕВРАЛЯ 1927 Г.).
После некоторого перерыва военных действий на фронте (после поражения Сун Чуан-фана в провинции Цзянси) в феврале началось дальнейшее наступление национально-революционной армии с целью окончательного разгрома войск Сун Чуан-фана. 17 февраля войска национально-революционного правительства (ген. Бай Цзун-си) заняли г. Ханьчжоу, а 18 февраля — ст. Кашин (60 км южнее Шанхая).
ЦК китайской компартии, учитывая благоприятно сложившуюся обстановку на фронте, после длительной дискуссии принял решение о том, что в Шанхае должна быть объявлена всеобщая забастовка и организовано вооруженное восстание, но в том случае, если войска южан приблизятся к Шанхаю, примерно, на 30 км (к ст. Сунцзян). В отличие от первого восстания на этот раз руководство партии признало необходимость проявления большей инициативы и самостоятельности в подготовке и проведении восстания.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
