Три ошибки Императора

Смех да слезы, а чем еще жить?

— вспомнились ему слова из песни, которую он слушал, появившись перед землянами как союзник.

Если песню не суждено допеть,

Так хотя бы успеть сложить!

Рептилия прыгнул прямо к шагавшему впереди, вонзая в него когти обеих рук, стремительно поворачивая кисти и отпрыгивая.

Темные Охотники крайне живучи. Но никому не дано жить с почти вырванным сердцем, исполосованными внутренними органами и разорванным горлом.

Затеррианский рукопашный бой — занятие не для слабонервных.

"Красное на черном! — усмехнулся Рептилия, видя, как кровь заливает одежду Охотника. — Красиво получилось".

Еще не закончив мысль, он уже метнулся ко второму; тот успел вскинуть оружие, но не смог отразить такой специфический прием, как подсечка хвостом. Темный Охотник рухнул на землю, и подняться уже не сумел — Рептилия прыгнул сверху, нанося удары в той же "рваной" технике.

Затеррианин метнулся в сторону как раз вовремя, чтобы избежать удара меча. Первых двух он снял, пользуясь преимуществом неожиданности, но теперь Охотники пришли в себя, и ничего хорошего это не значило.

Лишь природная стремительность помогла Рептилии увертываться от атак: пятеро бойцов нападали одновременно, не мешая друг другу. Двое были вооружены длинными мечами, у еще одного была пара мечей; оставшиеся двое были вооружены парными короткими ножами. В группе всегда был и стрелок, но именно его-то Рептилия и разодрал первым.

Затеррианин использовал все, что находилось в его арсенале: когти, прыжки, удары хвостом, кислотные плевки... Один из последних достался на руку чересчур усердному мечнику. Разумеется, Охотники обладали защитой против всех и всяческих ядов и кислот, но прежде чем она сработала, воин на мгновение замешкался. Этой секунды Рептилии хватило, чтобы распороть ему бедро. Увы, неглубоко...

"Жаль, никто не видит, — подумал Рептилия. — Один затеррианин достает пятерых Темных Охотников — такая сцена! Ладно, может, на том свете кто-нибудь запечатлел..."

Вперед вырвался воин с двумя мечами. Стремительными атаками он заставлял Рептилию отступать и парировать ударами когтей по клинкам.

"Да ведь он не просто нападает! — понял воин. — Он должен полностью завладеть моим вниманием, пока остальные зайдут с других сторон! Проклятье, как же они хорошо сработались!"

Рептилия попробовал плюнуть в противника, но тот отразил плевок мечом. На стали, наверняка зачарованной, не осталось и следа.

Видя, что другие Охотники уже приближаются, Рептилия решился на отчаянный шаг. Прыжок вперед, и крайне быстрый прыжок вправо-вперед!

Воин успел среагировать, переведя левый клинок в обратный хват и всадив его в чешую ящера; но и Рептилия дотянулся, вонзив ему когти в лицо и резко крутанув кистью.

В каком виде голова Охотника коснулась заалевшей травы — лучше не описывать.

Рептилия прижался спиной к большому валуну, чувствуя, как из глубокой раны течет кровь. Клинки противников оставили на нем уже не один порез, но такая рана была первой.

Четверо оставшихся образовали полукруг, медленно приближаясь. Раненный в бедро был в центре, целясь мечом точно в грудь затеррианина.

"Ну-ну, я еще жив, — мрачно подумал Рептилия. — Вы еще не знаете, как я умею хвостом глаза прокалывать. Скорпионы позавидуют..."

Но видимо, Охотники про это знали. Они остановились и с пару секунд молча смотрели на противника. Вообще говоря, они за весь бой не издали ни единого звука.

Когда Охотники совершенно одинаковыми движениями потянулись к поясам, Рептилия понял: все. Пользуясь тем, что ему некуда бежать, они просто утыкают его метательными ножами.

Затеррианин был готов к смерти. Но не такой.

Прыжок!

Охотники все же успели метнуть ножи. Промахнулся лишь один; три клинка вошли ящеру в плечо, ногу и туловище. Но и сам воин успел полоснуть по груди того, кого раньше достал в бедро.

Раненый отшатнулся, по-прежнему не издав ни звука, и стремительно рубанул мечом.

Рептилия рухнул на траву, сквозь застилавший глаза туман наблюдая, как к нему с разных сторон медленно приближаются Охотники.

Дважды раненный, но твердо стоявший на ногах, занес меч, собираясь пригвоздить затеррианина к земле.

Вместо этого страшный удар обрушился на его собственную спину, ломая позвонки и швыряя воина вперед, лицом о валун.

Окутанный багровым сиянием человек появился словно из ниоткуда.

Трое Охотников на миг замерли, а затем кинулись на нового противника, не обращая более внимание на полумертвого затеррианина.

Тот уже потерял сознание, и не видел, как Жа'линт, выхватив из руки одного из убитых меч, насадил на него первого противника, резким движением распоров его тело; как второй опоздал лишь на секунду с защитой, и его голова покинула плечи; как последний вновь схватился за метательные ножи, но посланный мощной рукой меч пронзил кисть Охотника, а секундой спустя вихрь ударов смел его в сторону.

И уж тем более Рептилия не видел, как Жа'линт подошел к нему, опустился на колени, вытащил из-под одежды целительный амулет и прикоснулся им к груди Рептилии. Амулет был слабеньким — Жа'линт редко получал раны — но он, вкупе с природной способностью затерриан к самоисцелению, делал свое дело.

Эту сцену и застали вырвавшиеся из ущелья Шанг Сунг, Нуб Сейбот, Скорпион, Саб-Зиро Джон и двое киборгов.

Маг вернулся, как и обещал. Приведя с собой всех, кого успел найти.

Услышав шаги, Жа'линт поднялся.

— Он выживет, — прокатился в лесу низкий голос. — Должен выжить. Хорошо, что вы здесь, не придется искать контакты. Император решил применить дар Синдел в ближайшем будущем. Вам надо торопиться, если хотите и дальше жить на Земле.

И с этими словами Жа'линт растворился во вспышке портала.

Воины кинулись к неподвижному Рептилии. Один лишь Джон остался на месте, озадаченно глядя в пустоту.

— В чем дело? — задержался Скорпион.

— Интересное дело, — медленно произнес Кейдж. — Знаешь, на нем тоже сеть. Только очень необычная — переплетение ярко-красного и слепяще-белого.

— Отдал себя пути борьбы за... — расшифровал Скорпион. — За что?

Внешний Мир, дворец Императора. Джарек

Он смотрит с высокого крыльца на остатки некогда могучей армии, теперь умещающейся во дворе замка. Хоть и крайне обширном.

Каменные ворота покрыты трещинами: еще одна атака — и они рухнут.

Впервые за все время боевые действия будут перенесены на территорию цитадели.

Взгляд скользит по стенам, восхищаясь плетением защитных заклинаний. Врагам придется трудно: замок способен защитить себя и без помощников. Но когда противник имеет в распоряжении такие силы — он может не бояться потерь.

Вместе с мыслью о потерях приходит боль. Невероятная, жгучая скорбь по всем, кто остался на поле боя.

— Не вини себя. Силы были слишком неравны.

Это Старший. Стоит рядом и тоже смотрит на потрескавшиеся ворота.

— Я знаю. Но это были мои люди, и их больше нет.

— ОН говорит, что нам надо продержаться еще пару часов. После этого ОН вступит в бой сам.

— Это вызовет ответный удар непосредственно противников. ИХ.

— Да. Но ОН сумеет сохранить тех из нас, кто еще будет жив.

За стенами раздается шум. Приближаются враги.

Шаг вперед.

— Воины!

Плечом к плечу, меч возле меча, посох у посоха. Его люди. Те, кто поручен ему.

— Не скрою — отступать некуда и спастись вряд ли удастся. Но все, что мы можем — взять плату кровью с врагов. Плату за всех, кто остался на поле и больше никогда не встанет в строй. Мы можем лишь погибнуть — но так, что о нас будут помнить столетиями.

Многоголосый клич расходится по двору. Солдаты поворачиваются к воротам; лязг извлекаемого из ножен оружия, мерцание подготовленных заклинаний.

Вытянутые вперед руки окутывает багровый ореол; рядом Старший вонзает в ворота свой взгляд.

И под ударом извне каменные врата разлетаются на куски.

Вновь сон. Невероятно, необычно реалистичный. Не просто правдоподобный — ощущение, что это и есть правда.

Джарек поднялся с постели, стал задумчиво прохаживаться по комнате.

"В твоей душе что-то лежит. Не знаю что именно, но оно старается выйти через ночь," — вспомнил он слова Эрмака.

Что лежит?

Что старается выйти?

Или — кто?

Джарек не мог найти ответа. Последний десяток снов был посвящен исключительно осаде, в которой он постепенно проигрывал. Лишь мастерство тактика и некая грозная сила, которой он обладал, позволяла ему держаться.

В голове запульсировала боль.

"ДЖАРЕК. В ТРОННЫЙ ЗАЛ. НЕМЕДЛЕННО".

Император. Что случилось, интересно?

Когда они с Рейко сообщили Шао Кану новость о том, что Шанг Сунг и Скорпион живы... Сказать, что он не был рад — это все равно, что назвать дракона ящерицей.

Как всегда после дикого бешенства, на Императора нахлынуло ледяное спокойствие. В этом состоянии он призвал к себе Темных Охотников. Но какие он отдавал приказы — этого Джарек уже не слышал.

Впрочем, нетрудно догадаться.

Все это Джарек додумывал уже по пути в тронный зал. Медлить не стоило.

Внешний Мир, дворец Императора. Кинтаро

И вновь, как и не так много времени назад, высшие воины выстроились перед троном Шао Кана.

Сам Император расхаживал перед ними, храня молчание.

Бойцы переглядывались. Такие паузы обычно не обещали ничего хорошего.

— Шанг Сунг жив, — неожиданно нарушил молчание Шао Кан.

По залу прокатился изумленный вздох.

— И Скорпион жив. И Рептилия, скорее всего, жив.

Новость была впечатляющей, если не сказать больше. Однако слова, последовавшие за этим, были еще более впечатляющими.

— Кто-то им может помочь. Кто-то из моих рядов может перейти на их сторону. Я не о тебе, дочурка, — Шао Кан усмехнулся, глядя в сторону прислонившейся к колонне Китаны. — Твои чувства ко мне всем давно известны. Не-ет, мне нужен другой. Тот, кто может хранить умысел против меня в своем сердце.

Шао Кан вскинул голову, и его фигуру оплели золотые нити силы.

— И я собираюсь спросить вас всех: верны ли вы мне?

Об этом заклятии знали все. Тот, на кого оно было направлено, отвечал лишь правду, и не мог скрыть своих мыслей.

Кинтаро незаметно метнул взгляд на Синдел. Она, как и все, не сможет противостоять силе Императора... и конец их плану! Конец свободе шоканов от Шао Кана!

Кинтаро не мог допустить этого.

Золотое сияние коснулось Бараки.

— Я верен тебе, о господин, — пролаял номад, бросая взгляды на Императора и на стоящую рядом Милену.

— Я верна тебе, — улыбнулась Милена; Кинтаро мысленно поблагодарил всех богов за то, что Синдел еще не успела с этими двумя "провести беседу".

— Я абсолютно верен, — холодно произнес Рейко. Лед в его голосе никого не удивил: воин не терпел, когда его честь ставили под сомнение.

— Я верен тебе, Император, — пожал плечами Джарек. — Кому ж еще?

Следующим был Эрмак, а потом — Кинтаро. Шокан понял, что надо делать.

У заклятия правды был один-единственный, но очень серьезный недостаток. Его необходимо было сотворять и поддерживать в совершенно спокойном состоянии души; любой сильный гнев разрушал заклятие так, что на выплетение его заново ушло бы несколько дней.

— Я не предавал тебя, — разнеслось по залу многоголосье Эрмака.

Кинтаро решительно шагнул вперед, не дожидаясь, пока золотое сияние окутает его.

— Мой господин Император, я считаю это оскорбительным!

— Что? — всем телом развернулся к нему Шао Кан.

— Я считаю это оскорблением! — твердо повторил Кинтаро. — Мы служили столько сотен лет, и нет оснований подвергать нашу преданность сомнению. В конце концов, я — аргэх сеер-дораш, герцог шоканов. Я требую к себе подобающего обращения!

— Как ты смеешь так говорить с Императором?! — Кинтаро чуть не рассмеялся: умница Мотаро, хоть и кентавр поганый! Понял, в чем дело, и подыграл! — Ты что, ему не полностью верен?

— Как можно быть верным тому, кто подвергает сомнению твою верность? — отрезал Кинтаро. — Это унизительно для меня!

Это оказалось последней каплей. Золотая паутина разлетелась в пыль; невидимая сила вздернула Кинтаро над полом.

— КАК ТЫ ПОСМЕЛ!!! — взревел Шао Кан. — ТЫ ЗАПЛАТИШЬ ЗА ЭТО, ЧЕРВЬ!!! СТРАЖА!!!

Небрежное движение кисти — и шокан едва не проломил стену зала. Вбежавшие стражники быстро опутали Кинтаро прочными веревками.

Шокан сумел скрыть улыбку. Теперь Синдел и остальные — вне опасности. Шао Кан в такой ярости, что не сможет восстановить заклинание правды еще долго.

И он сам недавно объявил, что до начала атаки на Землю осталась пара дней. Значит, он не успеет разоблачить Синдел, а вот она будет готова к началу своих действий.

План будет претворен в жизнь.

А разве ради этого нельзя пожертвовать чем-либо?

Земля, Храм Света. Соня Блейд

Музыка, ничуть не похожая на храмовую, доносилась из-за неплотно прикрытой двери. Соня заглянула внутрь.

Там был Рептилия, полулежащий на кровати. Затеррианин еще не полностью оправился от ран, и ему трудно было ходить.

Рядом с кроватью стоял магнитофон, из которого и доносилась музыка.

I stood here once before,

With my head in my hands,

For all that I had known of this place,

I could never understand!

On the hills the fires burned at midnight

Superstition plagued the air

Sparks fly as the fires burn at midnight

Stars are out and magic is here!

Stars are out and magic is here!

Stars are out and magic is here!

Stars are out and magic is here...

Увидев Соню, Рептилия дождался окончания мелодии и нажал на "Stop".

— Хороший у вас мир, — сообщил он. — Жаль, что вы его не сильно цените.

— Ты как? — спросила Соня.

Рептилия фыркнул:

— Судя по вашим фильмам, этот вопрос задают и занозившему палец, и упавшему с тридцатого этажа. Почти в порядке я.

— Шанг Сунг говорит, что время для рейда настало, — сообщила Соня.

— Да я знаю, — вздохнул Рептилия. — Эх, жаль, я не смогу участвовать. Такое пропущу...

— Джакс по-прежнему утверждает, что это верная смерть, — заметила девушка.

— А я что имел в виду? — усмехнулся затеррианин. — Жить можно по-разному, но вот умереть следует достойно. Иначе и жить не стоит.

Соня не нашлась, что ответить.

— Но раз уж ты идешь, — продолжил Рептилия, — то держи.

Он полез в сумку, стоявшую у кровати, и извлек длинный нож. Размером не меньше профессионального боевого, в кожаных ножнах. Соня вытянула из них оружие, и замерла: клинок был не металлическим, а костяным. По форме он больше всего напоминал... зуб? Да, чей-то клык.

— Что это?

— Мой зуб, — серьезно сообщил Рептилия. — Я раньше немного побольше был.

Соня с огромным недоверием посмотрела на собеседника и тот пожал плечами.