Узор Судьбы.

Казалось, что Гай борется с огромной ветряной мельницей, вместо крыльев у которой была дубина. Единственное уязвимое место орка находилось между его узко посаженных глаз, где кость была так же тонка, как человеческая. Но Гай не мог найти удобной секунды, чтобы вытащить пистолет и прицелиться. Все, что он мог — это уворачиваться и пытаться вывести орка из строя измором. Гай жаждал узнать — кто послал орка, потому как его упорное стремление убить Гая отметало вариант случайной встречи. А для этого нужно было оставить орка в живых, чтобы расспросить напоследок перед смертью.

Орк опять взмахнул своей дубиной, и Гай с досадой подумал, что его представление перед Кэйлаш затратило гораздо больше сил, чем он ожидал. Если он является сильным и выносливым существом, обладающим неограниченным потенциалом, это не значит, что в какой-то момент не может оказаться, что он исчерпал свои силы и утомлен. Одно другому не мешает. Как бы ему не хотелось продолжить, но придется отступить. Если кто-то хочет его убить, то предпримет новую попытку. А это значит, что у него еще будет шанс узнать, кому он так не по душе.

Гай больше не пытался атаковать гиганта, чья грязно-серая кожа стала коричневатой от крови. Орк продолжал пытаться схватить его, явно надеясь раскатать по асфальту. Гай снова увернулся от просвистевшей мимо дубинки, когда орк внезапно опустил её и перестал нападать. Гай по инерции отодвинулся назад, успев удивиться перемене в поведении существа, когда ощутил, что между его ребер проходят два лезвия, прорезая без труда на своем пути ткани и мышцы. Он глубоко втянул воздух от боли, когда они прошли сквозь его легкие. Лезвия прошли наружу, прорезая кожу груди, и заблестели снаружи, распоров плотную куртку. Отвратительный вкус крови медленно поднимался вверх по горлу, и Гай изо всех сил пытался не закашлять. Он дернулся вперед, снимая себя с лезвий, и оказался между орком, довольно щурившим свои красные глаза, и тем, кто напал на него сзади. Гай сделал пару шагов вбок, надеясь, что сможет устоять на ногах и не упадет между противниками. Резко выпрямился и повернулся к тому, кто был позади него. Орк в этой паре был слугой, и не станет нападать, пока тот не позволит ему.

В тишине было отчетливо слышно, как влажно хлюпает кровь под его кожаной материей при каждом вдохе, которые становились всё короче и болезненней.

— Ты заставил меня постараться, чтобы найти тебя. А женщины очень не любят когда их бросают в первую встречу. Я всегда рассчитываю на продолжение.

Золотые локоны, убранные в небрежный хвост, поблескивали, отражая тусклый свет ближайшего фонаря, словно сияли изнутри. Темный костюм, который облегал Дайен Фомор от тонкой шеи до щиколоток ног, казался её собственной кожей. На фоне него светлые волосы выделялись ещё сильней. Дайен не опустила свои клинки, позволяя Гаю смотреть, как с них капает его кровь.

— Мы не закончили наше знакомство, — она улыбалась так, словно они находились в уютной обстановке клуба, а не под холодным дождем на полупустынной улице.

— Я не интересуюсь знакомствами, тем более с теми, кто может нападать только со спины, — Гай повел плечами, настолько беспечно, насколько позволяла боль. У него слишком мало времени, чтобы выбраться из этой досадной передряги, не оставив здесь свою шкуру. Он допустил промах, как самый безмозглый юнец, чересчур понадеявшись на свои силы. Гай прикрыл глаза, собираясь с силами и проверяя — сможет ли он превратиться, чтобы исчезнуть.

Дайен очевидно разгадала его план потому, что её длинная нога, обутая в высокий военный ботинок, впечаталась в грудь Гая, вышибая почти весь воздух и заставляя его рухнуть на асфальт, почти теряя сознание. Оказывается, его крови вытекло куда как больше, и на асфальте расплывалась лужа, в которую он и приземлился.

— Никаких фокусов, — она довольно улыбнулась, останавливая жестом орка, шагнувшего к Гаю, — он мой. Я прекрасно знаю, что тебя не так-то легко убить, ты все равно исцелишься. Но таким ты мне нравишься мне ещё больше, так что мы отлично проведем время, знакомясь ближе.

Гай попытался подняться, опираясь на скользящие по мокрому асфальту руки, но Дайен лишила его возможности двигаться, поставив свою ногу на его спину. Гай втягивал в себя ускользающий воздух, в голове, лишенной кислорода нарастал стеклянный звон невидимых колокольчиков. Казалось, что он лежит погребенный под тоннами камней, в которые превратилась его собственная грудь. Единственным желанием, ещё теплившимся в затухающем мозгу, оставалось — разорвать то, что стесняет легкие, сломать ребра, мешающие дышать.

— Я всегда добавляю пару капель нужного зелья. Это прибавляет боли в агонии, так что не сопротивляйся ему, оно уже отравляет тебя, — Дайен с улыбкой наблюдала за тем, как Гай царапает по асфальту выросшими когтями в попытках дышать. Она поднесла лезвие к его лицу, упираясь кончиком в скулу. Гай продолжал бороться с неумолимо спадающимися легкими, приближавшими его к черте временной смерти. Он не умрет совсем, убить его можно лишь вырвав сердце. Правда, даже временная смерть не будет спасением, если он попадет к Фомор. Слава о развлечениях её сородичей шла впереди них, усыпая дорогу кровью и болью их игрушек.

Орк неожиданно хрюкнул, из его руки с треском выпала дубинка, откатываясь в сторону. Дайен раздраженно подняла голову, глядя на нарушителя спокойствия. Пустая улица по-прежнему пряталась в неровном свете, поэтому было сложно понять, отчего на физиономии орка возникло выражение ужаса, граничащего с полным замешательством. Дайен перевела взгляд на Гая и запоздало поняла, что они не одни. В спину её уперся острый предмет, подозрительно похожий на её собственные клинки. Сейчас словно время повернулось вспять, и она оказалась на месте Гая. Дайен медленно подняла голову, стараясь не делать резких движений.

— Отойди в сторону.

Глухой голос, словно искаженный чем-то, заставил орка отодвинуться назад. Хотя, судя по всему, говорящий обращался к Дайен. Она хоть и была раздосадована внезапным вмешательством, но всё же не забывала об острие между лопаток. А потому медленно сняла ногу со спины почти неподвижного Гая и так же медленно подняла руки, роняя клинок.

— Хорошо, — говоривший не знал о том, что она носит при себе не один меч, а потому не подозревал о последствиях своей самоуверенности. Дайен отодвинулась, избавляясь, наконец, от ощущения прижатого к спине лезвия, и молниеносно обернулась, выхватывая оставшийся меч.

Странные кожистые наполовину руки, наполовину крылья, заканчивающиеся заточенными шипами, по одному на каждую руку вместо пальцев, которые она приняла за клинок, угрожающе подрагивали. Их хозяин, держащий лицо в тени, явно знал, что Дайен прячет различные козыри в рукавах. В буквальном смысле. Поэтому, когда она бросилась, атакуя незнакомца, он оказался готов дать ей отпор. Было странно, что он не пускает в ход никаких уловок, словно ему нравится отбиваться как человеку, но это не мешало ему молниеносно отражать все выпады Дайен, пришедшей в бешенство от того, что её планы оказались нарушены.

Она сама не поняла, как оказалась лежащей на асфальте, а её меч со звоном отлетел в сторону.

— Прошу, пощадите, пощадите меня, — где-то сбоку орк бубнил одно и то же, как молитву, чем приводил Дайен в ещё большее негодование. Орки, славившиеся своей беспощадностью и свирепостью, никого не боялись. Поэтому много столетий их услугами пользовались на войне. И в мирное время.

— Он мой! — прошипела она, пытаясь подняться. Резкий взмах того, что выглядело как рука и крыло сразу, ударил её, заставляя снова опрокинуться навзничь и ощутимо приложиться головой.

— Прошу Вас, госпожа, не спорьте, не спорьте, — орк впал в нечто, похожее на истерику, что было весьма удивительно, и бухнулся на колени, отчего земля под ним вздрогнула.

— Как ты смеешь мешать мне? — Фомор не контролировала больше свое лицо и чувствовала, что оно начинает меняться. Отлично. Увидев — кто она, нападавший ещё пожалеет о своей неосмотрительности.

Тем временем, тот перешагнул через неё, не удостаивая ответом, и направился к телу Гая, который по расчетам Дайен уже несколько минут как был мертв. Если бы не вмешательство, она бы уже была в своих апартаментах, предвкушая развлечение и поджидая, когда Гай вернется, оживая, и они продолжат знакомство. Очевидно, она ошибалась потому, как в ту же секунду он слабо заскреб пальцами.

— Он мой, — повторила Дайен, подозревая, что у неё хотят отнять приз. Никто ещё не отнимал у неё то, на что она предъявляла права, иначе Дайен никогда бы не добилась всего того, что имела. Либо побеждай, либо умри — закон выживания и успеха был суровым. Тем более для дочери правителя Фомор, которая только своей хитростью и умом смогла стать наследницей трона.

Незнакомец повернулся к ней, поднимая лицо, и она, наконец, поняла — отчего орк пришел в такую панику. Действительно было, отчего запаниковать. На неё смотрели два кровоточащих глаза, не имеющих радужки и зрачка, полностью залитых зеленоватым светом. Половина его лица была человеческой, а вторая — похожей на обтянутый пепельно-серой покрытой язвами, кожей череп. Черный альв, которых порой путали с эльфами за красивую внешность, отчего-то лишь наполовину показавшийся в своем истинном облике. Но даже так он внушал ужас и страх.

Орк съежился насколько мог, пытаясь выглядеть незаметным, да и Дайен, не будь она настолько вне себя, постаралась бы поскорей исчезнуть. Черные альвы, колдуны, потомки падшей армии Строителя, обладавшие огромной силой, владеющие магией и развлекающиеся игрой с рассудком того, кто попадал в их руки, были родом оттуда же, откуда и кланы Фомор, и орки. Там их боялись и почитали, поскольку они были высшей знатью, перейти им дорогу означало обеспечить себе долгую и мучительную смерть. Дайен раздосадовано выдохнула, больше не пытаясь претендовать на свою добычу. Пусть забирает, всё равно она успеет наверстать упущенное в свое время, если Гай останется жив. В другой раз.

Альв наклонился над телом и подхватил Гая, поднимая с земли. Его руки вновь превратились в человеческие, легко удерживая безвольно висящее тело. Альв оглянулся, снова демонстрируя жуткую половину лица, покрытую старыми язвами и новыми, которые не заживали и выглядели омерзительно. Дайен брезгливо поморщилась. При том, что она сама была пугающей в другом обличии, вид альвов наводил ужас даже на ей подобных.

Жуткий альв шагнул со своей ношей к проезжей части, явно направляясь к чьей-то машине, оставленной возле дома на противоположной стороне. Дайен приподняла голову, наблюдая, как он одним ударом выбил железную дверь, отлетевшую на несколько метров в сторону, и разочарованно вздохнула, закрывая глаза и опуская голову на землю.

Гай медленно открыл один глаз. Попытался открыть второй, который почему-то не торопился подчиняться. Потолок комнаты то приближался, то удалялся, словно тело Гая подбрасывало вверх-вниз.

Он попытался вспомнить то, что было перед этим, и обнаружил, что последнее, что осталось в его голове — холодный асфальт под ним и всепоглощающее удушье. Гай дотронулся рукой до рубашки, ища следы от двух клинков, проткнувших его насквозь. Ткань была порвана, но его тело было абсолютно целым. Он резко поднялся и сел на кровати.

— Наконец-то Вы пришли в себя, господин, — из кресла, придвинутого к кровати, поднялся Дэв. На тонком смуглом лице проступало беспокойство, словно он находился здесь уже долгое время, ожидая пока Гай очнется.

— Как я оказался дома? — Гай нахмурился, не находя в памяти воспоминания об этом. Дэв посмотрел куда-то, на другую сторону от кровати.

— Вас привез Шолто.

Гай повернулся к эльфу, стоящему молча в другом углу комнаты. Он не смотрел на Гая, упершись взглядом в пол. Непонятное чувство, похожее на смесь досады и удивления, промелькнуло в голове Гая, исчезая так же быстро, как и появилось.

— Спасибо, — Гай наконец смог сфокусировать глаза, упорно не желавшие видеть отчетливо, и оглядел эльфа. Тот выглядел помято и устало. На скуле сиял багровый кровоподтёк, словно он еще не закончил исцеляться. И Гай подумал, что следы его кулака резко контрастируют с тем, что Шолто привез его в особняк, не оставив лежать трупом на улице.

— Мы обратились за помощью к целителю, но когда он прибыл, Вы были уже исцелены, хотя и без сознания, — бархатный голос ракшаса приятно гладил слух, лишний раз напоминая о том, что Гай дома. Видя, что он молчит, Дэв поклонился и бесшумно направился к выходу из комнаты, решив, что раз тот пришел в себя, его не стоит беспокоить.

Эльф не сдвинулся с места, словно ожидал, когда Дэв уйдет. В комнате повисла тишина, прерываемая лишь стуком дождя в окно.

— Это ты помог мне исцелиться, — Гай не спрашивал и не утверждал, а констатировал факт, ожидая, что эльф расскажет — что же произошло на самом деле. Гай знал, что может рассчитывать только на себя. В крайнем случае — на помощь Господина, который был единственным, кто мог бы проявить заботу о них с Аноэлем. И на Аноэля, который никогда бы не упустил возможности помахать кулаками, но притащил бы Гая домой только из чувства солидарности напарников. Поэтому он хотел понять, с чего вдруг эльф побеспокоил свою надменность, привезя его и исцелив. Неужели он настолько сильно хочет показать, что готов на всё, лишь бы его простили за проваленное дело?

Оставался открытым вопрос — кто вытащил его из рук Фомор. Точно не Шолто. Эльфы презирали сражаться с её народом, считая их чем-то вроде животных или слуг.

— Я нашел Вас на повороте к особняку в старой машине, — наконец произнес эльф, подтверждая мысли Гая. Устало закрыл глаза, затем полез во внутренний карман пиджака, доставая увесистый конверт, — это для Вас, господин. Надеюсь, что это будет полезным.

* * *

Аноэль неожиданно понял, что с ним что-то не так. Словно светлые стены стали надвигаться на него со всех сторон, угрожая опрокинуться. Он моргнул, прогоняя внезапно нахлынувшую дурноту, и зашагал к покою Господина Хедрунга, собираясь узнать — когда они отправятся обратно. Аноэль скучал по Земле, несмотря на то, что она была чужда ему своей короткой и частенько — бессмысленной жизнью людей, с их полным отсутствием логики. Дурнота исчезла так же внезапно, как и появилась; возможно, так действует воздух Анхаша, к которому Аноэль не привык. Как-никак, этот мир ему почти незнаком, откуда можно знать — какие секреты он таит в себе.

Аноэль достиг входа в покой, закрытого золотисто-алой занавесью, и отодвинул её, проходя внутрь. Он понял, что появился не вовремя тогда, когда услышал голоса беседующих в дальней комнате покоя.

— Ты играешь в опасную игру. Если допустишь промах, все приложенные усилия пойдут прахом. А чем это грозит — ты и сам знаешь. Разве мало того, что из-за тебя уже понес наказание тот, кто осмелился нарушить законы? Даже для тебя есть границы, за которые лучше не выходить.

Голос говорившего был незнаком Аноэлю. Но в нём скользили нотки озабоченности, отчего казалось, что обсуждаемая тема крайне важна для собеседников.