| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Мем собрался слишком рано. Кир Хагиннор, наверное, и не проснулся еще. Поэтому, переодетым и умытым вернувшись в префектуру, Мем решил проведать свой кабинет. Ловушки убраны не были, муку с пола никто не подмел. И на этой муке, без всяких следов, довольно далеко от входа, в месте, не испорченном Бабушкой, красовалась надпись: "До скорой встречи!"
Часть 3.
* * *
Генерал-губернатор и правда встретил Мема неласково. Сначала просто отказал в разговоре с глазу на глаз. Заставил ждать перед дверьми залы общего собрания. Потом все-таки пригласил внутрь, но принимал, стоя у стола с бумагами, и Мему сесть не предложил, что, по этикету означало разговор на пару слов, не больше. С поклонами через слово.
— Я не велел тебе водить знакомство с Химэ, — сразу сказал кир Хагиннор. — Зачем ты ходишь к нему в дом?
— Вы не велели мне брать от него взятки, — мягко поправил Мем. — Я не брал.
— Что у тебя с ним за дела?
— Я с господином Химэ пошутил, — развел руками Мем. — Довольно зло. Пришлось идти извиняться.
— На тебя накатали донос. Доволен?
Удивить Мема такой простой новостью было нельзя.
— Что в нем написано? — больше из вежливости, чем для пользы дела поинтересовался Мем.
— В нем написано, что ты дурак.
Мем равнодушно пожал плечами.
— Что у тебя из-под носа воруют деньги, — продолжил кир Хагиннор, — а ты в упор не наблюдаешь.
— Пускай воруют, — сказал Мем.
Генерал-губернатор сверкнул на него кошачьим рыжим взглядом:
— Что значит — пускай воруют?!
Вопреки уже сложившейся в адмиралтействе традиции, Мем не стал строить из себя скромника или чиновничью вошь. И кланяться через слово не стал. Смотрел киру Хагиннору прямо в глаза спокойно, даже нагло, с вызовом.
— Я знаю, сколько стоит полугодовой запас бумаги, и сколько за него якобы платили, — объяснил Мем. — Я знаю, что весь паркет в префектуре должны были переложить, а вместо этого просто натерли. Я знаю, что в мой кабинет полагался стол из черного дерева, а мне поставили обычный дубовый. Я знаю даже кто из инспекторов дает деньги агентам, а на кого работают просто за страх, и деньги он берет себе. Я не считаю эти дела настолько существенными, чтобы придавать им значение и лично ими заниматься.
— Мем, мое хорошее отношение к тебе во многом выдано авансом. Мне начинает казаться, я поторопился. И ты поторопился. Ты не просто обнаглел, ты обнаглел уже настолько, что не видишь, где полоса прибоя. Тебе доверили хозяйство, а ты считаешь, что все эти дела малосущественны для персоны такого высокого ранга, как ты! Поэтому под твоим началом сразу все расслабились, развесили по стенам листы с оскорбительным содержанием, и на тебя же строчат доносы! С подчиненными себя так вести нельзя, если хочешь порядка! Объясни мне, какие дела, в таком случае, достойны твоего высочайшего внимания? Чем именно ты занимаешься? Чтоб я понимал. Чтоб мне не ошибиться впредь, назначая тебя на государственные должности. Или мне сразу перевести тебя в секретари? В мои секретари, чтоб ты сначала всласть набегался с поручениями и похлебал чернил, прежде, чем поймешь, как заслужить ответственную должность?
— Как прикажете, кир Хагиннор, — наклонил голову Мем. — Я с радостью расскажу вам, чем занимаюсь, и какими суммами, кто и как ворует из-под носа у вас.
И стал рассказывать.
По мере повествования взгляд кира Хагиннора менялся с недовольного к удивленному, потом к заинтересованному. Между тем, Мем приберег про запас и то, что Римерид ищет карту, открывающую дорогу к захороненному архиву, и то, что с большинства подрядов и крупных сделок, включая постройку военной верфи севернее Арденны, ему отчисляется процент. Не стал выкладывать все и сразу. Касался пока только старых дел с отравленным кораблем и его грузом. Мало ли, вдруг кир Хагиннор не впечатлится повествованием, или впечатлится в этот раз, но позабудет свои впечатления в следующий, и все равно решит Мема уволить. Раз в карьере пошли друг за другом доносы и разносы, козыри в рукаве необходимы.
— Иди ты под хвост, Мем, — наконец, сказал кир Хагиннор совершенно другим тоном. — Думаешь, хоть одному правителю приятно слышать такие новости с утра? Только за одно это тебя следует снять с должности. Но насчет того, что ты дурак, господин... — генерал-губернатор заглянул в документ, лежавший поверх других бумаг, — ...господин Адар погорячился.
Мем изобразил глубокий церемониальный поклон на три вдоха, как полагалось перед особами императорского дома. Со скрещенными, благодарящими за милость ладонями и рукавами, касающимися пола.
— Хватит кривляться! — прикрикнул кир Хагиннор. — Иди, работай. От обязательного посещения адмиралтейства я тебя освобождаю. Мой контроль тебе не нужен. В вольном полете пользы от тебя больше. Придешь, когда будет, с чем.
— Я могу задать вопрос, кир Хагиннор? — спросил Мем, выпрямляясь.
— Рискни.
— Чей именно родственник ваш Наджед? Кто он на самом деле?
— Не могу тебе сказать, — покачал головой генерал-губернатор. — Дал слово.
— Доверять ему я могу?
— Смотря, что ты считаешь доверием. Как врачу — безусловно, можешь. Насчет остального — не знаю. Не знаю даже, смогу ли я доверять тебе, если ты начнешь доверять ему. Это дрянная местная политика, Мем, перемешанная с дурацкими местными обычаями. Я не одобряю ни того, ни другого, но мы в Арденне, а не в Столице. Приходится считаться.
— И кому он должен отомстить, не скажете?
Кир Хагиннор отрицательно покачал головой:
— Скажу только, что сам он никогда никому не отомстит. Ему нужно либо решать дело чужими руками, либо ждать, что все как-нибудь уладится само. Но оно не уладится. И смелых, кто вместо него пойдет, в Арденне не найти. Ни в одной книге не напишут такого, что у него творится в жизни. Лучше его за эти косточки не трогай, может и в лоб отскочить. И наплевать на то, что ты его в три раза тяжелее.
— Что он делает у меня в префектуре?
— Где-то же нужно греть свои надежды. Ему кажется, так он ближе к печке. Мне его жаль, если честно. Я хотел бы ему помочь, но я говорил тебе — это дрянная местная политика. Насквозь местная, насквозь дрянная. А с общеполитической точки зрения время для моей помощи еще не настало.
* * *
Такого шторма Илан не видел ни в старой управе, ни во время облав в портовых кварталах, ни в самом море. К счастью, буря хватала и била о скалы только бывшее портовое отделение прежней управы. Видимо, как наиболее прибрежное.
Начиналось все невинно. К Илану подкатил Иши с разговором.
— Ты останешься в префектуре, если северного начальника уволят? — как бы невзначай спросил он.
— С чего его должны уволить? — удивился Илан.
— Ну... говорят тут разное. Вроде, Адар с самого начала метил на его место. Ты видел, какой префект с утра был загнанный, а Адар довольный? И из адмиралтейства вчера люди приходили с префектом беседовать. А вместо него говорили с Адаром, хоть Адар и не заместитель.
Илан посмотрел на Адара. Довольным тот не выглядел. Скорее, обеспокоенным. Возможно, Номо уже успел раскрыть ему в подробностях то, как ночью, ни с того, ни с сего попал на допрос.
— Нет, — покачал головой Илан. — Не уволят.
— Забьемся?
— На сколько?
— На пятак желтыми.
У Илана не было таких денег. Он снова оглянулся на Адара. Тот сидел за своим столом и недобро смотрел на чернильницу вместо бумаги, что положил себе читать. Адар был зол. И Адар был растерян, почти как Номо ночью. Разве что Адар никогда не заплачет.
— Забьемся, — согласился Илан.
— А деньги-то есть?
— Достану. А у тебя?
Иши показал две монетки по два лара и какую-то мелочь. Илан ударил ему в ладонь кулаком, на этом они разошлись каждый в свою сторону ожидать дальнейших событий. Потом из адмиралтейства вернулся префект, и началось веселье.
Для начала, северянин вышел на середину общей залы и похлопал в ладоши, как делает хозяин бродячего театра, собирая на рыночной площади публику. Потом аккуратно завернул верхние рукава, за шиворот извлек большого и тяжелого инспектора Адара из-за его стола, поднял в воздух и посадил на стопку книг на соседнем дежурном. Книги разъехались под Адаром, тот чуть не упал, вцепился в столешницу руками и выглядел глупо. Если к моменту появления префекта в зале еще не все отвлеклись от работы, то, когда попадали на пол книги, из-за ширм, разных комнат и углов повыскакивала префектура полным составом, даже доктор поднялся наверх из своего склепа.
— Господа, немного внимания! — объявил префект. — Я хочу поделиться со всеми желающими опытом построения карьеры в имперской чиновничьей структуре. Как известно, есть способы годные, и негодные. Про годные я рассказывать не буду, все и так их знают: это терпение, послушание, прилежание, преданность делу, дисциплина и труд. Но, поскольку на верных примерах обучение проходит значительно дольше, чем на неверных, а у нас некоторые, как я вижу, хотят всего, сразу и сегодня, мы подробно разберем сейчас один негодный способ: донос на начальника. — Он достал из-за пазухи густо исписанный лист бумаги и продемонстрировал всем.
Адар вжал голову в плечи и сполз с дежурного стола. Наверное, забрался бы и под стол, если бы положение не обязывало сохранять хоть видимость достоинства.
— Господин префект, позвольте мне объясниться... — забормотал он, засовывая пальцы за воротник рубахи — Адару нечем стало дышать.
— Не позволю, господин Адар, — объявил префект по-прежнему стоя к Адару спиной, а лицом к людям, собравшимся на свободной площадке между ширмами. — В вашей ситуации чем больше человек объясняет, тем больше становится понятно, что хвост у него в пыли. Думаю, вы достаточно мудры, чтобы понять это и осознать свои ошибки. Есть вещи, господин Адар, которые нельзя купить любой ценой. Уважение, например. Не знаю, как вы, а я не привык использовать право сильного и добиваться уважения, макая, например, людей головой в нужник или подставляя их под начальственную раздачу, как вы поступаете с господином интендантом и с господином казначеем ради своей выгоды. Воспитание не позволяет мне так себя вести. Поэтому если кто-то еще меня не уважает, он может выйти сейчас вперед и заявить мне об этом в лицо. Господин Номо, вам слово.
— Нет-нет, — замотал головой Номо и попятился к арке, под лестницей. — Я ничего плохого говорить не хочу...
Префект сделал вслед за ним несколько шагов:
— Почему, господин Номо? За свою честь нужно бороться, а не отползать к казармам, засунув язык в задницу. Вы не обязаны быть со мной любезным, если не чувствуете ко мне уважения. Вы не обязаны работать в префектуре, если у вас нет к этому желания. Вы не обязаны слушать своего дядю Адара, если не видите, что он решает за вас правильно. Или вы предпочитаете терпеть? Вы мальчик воспитанный — раньше розгами вас было не за что, но теперь-то чего боитесь — пороть вас уже поздно, никто вам ничего не сделает. Разве что сами себя накажете своим безволием. Выходите вперед и говорите! Не оглядывайтесь. Ваш дядя, господин Адар, уволен с должности старшего инспектора. Он может остаться в префектуре дознавателем, если хочет заслужить уважение терпением, послушанием и трудом. Только пусть обратится к доктору: быть может, доктор пришьет ему на место ум и честь. А вы, господин Номо, свободны в своем выборе, я не ваш дядя, я вас не принуждаю. Либо вы остаетесь и начинаете делать дело, не спрашиваясь у дознавателя Адара, либо ползете в свои казармы и там превращаетесь в рядового солдата или уползаете вовсе, но тогда чтоб здесь я вас больше не видел. Свои три волшебных желания вы исчерпали, сейчас я исполняю последнее!
"Минус еще два инспектора, — за спиной Илана пробормотал, ни к кому не обращаясь, Лурум. — Кто ж работать-то будет? Я один за всех, что ли?"
— Господин Лурум, — префект словно услышал его реплику и протянул Луруму листок с доносом. — Возьмите этот образец негодного подхода к построению карьеры и прикрепите его рядом со списком запрещенных слов и действий на общей доске. Пусть будет напоминанием о должном и правильном. Господину интенданту и господину казначею — в том числе. Если им кажется, что за ними никто не следит и никто их не проверяет, это до поры до времени. И всего лишь кажется.
Илан впервые за несколько дней улыбнулся. Случилось хоть что-то приятное: он выиграл деньги.
— А парня этого сюда прислали не просто так, — сказал у него за спиной инспектор Лурум инспектору Мирир. — Имперская школа. Лукавым народцем двигает ловко.
— Погоди судить, — отвечала госпожа Мирир. — Посмотрим, как он будет двигать праведниками.
* * *
Выбор идти ли спать домой, подняться ли в неубранный до сих пор кабинет, или остаться в общем зале за дежурным столом, Мему пришлось решить в пользу дежурного стола. Хотя домой очень хотелось. Иовис не бывает щедрой ночью, было искушение проверить ее на щедрость днем. И спать хотелось, голова тяжелая. Но в префектуре ждали дела. А в кабинет он не пошел, чтобы не искушать господина Адара возможностью упасть в ноги и испросить прощения. Незачем это было ни Мему, ни самому Адару.
В кабинет Мем отправил Илана — собирать нитки и подметать муку. Сам передвинул ширму у дежурного стола так, чтобы видеть весь зал. Так меньше шансов, что подслушают. Подобрал и сложил упавшие книги и свитки. Потом к нему со своим табуретом подсела госпожа Мирир.
— Нет такой гробницы, — сразу сказала она, положив на столешницу грубую, загорелую ладонь. На среднем пальце у госпожи Мирир было надето тонкое девичье колечко с приворотным камушком.
— Информация от вашего человека не уйдет на сторону? — уточнил Мем.
— Ни в коем случае. Он и его дети обязаны мне жизнью и спокойствием. Это торговец древностями, не всегда легальными. Он действительно знает все старые кладбища, и в Солончаках, и далеко на юг. Ничего не смог назвать на тринадцать этажей. Даже на пять-шесть не знает. Но я нашла кое-что любопытное у Боры дома. Ту карту рисовал он сам. Для кого-то. Он вел дневник, — при этих словах на стол к Мему легла переплетенная в черную кожу тетрадь, — к сожалению, прочесть его нельзя, он зашифрован. Но некоторые значки я узнала. И общий стиль оформления документа тот же, — тут госпожа Мирир усмехнулась.
Мем взял тетрадь, пролистал до середины. Все те же три цвета, черный, коричневый, красный, и потрясающая тонкость и аккуратность письма — то самое, что удивило его в карте ловушек, каждый значок словно по шаблону.
— Согласен, — кивнул Мем. — Оставите его мне?
Госпожа Мирир пожала плечами:
— Надеетесь прочесть? Зря. Бора был странным человеком. Людей немного побаивался. Был замкнут в себе не потому, что урод и горбун, а потому, что никто из нас его не понимал. Помешан на системах, числах, символах и идеальном порядке. Разговаривай вы с ним, как сейчас со мной, клянусь, вы понимали бы его не больше, чем понимаю я, глядя в его идеально упорядоченные записи из неизвестных закорючек. И еще вот что: на встречу с неизвестным ему человеком Бора на край болота никогда бы не пошел. Это не вписывалось в выстроенную им систему мироустройства, в которой между всем сущим должна быть связь, должна быть система. Этот человек или эти люди были им изучены. Были включены в план, по которому он действовал. Но что-то пошло не так. Учитывая, что знакомых у него вообще было мало, есть огромная вероятность, что этого человека мы знаем или легко сможем найти.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
