Голубая луна (Черная луна 2)

— Иван! — крикнула Герда, вскакивая с кровати. — Просыпайся, Иван! Враг у ворот!

— Что? — вскинулся спросонья князь Иван. — Что ты творишь!

Обычно он спал очень крепко, особенно после того, как занимался с ней любовью. И это было просто чудом, что он проснулся так быстро. Впрочем, — но об этом Герда подумала чуть позже, — возможно, она усилила свой призыв довольно чувствительным "посылом", а настоящий энергичный "посыл", тем более, если его отправила огненная колдунья, способен поднять даже мертвого. Ненадолго и совсем не так, как это делают некроманты, но в достаточной мере зрелищно.

— Просыпайся, Иван! — повторила она, набрасывая шлафрок прямо на голое тело. — Поднимай тревогу! Кто-то открыл ворота в проездной башне близ Волхова. Враги идут к детинцу!

— Герда, что ты несешь?..

Но договорить ему Герда не позволила. У них не было времени на пререкания.

— Не хочешь не надо! — отрезала она, наполняясь злым раздражением. — Дрыхни, если лень встать! Я сама подниму людей!

Так случалось с ней и прежде. Тогда, например, когда спасала Каро от убийц, подосланных женой императора. Комплекс героя — так по итогам своих безумств она называла это состояние. Впрочем, понимание всегда приходило к Герде задним числом, и, оглядываясь назад, она с удивлением обнаруживала совсем другую, непривычную себя на месте себя обычной. Однако сейчас время для рефлексий еще не наступило, и Герда действовала так, как действовала всегда, когда это было нужно.

Оставив Ивана в опочивальне, она схватила с прикроватной полки серебряный колокольчик и выскочила в коридор. Слуги всполошились довольно быстро. Она и до горницы своей еще не добралась, а на звук колокольчика прибежали уже служанка и слуга.

— Беги вниз! — крикнула Герда слуге, притормозив у двери в свои апартаменты. — Скажи охране, я приказала поднимать всех, способных носить оружие. В городе враги! Двери на запор, и пусть пошлют голубей в детинец, на княжеский двор и в Юрьев монастырь! Беги!

— Ты со мной! — оглянулась на служанку. — Поможешь одеться!

Уже вбежав в комнату, сообразила, что варяжскую колдунью и двух новгородских ведьм она может разбудить "посылом". Эти женщины все поймут и без объяснений. Они и сами настороже.

— Подожди! — остановила она служанку и, сосредоточившись, "позвала" сначала Неревину, затем Сигрид Норман и в довершение попробовала "докричаться" до Юэля, который как раз этой ночью "дежурил" по их маленькому отряду, разместившемуся в левом крыле подворья. Получилось у нее или нет, Герда не знала, но большего сейчас сделать все равно не могла. Сбросила шлафрок и, открыв сундук, вытащила подготовленный на такой как раз случай портплед. В нем, к слову, и нижнее белье было приготовлено, и поддевка под сверский костюм.

— Помогай!

Пока одевалась, хоромы начали оживать. Послышались возбужденные голоса, захлопали двери, раздались поспешные шаги. А когда напяливала кольчугу, кто-то с силой бухнул кулаком в дверь:

— Принцесса! — проорал из коридора Юэль Брух. — Я здесь!

— Входи! — разрешила Герда, поводя плечами под тяжестью легшего на них металла.

— Ну, что там? — оглянулась на успевшего облачиться в боевую броню великана, впрочем, возможно, он так и спал — во всеоружии, — с него станется.

— Какие-то не пойми кто попытались сломать ворота, — пробасил Юэль, поправляя на себе амуницию. — Охрана их копьями от решетки парка отогнала. Но кто такие и сколько, пока неизвестно. Сейчас стрелки на крышу поднимутся, оттуда будет виднее. На Славенском холме пожар. На Плотницком конце тоже виден огонь. Около детинца суета. Похоже на штурм.

— Что наши? — Герда надела "сбрую" заплечных ножен для катаны и потянулась за перевязью с абордажным мечом.

— Через пять минут все будут готовы, — отрапортовал Юэль. — Колдуньи оделись раньше всех. Они тебя услышали, я кстати тоже. Их будут сопровождать викинги. С тобой пойдем я и Тильда, остальные прикрывают. Действуем, как и договорились, сплоченной группой. Так мы сильнее.

— Я не против, — кивнула Герда, прилаживая на боку кобуру с метательными ножами. — Возьми там флягу! — показала на стол. — Налей вина.

— Зачем? — не понял Юэль. — У меня своя есть.

— Это другое, — покачала она головой. — Наливай!

Накинула плащ, натянула боевые перчатки, проверила карманы. Все было на месте. Осталось только "сдобрить" вино.

— Налил?

— Да, а...

— Подожди, — остановила она старшину. — Не закрывай!

Достала из сундука флакончик с "живью", влила редчайший и сложнейший в производстве эликсир во флягу.

— Вот теперь все! Закрой и взболтай. Один малый глоток придаст сил, два сделают тебя берсеркером. От трех сойдешь с ума, а от четырех — сдохнешь. Все понял?

— По твоему слову, — с уважением взглянул наемник на флягу.

Она была большая, как говорят в Гардарике, на "четыре чарки". Как раз на их маленький отряд.

Ивана Герда нашла внизу, в приемном зале дворца. Он был все еще не полностью одет, но вооружен — мечом на перевязи, — и занят делом: отдавал приказы и выслушивал доклады. Увидел Герду и тяжело вздохнул.

— Извини, принцесса! Зря я тебе не поверил. Твои-то люди все готовы, а мои с голыми задницами бегают!

— Оставь, князь! — Сейчас было не время считаться умом и меряться правотой. Даст бог, отобьются, тогда она с него спросит. — Что известно?

— В детинце бой, — поморщился Иван. — Там тоже кто-то открыл ворота. Предательство и измена!

— Ох, ты ж! — не выдержала Герда. — Да, как такое вообще могло случиться?!

— Не знаю, — хмуро ответил Иван и, отвернувшись от Герды, заговорил с кем-то из своих слуг:

— Вооружай людей, Кузьма. Топоры, вилы, рогатины — все, что есть.

— Принцесса! — Окликнула Герду подошедшая к ней Неревина. — На два слова.

Герда оглянулась на старуху, перевела взгляд на Алену:

— Слушаю тебя, милая.

— Я смотрела, — тихо сказала ей девушка, когда они отошли в сторону. — Предатели были в городе. Открыты две проездные башни. Атакующих немного. Не армия. Пара дружин. Может быть, чуть больше. Есть наши, русские, а есть и чужие. По говору поляки, но может быть, и литовцы из Новогрудка. Точнее не скажу. С ними колдуны, прикрывают нападение мороком.

— Спасибо, — начала было Герда, но Алена ее остановила:

— Это не все. В кремле бой. И не только по всему детинцу, но и на Владычном дворе.

"А во владычном дворе князь Дмитрий и Шарлотта со своей свитой".

Честно сказать, ей было мало дела до Великого князя, хоть он ей и будущий тесть. Сам на себя накликал беду. Прошляпил предательство, значит виноват. А вот Шарлотту ей было по-настоящему жаль. Ни за что пропадет!

— Иван! — шагнула она обратно к князю.

— Извини, Герда, — отмахнулся он, даже не оглянувшись, — но сейчас не до тебя!

— Именно сейчас до меня! — подняла она голос. — Ты продолжай спать, раз еще не проснулся, а я увожу своих людей на помощь твоему отцу.

— Что?! — обернулся Иван, до которого только сейчас дошло, что Герда и ее люди действительно готовы к бою, а он своих еще только приводит в чувство. — Ты?! Куда?

— В детинце бой, — сообщила она, начиная злиться на задержку. — Предатели открыли ворота и в кремль, и на Владычный двор. Малой дружине одной не устоять. Так что мы пойдем прямо сейчас, каждая минута на счету. А ты собирай своих людей, князь, и двигайся за нами. Нам, скорее всего, тоже туго придется.

— Герда... — Удивительно, сколько всего можно уместить в одном слове, в одном имени!

— Иван...

Они посмотрели друг другу в глаза, и, кажется, он понял, что останавливать ее нельзя. Ну, а Герда увидела, как борются в князе Полоцком отчаяние и любовь. Все это оказалось для него слишком неожиданно, всего этого было слишком много, но он смог взять себя в руки.

— Будь осторожна! — попросил, смиряясь с неизбежным. — Пожалуйста.

— Буду! — кивнула она. — Но ты тоже поберегись. Ты мне живой нужен... Прощай!

Герда отвернулась, чтобы никто не увидел блеснувшие в глазах слезы, и повела своих людей в ночь, через хозяйственный двор к дровяным воротам, на зады — узкие улочки между Духовым и Юрьевым монастырями. Здесь тоже шла какая-то невнятная возня, готовая вот-вот вылиться в открытую схватку. В свете нескольких факелов мотались из стороны в сторону несколько стражников с бердышами. Командира у них не было, и эти трое мужиков в тулупах находились, по-видимому, в полной растерянности, то вплотную подбегая к деревянным воротам, содрогавшимся от тяжелых ударов, то осматривая при неверном свете факелов верх стены, за обрезом которой то и дело возникали темные тени штурмующих. Впрочем, пока это был отнюдь не штурм. Противник, по-видимому, не слишком хорошо представлял себе, с кем имеет дело, и действовал с опаской. Будь враги хоть чуть-чуть настойчивее, ворота бы уже пали.

— Юэль! — кивнула на них Герта, сосредотачиваясь, чтобы нанести короткий, но мощный удар "печным зевом".

Сама она кидала это заклятие всего один раз, в Ароне, на пустынном берегу моря. Швырнула вдаль, над поверхностью тихой воды, и сама обалдела, увидев, как вскипает, шипит и превращается в пар морская гладь.

Между тем Юэль вместе с другим наемником подошел к сторожам, переговорил с ними коротко, явно приведя их этим в чувство, и, обернувшись, кивнул Герде:

— Сейчас откроют!

"Ну, вот и посмотрим, как там и что..." — с неожиданным предвкушением подумала она.

Ее очевидным образом захватывал азарт предстоящего боя, — кровавое безумие схватки не на жизнь, а на смерть, — но Герда даже не пыталась этому противиться. Она уже знала это ощущение и хотела испытать его вновь. Сила желания была похожа на любовную страсть, но имела темную сущность. Впрочем, Герде, получившей благословение древней безымянной богини, зло, как таковое, никак не претило. Напротив, предвкушение кровавой жертвы оказалось столь сильным, что Герда не чувствовала даже усилившегося к ночи мороза.

— Давай! — крикнул Юэль, когда створки ворот распахнулись внутрь.

"Держи!"

Заклинание было уже сформировано и набирало силу, выстуживая и без того морозный воздух вокруг Герды. Оставалось лишь выпустить его на волю. Герда вытянула руки перед собой и, едва ворота открылись, отпустила с ладоней рвущийся наружу жар. Раздался грохот, чего она совсем не ожидала, снег на прямой линии, протянувшейся от нее куда-то в мельтешащую людьми темень за воротами, зашипел, испаряясь, тьма вспыхнула малиновым маревом и вслед за тем откуда-то с улицы раздался животный крик ужаса и боли. А Герда почувствовала одновременно и жаркое удовлетворение, и сладкое бессилие. Очень похоже на то, что она испытывала после общего взлета, до краев наполненная семенем Ивана. Ее даже повело от мгновенно охватившей тело слабости. Отдача оказалась слишком сильной, но Тильда уже подхватила ее под руку и потянула вперед, в освободившийся проход.

"Кажется, я погорячилась..."

Несмотря на слабость и минутное помутнение, она отчетливо понимала, что сейчас произошло. Она не рассчитала силы своего колдовства и вбухала в него гораздо больше своей энергии, чем следовало, если все делать по уму. Но ее захватил азарт, и она переборщила с "дозировкой". В результате, Тильда и кто-то из наемников не столько помогали ей сейчас идти, сколько несли ее, над черной дымящейся землей, мимо местами обуглившихся створок ворот, между обгоревшими телами в тлеющей одежде, по враз опустевшей улице, оставляя за собой трупы убитых и корчащихся в страшной агонии раненых.

Помутнение длилось долго. Никак не меньше четверти часа, потому что, когда Герда окончательно пришла в себя, ее отряд уже миновал стену Духова монастыря и, пополнившись вооруженными дрекольем монахами — Герда совершенно не помнила, как и когда они присоединились к ее людям, — продвигался по узким улочкам к востоку от колокольни Юрьева монастыря. В теле ощущалась слабость. Впрочем, идти она уже могла самостоятельно, но главное — прояснилось в голове, и она сообразила, что нужно делать. Капля "золотого империума" на язык, глоток холодной воды — на самом деле, комок снега с обочины дороги, — и Герда почувствовала, как к ней возвращаются силы. Колдовать, впрочем, она еще не могла. Ну, разве что, самую малость, но зато от физической слабости и спутанности сознания не осталось и следа. И это было хорошо, потому что вовремя. Они как раз вышли к крепостному валу, но пройти свободно к Федоровской башне не смогли. Башня, по всей видимости, была уже захвачена, а дорогу отряду Герды преградили воины неясной национальной принадлежности.

В неверном свете немногочисленных факелов Герда не могла рассмотреть толком их одежду и вооружение, но ей показалось, что снаряжены они не на русский манер.

— Поляки! — пояснила подошедшая к ней Алена. — Не будете возражать, если я пойду с вами?

— Забыла спросить, — вопросом на вопрос ответила Герда, — ты боевыми заклинаниями владеешь?

— Река подо льдом, — не очень понятно ответила Алена. — Растения спят... Хотя нет! Вон те сосны — показала она за спины заступивших им дорогу поляков, — вроде бы, только дремлют. Да еще огонь на факелах... Пожалуй, кое-что смогу.

— Надо бы сбить заслон, — сказала на это Герда. — Сможешь помочь? Не хотелось бы лить кровь наших людей понапрасну.

— Тогда, принцесса, придержите своих. Мне нужны пара минут на волхование.

— Эй! — крикнула Герда, перекрывая шум. — Стоим! В бой без нужды не вступать. Кто по-польски говорит?

— Я говорю, — откликнулся один из викингов.

— Спроси их, друг, кто такие и чего им надо. В общем, поговори с ними, расспроси о том о сем, попроси пропустить.

— По вашему слову, принцесса, — понял ее варяг и начал протискиваться вперед. — Поговорю, отчего бы не поговорить?

Выйдя вперед, он прокричал что-то неразборчивое на языке, сильно похожем на русский, но тем не менее, другом — с незнакомой мелодикой и отчетливым пришипетыванием. Герде он был без надобности. Ей главное, чтобы переговоры затянулись, и Алена смогла бы подготовить свое "волхование". Сама она тоже готовилась. Собирала силу в кулак, тянула откуда только возможно. Из жаркого пламени факелов, из студеного воздуха, из камней и снега, из людей. Впрочем, из людей тянуть было боязно. Если бы можно было отделить "агнцев от козлищ", — своих от чужих, — тогда ладно. Врагов она бы заморозила даже не поморщившись. Но свои — святое. Оттого брала по чуть-чуть, чтобы, не дай бог, не переборщить.

— Поляки они, — крикнул ей между тем викинг, — из Троков. Говорят, в наёме у кого-то из русских князей, а у кого не знают. Но нас, по любому, не пропустят.

— А и не надо, — прошептала рядом Алена. — Сейчас!

Герда напряглась. Почувствовала растворенные в холодном воздухе токи силы, но плетений волшбы не разобрала, а в следующее мгновение сосны, росшие в отдалении, словно бы, взорвались изнутри, — с грохотом, треском, но без огня, — и шквал острых щеп ударил полякам в спины. С такого расстояния, да еще и в темноте, Герда не могла рассмотреть, насколько велики эти созданные ведьмой снаряды. Зато скорость их, по ощущениям, была огромна. При такой скорости, даже если они не пробивали броню, все равно кидали людей лицом в снег. Хорошо еще, что старуха Неревина поставила щит и не дала длинным — сейчас Герда уже оценила их размер — острым щепам ударить в людей ее отряда. А вот польский заслон смело напрочь. Кого не убило, тех ранило или оглушило, и всех — и живых, и, тем более, мертвых, — положило наземь, как хлеба во время урагана. Так что в следующее мгновение, вырвавшиеся вперед викинги оказались среди поваленных людей и пошли вперед, убивая выживших, добивая раненых и подбирая брошенное поляками оружие. Их интересовали только арбалеты и копья. Остального у них и своего хватало.