9 подвигов Сена Аесли. Подвиги 1-4

"Даже жаль, что это не входит в мои планы", — медленно думала МакКанарейкл.

Впрочем, один лемминг, то есть ученик, бубнящему гипнозу деканши не поддался. Амели Пулен вертела головой, переспрашивала названия особенно диковинных отделов и искренне удивлялась после каждого поворота коридоров.

"Ишь, какая бодрая, вот что значит долго общаться с Пейджер. Хорошо хоть Мергионы здесь нет".

В мозгу МакКанарейкл, отчасти тоже загипнотизированном бесчисленными отделами, замигал тревожный маячок.

"Мергионы нет... и Порри, кстати, тоже... и Сена... Стоп!"

— Стоп! — завопила мисс Сьюзан.

Лемминги покорно встали.

— Где Пейджер, Гаттер и Аесли?!

— Отстали, — повертев головой, предположила Амели. Потом чуть подумала, и ее глаза округлились от восторга. — Сбежали!

Мисс МакКанарейкл мрачно уставилась на дверь с табличкой "Отдел отлова магов, выдающих себя за шарлатанов". Инструкция о действиях экскурсовода в нештатных ситуациях требовала немедленно уведомить службы спасения и срочно эвакуировать тех учеников, которые не успели сбежать. Но за последние полгода исчезновения в неизвестном направлении Порри, Сена и особенно Мергионы стали совершенно штатной и уже изрядно надоевшей деканше ситуацией.

Поэтому МакКанарейкл решила пойти на компромисс с инструкцией — учеников эвакуировать, но тревоги не объявлять. Тем более, что основная задача экскурсии — привить первокурсникам стойкое отвращение к Министерству магии — могла считаться полностью выполненной.

— Ладно, — проворчала преподавательница. — Побегают, вернутся и... будут иметь дело со мной. Курс! Кругом!

— Есть одно обстоятельство, мисс Сью, — произнес мягкий голос справа.

— Сегодняшнюю прессу читали? — спросил точно такой же голос слева.

Известие о преступлении, в котором примут участие старшие Гаттер, Пейджер и Аесли, настроило МакКанарейкл на серьезный лад. К раздвоению Браунингов она отнеслась с пониманием, поскольку сама такое проделывала неоднократно, и полностью разделила мнение сыщиков о том, что если есть куда вляпаться, то младшие Аесли, Пейджер и Гаттер это обязательно сделают.

— Браунинг! — приказала мисс Сьюзан. — Выведите детей наружу и отправьте в школу. А вы, Браунинг, пойдете со мной. Погодите, Браунинг! А ну-ка, лемминги, кто из вас видел Порри, Сена или Мергиону последним? Ну, хотя бы предпоследним?

Лемминги принялись что-то лепетать о вчерашнем ужине, причем никто из них не мог с уверенностью сказать, вчера ли это было и был ли это ужин.

Положение спасла Амели, которая не только вспомнила место (Департамент Безопасности, Отдел Незаконных Штучек-Дрючек), но и назвала время отрыва троицы от экскурсии (11:37 по Гринвичу). И даже показала, в какой из боковых коридоров беглецы ускользнули.

И даже увязалась за МакКанарейкл и одним из Браунингов.

Отец Браунинг и оборотни в погонах

Отправив школьников в Первертс рейсовым заклинанием Домой, отец Браунинг щелкнул крышкой именных говорящих часов и озабоченно посмотрел на циферблат.

— Вот не надо так смотреть, — сказали часы. — Озаботились бы раньше, еще успели бы что-то сделать. С Гринвичем бы перетерли, временные координаты подправили, пять минут туда, десять сюда, двадцать в зачет следующего года... А теперь уже все, полчаса как опоздали.

— Куда опоздали?

— Ах, мы никуда не торопились? — оскорбленно произнесли часы и захлопнулись.

А поторопиться действительно не мешало. Если часы не врали — а именные говорящие часы никогда не врали, только хамили, — то до начала преступления оставалось сорок минут.

Сыщик заспешил к кабинету премьер-министра, размышляя, должен ли он, как пришедший первым, спрятаться за портьерой, или наоборот, пользуясь правом первого, может занять видное место, а за портьеру отправится второй Браунинг?

Занятый столь серьезными размышлениями, Браунинг не заметил, как хорошо освещенные коридоры сменились сначала плохо освещенными коридорами, а потом хорошо затемненными коридорами.

Из задумчивости его вывел увесистый хлопок по лбу.

Оглядевшись, следователь понял сразу три вещи. Во-первых, судя по звуку, по лбу его хлопнула дверь в кабинет премьер-министра. Точнее, он сам с разбегу хлопнул дверь лбом. Во-вторых, кругом темно, как у тролля в погребе. В-третьих, он здесь не один. И, похоже, даже не вдвоем. Если, конечно, два десятка зеленых огоньков вокруг не забытые елочные шары.

— Кто такой? — хриплым голосом спросили огоньки.

— Отец Браунинг, — сказал отец Браунинг.

— Шутишь?

Сыщик перевел дыхание. Свои.

Оборотни в погонах были элитным подразделением Департамента Безопасности. Идея обзавестись таким подразделением возникла у Тотктонады, которому очень понравилось словосочетание "оборотни в погонах" — зловещее, многозначительное и должно отрезвлять самых поддатых преступников. После того, как научить настоящих оборотней звереть не в полнолуние, а после получения приказа вышестоящего начальства, не удалось, Тотктонада обратился за помощью к Грегу Аесли. Департамент Затуманивания провел блестящую PR-кампанию по утверждению в общественном сознании понятия "оборотни в погонах". Выбрали лучшее подразделение ментодеров, которые, правда, не превращались при свете луны в волков, зато днем выглядели как настоящие легавые.

Правильно проинструктированная пресса принялась называть ментодеров элитного подразделения оборотнями за то, что они расторопные и быстро везде оборачивались, даже во время "погонов" — длительных облав на преступников. Именно в "погонах" оборотни демонстрировали свои лучшие качества: выносливость, неподкупность и ярко начищенные сапоги. Постепенно выражение "оборотни в погонах" стало таким же привычным и устойчивым, как "семь пядей во лбу" или "кризис в России".

У оборотней в погонах всего один недостаток: они любят посмеяться. В свое время они трижды ловили Мордевольта, и дважды он уходил от них, развеселив охранников смешной забавной юмористической шуткой.

— Так ты шутишь или как? — требовательно повторили из темноты.

— Вы серьезно? — удивился Браунинг.

— А мы когда-нибудь шутили?

"А, это они пароль спрашивают!" — сообразил сыщик и порылся в памяти. Между уликами по делу Бубльгума и детским воспоминанием о падении с груши обнаружилось искомое.

— "Рок против наркотиков, — провозгласил он, — что плотник супротив столяра!"

Раздались вежливые смешки.

— Тотктонада придумал? — хмыкнул оборотень. — Старик стал уже не тот.

— Тот Федот, — отозвался другой, — а тут...

— ...батут, — подхватил третий ментодер. — А Тотктонаду пора звать Тотктонуда.

Вокруг сдавленно захихикали. Оборотни в погонах юмор любили, но взаимностью не пользовались.

Браунинг вздохнул и вошел в кабинет премьер-министра.

Тотктонада уже бродил по углам и закоулкам помещения, проверяя системы слежения, обнаружения, контроля и учета.

"А ведь первым Тотктонада пришел, — подумал Браунинг. — Может, пусть он и лезет за портьеру?"

Сьюзан МакКанарейкл и искусство допроса

Следы беглецов закончились посередине коридора, возле торчащего из стены кактуса.

— Трансгрессировали? — удивился Браунинг.

— Как? — пожала плечами МакКанарейкл. — Сен и Мергиона не маги, трансгрессировать мог только Порри, но не сейчас, а после третьего курса. А перенести с собой еще двух человек — только после пятого.

— Я помню, у Гаттера был прибор для переноса в пространстве, транспликатор...

— Он сломался, — сказала Амели. — Еще зимой.

— А разве Гаттер его не починил? — спросила мисс Сьюзан.

— Починил. Но он опять сломался. Когда Порри хотел перенести сессию.

— Перенести сессию?!

— Ну да. В прошлое. Ну как будто она уже прошла. Не получилось.

— Значит, детей кто-то переместил, — подвел итог сыщик. — Плохо.

Браунинг прикрыл глаза и принялся прощупывать ближний Астрал. Этому он научился у Югоруса Лужжа, который всегда зажмуривался, когда выходил в ближний Астрал.

— Плохо, — сказал он через минуту.

— Это то же плохо, что и раньше? — уточнила МакКанарейкл. — Или еще одно плохо?

— Это еще хуже. Здесь сплошные экранирующие поля, а следы астральных перемещений шифруются. Попробуем опросить свидетелей... или соучастников.

Сыщик открыл глаза и внимательно посмотрел на кактус.

— Не гони, начальник, — скрипнуло растение, — не при делах я. Были здесь детишки и калякали кое с кем... но не со мной, горшком клянусь.

— А с кем же?

— Я кактус, а не дятел, — сказал кактус. — Стучать не приучен. Чтоб меня потом за это в январе полили? Или батон на меня покрошили?

Браунинг насторожился.

— Батон покрошили?

— Батон покрошили, — повторил кактус и несколько раз дернул колючками.

— Ой, он подмигивает, по-моему, — сказала Амели.

— Да. Подмигивает, — согласился Браунинг. — Он не может назвать преступника прямо, и поэтому намекает...

— Ты опер или фраер? — спросил кактус. — Да, намекаю! А зачем об этом вслух говорить? Может, еще на площади объявим?

Растение обиженно съежилось и исчезло, сменившись крепкой дубовой дверью со служебным афоризмом о входе-выходе без доклада.

— Ну? — спросил Браунинг, требовательно глядя на дверь. Дверь промолчала. Браунинг нахмурился.

— Только я что-то его намека не поняла, — сказала МакКанарейкл. — Кто крошит батоны? Пекарь? Булочник? Человек с засохшим батоном?

Дверь зашевелилась и появилась секретарша — либо та, которая беседовала с Сеном, либо другая точно такая же.

— У вас назначено?

— Вы крошите батоны? — прямо спросила мисс Сьюзан.

— Нет, — не моргнув глазом, ответила секретарша.

— Может быть, ваш начальник крошит батоны?

— Не замечала.

— А может, к вам сегодня приходил человек с засохшим батоном? — не унималась МакКанарейкл.

Секретарша заглянула в блокнот.

— Нет.

Мисс Сьюзан повернулась к Браунингу и развела руками.

— Так у вас назначено? — повторила секретарша.

— Нет, — сказал Браунинг.

— Тогда вы не сможете попасть на прием, — сказала секретарша.

— Не сможем, — согласился Браунинг.

— Это точно, — сказала секретарша.

Офисная привратница немного постояла, ожидая от странных посетителей еще каких-нибудь действий. Не дождавшись, она кивнула и закрыла дверь. Дверь потекла и заблестела.

— Рыбки, — удивилась Амели. — Золотые.

— Так вот в чем дело! — воскликнул следователь. — Не кто крошит батон, а кому крошат батон! Рыбам! Вот что имел в виду...

— Кто? — хищно булькнули из аквариума.

Браунинг тут же шагнул вперед.

— А кого это интересует?

Рыбки сбились в стайку в углу аквариума и сделали вид, что это не они.

— Ну что ж, — сказал сыщик. — Не будем откладывать кильку в долгий ящик и тянуть угря за хвост, а сразу возьмем кита за жабры. Следствию все известно. Недавно кто-то из вас разговаривал с тремя детьми, после чего они исчезли. Рекомендую признаться чистосердечно, то есть сразу.

Рыбки молчали. Как рыбы. Только начали потихоньку косить друг на друга, причем косили все. Браунинг понял, что ситуация критическая. Стая собиралась прибегнуть к круговой поруке: каждая обвинит соседку, и разобраться, кто виноват на самом деле, будет невозможно.

И тут в допрос вмешалась МакКанарейкл, обладавшая невероятно продолжительным опытом выпытывания имен виновных у дружных ученических коллективов.

— Свидетели налево! — гаркнула мисс Сьюзан. — Подозреваемые — на месте!

Трюк удался. Стая ринулась налево, оставив в одиночестве рыбку с крашеным хохолком.

— Ага, — сказал Браунинг. — Попалась.

Он всмотрелся в задрожавшую преступницу и воскликнул:

— Да это же Сонька Золотое брюшко! Здравствуй, Соня. Что, за порчу корыта уже отсидела?

Сен Аесли и железная воля

Рассказывают (интересно, кто?), что в момент смерти перед глазами человека проходит вся его жизнь. Спорное утверждение. Но то, что вся жизнь в мельчайших подробностях проходит перед глазами человека, третий час неподвижно лежащего на полке для ухогорлоносов — доказанный факт.

Жизнь Сена Аесли проходила перед его глазами задом наперед. Сначала ему пришлось отсмотреть конфуз с золотой рыбкой, затем попытку побить кактус, отрыв от экскурсии, утреннюю инструкцию МакКанарейкл. Потом пошли полоса препятствий майора Клинча, пришествие Бальбо, травяные и спиртовые ванны мадам Камфри...

Плавное течение памяти споткнулось о события Вальпургиевой ночи. Точнее, старательно обошло ночь на 1 мая и устремилось дальше, к Великой Несостоявшейся Битве Народов, разоблачению коварного Бубльгума, потере магии и обретению друзей...

Добравшись до знакомства с Порри и Мергионой, память резвым аллюром понеслась в детство. Там вспоминать особо нечего: чтение книжек, развивающие игры, чтение книжек, примерное поведение, чтение книжек, чинные семейные праздники, одиннадцать свечей на торте, десять, девять...

Последние воспоминания датировались 2 июня 1995 года. Как он жил до своего четвертого дня рождения, да и сам день рождения Сен вспомнить не мог. Это казалось странным. Аесли прекрасно помнил все, что с ним происходило, начиная со 2 июня. А вот 1 июня и раньше — как отрезало. Ничего.

"Итак, с семью годами и одиннадцатью месяцами все ясно, — подытожил Сен. — Нормальная, логичная, разумная жизнь. Осталось два белых пятна. Неизвестно что было до 1 июня 95-го, и черт те что началось 1 мая 03-го".

У него появилось ощущение, что эти белые пятна как-то связаны. Ощущение ниоткуда не вытекало, но было очень сильным.

"Как они могут быть связаны? — строго спросил себя Аесли. — Будь добр, Сен Аесли, рассуждай логично. То, что ты временами ведешь себя как мартовский заяц, не дает тебе право делать умозаключения, основанные на каких-то ощущениях..."

И тут Сен внезапно понял, что ему... нравится делать умозаключения, основанные на каких-то ощущениях! "Хочуга Решительности повредила мою логику! — ужаснулся он. — Я пропал!"

Сену захотелось вскочить и забегать кругами. Он уже собрался начать считать по-венгерски, чтобы нейтрализовать ожившую хочугу... но хочуга и не думала оживать!

Вскочить и забегать кругами хотелось не хочуге — ему самому.

Сен так и сделал.

Набегавшись и вернувшись на полку, Аесли приступил к вдумчивому анализу. Вывод оказался обескураживающим. Последние решительные (а если быть честным — безответственные) поступки он совершал не столько под действием ослабевшей хочуги, сколько от желания безнаказанно получить удовольствие.

"Но это ведь неправильно! Это... нелогично! Мне же не два года, не три и не три с половиной..."

Сен запнулся. Эта фраза что-то значила. Какое-то смутное воспоминание начало пробиваться из глубин памяти, но тут над Аесли появилось деловитое лицо Мергионы.

— Я еду нашла, — сказал он. — Знаешь, чем кормят ухогорлоносов?

— Сгущенкой, — сказал Сен.

Воспоминание нырнуло обратно.