— Это — долгая история, — ответил Пенске, — И я предпочел бы сохранить ее в тайне. Но раз уж ты вовлечена в нее так или иначе, то скажу. Это связано с тем человеком, который пытался напасть на меня. А также с графом, информацию о котором ты мне столь любезно перевела. И сейчас мне срочно требуется кое-что узнать. Чем раньше, тем лучше. Тем меньше будет шансов, что все закончится печально.

— Ты это серьезно? Тебе угрожает опасность?

— Увы, прекрасная леди. И сейчас лишь ты обладаешь способностью меня от нее защитить.

— И что нужно сделать?

— Кое-что найти и перевести. Как можно быстрее.

Хелена бросила нерешительный взгляд на спутника.

— Сколько времени это займет? — спросила она.

— Думаю, что много. Никак не меньше часа. Однако если ты, прекрасная леди, торопишься, то не смею задерживать.

Девушка внимательно посмотрела на Пенске. Его лицо было серьезно с налетом грусти и самоотверженности. В правдивости его слов невозможно было усомниться.

— Пожалуй, мы можем сходить в театр в другой раз, Март, — сказала она.

— Но..., — попытался поспорить тот.

— Нет. Прости. В другой раз, — Хелена чувствовала озабоченность из-за возникшей проблемы. То нападение, которому она оказалась свидетелем, каким-то образом вовлекло ее в происходящее. Девушка просто не могла отказать своему странному и беспокойному знакомому.

Когда Станислас поднимался по лестнице вместе с Хеленой обратно в библиотеку, его не мучила совесть по поводу лжи. Наоборот, он напряженно размышлял, что бы выдумать такое, что показалось бы девушке достаточно важным и заняло бы как можно больше времени. Время ему было нужно, чтобы предпринять наедине кое-какие галантные шаги для улучшения отношений с ней. Француз поступил бы именно так. Главное — увести девушку, а потом уже дело упирается лишь в умение. Пенске знал, что будь граф жив, то обязательно бы сказал, что в любви все средства хороши.

Француз не подвел. Ни в чем. Наверняка он мог бы многое рассказать о своих прижизненных похождениях. Но Станислас также полагал, что в успешном решении вопроса есть и его скромная заслуга. Меньше часа ушло на налаживание отношений с Хеленой. Он действительно был галантен. И коварен. Пока доверчивая девушка сидела, сосредоточившись, выискивая в интернете информацию по поводу какой-то французской тайной масонской организации, охотящейся за потомками дворян, Станислас не терял времени даром. В общении с женщиной сочетание красивых слов и определенных действий, направленных на тесный контакт, почти всегда дает нужный эффект. Когда Пенске вернулся домой после того, как проводил Хелену, то пребывал в полной уверенности, что теперь она не откажет ему в свиданиях. Молодой человек был счастлив. Настолько, насколько возможно в сложившейся ситуации. Ему очень хотелось рано или поздно воспользоваться этим счастьем.

Когда Станислас вошел в квартиру, Олег Викторович уже был дома. Он сидел за столом в зале, перебирая какие-то бумаги.

— Разве вам не опасно выходить? — спросил врач, поднимая взгляд на вошедшего.

— Опасно, — согласился Пенске, — Но я соблюдаю осторожность.

— На улице уже были нападения раньше?

— Да. Но мелочи, пустяки по сравнению с тем, кто послал ко мне убийцу.

— Вам этот человек известен?

— Нет, к сожалению. Очень хочу выяснить, кто он. В связи с этим у меня есть вопрос.

— Какой? — врач отложил в сторону бумаги, все его внимание было посвящено собеседнику.

— Если человек, находящийся в центре города, вдруг сойдет с ума, куда его повезут?

— Смотря где это произойдет. Могут к нам, а могут и в двадцатую больницу.

— А можно сделать так, чтобы именно к вам?

— Можно, наверное. А что?

— Да нет, ничего. Спасибо.

В голове у Станисласа рождался план. Но претворять его в жизнь было еще рановато. Сначала нужно наладить отношения с врачами, показать, что он, Пенске, может быть более полезен, чем они думают, а вот потом можно просить об ответной услуге.

Остаток вечера Станислас провел, изучая в Олохе духи, с которыми он 'общался' в последнее время. Это были духи, вселившиеся в чужие тела. Они частично находились в Олохе, а частично — в реальном мире. Пенске давно заметил за собой странную особенность: стоило ему один раз вступить в контакт с духом любым способом, и этот дух больше не 'терялся'. Станислас мог найти его в Олохе в любой момент.

Станислас заметил подозрительную закономерность. Все эти духи раньше принадлежали людям, которые занимались при жизни 'бумажной' работой. Было ли это случайностью? Пенске сомневался. Но чтобы сказать наверняка, нужно было увеличить количество изучаемых духов.

Молодому человеку очень хотелось поэкспериментировать с изменением духов живых существ. К сожалению, с теми, кто находился в Олохе, Станислас ничего не мог сделать. Ему сначала нужно было либо 'выдернуть' оттуда дух, либо воспользоваться тем, который уже существует в реальности. Но они в реальности были привязаны к телам. А тела находились далеко от него. Со своим же духом он ничего сделать не мог, потому что элементарно 'не видел' его.

В первой половине следующего дня Олег Викторович заехал за ним, предварительно позвонив на домашний телефон. Поэтому когда Станислас увидел в окно подъезжающую машину, он был уже готов к выходу.

Быстро сбежав по лестнице и шмыгнув на заднее сидение старенькой вольво врача, Пенске поинтересовался, все ли в порядке.

— Да, — ответил Олег Викторович, — Вчерашний больной, тот, который пришел в себя, сейчас очень хорошо себя чувствует. Немного буянит, но это пустяки по сравнению с тем, что было. Пытается расспрашивать о вас.

— Обо мне? — скривился Станислас. В глубине души он ожидал, что этот больной забудет о нем. Получалось, что для 'неправильных' людей он просто незабываем. Вне зависимости от того, в каком состоянии они находятся.

— Ничего страшного. Не волнуйтесь. Александр Антонович сказал, что готов к следующим исследованиям.

— Нужно будет 'пробудить' других больных?

— Нет, не совсем. Профессор хочет посмотреть на то, что вы подразумевали под 'возвращением' духа куда-то там.

— В Олох.

— Да, в Олох.

Это предложение устраивало Станисласа как нельзя лучше. Оно полностью вписывалось в недавно появившийся план. Если все пойдет как надо, то в его распоряжении окажется дух мертвого человека. Он боялся лишь одного: неизвестных последствий. Что будет с больным? Пенске не знал.

Олег Викторович подъехал к черному входу. Рядом не было видно ни одной живой души.

— Выходите, — сказал он, — Я распорядился о том, чтобы открыть эту дверь. Подождите меня здесь. Припаркую машину и приду.

Минут через десять Станислас в компании двух врачей и вспомогательного персонала входил в одну из палат. Она была одиночной. Вчерашний больной лежал на кровати, с крепко привязанными к спинке руками и ногами.

Увидев Пенске он дернулся, пытаясь освободиться. Это не дало никакого эффекта: мягкие повязки держали на совесть.

— Сколько времени займет то, что вы собираетесь делать? — спросил профессор.

— Не знаю, — пожал плечами Станислас, — Попытаюсь быстро. Но меня очень волнует один вопрос.

— Какой?

— Что случится с этим человеком после этого?

— А что может случиться? — ответил Александр Антонович, — Вы ведь не собираетесь его бить или душить? Если нет, то думаю, что ничего плохого,

— Но я собираюсь убрать этот дух, — пояснил Станислас.

— Ну и что? Вы ведь сами сказали, что у большинства людей не видите подобных 'духов', правильно?

— Да.

— Тогда примем это за норму. Смело убирайте то, что видите. Мне очень интересно взглянуть на результат.

— Но ведь может получиться так, что этот дух нужен!

— Если бы был нужен, то вы бы его не видели, — логика профессора была непрошибаема, — Убирайте.

Станислас предполагал, что все может быть не так просто, но решил довериться врачу. Что ему еще оставалось?

— Хорошо, — сказал он, — Может быть дадите ему успокоительное на всякий случай?

— Для чего? — спросил профессор, — Если недолго, то нет смысла. А нам нужно наблюдать.

Пенске пожал плечами. Зачем наблюдать, если они не видят духов? Хотя, может быть, им интересно что-то другое. Психиатров трудно понять. Они думают не о нормальных вещах, а о ненормальных людях. Это наверняка откладывает свой отпечаток на их способ мышления. Молодой человек отбросил сомнения и решил начинать.

Больной на этот раз не кричал, но его взгляд, устремленный на Станисласа, не оставлял никаких сомнений по поводу бушевавших чувств. Пенске решил не обращать на это внимание, сосредоточившись на главном.

Он попытался 'захватить' дух. Очень трудно подобрать слово для этого: словно цепляешь что-то крючком в мутной воде и, пока не потянешь, не знаешь, зацепил или нет. А потом, когда ему показалось, что все-таки зацепил, быстро скользнул в Олох, не 'выпуская' добычу. Часть его внимания осталась в реальном мире, и он мог видеть, как уходит ненависть из взгляда больного, сменяясь изумлением.

— Алло! Арсений? — бас гудел в трубке так, что казалось, она вибрирует.

— Да, Марко. Какие новости?

— Он где-то здесь. Никуда не уехал. Позвонил родителям.

— Место установили?

— Нет, не получилось. В полиции сказали, что откуда-то с улицы. Сигнал перемещался.

— Марко, найди же его наконец!

— Я очень стараюсь. Он хитер. Может, позаботиться о его родственниках?

— Зачем мне его родственники, Марко? Мне нужен он сам! И никто другой.

— А если подманить так?

— Ты следишь за ними?

— Да, — прогудел ответ.

— Вот и следи. А впрочем, делай как знаешь. Я не поскуплюсь. Мне нужен результат.

Когда Арсений положил трубку, его передергивало от нетерпения. Все эти дни он не мог ни о чем думать, только о своем враге. Если бы кто-то предложил ему оплатить взрыв половины города, то он бы согласился, не колеблясь и лишь с одним условием: чтобы в этой половине был Станислас Пенске, молодой человек со странной фамилией.

Дурные предчувствия мучали Арсения Улицких. Он полагал, чувствовал, что если не предпринять что-то немедленно, то всему придет конец. Арсений не понимал, что значит 'все' в данном случае, да и не хотел понимать.

В этот же день количество субъектов, обладающих дурными предчувствиями, пополнилось еще на одну единицу. Даже, скорее, не 'дурными предчувствиями', а некими ощущениями, возникающими при нарушении идеального плана. Нарушения были совсем маленькими, но не могли не тревожить. Если, конечно, слово 'тревожить' применимо к существу, не испытывающему эмоций.

Глава 12. Совмещение.

Майор Сава Райтович не был доволен складывающейся ситуацией. Он уже жалел, что дал молодому, но больному арестанту совет не ночевать дома. Неизвестно, что произошло, но тот сгинул. Быстро выяснилось, что это превратилось в проблему. Арсений Улицких оборвал телефон, упрашивая, требуя, даже угрожая. Он желал во что бы то ни стало найти Пенске.

Райтовичу не хотелось портить отношения с одним из своих щедрых 'клиентов'. Но все шло к тому. Поэтому когда раздался телефонный звонок, и звонивший представился как Станислас Пенске, майор не только удивился, но и обрадовался. Похоже, что проблемам пришел конец.

— Станислас Пенске? — уточнил майор.

— Да.

— А откуда ты звонишь?

— Это неважно. У меня есть к вам разговор.

— Ошибаешься. Это очень важно. Ты ведь под следствием.

— Вы сказали, что дело закрыто, произошла ошибка.

— Не все так просто, Станислас, — проникновенно сказал майор, — Нужно уладить ряд формальностей.

— Мне необходимо с вами поговорить, — произнес Пенске, пропустив предыдущую фразу мимо ушей, — Это очень важно.

— Конечно, — голос Райтовича сочился медом, — Приезжай ко мне в отделение и поговорим.

— Лучше нам поговорить по телефону. Я не могу рисковать. Меня хотели убить.

— Убить? Кто? Когда?

— Предполагаю, что тот самый человек, который подал заявление в полицию против меня.

— Вот как? Тебе нужно приехать сюда и дать показания.

— Не могу приехать. Но должен спросить кое-что у вас. Один вопрос.

— Ты обязан приехать!

— Как зовут того человека, который обвинял меня в чем-то?

— Я не могу сказать. Это — тайна следствия.

— Ни при каких обстоятельствах?

— Нет. Кроме... исключительных.

Станислас догадывался, что это за исключительные обстоятельства. С его точки зрения, вопрос упирался лишь в величину суммы. Он не испытывал никаких иллюзий по поводу полиции. Но большими деньгами не располагал. Платить было нечем, да это и не давало никаких гарантий. Пенске бросил трубку — говорить было уже не о чем.

Станислас звонил из машины Олега Викторовича. Они ехали по большому проспекту в окружении рядов многочисленных автомобилей. Пенске мог бы обойтись и без звонка майору, но сделать так не позволила совесть. Если говорить о ней, то Станислас вообще должен встретиться с полицейским и потребовать объяснений. Но самоубийцей он не был. Встреча с Райтовичем могла бы привести к непредсказуемым последствиям. Однако молодой человек очень хотел узнать имя человека, встреченного в магазине. Проще всего это было сделать через майора. Поэтому Пенске ограничился телефонным звонком, чтобы потом успокаивать свою щепетильную натуру тем, что сделал все, чтобы решить проблему мирным путем.

После первого 'изгнания' духа прошла пара дней. Поведение того больного, к удивлению Станисласа, резко изменилось сразу же после 'процедуры'. Он перестал вести себя буйно, но зато впал в тихое замешательство. Смотрел так, словно не понимал, где находится, пытался говорить, но не вполне отдавал себе отчет, к кому обращается и какую информацию пытается получить. Но профессор был настроен очень оптимистично. Сказав, что он ожидал гораздо меньшего, попросил Станисласа избавить от видимого им 'духа' остальных больных, недоступных для контакта. Они все 'приходили в себя' одинаково: пытались общаться в меру своих сил, не полностью понимая, что происходит вокруг. 'Изгнание' духов отнимало гораздо меньше сил, чем их изменение. Молодой человек не испытывал таких проблем с голодом, как в полиции при 'замене' пластов духа своего соседа или при показе 'фокуса' профессору. Но все же после нескольких 'изгнаний' Пенске почувствовал необходимость подкрепиться.

Если бы он знал, к чему в конечном счете приведет его деятельность по избавлению от 'лишних духов', то постарался бы отклонить предложение Александра Антоновича. Но подобное знание было недоступно ему, поэтому изо всех сил старался завоевывать доверие столь нужных ему врачей.

Наблюдая за больными, Станислас сделал вывод, что они, скорее всего, не утратили связь со своим первоначальным духом. С тем, который был с ними с самого рождения. Ему было очень любопытно, возможно ли полное замещение одним духом другого? А если возможно, то что случается с такими людьми?