И тут странное ощущение захватило его. Всё кругом стало вдруг восприниматься иначе — двойственно. 'Тогда' и 'Сейчас' слились воедино. Он не столько замечал, сколько чувствовал отблески и тени минувшего. Краем сознания слышал голоса, шум города... Взгляд направо — виднеется старинный кирпичный забор вагонно-ремонтного завода, приземистые фермы мастерских. А за ним, вместо уродливых остовов-развалин — целый и невредимый старый пешеходный мост. И паровоз, беззвучно идущий под ним...

Стиснув веки, Боровиков сильно встряхнул головой. Помогло. 'Лишнее' растворилось.

Спустившись с моста, Андрей свернул на бывшую Скобелевскую — уютную, одноэтажную улицу с цветущими вишнями и алычой во дворах. Что и говорить — удобное место для жизни в городе: частный сектор фактически в историческом центре и при этом тихая неразъезженная дорога. В чем был, конечно, и минус — дома здесь стояли очень тесно друг к другу.

С точки зрения архитектуры, улица выглядела ужасно. Новомодные громоздкие коттеджи перемежались со старыми жалкими лачугами типа 'гетто'. Ни о каком изяществе проектов, как правило, речи не шло. Редкое исключение составляли совсем уже старые дома — с резными высокими окнами, мансардами и заколоченными парадными входами под кружевными козырьками. После революции таких уже не строили.

Рассматривая очередного древнего красавца, Андрей вспомнил монографию одной сожельской исследовательницы, подробно описавшей и систематизировавшей жилье горожан конца XIX — начала ХХ века. По всем приметам выходило, что на этой улице строили для себя дома мещане со средним достатком. Судя по району, — служащие железной дороги. Однозначно не иудеи — те любили располагать вход по центру фасада, а не на углу. Да и не было среди железнодорожников того времени евреев.

Еще издали Боровиков заприметил массивный дом-динозавр, напоминавший в проекции растянутую по ширине букву 'П'. Он и оказался тем, искомым, под номером шесть. Сохранился таки! Андрей остановился перед длинным фасадом, насчитал восемь окон и с удовольствием принялся рассматривать.

Когда-то дом был единым целым — с обширной мансардой под сложной двускатной крышей и 'балкончиком Карлсона' в правом фронтоне. Потом его разделили ровно посередине между двумя очень разными — по вкусам и возможностям — хозяевами. И тут уже каждый изощрялся, как хотел. Особенно — уже в новейшей истории.

Правую часть парадного фасада оббили уродливым своей универсальностью сайдингом. Сняли резные ставни и поставили белые ПВХ-окна. Однако старинное крыльцо на улицу — с двумя ступенями, филенчатыми распашными дверями и изящными металлическими завитками козырька — сохранили. И вторая, уходящая внутрь двора, стена, оставалась аутентичной — темной, бревенчатой, с замысловатыми деревянными узорами под крышей и на ставнях. Но это, скорее, от бедности или лености владельца. К слову, балкончик, который Андрей заметил в первую очередь, порядком обветшал и грозил обвалиться прямо во двор, под крашенные металлические ворота образца восьмидесятых годов.

Хозяева левой стороны распорядились с 'дизайном' своей недвижимости иначе. Надстроили основательный второй этаж — из бревен, затемненных под старину, реставрировали резные наличники и ставни. Неплохо получилось — словно добротный купеческий домик конца XIX века. Однако портили вид те же белые пластиковые окна и бескомпромиссный стык со старой крышей правой половины. Совершенно не сочетаемое соединение, и резкое словно ампутант.

— Эй, мужик! Тебе чего здесь надо? — Внезапно послышался чей-то голос. Обращались явно к Андрею. И интонации были отчетливо недружелюбными. — Вали по шустрому, понял!?

Засмотревшись на крышу, Боровиков не сразу отреагировал и с трудом заставил себя переключиться на говорившего.

В калитке квартиры номер два — так обозначалась левая часть дома — стоял плотный коренастый человек лет сорока с простым лицом и сердитыми глазами. Одет он был по-домашнему — в спортивные штаны и вылинявшую майку. И для убедительности держал в руке топор. Держал небрежно, как бы между прочим, но явно с намеком.

Андрей вспомнил про свой аллергический фингал, про пару снимков, только что сделанные телефоном, и усмехнулся. Ход мыслей хозяина был вполне понятен. Боровиков и сам бы предположил нечто похожее.

Улыбнувшись своей дежурной журналистской улыбкой — а была и такая, отработанная годами общения с незнакомыми людьми — Боровиков начал издалека. Поздоровался, представился по полной, вытащил из кармана удостоверение (мол, смотрите, если не верите) и показал рукой на дом:

— В 1919 году в этот дом был расквартирован мобилизованный в Красную Армию бывший царский офицер. Он служил в полку, поднявшем восстание в Сожеле. Недозбруевский мятеж — слышали о таком? Я собираю информацию для статьи.

Мужчина недоверчиво качнул головой и, не сводя с Андрея, настороженных глаз, коротко ответил:

— Не, не в теме.

— А Ваши соседи? — Не терял надежды Боровиков. — Или, может, на чердаке что-нибудь находили — письма, фотографии? Это ведь Вы крышу перестраивали? Наверняка, всё перебирали прежде, чем демонтировать?

Напряжение хозяина дома заметно спало. Хмыкнув, он почесал в затылке и задумался.

— Как тебя, Андрей? Так вот, Андрей... Меня, кстати, Артемом зовут, — и они пожали руки. — Да, это я с тестем крышу разбирал. Лет пять тому назад. И Нинка, жена моя, помню, говорила, что какие-то старые фотки на чердаке валялись. Там, бабы в старинных юбках, мужики такие — князья-не князья, но в форме. Может, не только фотки... Это у нее надо спросить. Мне неинтересно было.

У Боровикова от предвкушения зашевелились волосы.

— А кто раньше в этом доме жил?

Артем пожал плечами.

— Тесть мой в семидесятых его купил. У кого — не знаю. Как-то не спрашивал, смысла не было. А сейчас и не спросишь — помер он в прошлом году. Сам Никифорович не местный был. На северах всё работал. Так что вряд ли бы подсказал.

— А соседи?

Нахмурившись и махнув рукой, мужчина пробурчал:

— Ага, скажут они тебе — еще и на экскурсию сводят!.. Хозяйка — бабка за восемьдесят, скандальная — жуть. Сын с невесткой еще терпимо, а вот внук — колдырь позорный. Скорей бы сдох, а то еще дом спалит. Уже два матраца куревом сжег и хоть бы хны ему! На прошлой неделе даже пожарку вызывали! Тебе повезло, что не на них нарвался. Погодь, ща Нинку клитку. Она больше в курсах, чем я.

И скрылся за калиткой, чтобы буквально через секунду вернуться вместе с женой. Словно та за спиной стояла.

Нинка оказалась вполне видной дамой лет тридцати пяти. Определенно, любопытство было преобладающей чертой ее личности. Она слышала всю беседу и, прежде всего, затребовала от Андрея информацию по 'бывшему царскому офицеру' — кто он, откуда и по какому поводу разыскивается. Видимо, ей льстило, что здесь жил кто-то, как она посчитала, 'выдающийся'. Не ровен час — мемориальная табличка появится.

Рассказывала Нина долго, с ненужными подробностями и обширными характеристиками случайно промелькнувших персонажей. Пять лет назад она действительно нашла на чердаке старую кожаную папку, в которой были связанные стопкой письма, тетрадь с записями и двадцать три фотографии. И то, и другое, рассмотрев как следует, Нина выгодно продала случайному коллекционеру, найденному в газете частных объявлений. Однако сделать копии не догадалась. Ее тогда поразило, как неожиданно высоко оценил находку скупщик старинных вещей. После чего она особенно тщательно обыскала соседскую часть чердака и окончательно разругалась с соседями. К слову, найти ничего более не смогла.

— Я думаю, то был тайник, — сказала она в заключение, доверительно понизив голос. — Папка ведь не просто так валялась, как Артем говорит. Между балкой и стропилами была зажата и совершенно не видна. Если бы не ломали крышу, ни за что не нашли бы.

Попытка общения с представителями соседней квартиры не увенчалась успехом. Андрей даже не успел объясниться, с выглянувшей в щелку двери бабкой. Та без слов закрылась и больше не выходила на контакт.

— Был бы Колька дома — старухин сын — может, что и сказал. А так!.. Бесполезно, Андрей, — улыбнулся Артем, пожимая на прощанье руку. — Ты маякни, когда и где про нашу хату черканешь, лады?

Дав себе обещание еще раз навестить обитателей квартиры ?1, Боровиков заспешил домой. Хотелось порадовать Никиту результатами своих поисков.

...Однако разговора с Москвой в тот день не получилось. Савьясов отсутствовал в сети, а настроение настоятельно требовало новых открытий. Это ведь как наркотик: постоянная потребность, если не самому найти новое и впечатлиться, так впечатлить своей новостью кого-то другого. И Андрей отправился в свободное плавание по Интернету.

Для начала набрал в поисковой строке заветное сочетание: 'Недозбруев мятеж Сожель'. В ответ посыпались ссылки — на однострочные упоминания в рефератах-двойниках, на короткие статьи энциклопедий, списанные под копирку с Большой Советской. Всё было слово в слово, знакомо наизусть. Недозбруев назывался эсером и царским прапорщиком, а в качестве имени давались инициалы 'М.А.'. Но появилось и кое-что новое: упоминание вскользь на украинском историческом форуме и аннотация художественного фильма 'Отель 'Савой', снятого в далеком 1929 году по мотивам событий марта девятнадцатого.

Конечно, кино заинтересовало в первую очередь. Кто снимал и как подбирались актеры? Использовалось ли внешнее сходство с прототипами? И главное — о чем кино? Андрей открыл ссылку на кинематографический сайт и с любопытством стал изучать информацию о фильме.

Фамилии творческой группы ничего ему не сказали. Фотографий актеров не оказалось, и параллельный поиск в гугле ничего не дал. Одно из альтернативных названий фильма забавно перекликалось с недавними поисками улицы Скобелевской: 'Отель 'Савой' (Эпизод из 'недозбруевщины', или Белый генерал)'. Конечно, речь шла совсем не о Белом генерале Скобелеве, генеральские погоны наскоро и черными нитками пришили Царскому прапорщику. Посмеявшись над творческим гиперболизмом киношников, Андрей прочел краткое описание сюжета:

'В основе картины подлинный факт мятежа одной из частей Красной Армии на Западном фронте против советской власти в 1919 году, известный под названием 'недозбруевщина'. Стрелковый полк, состоящий из только что мобилизованных крестьян, испытывает нужду в хлебе и боеприпасах. Военспец Недозбруев, бывший полковник царской армии ('О, уже полковник!' — мысленно усмехнулся Андрей), узнав, что из города везут хлеб, с помощью верных ему офицеров уничтожает его, а солдатам сообщает, что город хлеба не дал. Красноармейцы возмущены. Вслед за Недозбруевым солдат Яблоков призывает товарищей разойтись по домам. Солдат-большевик Кмит пытается им возражать, но его не слушают. По приказу Недозбруева убивают комиссара полка, убеждавшего не верить 'белогвардейской провокации'. Недозбруев объявляет себя командующим 1-й армией Народной республики и призывает солдат идти на Сожель, где хлеб и паровозы.

Город. В отеле 'Савой' размещаются уездный комитет РКП и Совет рабочих, крестьянских и солдатских депутатов. Члены ревкома решают обороняться. На помощь им приходят рабочие. Мятежники захватывают город и осаждают 'Савой'. Недозбруев посылает Яблокова на разведку с заданием убить предревкома. Пробравшись в ревком со случайно встреченным стариком-партизаном, Яблоков становится свидетелем мужества ревкомовцев и слышит слова председателя о необходимости щадить спровоцированных солдат. Предревкома гибнет от взрыва снаряда. Гибнет и старик-партизан. Яблоков становится в ряды обороняющихся и спасает сына ревкомовки, оказавшегося на обстреливаемой площади перед отелем. Силы неравны. Пытавшийся найти путь из окружения, Кмит ранен. Отель захвачен, взятым в плен его защитникам грозит расстрел. Недозбруев освобождает 'своего верного солдата-разведчика'. Яблоков берет с собой мальчика. Помня напутствие членов ревкома — разъяснять солдатам их ошибку — Яблоков выступает против Недозбруева. Узнав, кто приказал уничтожить хлеб, солдаты поворачивают винтовки против офицеров. Яблоков заявляет: 'Не сложим оружия! Мы возвратимся по своим домам, когда победим'.

Не удержавшись от краткого неформатного комментария, Андрей закрыл сайт. Он не мог больше этого видеть. По части фантазий и политической ангажированности сюжет фильма давал сто очков вперед самым нелепым версиям мятежа, какие ему только доводилось читать. Одно можно было сказать с определенностью — к 1929 году идеология большевиков относительно восстания была окончательно сформирована, 'иконостас' вывешен, всё лишнее — вымарано и засекречено.

На украинском форуме, между тем, яростно спорили о бронепоездах, принадлежавших УНР с 1918 по 1920 года. Читалось и понималось с трудом — украинский язык Боровиков знал куда хуже белорусского. Особенно, в части технических и военных терминов. Связавшись по аське с приятелем из Николаева, он все-таки смог перевести ключевые фразы. Но даже хорошо образованного украинца иные словесные завороты с исторического форума ставили в тупик.

В том же, что удалось расшифровать, говорилось о бронепоезде, бывшем в распоряжении Тульской бригады. Форумчане с пеной у рта спорили, как изначально он назывался: 'Троцкий' или 'Ленин'? И каким образом оказался у петлюровцев? Был захвачен или туляки с Недозбруевым во главе сами его перегнали украинской стороне? Чем окончился спор, Андрей так и не понял. Но главное было в другом: украинские любители истории Гражданской войны имели доступ к неизвестному источнику информации, о котором он сам до сих пор не подозревал.

Так и не решив, писать письмо с вопросами на электронную почту участникам дискуссии или нет, Андрей вновь вернулся к странице гугла. Посмотрел на пустую поисковую строку и внезапно его осенило: ведь он никогда не запрашивал открывшиеся ему факты! Например, никогда не пробивал все четыре варианта имен офицеров Недозбруевых — те, что сообщил ему Илья Копунов. Тем более, что послужной список одного из них нашелся. Или вот еще: если по Сожелю о мятежнике ничего нового не выложено в Интернет, то, может быть, в Эстонии есть его след? Именно в Эстонию, согласно заметке в Большой Советской энциклопедии, шел путь Недозбруева после восстания. А что там?

Затаив дыхание, Боровиков набрал в строке: 'Владимир Недозбруев Эстония' и, нервно сглотнув, нажал enter.

Первая же ссылка ввергла его в ступор. Дословно ее заголовок выглядел так: 'Магистерская диссертация Р. Рельяна 'Роль русских военных деятелей в общественной и культурной жизни Эстонской Республики 1920-1930-х годов'... Следующая — еще конкретнее, но с того же сайта: 'Приложение к магистерской диссертации Р. Рельяна... Биографический справочник... 196. Недозбруев Владимир Васильевич (16.06.1890, Тульск. губ. ...'

Это было сногсшибательно. Андрей судорожно поискал по карманам сигареты и закурил, зачарованно уставившись на монитор. Он уже понимал — таких совпадений не бывает. Владимир, Тульская губерния, Эстония — послужной список в Российском военно-историческом архиве был именно того, кого нужно. Владимир — и есть мятежник! Вот и раскрыто имя, которого даже Линёв не узнал! А теперь есть шанс выяснить дальнейшую судьбу главного сожельского злодея. Достаточно нажать на ссылку.