Выбор только за тобой. ( полностью )

— Вот как, значит? — удивленно произнес я. — Значит всё это из-за этого перстня. Интересно узнать, кто его прежний владелец.

— Это тебе предстоит сделать, Юра. Эту тайну только ты сумеешь раскрыть. Как и смерть твоего деда и родителей. Хотя. .....картина здесь складывается совершенно ясная и понятная. Не хватает нескольких фрагментов, что бы вся мозаика сложилась в картину. Я поставил Марине условие, что бы она в течении максимум, трёх дней свернула все свои дела в городе и на предприятии и больше никогда не попадалась ни мне на глаза, ни тебе. Так что — забудь о ней, как о страшном сне.

— А тот атлет в стрингах? — спросил я.

— Тоже забудь. Он здесь, в эту историю, замешан совершенно случайно. Ладно, мне пора в город по делам. Вернусь завтра после обеда. А после завтра начнём твоё обучение. Готовься.

— Ты же в отпуске?

— Отпуск для нас — понятие очень условное. Не скучай! Хотя. ..кому я это говорю. Мобильный всегда при себе, хорошо? Пока.

* * *

* * *

— Алло, госпожа, это Вы?

— Слушаю тебя.

— Один уехал.

-Хорошо, продолжай наблюдать. Он должен рано, или поздно отправиться на могилу к родителям. Не пропусти этот момент. Я должна все знать заранее.

— Да, госпожа. Я понял, госпожа.

* * *

* * *

**

Когда машина Вячеслава скрылась за поворотом, я зашёл в дом. В зале бормотал телевизор, но мне было как-то не до развлекательных программ. То, что рассказал Вячеслав, начало складываться в довольно четкую картину. Многое, конечно, не сходилось из-за отсутствия фактов, но в общем. ......

"Что же в тебе такого странного?" — думал я, рассматривая перстень. То, что такие алмазы — редкость на нашей планете, я знал. Но не из-за его стоимости весь этот сыр-бор, нет не из-за этого. Ладно, будет вечер и свободное время — всё обдумаем ещё раз.

После ночного путешествия, мы вернулись домой уже часов в семь утра. Слишком длинным оказалась история, которую Марина рассказывала Вячеславу. Я при этом не присутствовал. Стало противно находиться в одной комнате с ней, даже дышать одним воздухом. Мы спали до обеда и вот теперь, Славик укатил в город, а мне нужно было заняться своими делами. Самое главное, конечно, это проведать своих родителей. Кладбище на другом крае огромной станицы, нужно добираться на каком-то транспорте. Это чуть позже, а пока — ЖКХ.

Я вышел из душного помещения управляющей конторы, когда было уже начало пятого вечера. Как всегда это бывает, в самый неподходящий момент, у оператора, принимающего оплату, завис компьютер. Ругаться по этому поводу не было смысла, поэтому я тихо-мирно сидел на стульчике в ожидании чуда. Этим чудом стал молодой программист, который проблемы решил буквально за несколько секунд. Молодец.

Когда же я вышел на улицу, душное помещение показалась мне просто райским местом. На улице пекло, солнце, казалось, не щадило ничего и никого.

"Ветер стих, как тряпки паруса. " — вспомнил я слова из песни. Так и было на самом деле. Лёгкие сопротивлялись тому горячему воздуху, которым я дышал.

Рядом с автостанцией, к которой я доковылял, находилась автостоянка, где парковались такси. Почему бы не проехать на кладбище в автомобиле? Как назло это бывает, машины пустые, таксисты где-то попрятались от жары. Не везет, так не везет. Ко мне подошел парень, предложил свои услуги. Высокий, темноволосый, голубоглазый, лет тридцати. Одет тоже по-летнему — светлые брюки, рубашка на выпуск и неизменный атрибут лета — сандалии на босу ногу. А что, даже ничего. Это мои ноги варятся заживо в кроссовках, а его отдыхают. Нужно перенимать опыт и срочно.

По пути на кладбище, я попросил остановиться водителя где-нибудь у цветочного ларька. Мама всегда любила розы. Мда... воспоминания.

Расплатившись с водителем, я пошёл по центральной аллее. Вот и мои родители. Посмотрел на памятники и весь "закипел". Вот сволочи! Нет, памятники целые и даже вазы целые, но на памятниках — красной краской нарисованы перевернутые звезды. Потрогал пальцем — краска ещё липнет. Такое впечатление, что нанесли только перед моим приходом. Положив розы на столик, направился искать управляющего кладбищем.

Одноэтажное здание я нашёл сразу, но увидев, кто сидит за столом, оторопел и даже сделал шаг назад. Ну точно — баба-яга! Эту женщину можно было без грима снимать в какой-нибудь сказке. Через силу я выдавил из себя "ссдртьсте" и стал наблюдать за реакцией женщины на мои слова. Тишина! Женщина читала какой-то глянцевый журнал, не обращая на меня никакого внимания.

Когда она повернулась в мою сторону, мне захотелось засмеяться: сморшенное лицо, пронзительные голубые глаза, нос крючком. Голова повязана косынкой непонятного цвета. Губы тонкие, плотно сжатые. Юбка больше похожа на цыганский наряд, да и рубашка, тёмной-синего цвета, тоже. Из-под косынки выбиваются седые волосы, жёсткие и прямые.

— Что-то хотели, молодой человек? — голос у женщины глубокий, сочный. Ей бы профессиональной певицей быть.

— Да. Какие-то уроды. .....

— Нарисовали на памятниках ваших родственников краской перевернутые звезды. Двести рублей.

— Что, двести рублей? — не понял я.

— Двести рублей и через пять минут краску мои люди сотрут. Что здесь непонятного?

— У вас что, здесь такой бизнес процветает? Одни малюют черт знает что, а другие за деньги это художество убирают с памятников?

— Вот зачем Вы так, юноша? Мы, как можем, стараемся пока живым помогать. Идите в хозяйственный, купите растворитель, найдите тряпку, сами всё сотрите. Ну-с, чего же Вы? Вперёд!

Женщина опять стала заниматься своим любимым делом. Журнал красочный, оно и понятно.

— Извините, вспылил. Я бы этих художников самолично поубивал, честное слово.

То что я услышал, повергло меня в настоящий шок:

— Статья триста тридцать ука эрэф, самоуправство. Ежели совершенное самоуправство с отягощающими — статья сто пять, часть два, пункт "л". Кровная месть и со всеми вытекающими. Вот так. Не надо на меня так смотреть, молодой человек. У меня два высших, одно из них — юридическое образование. Объясните, где могилки и идите, ждите.

Я сидел на скамейке, наблюдал, как двое молодых ребят стирали краску.

— И часто звезды рисуют? — спросил я у парня, лет двадцати.

— Да каждый день и малюют. — ответил парень. — Странно, что на этих памятниках днём нарисовали. Обычно здесь эти сатанисты по ночам орудуют.

— А что же полиция?

Парень махнул рукой, насухо протирая место, где раньше была краска.

Второй парень, невысокого роста, присел со мною рядом.

— Сюда ночью ни одного из них не затащишь. Все боятся сатанистов. Вот Игорь правильно сказал. Днём никогда не появлялись звезды. Не к добру это всё. Вы долго здесь не задерживайтесь. Мало ли что.

— Да нет, я ещё часик здесь посижу и домой. За совет спасибо. — я невольно улыбнулся. Слишком у парня было зловещее выражения лица.

— Зря Вы так! — ответил парень. — Если бы мы не стёрли сейчас звезды, утром, возможно, или памятники были разбиты, или чего хуже....

— Чего ты, Ваня, тоску нагоняешь на человека. Домой пора. Рабочий день окончен.

Лениво между собой переговаривались птицы, поднявшийся было слабый ветерок, стих. Оглушительная тишина, которая бывает только здесь, в месте, где люди нашли свой покой, где все люди становятся равными. Неважно, кто ты был в этой жизни. Абсолютно не важно, какой у тебя был достаток. И совершенно безразлично усопшим, какие памятники поставили им в их честь живущие. Черный гранит, мрамор, или самый обычный крест. Без фотографий и надписей. Я посмотрел по сторонам. Сколько же брошенных могилок! Неужели людская память такая короткая?

Я вздрогнул, когда у меня за спиной прозвучал женский голос:

— Скорбите по невинно убиенным? Не стоит этого делать, молодой человек.

Я оглянулся. Высокая, очень стройная женщина, платье до пят. На голове — чёрная небольшая шляпка и......вуаль? В руках — ридикюль. Что за мода нынче разгуливать по кладбищу в таком наряде?

Кисти рук начало пощипывать. Перстень, который я не решился оставить в доме, в кармане моих джинсовых штанов, очень сильно нагрелся. И тут меня прошиб холодный пот! Она! Сказала! Невинно убиенные! Так, успокоиться! Вдох-выдох, вдох-выдох.

— Извините, Вы знали моих родителей, женщина? — спросил я с замиранием сердца.

— Да я всех здесь, практически, знаю. Мы очень много разговариваем, общаемся. Вот и с вашими родителями мы дружны. Вас же Юрий зовут?

— Да откуда Вы всё это........

— Знаю, голубчик, знаю. Я много чего узнала за сто тридцать пять лет. Что, молодо выгляжу? Ну, так все умершие выглядят так, как выглядели в момент смерти. Я вот, уж поверьте мне на слово, совершенно не собиралась умереть в тот день, но это произошло. Видите, как я одета? Да, я была модницей и ещё какой! О, сколько же мужчин добивались моей руки. Вы бы знали! Но нет, я любила своего Жоржа, только его. А когда узнала, что он давно уже приударяет за графиней Морозовой, то......сердце моё не выдержало от такой новости. Ну, да ладно! Что мы обо мне, да обо мне? О себе расскажите, молодой человек. Каково это умереть и заново родиться?

Это был уже нокдаун! Я допускал, что моё имя можно было где-то узнать, узнать о причине смерти моих родителей. Но это?! Я скользнул правой рукой в карман джинсовых штанов и там, на указательный палец, надел перстень. Мне даже почудилось, как перстень заурчал от удовольствия. После этого, мне стало гораздо легче и спокойно на душе. Почему? Не знаю.

— Ты что же это делаешь, стервец перворожденный? — закричала женщина. — Откуда у тебя перстень Мунке?

Это был уже нокаут! Причём, тяжёлый. Всего несколько человек знали о том, кто я есть на самом деле. Я попробовал привстать со скамейки, но мои ноги стали, как пудовые гири, а тело — как будто из мрамора, или гранита. Кисти рук окутало знакомое фиолетовое сияние. Алмаз на перстне сделал одну вспышку ярко-красного света, вторую и теперь красный свет распространялся на несколько метров вокруг меня. Преодолевая боль в суставах, я заставил моё многотонное тело подняться.

— О, нет! — закричала женщина, прикрывая руками лицо. — Пощади!

Пощадить того, кого не знаешь? Того, кто знает о тебе всё? Ну уж нет! Мне нужна правда обо всем и я её хочу получить! Немедленно! Я приближался к этому существу, которое было когда-то женщиной. Она всё быстрее отступала от меня, пока не повернулась ко мне спиной и не сделала попытки убежать. Даже интересно было смотреть, как она часто перебирала ногами, оставаясь на месте.

Я подошёл к женщине и протянул в её сторону руку. Она прошла сквозь тело, но я не почувствовал ни малейшего сопротивления. Призрак? Возможно. Дама в чёрном платье оставила свои попытки убежать от меня и медленно стала поворачиваться ко мне лицом.

Я отступил на шаг назад, мышцы всего тела ныли от непосильной нагрузки. Солнце росчерком ушло за горизонт и теперь на ночном небе царствовала полная Луна. Ярко желтая, цвета сливочного масла, она взирает на меня с грустной усмешкой. Что, не оправдал я твой надежды, Селена? Подожди, не всё ещё потеряно. Я хочу жить, а это желание для человека самое главное.

Я смотрю на женщину и мой рот открывается от дикого ужаса.

— Мама?

На меня смотрит лицо грустно улыбающейся мамы, она неодобрительно покачивает головой и шепчет:

— Что же ты натворил, сынок? Зачем ты идёшь по стопам деда? Он сам погиб из-за своих знаний и нас забрал с собою.

Теперь уже я пячусь назад, протягиваю руки в сторону женщины в защитном, в отталкивающим жесте, но она шаг за шагом приближается ко мне. С лицом происходит изменение, по нему пробегают волны, как по воде на озере от сильного порыва ветра. Луна очень яркая, я это всё вижу собственными глазами.

Рябь по лицу призрака прошла и теперь на меня смотрит и кокетливо улыбается молодая, очень красивая женщина. Утонченные формы губ, носа, огромные глаза. Глаза — провалы, просто чёрные глазницы. В руках у женщины — огромный нож. Он своими размерами больше напоминает небольшой меч. Рукоять с навершием, в которое вставлен светящийся ярко-красный камень, лезвие обоюдоострое с кровоподтеками.

Я всё так же шёл спиной вперёд, пытаясь сообразить — где нахожусь. Сам не заметил, как вышел на центральный проход кладбища. Где-то очень далеко от меня, на бесконечно далеком расстоянии, вход на кладбище, горят фонари уличного освещения. Но почему свет фонарей мерцает, изменяется сила света. Неужели это не современные фонари, а старинные, газовые? Тогда уже, это обычные факела. Очень на это похоже, очень.

Я стараюсь побыстрее идти, но делаю это очень неуклюже. С моими ногами-столпами быстро идти — никак не получается. После каждого моего шага, земля отзывается дрожью, на деревьях осыпаются листья. Что же это такое? Как молния, у меня в голове проносится мысль: почему я должен от кого-то убегать и кого-то бояться? Ну уж нет! Лучше умереть, чем испытать стыд от бегства.

Моя правая рука самопроизвольно опускается вниз, с указательного пальца, на котором находится перстень, на землю начинает литься тоненькая струйка огня. Ещё одна, ещё. Этих нитей всё больше и больше, они начинают между собой сплетаться, пока не получается подобие кнута. Да, это так и есть. В моих руках кнутовище и пяти метровый кнут. На конце кнута — огромный искрящийся узел. Ну что же, теперь повоюем!

А где та, от которой я так позорно отступал? Её нет! Испугалась? Да! Я опять смотрю в сторону выхода с кладбища и вижу, примерно в двадцати метрах от меня, идущую женщину в чёрном платье до пят. Она мерно покачивает бедрами, в правой руке всё так же сжимает нож.

Нет уж, подожди меня, кто бы ты ни была. Я кричу ей вслед, приказываю остановиться, но женщина лишь быстрее начинает двигаться. Взмах кнутом и огромный узел из огня на конце кнута, летит в сторону призрака. Теперь мой кнут не пяти метровый, а двадцати метровый, сто метровый! Я слышу, как он рассекает воздух и с громким щелчком, как горячий нож в масло, входит в свою жертву. Он разваливает тело женщины на две половинки, даже не замечая этого. Яркая вспышка света на мгновенье лишила меня возможности что-то видеть.

Вся тяжесть тела куда-то исчезла, мне легко дышится и двигаюсь я тоже очень быстро. Насколько шагов и я на том месте, где только что был призрак женщины. На дорожке, переливаясь в свете Луны, лежит нож. Я беру его в левую руку, выпрямляюсь и начинаю смеяться. Смех мой становится всё громче и громче, пока не превращается в дикий хохот.

Навстречу мне идут трое человек в длинных, до самой земли, накидках. На голове — капюшоны. В руках у двоих из приближающихся ко мне фигур — свечи. Огромные, метра по два, никак не меньше! Пламя, в такт шагам, мерно покачивается. Подождите, разве бывают чёрные свечи? Получается — бывают. Фигуры людей кого-то мне напоминают. Вот кого? Ну конечно же — монахов какого-нибудь загадочного ордена. Я запрокидываю голову назад и опять начинаю смеяться. Эти черви хотят меня уничтожить? Да как они смеют? Луна оживает и теперь с улыбкой смотрит на меня с небес. За нас с тобой, дорогая Селена!