Малая История. Общий файл.

Дикий рев уже настигал троллей, когда впереди показалось корявое дерево. Келевран ловко подпрыгнул и, перевернувшись в воздухе, уцепился ступнями за высокую ветку. Зул'Котт стал подпрыгивать снизу, упрашивая разбойника подтянуть на ветку и его.

— Прости, приятель, — притворно вздохнув ответил Келевран, поудобнее устраиваясь на ветке. — Двоих дерево не выдержит.

Разбойник, смеясь, наблюдал, как две фигуры быстро удалялись из поля его зрения...

— И сильно тебе досталось? — весело спросил Холод, когда буря поутихла и друзья уже мирно потягивали напитки в пивной.

— Да не досталось мне, — отмахнулся Карнак. — Но очень уж долго он нудел про правила жизни, честность, ещё про что-то там...

— Да, друиды, они такие, — поддакнул Диам.

— Он друид? Никогда не видел друидов раньше. И что, все они такие нудные?

— Все до единого, — подтвердил Зул'Котт.

— Дела. Ладно, ребята, выпьем за веселье! — поднял свою кружку Карнак, и остальные с удовольствием его поддержали.

* * *

В этот раз Ньефрес тренировалась с кинжалом. Вновь и вновь отрабатывая сложный выпад, она не заметила, как к ней подошел рыцарь смерти. Его звали Могила — она услышала это из разговоров. "Хорошо, — подумала охотница, — что я услышала его имя. Вряд ли бы я его когда-нибудь об этом спросила...".

— Длиннее шаг и ниже голову, — снова почувствовала она несильные удары клинка тролля — в этот раз на ноге и макушке. Она попробовала снова, но Могила покачал головой. Взяв её за руку, он направил кинжал на себя.

— Бей.

Охотница осторожно сделала выпад, но рыцарь смерти отошел чуть в сторону и шлепнул её по спине ладонью. Ньефрес не смогла удержать равновесия и упала.

— Ещё раз.

Во второй раз Ньефрес постаралась сделать выпад как можно более быстро и точно, и в этот раз Могила не имел возможности отойти в сторону — ему оставалось лишь парировать удар, ослабляя тем самым свою защиту.

— Теперь повторяй, — он показал острием клинка на манекен и ушел.

"Как странно", — подумала охотница, делая выпад, удлиняя шаг и пригибая голову чуть ниже обычного.

Тетис сидела возле тренировочной площадки и обрабатывала арктический мех. День выдался солнечным, и потому разбойница была лишь в легких штанах и рубашке. Работа была долгая и трудная, но стоящая — накладки получатся выше всяких похвал. Сгодится укрепить доспехи — или задорого продать, если туго с деньгами.

— А кто это тут упражняется, вместо уроков кройки и шитья? — нарочито громко произнес Карнак, вразвалочку проходя по тренировочной площадке. Шел он по направлению к Ньефрес, а разбойницу то ли не заметил, то ли решил не замечать.

Однако Тетис его заметила сразу, а при этих словах почувствовала, как внутри неё начинает вскипать что-то очень и очень нехорошее.

— Там, в своем Нордсколле, ты свою деревню чем защищала? Метлой или поварешкой? — продолжал издеваться орк. Охотница не реагировала на его слова, что заставляло его все больше злиться.

— Вы, девки, должны дома сидеть, мужикам щи варить и одежду стирать! Куда ты суешься, в какие дела? Только рожать и годишься, а все туда же — воевать ей охота, сражаться! — уже почти кричал берсерк.

— Повернись! — прогремел гром в его голове. Резко обернувшись, он увидел Тетис, сжимавшую в ярости кулаки, которая показалась ему маленькой и тщедушной.

— Не встревай! — рявкнул Карнак, и это было последнее, что он смог потом вспомнить.

— Смирно лежи, — берсерк, с трудом открыв заплывший глаз, увидел над собой трех Ратмиров и снова отключился.

— Живой, я у Ратмира спрашивал. Послушай, Тетис, как так получилось? Это не похоже на тебя! Насколько я знаю, в Наследии воспитывают профессиональных хладнокровных убийц, — говорил Хостас разбойнице, когда они остались наедине.

— Да ладно тебе, я же не на деле, — по обыкновению усмехаясь, ответила Тетис.

— А превыше всего стоит уважение, — сидя возле постели берсерка, говорил Ратмир. — Прежде всего уважать стоит мир, в коем живешь: Мать-Землю, Ветер, Солнце, Небо. Уважать следует дом, в котором обитаешь. Самое сложное — и самое нужное — уважать тех, кто рядом с тобою, ибо не уважая соседа, невозможна ни любовь, ни истинная дружба. Жалость возможна, и злость, и ревность. А ежели ты никого не уважаешь, значит и в тебе самом уважения не достойно ничего...

Карнак застонал — но не столько от боли. Сегодня он уже усвоил для себя главный урок — если рядом стоит Тетис, то лучше помалкивать! Дальнейшее напряжение мозгов оказалось непосильным...

— Лови, — сказал Могила Ньефрес, кидая ей короткий меч. Она схватила его за рукоять.

— Защищайся, — рыцарь смерти не спеша направился к охотнице, размахивая своим мечом. Она неумело парировала удар.

— Крепче держи рукоять, защита — это последний вдох перед нападением. Ещё раз, — сказал Могила. В этот раз парирование удалось более успешно.

— Ещё раз. Хорошо. Контратака. Плавно переходи из защиты в нападение. Корпус ровно, движения плавные. Свободнее кисть. Теперь быстрее. Хорошо. Защита. Контратака. Хорошо. Молодец. Иди, — впервые похвалил тролль охотницу. Та повернулась и отошла на несколько шагов, как вдруг почувствовала, как темная сила быстро тащит её назад. Могила использовал "хватку смерти", притягивая к себе Ньефрес и занося для удара меч.

Сердце охотницы быстро застучало — за долю секунды отраженный свет ледяных глаз на клинке рыцаря смерти оказался над её головой. Она машинально выполнила защиту и провела контратаку, как делала несколько минут назад. Могила еле успел увернуться — чуть ближе, и клинок показал бы наружу его позвоночник. Рыцарь смерти стоял, глядя на свой прорезанный до края плащ. Затем, отстегнув застежку, он бросил его к остальному мусору, валявшемуся неподалеку и ушел, по обыкновению не говоря ни слова.

Ньефрес стояла, раздираемая чувством вины. Пойти и извиниться? Нет... Он ведь учил её, а она ему испортила плащ — по виду дорогой и хороший. Охотница осторожно взяла ткань, стряхнула с неё пыль и отправилась на поиски иголки и ниток.

* * *

— Я знаю способ отдохнуть от работы! — заявил Зул'Котт друзьям. Холод, Келевран и выздоровевший под присмотром друида Карнак внимательно слушали мага. Диам же где-то пропадал.

— Надо всего лишь сделать так, чтобы не наступило утро!

— Солнцу не прикажешь поспать подольше, — с сомнением произнес Холод.

— А вот нашим соседям приказать можно! Вернее, помочь, — засмеялся Келевран. — Те доски позади двора мне тоже не давали покоя.

— Ага. Надо только заколотить окна и с утра, когда солнце не попадет в комнаты, мы будем свободны от работы! Главное тут — тишина!

— А как же Ратмир? Он спит на улице! — сказал Карнак, памятуя о прошлой забаве.

— Так его Холод отвлечет. Смотри, ты, как самый высокий, потихоньку заколачиваешь окна, я стою на стреме, Холод отвлекает Ратмира, а Келевран подает стройматериал! Это гениальный план, говорю вам! Главное — встать пораньше! А вот и Диам! Иди сюда, расскажу детали плана!

— Не-е-е-е, ребята, я — спать! Пораньше вставайте сами! — нетвердой походкой пьяный орк прошествовал мимо друзей, свалился в траву и захрапел. Несколько секунд приятели смотрели на него, после чего снова вернулись к обсуждению проказы...

Естественно, весельчаки проспали — утро уже едва касалось окон Пещеры Прайда. Быстро заняв позиции, друзья приступили к делу. Холод следил за Ратмиром, Келевран подносил доски и гвозди, Карнак орудовал молотком, а Зул'Котт стоял на страже. Вдруг что-то за воротами привлекло его внимание.

То был жреческий орден. Совершая утренний обряд, жрецы Им Тары должны были обойти место своего обитания со священными образами в руках. Среди жрецов Зул'Котт увидел девушку, которая показалась ему прекрасней всех, кого он когда-либо видел. Не в силах отвести глаз, он следил за её губами, произносящими молитвы, за её руками, державшими идола, за её плавной походкой...

— Эт-то что ещё такое?!! — рявкнул Хостас, громко хлопнув входной дверью. Карнак упал с подмостков, Келевран притворился частью стены, Холод, вышедший из-за угла сделал вид, что только что проснулся, а Зул'Котт свалился с забора.

— Быстро все исправить и сегодня будете драить полы! — командирским криком глава гильдии быстро определил список дел на ближайшую неделю.

Разбуженный криками, из дома вышел Диам. Мутными глазами осмотрев место происшествия он пробормотал:

— Не, совсем вы парня погубите. Хостас, этого я с собой беру, буду из него мужика делать! С остальными разбирайся как хочешь! Пошли, Карнак, пройдемся по городу!

Отрекшийся кивнул, а приятели уныло потащились за щетками.

— И куда мы идем? — спросил могучий орк.

— Как куда? Учиться, конечно! — ухмыльнулся Диам, распахивая дверь трактира.

— Видишь вон тех красоток в дальнем углу? Аж слюнки текут! Будем завоевывать! — негромко скомандовал воин. "Ученик" активно кивал, соглашаясь.

— Наш столик по центру — все видно, все слышно, а главное, не заметить нас нельзя. Пойди и закажи кактусовую наливочку — три кружки и мне чего-нибудь убойного.

Когда Карнак вернулся с выпивкой, Диам удовлетворенно крякнул, хлебнул из своей кружки и отправил берсерка с двумя порциями наливки к цели. Когда тот сел на свое место, Диам ткнул ученика локтем: "Делай как я". Орки в упор посмотрели на девушек, игриво подмигнули им и подняли свои кружки.

— Теперь жди. Щас хихикать перестанут, тоже кружки поднимут и тогда пей до дна, — не убирая со своего лица улыбки проговорил бывалый ловелас Карнаку.

Сработало правило отражения — все четыре кружки опустели разом. Диам знал, что заказывать — коварная кактусовая наливка быстро бежала по венам, распространяя по телу приятное тепло.

— Чего-то меня плывет, — не совсем понятными словами сказал Карнак. Диам внимательно посмотрел на товарища, покачал головой и продолжил наставления.

— И ты туда же. Ничего, пить я тебя ещё научу. Щас главное — завладеть вниманием этих кошечек, и тогда они будут готовы на все. Готов? Ну, понеслась!

Быстрым и сильным движением орк опустил табуретку на спину проходящего мимо посетителя. Тот полетел на пол, роняя кружки и расплескивая их содержимое на сидящих рядом. Началась драка. В ход шло все — табуретки, кружки, подносы. Самые недальновидные хватались за ножи — и мигом вырубались мощными ударами Диама и Карнака. Воин и берсерк веселились во всю, подбадриваемые восхищенно окосевшими глазами приглянувшимся им "красоток в дальнем углу". Красивым финальным штрихом потасовки стал момент, когда Карнак с легкостью поднял над головой и швырнул об пол стол, сделанный из цельного дерева.

— Мужик! — похвалил Диам. — А теперь, цыпочки, пойдемте в нумера!

На следующий день Карнак, предвкушая дальнейшие "прогулки по городу", ни разу не оскорбил Ньефрес.

* * *

— Послушай, Холод, — заглянул к другу на огонек Зул'Котт.

— Хотел тебя кое о чем спросить...

— Разумеется, мой пылкий товарищ!

— Понимаешь... Мне когда девушка нравится, я с ней говорить не могу совсем... Вроде и понимаю, что она красивая, что хотел бы... ну, понимаешь... а говорю почему-то всякие гадости. И вместо поцелуя получаю пощечины. Ты не мог бы мне помочь?

— О чем речь! Ты обратился не только к мастеру пера, но и к маэстро отношений. Итак, расскажи мне о своей счастливой избраннице...

Наджину с рождения готовили к роли верховной жрицы. Сейчас верховная жрица — её мать, Сенет, но наступит время, когда место матери займет она — Наджина. "Ты должна отдать всю себя Им Таре", — говорила мать. Поначалу она радовалась, что никто не смеет ей перечить, но теперь все чаще она замечала на себе взгляды красивых мужчин, и эти взгляды льстили ей. И все чаще ей хотелось какой-то частью НЕ принадлежать Им Таре. Она даже знала, какой именно частью... Но все это были пустые мечты, поскольку все знали орден и его законы. Никто не хотел рисковать связываться со жрецами Им Тары, а потому Наджине оставалось только грустно вздыхать, глядя на свое отражение в дорогом зеркале. Вдруг в её окошко стукнул маленький камушек. Она открыла окно, ожидая увидеть птицу, но увидела мужскую фигуру, стоящую в её закрытом от внешнего мира дворике...

— Увидев прекрасные синие очи, я сон потерял и душевный покой, — начал незнакомец, ступая по воздуху, как по невидимой лестнице.

— В разгаре ли дня, темной ли ночью,

Терзаюсь безмерной сердечной тоской.

О, если бы жажду любви ты мою утолила,

Исцелила бы муки своей нежной рукой!

Отбрось же смелее пустые сомненья,

Прими от меня поскорее цветы!

Ты осознала бы радость мгновенья,

И счастья минуты, блаженства часы!

Лишь только окошко открыла бы ты...

Наджина приняла протянутый букет и, взяв незнакомца за руку, помогла ему забраться в комнату. Полетела в сторону одежда, скалящаяся белыми клыками накидка гильдии зацепилась за зеркало...

— Где Наджина? Где моя дочь? Она же пропустит обряд! Это немыслимо! — возмущалась Сенет, когда наступило время утреннего обхода. Не дождавшись ответа от нижестоящих жрецов, она поднялась к комнате дочери и, пользуясь своей властью, открыла дверь специальным ключом и настежь ее распахнула.

Дочь коротко вскрикнула, а из-под одеяла зеленым вихрем, сверкая всевозможными частями тела, выскочил МУЖЧИНА и, схватив ворох лежащей на полу одежды, рыбкой нырнул в окно.

— Разобьётся! — крикнул кто-то.

Улыбающаяся до ушей Наджина нетвердой походкой подошла к окну, совершенно не заботясь о том, что на ней до сих пор не было одежды.

— Он летит на крыльях любви! — голосом сытой кошки промурлыкала она, добрела до кровати и погрузилась в сладкие сны.

Её не разбудил даже истошный вопль Сенет.

Хостас проснулся от старого кошмара. Мерзкие сны, мерзкая память. Преследует повсюду. Он не вешал зеркал, но регулярно видел свое отражение в бочке с водой.

— К черту! — сказал он громко, благо никого не было вокруг. — От прошлого ничего не осталось!

— Нет, осталось, — ответила ненавистная память. — Твой голос, он всегда с тобой. Ну, и я, конечно, тоже.

— Пошла прочь! Не хочу тебя знать! Надоела! — Хостас достал из шкафчика старую, покрытую ржавчиной стальную спицу, с которой не расставался уже давно, и вонзил её в руку. Задохнувшись от боли, он с силой вытащил спицу и положил на место. Боль тела помогла унять разум. Вскоре Отрекшийся почувствовал себя готовым спуститься вниз.

— Сынок, тебя там визгливая баба требует, — предупредил Зорик Хостаса, когда тот спустился на первый этаж. Впрочем, в этом не было необходимости — крики глава гильдии услышал ещё наверху.

— Кто в этом гадюшнике главный??? Быстро мне его сюда!!!

Члены гильдии сдерживали натиск как могли. Когда они увидели подошедшего Хостаса, то быстро отошли за спину своего командира — так они хотя бы могли показать, на чьей стороне была истинная сила.

Верховная жрица Им Тары стояла в роскошном платье, расшитом золотыми и серебряными нитями, украшенном драгоценными камнями. На её голове сверкала диадема, а на пальцах — кольца. Но Хостас не видел всего этого — перед ним стояла молодая жрица в ослепительно белоснежном платье. Он видел её презрительную усмешку, скривившую надменные губы и окровавленную голову дракона, лежавшую у её ног...