Короли не плачут

Снаружи постучали. Он приоткрыл дверцу. Возле кареты навытяжку стоял стражник, судя по бляхе — в чине первеца.

— Первец Тендж, господин внешний министр! — представился он.

— Меня не интересует твоё имя, солдат, — раздраженно бросил эрр Новидж. — Меня интересует, когда я смогу, наконец, проехать!

— Это невозможно, господин внешний министр. Я...

— Что?! — взревел Новидж. — Да я тебя, стервеца, в колодки закую! Я тебя...

— Господин внешний министр, — стражник побледнел, — в связи с последними событиями по приказу канцлера все подходы к салийскому посольству оцеплены. Велено никого не пропускать до особого распоряжения. Там дальше, — он махнул рукой в сторону площади, — в оцеплении стоят дроки. Они не только рогатки на дороге поставили, но еще и медвежью желчь разлили, так что лошади всё одно там не пройдут, даже если я вас пропущу.

— С какими такими последними событиями, Кхур тебя забери?!

— Как, неужели вы не знаете? — изумился первец. — Сегодня ночью был убит посол салийской империи барон Ямин.

— К-как убит? — заикаясь, переспросил Новидж.

— Подробностей не знаю, господин внешний министр, но нам строго-настрого запрещено пропускать кого-либо к посольству.

Услышанное никак не хотело укладываться в голове. Эрр Новидж был слишком ошеломлён, чтобы осмыслить и принять это поистине страшное для него известие. Всё, на что его хватило, это вяло пошевелить рукой, отпуская ретивого служаку восвояси. Из оцепенения его вывел подобострастный голос кучера:

— Куда прикажете, эрр?

— Во дворец, — почти прошептал Новидж, продолжая таращиться пустыми глазами перед собой.

— Хей! Пошли! — заорал кучер, натягивай вожжи и разворачивая карету.

От этого выкрика Новидж словно очнулся. Он посмотрел на притихшую рабыню и стукнул тростью в стенку кареты.

— Сначала в охотничий замок! И клянусь Шауром, если через час я не буду во дворце, ты пожалеешь!

* * *

День третий.

восемь часов после Полуночной службы.

Канцлер стоял спиной к говорившему и смотрел в окно. Со стороны могло показаться, что он внимательно слушает, и только отрешённый взгляд наводил на мысль, что на самом деле он думает о чем-то своём.

Больше всего на свете эрр Филтон боялся ответственности. Разумеется, об этом никто не подозревал, а сам канцлер признался бы в этой слабости разве что под пыткой, но ужас принятия самостоятельного решения был от этого ничуть не меньше. Эрр Филтон и сам не мог объяснить происхождение этого странного, если принять во внимание занимаемую им должность, страха. Он просто боялся. Боялся остаться когда-нибудь один на один с проблемой государственного масштаба, которую пришлось бы решать самостоятельно, без малейшей возможности переложить эту ношу на чужие, путь даже королевские, плечи. Он был советником. Да, именно так — советником! И это ему удавалось великолепно. Что такое совет? Своевременный совет является лишь пищей для принятия окончательного решения. От него всегда можно отказаться, его всегда можно сформулировать по-новому, в конце концов, можно сослаться на то, что умный совет был неправильно понят. Филтон владел этим искусством в совершенстве. Другое дело — самому принимать решение и самому же (о всепрощающий Шаур) нести за него ответственность. Эрр Филтон вздрогнул от этой мысли и едва удержался, чтобы не закрыть лицо руками.

— Таким образом, согласно десятому параграфу Тэннского соглашения, смерть барона является лишь досадным несчастным случаем. Следовательно, случившееся не может быть истолковано салийской стороной как злонамеренное убийство в политических целях, — подытожил Риксус.

Канцлер повернулся и обвёл взглядом всех присутствующих. Глава геральдической палаты и королевский архивариус прямо-таки светился от осознания собственной значимости. Казалось, что причина, по которой собравшиеся в настоящий момент обсуждали Тэннское соглашение, промелькнула мимо его сознания, не удержавшись в нём ни на секунду. Для Риксуса очередной кризис являлся не более чем поводом ещё раз блеснуть своей учёностью. Справа от него, утопив тело в кресле, полусидел-полулежал внешний министр. Он был бледен, как на смертном одре, и всё время вздрагивал, стоило кому-нибудь чуть повысить голос. "Вот, кто всецело осознает ужас сложившегося положения! — невольно отметил канцлер. — Или он так же, как и я боится принимать решение? Пожалуй, нет — он не такой дурак, чтобы не понимать, что в отсутствие короля вся ответственность ложится только на меня. Он просто ошеломлён". За креслом внешнего министра, точно верный слуга, стоял эрр Жубер. Всем своим видом он старательно изображал деловитость напополам со скорбью по поводу случившегося. "Слишком старательно, — поджал губы Филтон. — Этому хлыщу глубоко наплевать на всё, что не приносит карьерного роста или денег. Как всегда, он только держит лицо, а на самом деле, небось, думает о предстоящей охоте или о какой-нибудь вертихвостке". В самом дальнем углу, скрестив на груди руки, стоял тёмный лис. Вейдж, как обычно, был мрачен, и только глубокая морщина, прорезавшая его узкий лоб, да осунувшееся лицо указывали, что прошедшая ночь далась ему нелегко. "А что, если всё спихнуть на него? — мелькнула призрачная надежда. — Исподволь заставить его действовать, а потом на него же всё и свалить?" Эрр Филтон ещё раз взглянул на лиса, и появившаяся было надежда тут же растаяла: "Нет, он и пальцем не шевельнёт без моего письменного приказа. Этого так просто вокруг пальца не обведешь! Только начнёшь с ним мышковать — сам не заметишь, как окажешься съеденным. Один я, совсем один", — канцлер снова тяжело вздохнул.

— Гонца послали? — спросил он.

— В седьмом часу после полуночной службы, — отозвался лис. — Но сами понимаете, господин канцлер, раньше, чем к завтрашнему вечеру, король в столицу не прибудет.

— Может быть, задержать как-нибудь салийцев до приезда короля, — прокашлявшись, подал голос эрр Жубер.

Все одновременно посмотрели в его сторону. Эрр Новидж тоскливо всхлипнул:

— Жубер, не позорьте внешнее министерство. Уж кто-кто, а вы просто обязаны знать, что, задержав тело покойного барона на земле Грайвора после захода солнца, мы нанесём империи такое оскорбление, по сравнению с которым сама смерть посла уже будет несущественна.

Секретарь смешался и даже немного покраснел. Повисла тишина.

— Насколько я понял, — прервал молчание лис, — у нас нет выбора. Салийцев нужно отпускать. Весь вопрос в том, кто будет представлять Грайвор в сложившейся ситуации. Необходимо не только принести извинения императрице, но и проследить за тем, чтобы салийское расследование не вильнуло куда-нибудь в неприятную для нас сторону.

— Да-да, это важно, — подхватился с места Риксус. — Если империя сможет доказать, что с нашей стороны имел место умысел, или, согласно точной формулировке пятого параграфа Тэннского соглашения, политический заговор, то, по меньшей мере, мы рискуем лишиться Аурийского королевства.

— Как так? — опешил Жубер.

— Послушайте, эрр Жубер, а вы вообще имеете понятие о сути данного соглашения? — ехидно осведомился Риксус.

— А как же! — кивнул секретарь. — Тэннское соглашение 33-го года окончания Великой смуты регулирует взаимный обмен дипломатическими миссиями между государствами, подписавшими сей договор.

— А что вы можете сказать относительно того, из какого принципа подбираются кандидатуры на роль посла в чужеземном государстве?

— По принципу древности рода? — попробовал наугад Жубер.

Внешний министр вновь всхлипнул. Канцлер едва удержался от саркастической усмешки: впервые на его глазах внешнее министерство так явно демонстрировало свою беспомощность. Если бы этот разговор происходил при иных обстоятельствах, да ещё в присутствии короля, то влияние Новиджа при дворе упало бы до опасно низкого уровня.

— Увы, эрр Жубер, вы ошибаетесь, — с нажимом произнёс он, адресуя фразу в большей степени внешнему министру. — Послы назначаются исходя из того, насколько крупными являются их личные земельные владения. Поскольку согласно седьмому параграфу соглашения, в случае доказанного убийства посла, совершенного в результате заговора государства, в котором он возглавлял посольство, данное государство лишается своей территории в размере земельных владений погибшего. Насколько мне известно, барон Ямин являлся чуть ли не крупнейшим землевладельцем империи, и нам ещё повезёт, если при таком раскладе мы отделаемся только завоеванной Аурией.

— А если государство откажется выполнять данный пункт соглашения? — нагло осведомился эрр Жубер, решив, что он уже выказал свою безграмотность в обсуждаемом вопросе настолько, что дальше терять уже нечего.

— В таком случае, — вновь подключился Риксус, — нам будет объявлена война. — Он сделал многозначительную паузу, после чего, видимо осознав чудовищную перспективу, добавил притихшим голосом, — со стороны не только империи, но и всех остальных государств, подписавших соглашение.

В кабинете вновь воцарилась тишина.

— Но ведь... Но ведь заговора же не было? — растерянно выдавил Риксус, оглядываясь.

Внешний министр заёрзал в кресле и бросил быстрый взгляд в сторону лиса.

— Разумеется, никакого заговора не было, успокойтесь Риксус, — поспешно ответил канцлер. — Во всяком случае, мне о нём ничего не известно. — Он так же, как и Новидж взглянул на Вейджа, словно пытаясь прочесть что-то в его глазах. Лис спокойно выдержал этот взгляд. Его лицо оставалось таким же беспристрастным, как и всегда. "Нет, не может быть, — успокоил сам себя Филтон. — Король бы никогда не стал бы отдавать подобный приказ. Эта таинственная история с "правом подковы" и убийство барона совершенно не связаны. Это просто совпадение. А вдруг нет? Вдруг, лис получил какой-то приказ, но неправильно его понял и переусердствовал? Это же катастрофа!" Канцлер почувствовал, как между лопаток выступил холодный пот.

— Послушайте, Вейдж, — стараясь говорить спокойно, произнёс Филтон, — а что говорит этот воришка, которого салийцы поймали на месте преступления?

— Он ничего не говорит и вряд ли сможет рассказать что-нибудь в будущем нам или салийцам.

— Что вы несёте?! Я же приказал допросить его с пристрастием! Или палачи разучились работать?

— В данном случае палач был бессилен, эрр Филтон, — глухо сказал лис. — Отступник лишился разума. Он может испытывать боль, но не может ничего сказать, потому что забыл, как это делается. Мы испробовали все возможности, но так ничего и не добились. Его разум в обители Белолобого, а здесь, в этом мире, присутствует только его тело. Теперь я понимаю, почему салийцы так легко нам его отдали. Они успели убедиться в этом прямо там — на месте. Когда я его забирал, он был в беспамятстве не от раны, а от последствий быстрого, но безуспешного, к счастью для нас, допроса.

— Что ж, так даже лучше, — пробормотал канцлер. — Теперь мы со спокойной совестью можем им его выдать. Вице-посол настаивал на этом особо, что, впрочем, странно — неужели они всё же рассчитывают привести его чувство? Вы уверены, Вейдж, что он не заговорит?

— Да, господин канцлер.

— А как же переодетые стражники, участвовавшие в нападении? — взвизгнул внешний министр. — Как это объяснить салийцам?

— Помилуйте, эрр Новидж, — повернул голову Вейдж. — Если бы Грайвор и в самом деле задумал осуществить убийство посла, стал бы он использовать для этой цели городскую стражу? Неужели вы думаете, что во всем королевстве не нашлось бы десятка головорезов, которые за деньги пошли бы на смертоубийство? Это же так просто! К тому же, все нападавшие погибли, а мертвые, как известно, говорить не умеют.

— Зато умеют говорить живые! — прошипел Новидж. — Не забывайте Вейдж, если салийцы представят Тэннскому совету достаточные доказательства для возбуждения дознания, то совет имеет право вытребовать для допроса любого гражданина Грайвора, на которого укажет пострадавшая сторона. Любого, вы понимаете? За исключением, конечно, короля и его близких. А вы, — он усмехнулся, — к королевскому роду не принадлежите.

— Спасибо что напомнили, господин внешний министр, — поклонился Вейдж.

— Я знаю, на что вы рассчитываете! Вы думаете, что сумеете обмануть совет с помощью ваших лисьих штучек! Ну, так вот: это вам не удастся! Совет при допросах использует настой из морских трав, который заставляет человека говорить одну только правду. Понимаете, лис, правду!

— Простите, эрр Новидж, правильно ли я вас понял, что вы обвиняете меня в организации убийства? — сузил глаза Вейдж.

— Да! То есть, нет! — смешался Новидж. — Я просто пытаюсь найти разумные объяснения, которые бы мог представить императрице.

— А почему вы вдруг решили, что в империю отправитесь именно вы? — склонил голову канцлер. — Я считаю, что ваше место в Грайворе. Когда вернётся король, такой ценный советник, как вы, ему будет просто необходим, — елейно пропел он.

Новидж дернулся, словно от пощёчины. Такого развития событий он никак не ожидал. Для себя он уже решил, что при сложившихся обстоятельствах его визит в империю будет вполне оправдан. Это был шанс, который он не собирался упускать. Главное было попасть в империю, а уж там он постарался бы сделать всё, чтобы не возвращаться назад. Вновь вернуться в Грайвор он был готов разве что в роли канцлера его величества короля Грега Грава XIV.

— Но... но... кто же? — потрясенно промычал он.

— Вы хотите спросить, кто отправиться вместо вас? — тем же тоном переспросил Филтон, от которого не укрылось замешательство министра. — Я ещё не решил. Может быть ваш секретарь? Эрр Жубер, готовы ли вы представлять Грайвор в этой непростой для нас ситуации?

— Почту за честь, господин канцлер, — вытянулся секретарь внешнего министерства.

— К нашему всеобщему сожалению, вы, как оказалось, недостаточно хорошо разбираетесь во всех тонкостях Тэннского соглашения, Жубер, — с сарказмом ухмыльнулся быстро оправившийся от удара и всё ещё не сдавшийся внешний министр. — Впрочем, если канцлер прикажет...

Риксус не удержался и хмыкнул.

— Кстати, — эрр Филтон повернулся к нему, — помнится, господин Риксус, вы владеете салийским?

Архивариус самодовольно выпятил грудь:

— О да, господин канцлер, правда, не всеми наречиями, а только теми, на которых говорят в южных областях империи. Видите ли, на севере некоторые горловые гласные произносятся несколько иначе. Одно время я пробовал... — внезапно до него дошло, что вопрос был задан не ради праздного любопытства. Увидев, как канцлер с многозначительным видом обменялся взглядами с тёмным лисом, Риксус побледнел и испуганно спросил: — Эрр Филтон, вы же не думаете, что я...

— Мне кажется, что лучшей кандидатуры нам не найти, дорогой Риксус. Вы лучше всех разбираетесь в законах, вы владеете салийским языком и, ко всему прочему, вы в числе немногих, кто посвящен во все детали произошедшего.

— Но, господин канцлер, я не могу! У меня архив, заседания геральдической палаты... Я никогда в жизни не покидал Грайвор. И вообще, я боюсь путешествовать, а тем более по воде, — залепетал Риксус.