Экспедиция на юг. Часть 1

— Дела... А ведь такой дар — страшное оружие. В бою, например...

— В бою его семь раз стрелой можно проткнуть, пока он что-нибудь успеет, — махнула рукой Винаби. — Зажигательство только и годится, чтобы костры разводить да исподтишка шкодить.

— А ещё какая магия бывает? — спросил я.

— Ну, вот становиться легче, например. Люди это редко умеют, а мы, эльфы — почти все, в разной степени. Потом ещё дальночувствие, когда маг издалека ощущает присутствие живого и его настрое­ние. Даль­нодействие, когда усилием воли двигают вещи. Заживление ран. И боевая магия, когда на­носят удар, не касаясь, а попадают прямо по внутренностям.

— Телепатия, телекинез, экстрасенсорное целительство, астральное каратэ... — задумчиво пере­числил я, переводя её терминологию в современную. — У нас это тоже на уровне легенд.

Мы завернули за очередной угол, спугнув белого хоря, который лакомился пойманным грызуном. Кошек в этом городе не было вовсе, их заменяли хорьки и ласки: жили у хозяев или бродяжничали, ловили мышей, разоряли воробьиные гнёзда, выясняли отношения с собаками. Проследив взглядом стремительного зверька, я вдруг понял, что совершенно напрасно мы углубились в эти дворы. Лучше было идти по улице. Тогда бы нам не попалась на глаза безграмотная надпись, намалёванная белилами вкривь и вкось:

Ельфы на лапках разносят заразу

Ельфа увидил — дави ево сразу!!!

На лицо Винаби набежала тень. Эльфиня ускорила шаг, её походка сделалась размашистой, почти мужской. Она явно старалась не подавать виду, но я почувствовал, насколько больно укололи её по­луграмотные расистские стишки. Я пытался продолжать разговор, но эльфиня отвечала односложно, и мне волей-неволей пришлось замолчать. Как же вывести её из этого состояния? Мы подошли уже к знакомым местам Западной слободы, и я решил попытаться прервать на некоторое время наш разме­ренный путь.

— Жарища какая, — сказал я. — Может, пройдём через парк?

— Так получится дальше, — бесцветным голосом отозвалась Винаби.

— А мы куда-то спешим?

— Да нет.

Первый крохотный успех! Продолжаем в том же духе...

— Присядем? — предложил я, кивая на резную деревянную скамейку в глубине аллеи. Винаби молча пожала плечами.

— Да не расстраивайся ты! Из-за каких-то уродов, которые и писать-то толком не умеют!

— На свете мало вещей, которые я не терплю, — сказала Винаби, глядя вдаль. — Но это беспри­чин­ное неприятие всех, кто в чём-то отличается... Оно очень меня напрягает. Я потому же и Алакоса сто­роной обхожу. Из-за его отношения к людям.

— Винаби... — не придумав ничего лучше, я, как маленькую, погладил эльфиню по дивным бе­лым волосам. И уже не мог заставить себя отнять руку, такими мягкими и шелковистыми они были. Винаби не возражала против этой неожиданной ласки, сидела всё так же спокойно, губы её тронула едва за­метная улыбка. Вот-вот замурлычет, подумал я.

И оказался не прав. Внезапно эльфиня тряхнула головой, уклоняясь от моей ладони.

— Хватит разврата, — сказала она. Голос её прозвучал беззлобно, но я поспешно отдёрнул руку.

— У меня и в мыслях не было! — попытался оправдаться я.

— Наверняка, — кивнула она. — Я же с твоей точки зрения...

— Женщина сказочной красоты! — прервал её я.

Она медленно повернула голову и посмотрела на меня поверх очков. Во взгляде её читалось удив­ление и что-то ещё, но явно не возмущение.

— Правда? — спросила она. Я не отвёл взгляда:

— Да. Но я никогда ничего такого себе не позволю... без твоего согласия.

— Спасибо. Ты рыцарь, — улыбнулась она. — Пойдём?

И, взяв меня за руку, потянула за собой по аллее, в дальнем конце которой виднелась часть улицы и колокольня церкви Андрея Первозванного, откуда до гостиницы было уже рукой подать.

16

После того случая отношение Винаби ко мне заметно изменилось. Не в смысле теплоты — она и без того была очень любезна, и не только со мной, а со всеми нашими — а в плане доверия. Насколько во­обще такое загадочное существо может быть откровенным с обычным человеком вроде меня. Винаби познакомила меня с несколькими живущими в городе девушками, которых она знала прежде. Одна из них — миниатюрная, очень обходительная брюнетка — жила в посаде возле графского дворца. Она серьёзно увлекалась богословием, знала все местные языки, а кроме них — церковнославянский, древ­нееврейский и санскрит. С ней было настолько интересно общаться, что мы задержались допоздна и едва не угодили под одно из "не говорите, что не предупреждены". Ещё пять минут, и нам бы, воз­мож­но, пришлось иметь дело с местной тайной полицией, что в мои планы никак не входило.

Я и радовался, и опасался: как бы развитие наших с Винаби отношений не привело к серьёзной ссоре с Даном. Но герой пока явного возмущения не выражал. А может, просто не видел, поскольку про­должал колобродить где-то от полудня до глубокого вечера. Возвращался он самостоятельно, и, хоть однажды свалился с оленя у самых ворот, возить его мёртвым грузом больше не приходилось. Про­падал вечерами и наш следопыт, но являлся не слишком поздно, и пахло от него, как отметила, приню­хавшись, Маришка, не столько пивом, сколько хорошими духами. Вир и Алан, которых замет­но тяго­тил пыльный город, в свободное время предпочитали нежиться на траве в парке под сенью какого-ни­будь дерева пораски­дистей. Маришку и Орис, наоборот, постоянно тянуло поглядеть, что находится в той или иной части города. Торчать в гостинице или ходить хвостом за учёными они не желали кате­горически. Приходилось нянчиться с ними отдельно — то нам с Винаби, то Никите или Эрику.

Так прошло ещё восемь дней. За это время мы успели немного изучить город, покататься на здеш­них трамваях, а заядлый нумизмат Бобровский при активной помощи Марины накопил целую коллек­цию местных денег. И официальных царского типа, и казацкой мелочи, и двух других денежных сис­тем. Одна из них принадлежала лесным гномам — их талер соответствовал по размеру серебряному пол­тиннику, мелочь именовалась "гроши", а монета с рубль — "дублон". Вторая, тугарская, отлича­лась сильнее. Их туман примерно равнялся трём рублям, таньга — тридцати копейкам, алтын — трём. Соответственно, и пятиалтынные тут имелись не в просторечном, а в самом прямом смысле этого слова. Михаил Ильич радовался, как ребёнок, перебирая разнокали­берные монетки, и предвкушал, какой фурор произведёт его доклад в Беловодском нумизматическом обществе. Иван Степанович с Любой вечерами, а иногда и днями просиживали с бумагами, система­тизируя на­копленную информа­цию, и, кажется, пытались построить какую-то новую теорию, объяс­няющую и на­личие реликтовых видов, и такую удивительную множественность разумных существ в этой части Кот­ловины. Рита, послушав их чуток, обычно норовила найти себе дело по хозяйству, ута­щить Винаби на рынок — что угодно, лишь бы ей не принялись излагать очередную гипотезу. Всё равно, максимум, к вечеру, гипо­теза эта оказывалась в корзине. Залезский познакомился с какой-то местной студенткой, жившей на соседней улице, и проводил свободное время с ней. Студентка, по его словам, была очень неглупой барышней, много читала и с ней было так интересно... В последнем я ни капельки не сом­невался, уже на второй день заметив у бойца чуть повыше подбородка след губ­ной помады. Галушкин тоже време­ни даром не терял, даром что тормоз. Впрочем, вся его нетороп­ливая тугодумность мигом исчезала, стоило пушистой Зойке попросить его помочь. Ноги в руки, пыль столбом! Приказания бы он так выполнял.

В один из вечеров в гостиницу загля­нул Ион Петрески. Он принёс несколько бутылок романского вина "Черен щирел", то есть, "Чёрный аист", и предложил "посидеть, поговорить". Слушал он очень внимательно, задавал уточняющие во­просы, а прощаясь, пообещал, что сложит сагу о мёртвом боло­те, Чёрных Ельниках и веприных лесах.

Наконец, Эрик разыскал своего знакомого охотника, что жил в городе. Оказывается, он просто-на­просто гостил у сестры в посёлке Рудное. Это был горный гном по имени Гюнтер Траин, рыжий, как огонь. Длинные волосы и борода его были расчёсаны и заплетены в крупные косы на скандинавский манер. Узнав, что мы хотели бы продолжить путь на восток или юго-восток, он с удовольствием согла­сился выйти с нами. Однако, от поездки в одиночестве предостерёг: слишком опасно. За Ново­бельским начинается Дикое Поле, а там живут кочевые племена и водятся очень "сурьёзные" хищни­ки. Лучше присоединиться к торговому каравану, идущему в том направлении. Иван Степанович при­слушался к мнению бывалого, и мы отправились в Гильдию купцов. Там, на наше счастье, мы столк­нулись с уже знакомой нам кошкой Никой. Она и помогла найти купца, готовящего торговый вояж на юго-восток. Как известно, купцы — народ деловой, поэтому соглашение состоялось без лишних про­волочек. Кара­ван отправлялся через два дня на третий, в понедельник.

А накануне, в воскресенье, произошло весьма неприятное событие. В этот день Дан Леголас, как всегда, отправился "к друзьям". Ушла к одной из подруг и Винаби, попросив на сей раз её не сопро­вождать, потому что у подруги собирается "девичник". Отпросился проститься с Сандрой следо­пыт. А я поехал с остальными закупать припасы на долгий путь. В гостинице остались Галушкин и Халлон. Когда мы вернулись, эльф отозвал меня в сторонку и сообщил:

— Командир, что-то неладно. Винаби вернулась мрачнее тучи, поднялась к себе.

— Сейчас попробуем разузнать, — сказал я.

Легко сказать "разузнаем", а как? Идти к Винаби самому? Я решил поступить хитрее. Отвёл в сто­ронку Орис и поручил сие важное задание партии и правительства ей. Всё-таки, они с Винаби давно друг дружку знают. Казалось, план безупречен, но он не удался. Возвратившаяся через десять минут девочка развела руками:

— Говорит, выпила лишнего, нездоровится. Обещала, к утру всё будет в порядке.

Загадку разрешило появление Дима Браги. Оказывается, всё произошло в том же самом трактире "Китайскiй монахъ", где служит Сандра. Профессиональный герой надирался в обществе собутыль­ников, на коленях у него восседала какая-то девица, обнимая его за шею. И тут в трактир заглянула Ви­наби. Увидев перемазанного в губной помаде кавалера в столь пикантной ситуации, она не сказала ни слова. Постояла, как столп, повернулась и ушла.

— Ох, что-то будет, — покачал головой Вир. — Этакого она ему точно не спустит.

— Знаете, коллеги, — сказал осторожный Бобровский, — давайте-ка расходиться по номерам. За­втра в дальний путь, и всё такое. Начнут выяснять отношения — пусть делают это без нас.

Когда вернулся герой, я не слышал. Залезский, когда я пришёл со сменой, сказал, что приехал он около полуночи. И до утра в гостинице царила зловещая тишина ожидания неприятностей. Кажется, даже собаки в окрестных дворах не брехали.

А наутро герой, как ни в чём не бывало, радостно обнял Винаби за плечи и поинтересовался, как спалось.

— Мне — прекрасно, а тебе? — отвечала она.

— Великолепно!

— Очень рада. Тогда вот что: собирай-ка вещички и катись на все четыре стороны, — не меняя тона, сказала эльфиня.

— Ты чо, Вин?

— Ничего. Просто мне на-до-е-ло. Сгинь с глаз моих. Рассыпься.

— Ты из-за вчерашнего, что ли? Да мы с Веркой просто прикалывались.

— Вот и вали, прикалывайся дальше. С ней или с кем ещё — мне теперь безразлично.

— А если не уйду, тогда что?

— Вам придётся уйти, — спокойно сказал вдруг Иван Степанович. — Причём, обоим.

И Дан, и Винаби одновременно повернули головы к нему.

— Ссоры и склоки мне здесь не нужны, — твёрдо продолжал профессор. — Разбираться, кто прав, а кто виноват, я тоже не желаю. Извольте оба покинуть экспедицию. Лейтенант, будьте добры про­следить, чтобы через четверть часа этих двоих здесь не было.

— Слушаюсь, — ошалело козырнул я. Оказывается, добрейший и деликатнейший профессор мо­жет быть и таким — суровым и непреклонным, как скала. Я посмотрел на Эрика, ища поддержки. Мудрый эльф прекрасно всё понял. Хлопнул в ладоши:

— Так, ребятки. Слышали распоряжение начальника экспедиции? Давайте-ка поживее, не доводи­те до греха.

— Хочешь сказать, ты вышвырнешь меня силой? — подбоченился герой. — Своего?

— Тимьяновский пёс тебе... — буркнул себе под нос Вир. А лицо Эрика приняло самое просто­душное выражение.

— Служба у меня такая, — развёл руками он. — Лично я на вас никакого зла не держу, но — при­каз. Алан, поди, помоги Винаби уложить сумы.

Пришлось "сладкой парочке" седлать оленей. Затягивая подпругу так, что бедное животное пере­ступило с ноги на ногу и обиженно засопело, герой ворчал:

— Всё из-за тебя, Вин! С твоими концертами и меня турнули. Как вот они теперь без меня в этих ди­ких степях?

— Да. Пропадём, совсем пропадём, — закивал гноббит. На сей раз ехидство было настолько явным, что понял даже Леголас.

— А ты, сморчок, чо манатки не собираешь? — спросил он. — Ты разве за ней не увяжешься?

— Мне было бы приятно путешествовать в обществе несравненной Винаби, однако ж, в этот поход я пустился вместе со всеми, — гордо сказал Михель. — И со всеми останусь. Меня, в отличие от не­ко­торых, никто не просил отсюда.

Винаби поглядела на гноббита с явным интересом. Она, как, впрочем, и я, была уверена, что он отправил­ся в путешествие исключительно ради неё. А тут такой пассаж. Герой же буркнул:

— Ну, и дурак.

— Кыш ин тохес! — напутствовал его гноббит. Залезский хихикнул. Я тоже улыбнулся: случайно мне было известно это словосочетание, и куда оно адресует.

— Чо-о? — насторожился Дан.

— Я грю, счастливого пути, — широко улыбнулся Михель.

Выезжая из ворот, эльфы демонстративно повернули оленей в противоположные стороны. Винаби на миг придержала своего скакуна и бросила герою через плечо:

— Уапсенуваньелья иле.

— Что она сказала? — шёпотом спросил я Орис.

— М-м, — девочка потёрла пальцами ухо, — дословно "не прощу-я-тебе всего".

— Думаешь, рассорятся вдрызг?

— Вот уж не знаю. Так капитально они ещё не цапались. А и рассорятся, невелика беда. Она себе получше найдёт.

— Что верно, то верно, — заметил гноббит. — Да любой будет лучше этого шлимазла.

Распрощавшись с любезным управляющим и его помощницей, мы тоже выступили в путь и к десяти часам были возле восточных ворот Привольска, где собирался караван. Восточная слобода была совер­шенно не похожа на Западную, напоминая какой-нибудь среднеазиатский городок, но я мало смотрел по сторонам. Я думал о Винаби, неожиданно вычеркнутой из нашей компании. Мы так о многом не успели поговорить...