— Едем на дачу! Для меня слово дочки — закон! Кто-то против?
Даже мама промолчала, что послужило для всех немым знаком согласия. И родителям деваться некуда, Даниил им всем намекнул на то, что старикам придётся уступить им с женой, как своим детям. А дурной пример заразителен.
— На машине поедем или...
— Аля по шпалам! Аля по шпалам... — завернула Дарья.
— Додик! Ты где набралась этого... "жаргона"?
— Кино с па смотрели, и называлось: "Мама не горюй"!
— Действительно, с вами тут не соскучишься...
Нервозную обстановку едва удалось разрулить. Дача Сергачёвых-младших находилась прилично от столицы. И на машине полдня езды, ну а на электричках — от пересадных собак отказались — раскошелились на поезд. Билеты взяли в купе, хотя Дарья требовала СВ. Настырности внучки пришлось уступить. Родители родителей разместились в купе — старики на верхних полках, а старушки на нижних. В СВ же всё проще — для родителей Дарьи. А её хоть ты в багаж сдавай. Им и занялись они, а она осталась одна в СВ.
— Ни шагу отсюда! Как поняла, додик?
— Так точно, ма... — рапортовала Дарья.
— И не вздумай мне, как тогда — на пароходе — в гальюн отойти! — присовокупил папа.
— Не на флоте, тут всё привычно — обозначается!
— Ты не ответила, додик! — прибавила мама.
— Как скажете, родные мои...
— И окно не опускай — сдует, доча!
— Не сдует, па...
Родители проверили для приличия, прося проводницу присмотреть за их ребёнком, пока они проведают своих.
— А почему бы вам ни взять её с собой? — удивилась ещё проводница.
Как выяснилось: отцу самому приспичило в одно место, а маме — то, что и было озвучено.
— Мы ж не одни, у нас ещё четыре взрослых ребёнка!
Те сами объявились, стараясь заполучить два пустующих СВ.
— Не положено!
— А если так... — раскошелилась Анфиса с Авдотьей. На вокзале пожадничали, а теперь готовы были платить втридорога, лишь быть поближе к внучке, а то у них всего месяц отпуска детей на то, чтобы побыть вместе — всем, а не только с ней. А там глядишь, придётся ссориться: у кого из них первых будет гостить, а затем и у других? Ведь летние каникулы — не отпуск — длятся три месяца.
Дарья не сидела на месте, её подрывало выскочить утайкой из СВ и прогуляться кой-куда. Не позволила проводница.
— Стучаться надо, женщина! Или вас не учили этикету? — заявила Дарья.
— Хм, сама хамка!
— У... — показала Дарья язык, на раз отбив у проводницы охоту следить за ней.
— В ресторан-вагон... — настояли старики, решив продолжить для внучки день "варения", а точнее нашли простой и доступный повод для себя, чтобы их не цепляли старухи, если вдруг утайкой решат сообразить на троих с сыном и зятем в одном лице. Чему Даниил был не против, но Мила напротив...
Умилостивили всех женщин — четырёх, даже Дарью. Той захотелось почувствовать себя лишний раз взрослой.
— Здорово!..
— Додик... — укорила мама, но с родителями — своими и мужа — не поспоришь — проспоришь.
Уступила нехотя. Хотя... А почему бы и нет? Когда ещё удастся побывать в таком месте, тем более в элитном поезде, где по большей части были предусмотрены вагоны с сидячими местами, из-за чего пассажиры чувствовали себя, зрителями в кинотеатре с длинным сеансом. И там также непростые, а не бедные пассажиры — те, кому время было дороже денег, а некоторым и жизни. Каждый миг ловили, и косыми взглядами тех, кто располагался по соседству.
Циклопу не свезло свалить из столицы по тихой воде, вот и спешил это сделать — аля по шпалам, аля по шпалам. А к "этапу" по "железке" не привыкать — проходил в свою бытность по молодости ни раз...
— 9 -
— Девушка, вы танцуете?
— Я не девушка!
— Тогда не будем терять времени...
(метод "знакомства" на дискотеке)
Посматривая время от времени в зеркальце, Мешков останавливался, копируя женщину во всём, что ранее подмечал про себя неосознанно. Очень помогало. Оборачиваться и озираться не приходилось, он нашёл более удобный и простой способ следить за тем, чего творилось за спиной.
"Хм, — ухмыльнулся он себе, — надо будет перенять данный опыт и учесть на будущее!"
Его не сразу признавали за того, от кого шарахались не только настоящие мужики, но и женщины. А на расстоянии десятка шагов сразу и не уяснишь, что перед тобой...
— Педик!.. — неслось вдогонку Михаилу. — Пи*арас! Гондурасец...
— Сами... — проявил эмоции.
"Держаться — не поддаваться!"
Вернуться в квартиру за собственной одеждой к Марии не мог, там его ждёт засада. Явка спалена. Но надо переодеться, а то неровен час нарвётся на каких-нибудь бритоголовых уродов или ещё каких отморозков типа гопников.
Накаркал. Точнее закаркала ворона. Дурной знак.
— Кыш... — махнул Михаил на неё сумочкой Марии. И снова взялся за пудреницу с зеркальцем — раскрыл.
Так и есть — за ним шли. Увязались какие-то чудаки на букву "М", как его самого и обозвали, окликнув.
"Попался!" — не сомневался Мешков. Деваться некуда — переулок мало того, что был незнаком, так ещё оказался тупиком. Остановился.
— Эй, красавица! Деньги гони! Иначе отработать придётся прямо здесь по полной... — выдал гопник с рожей как у бульдозера и такими же точно кулаками.
— Ты чё, не догоняешь, шалава! Сюда иди — те сказали... — прибавил иной. — Попользуем тя, шоб знала, где шляться! У нас своя такса за проход!
— Ой... — выдал для острастки Михаил. Голос оказался грубым. Пришлось немного подправить интонацию. — Ай...
Уже что-то, но не совсем то, чего требовалось. Придётся в будущем немного потренироваться.
Он услышал, как один из гопников загремел ножом, раскладывая его, как профессионал-мокрушник.
— Ну дурак... — отметил едва слышно про себя в полголоса Мешков. — А сам напросился — нарвались, дураки!
— Слышь ты, коза дрисливая, стучи до нас копытами! — повторил тот из двоих гопников, у кого рот не закрывался. — К те народ обращается — уважь!
— Только не здесь, мальчики! Не надо! Я вас очень прошу!
— Мошну гони, корова! А не тряси выменем! — прибавил гопник с "пером". — Не то разрисую — Пикассо обзавидуется!
Михаил обернулся, прикрывая лицо сумочкой.
— Слышь, Хмырь, а у неё походу колготки кривые и шерстяные... — заржал словоохотливый оппонент в спортивных трениках и майке "абибас".
Так его про себя и обозвал Мешков. Иного по аналогичной надписи "хуйвенбин". Разобрать каллиграфию азиатов сложно, но вот с ними Мешкову, как два пальца обас...фальт.
— Ну, ты чё ломаешься, аки первый раз на свидании... — продолжал ухмыляться своим щербатым ртом суетливый гопник. — Подошла — я сказал — и упала на... колени!
Гопникам разошлись. Им помимо того, что находилось в сумочке у Михаила, требовалось кое-что ещё, а именно — унизить деваху и пристыдить.
Он напротив сжал зубы и пальцы одной руки в кулак. Вдруг понял: если уж начал играть роль женщины, то до конца. Как бы она поступила на его месте?
Пришлось отказаться от мужского начала — и происхождения — раз влез в чужую шкуру, так нечего вести себя, как тому, кем его обзывали всю дорогу прохожие люди до тупика, а жизнь завела. Благо не сошёл с ума.
— Не, ты глянь на эту...
Самку собаки — прозвучало короче изречение из уст "абибаса". Он сам двинул к ней.
— Дай я "чикну" её, Хмырь, и своим "инструментом"...
— Ну ты и Шнырь...
"Ага, шконку нюхали, и баланду явно хлебали", — дошло до Михаила: таких учить — только время тратить. Проще обломать им рога и...
Подпустив ближе "абибаса", он сделал вид: будет драться за сумочку — намерено дал ухватиться гопнику за неё обеими руками, и... нога сама инстинктивно двинула вперёд, зацепив соперника туда, куда тот явно ни ожидал, а пропустил удар. Застонал.
— Су-у-у... кА-А-А...
— Те кр-Ай... — кинулся иной гопник с "пером" и...
В лицо ударила струя, пущенная Михаилом из баллончика. То ли лак там оказался, то ли аэрозоль — уточнять не стал. Сработал по глазам не хуже газового баллончика. И также повторил процедуру с предательским ударом в пах.
— А-а-ах... — опустился амбал, рухнув на манер тяжёлого шкафа наземь.
— Фу-уф... — выдохнул облегчённо Михаил. У него это получилось — он справился с гопниками — и со стороны никто не поймёт, что мужчина, а не женщина. Не сомневался: всегда имеются любопытные глаза, подглядывающие за тем, что обычно происходит в подобном дворе. Похоже, излюбленное место для тех, кого повалил. Ещё бы препроводить их ему куда следует, да нет ни времени, ни желания, кроме одного — спасти Марию с бабулей.
До слуха силовика донеслись звуки из раскрытого окна на втором этаже. Голос принадлежал...
— Командир... — признал сразу Мешков речь Шилова — и доносилась из телевизора.
Жаль не на первом этаже, а и во дворе нет ни дерева, ни мусорного бака нужной высоты, чтобы забраться туда и взглянуть хотя бы одним глазком в чужой телевизор. Пришлось спешно строить гопников, а из них пирамиду, венцом которой и оказался сам.
Конструкция пошатывалась, грозясь оборвать отлив у подоконника, за который держался Мешков, подглядывая за простым обывателем, не спешившим менять канал и переключать криминальную передачу.
Михаил слышал, как командир озвучил имя-отчество его возлюбленной.
— Есть! Дело сделано! Теперь не отвертится-а-а... — не удержала пирамида равновесие, а Михаил её в статичном положении. Слишком хлипкой оказалась у них дополнительная точка опоры — отлив отделился от окна, и... конструкция с криками рухнула наземь.
Хозяин телевизора, а по совместительству и квартиры, не растерялся, объявившись у раскрытого окна, закричал:
— Милиция!
Гопников словно ветром сдуло. А вот Михаил поднялся, отряхнулся, показал непристойный жест в адрес паникёра, и, поправив сбившийся на бок парик, ещё успел носик припудрить, а затем подвёл губы — заковылял прочь на "копытах" спотыкаясь.
— И как они на них удерживают равновесие, а ходят — ума не приложу...
Каблуки-шпильки ему казались настоящими ходулями.
— Нет, надо было развести этих "абибасовцев" на их костюмы...
Оказались легки навспомине. И не думали отставать.
— Чего этим "чудакам" надо от меня? Понравилось или я сам...а...
Гопники не сговариваясь, кинулись разом на Михаила, стараясь повалить, да он сам споткнулся на этих несносных шпильках и... порвал колготки. А тут ещё гопники, грозясь добить его ногами.
— Только не по... лицу... — едва не сказал про голову Михаил — вовремя исправился, закрывая её руками.
— Слышь ты... — заявил амбал. — Мы это...
— Хмырь гонит: типа понравилась ему, — пояснил Шнырь, выступив переводчиком. — И всё такое — номерок не оставишь от "трубы"? Ну или "трубу" конечно бы не мешало...
— Чё ты гонишь, Шнырь... — досталось ему от Хмыря.
— Ну, чё ты... — возмутился тот. — Привычка, блин, в натуре! За базар отвечаю!
Михаил был в ударе. Что уже отмечать про гопников. Они сразили его наповал. Он и понятия не имел, что будет пользоваться таким успехом как женщина.
— Конечно... — пробасил он по обыкновению.
— Э, тёлка, ты чё там мычишь?
— Вот... — просипел более женственно, а как получилось у Мешкова — сунул салфетку, на которой значился номер. — Сюрприз!
— Ты глянь, Шнырь, она мне типа воздушный поцелуй подогнала...
— Не, явно губы вытирала, Хмырь...
— Ревнуешь... — не согласился амбал, развернув салфетку.
К этому времени Михаил был уже далеко от них — всё-таки ему не хотелось лишний раз светиться.
— Это чё за лажа?! — уставился амбал на "абибаса".
— Типа телефон... — засмеялся тот, ухватившись за живот.
— Такой короткий?
— Ну да — 02...
— Чё-та знакомое, блин...
— Не тупи, Хмырь, это ж телефон службы по вызову...
— Типа шалава...
— Ну да — сука!
— Всё равно проверю...
— Ага, попробуй — потом расскажешь, чё было!
— А ты чё не в теме?
— Не, Хмырь, я — пас! Это без меня — у меня Шакира! Ревнивая, зараза! Понимать... твою должен...
— Лады, вали, Шнырь! — решил Хмырь сделать вызов на дом, поспешив в родные пенаты.
Едва он набрал 02, на ином конце провода раздался голос:
— Дежурный ГОВД слушает. Говорите!
— Это чё за говно, а?
— Не кладите трубку, молодой человек, — понял дежурный: им звонит какой-то шутник. Его адрес и высветился на определителе. А за тем по нему выявили адрес телефониста, ну и естественно наведались, препроводив, куда следует. Не свидание, но близкое к тому, на что рассчитывал.
Пришлось ждать возлюбленную. Недолго. Так и не явилась, а его отпустили.
— Убью, су*у... — выдал амбал при виде "абибаса".
— Ну ты, в натуре Отелло, Хмырь!
— Она чё мне подсунула?
— Типа адрес, где сама часто останавливается! Я ж те отвечал за базар, а ты мне не верил! Теперь поверил: она — шалава!
— Слышь, Шнырь...
— Чё?
— Будь человеком — заткнись!
— Да без базара, Хмырь! Найдём мы те девку ничуть не хуже моей Шакиры...
— Нахрена мне другая? Мне эта нужна!
— Чё, сильно прижало? Типа запал?
— Век воли не видать!..
Отделавшись от гопников, Мешков спешил к одному своему знакомому — не приятель, чтобы уж так и говорить, но больше не к кому обратиться. К тому же за ним числился должок. Позвонил в дверь квартиры и...
Ему открыла женщина в бигуди и халате. Уставилась в недоумении округлившимися глазами.
— Алексей дома?
— А ты кто... такое?! — чуть справилась с волнением женщина.
— Если не ошибаюсь: вы — его жена? Угадал... а?.. — спохватился Михаил, едва вспомнив: от какого лица ведёт речь. Он — женщина. Это и твердил про себя мысленно: "Я — женщина!"
— Я чё-то не поняла? — упёрла руки в бока оппонентка в бигуди, загораживая собой весь дверной проём, чтобы залётная гостья не проскочила мимо неё на её законную территорию. — Те чё зде надобно? Занято!
— Уже догадал...ась...
— Пошла отсюда, пока...
— Мужа не позвала или милицию?
— Ты в курсе, что он у меня — мент!
— Тогда я — бэтмент... — хотел вытащить документы Михаил, да вещи на нём были Марии. — Чёрт, совсем забыл!
— Да ты не баба, — могла спалить его хозяйка квартиры.
— Пожалуйста, впустите, будьте человеком... — взмолился Михаил. — За мной гонятся...
— И кто — милиция? Адресом ошибся!
— Нет, вы не поняли — я всё объясню! Умоляю-у-у...
Мешкову удалось выбить каким-то невероятным образом из себя слезу. Получилось — женщина проявила солидарность.
— Да все мужики — козлы! Одно слово — кобелины! А те ещё скоты! Проходи...
"Надо запомнить!" — мотал на ус Михаил, чем и кого можно прошибить. А получилось — к гадалке не ходить.
— Я по работе...
— Да поняла уже, чем мой занимается на ночных дежурствах! Ну уж я ему — вернётся домой...
Хозяйка пригласила залётную гостью на кухню за стол и принялась поить и кормить.
— Вы, наверное, меня не правильно поняли...
— Да всё я поняла — идти те некуда, девка...
— Я не девка, я... вот... — смахнул Михаил парик с головы и рукой стёр помаду с губ.
