— Было бы глупо раскрывать всю информацию по ещё не испытанным лекарствам и дать конкурентам разработать своё предложение, — пожимаю плечами, — антибиотики — сразу нет, это секретное средство.

— Ну вот так всегда, — возмутился врач, — люди умирают от пневмонии уже сейчас, каждую минуту, и у нас есть средство, но помочь им мы не можем по каким-то там соображениям.

— Помогать нужно всем, а не одному из тысячи. Иначе другие будут нас винить в том, что не смогли помочь их родным. Хотя... — я посмотрел на Сталина, — если не раскрывать всю информацию по фармакинетике препарата и давать его в больницах хотя бы детям — результат должен быть неплохой.

— Ви уверены? — строго спросил Сталин, — что наши потенциальные, — он выделил это слово тоном, — враги не найдут это средство?

— Хороший вопрос. Зависит от того, как использовать лекарство. Мы могли бы давать его втайне, через органы НКВД, под видом обычных лекарств и контролировать каждую проглоченную таблетку. Насколько я знаю, до выработки привыкания эффективность должна быть феноменальной, дозы будет достаточно крошечной. По мере развития привыкания к антибиотикам дозу придётся увеличивать. Поэтому принимать их как обычное лекарство в любом случае нельзя.

— Что ж, — Сталин сдался, — я одобряю, если вы такое провернёте, Лаврэнтий? — повернулся к Берии, — как думаешь, справишься?

* * *

Тема с таблетками продлилась недолго — продавать спокойно лекарства я не мог — нужны были обширные испытания и этот бизнес требовал длительной подготовки. А деньги нужны уже вчера, так что я поступил неожиданным для всех образом. Нужен был маленький, дорогостоящий и популярный товар, который бы принёс хороший доход.

Тем временем активно строилось сразу два новых цеха моего завода и ещё одно предприятие на востоке — "ПК Восточный" от нашего Центра Экспериментального Приборостроения, ЦЭПа. Такой технологией стали радиолампы. Крайне полезное, нужное и ценное оборудование, которое в свою очередь нужно всем. Его не бывает много — я наконец-то решил всерьёз заняться технологиями производства радиоприёмников и прочего оборудования. Производство радиоламп было... непростым, но опыт у меня в этом уже был, более того, были превосходные образцы из будущего. А лампы, которые мы собирались создавать, должны были иметь качество на уровне будущего.

Цех для работы со стеклом, металлообрабатывающий, особо точной обработки, как в движущейся механики тут не надо. Главная сложность — это сборка радиолампы. А уже радиолампы позволяли мне выйти на рынок приборов! Вот это было действительно нужно всем, и накрывались при этом обширные рынки.

Производство радиоламп планировалось в таких объёмах, что советские, ручной сборки, и рядом не валялись. Невообразимое количество! Мои радиолампы... Номенклатуру ламп я без зазрения совести взял из производящихся в СССР — всё равно это были самые популярные в мире лампы, где-то скопированные, где-то уникальные.

За образец я взял радиолу "Ригонда". Эту тумбочку я видел в детстве у бабушки. Радиола — как раз тумба на четырёх тонких чёрных ножках — такой стиль вроде популярен в шестидесятых-семидесятых... здесь нет. Сама по себе Ригонда была довольно неплоха — я наглым образом поменял схему, вместо одного динамика — два отъёмных по бокам, чтобы их можно было поставить подальше друг от друга, тем самым улучшив звучание. Далее — одинокая площадка под пластинку сверху получила себе в соседство механизм полноценного магнитофона. Но подумав немного — я убрал магнитофон, оставив смещённый влево механизм вращения пластинки. Справа установил полноценный эквалайзер.

Ну вот и всё. Музыкальный центр — мечта сороковых, готов. Опробовал его с имевшимися у меня пластинками — стереопластинки могла проигрывать только специальная стереоголовка. Я для этих целей даже смотался в студию, в которой работала Ксюша и записал несколько треков в стереоформате на специальные пластинки. Оборудование для записи стерео придётся поставлять студиям записи своё.

Корпус приёмника претерпел изменения — он стал меньше за счёт того, что колонки были по бокам отъёмные. Но при колонках даже больше первоначальной ригонды.

Промышленное производство печатных плат совершенно не походило на методы, применяемые в советском союзе.

С моей отмашки заработал специальный станок, на котором производились платы каждую секунду. И началась сборка. Тем более, что дефицитных материалов в радиоле не было — не особо она отвлекала и цеха, штамповка всех штампованных деталей производилась на станках низкого класса точности и высокой производительности.

Лицом Ригонды стала панель настройки с ленточным механизмом и стрелкой, а так же тёплые, ламповые стрелочные приборы, применяющиеся для точной настройки на волну. Первая серийная радиола была на заводе встречена с небывалым энтузиазмом всего через несколько дней после начала работы над ней. Что поделать — когда под рукой такие мощности и кадры, а так же Модуль, проблемы технического плана как-то стоят на втором плане. На первом уверенно стоят проблемы "как бы не огрести". Я с наглым видом позвонил Лаврентию Павловичу.

— Да? — голос у Берии был уставший.

— Лаврентий Павлович, у нас тут товар есть, его через амторг нужно слить в Америку. Сможете организовать?

— У всех один вопрос, — буркнул Берия, — организовать... а ты сам позвони в амторг и поговори с тамошним начальством.

— Спору нет. Звоню.

* * *

Пришло время для раздачи слонов! Наша фирма успешно вела торговлю через амторг и сеть американских магазинов, в которых радиола "Vega Twinstereo" обрела невиданную популярность. Причина крылась в стерео, ведь вместе с радиолой поставлялись пластинки с записями в демо-режиме. И понятно, что звучали эти записи просто восхитительно на фоне низкокачественных моно-пластинок. Да и сама идея электрофона резко стала популярной — виной тому купленные статьи в множестве журналов и миллионы буклетов типа флаер, которые бросались в почтовые ящики и лежали практически везде, где их могли заметить.

Эффект вирусной рекламы, плюс классическая типография — отпечатанные миллионы брошюр и рекламных прокламаций были хорошего качества — выше, чем у конкурентов. Естественно, популярность была просто бешеная — амторг это только полдела. Нагрузка на завод резко возросла, мне пришлось напрячь все шесть сборочных линий на одну цель — сборку радиол. Их выпускалось по три тысячи штук в день, а доставкой занялись трансатлантические конвои.

Мне пришлось даже всерьёз озаботиться проблемой создания собственного торгового флота — ну не устраивала меня медленная и ненадёжная доставка товара в разные страны мира.

Радиолы разошлись широкими тиражами и первая партия в пятьсот тысяч штук была раскуплена очень быстро. Продавались они по двести долларов, что было... недорого для аудиотехники такого класса — машину можно было купить за две тысячи. Всего-то в десять раз дешевле...

Однако, я недооценил америку. Общество уже выходило из финансового кризиса и новая, дорогая техника, становилась доступной. Шильдик с провокационной надписью Made in Russia, вызывавший в Берии желание потянуться за наганом, а у меня — естественную реакцию, мол, РСФСР же, а РСФСР и Россия это равнозначно.

Основные же потребители наших радиол жили в Европе, туда проще доставлять и само по себе крупносерийное доступное стерео с коротковолновым и УКВ-радио в одном флаконе с электрофоном, не патефоном или граммофоном, преобразующим механические колебания напрямую в звук, а электрофоном, в котором механические колебания преобразуются в колебания электрические и после усиления только звучат...

В общем, новизна конструкции, дизайна, привели к тому, что в день продавалось четыре тысячи радиол. А к ним в комплект ещё шло допоборудование — с большой наценкой, но об этом не сообщалось напрямую. Как и везде, как и всегда — комплект ламп сменный, удлинняющие кабели к колонкам, ножки трёх видов — тонкие чёрные в стиле шестидесятых, одна ножка-труба с четырьмя лапками снизу, и сложный настенный кронштейн в стиле кронштейнов для телевизоров. Ну и сменные иглы, более мощная выносная антенна, которую можно было прикрепить за окном или на крыше дома — с ней приём сигнала становился просто восхитительным.

— Так, вижу, — я прошёл вдоль строя новеньких машин, М-1, эмок. Машины были восхитительны. Ночью их пригнали к заводу, и вот теперь, они готовы были встретиться со своими счастливыми обладателями. Эмки изготовили на ЗИСе по моему заказу, а вот двигатели и коробки передач изготовлены на нашем заводе, как и вся сложная механика этих машин. Ровно три сотни М1, и главное — не чёрного цвета. Чёрный — слишком уж мрачный, эмки были белые, мокрого асфальта и двухцветные — бежево-багрового цвета. Называется расцветка "третье сентября". Правда, так никто и не понял, почему именно это число, но не важно.

Когда рабочие прибыли, я воспользовался громкой связью и попросил всех собраться перед входом в главное здание и не толпиться.

На крыльце установили две большие концертные колонки, я взял в руки микрофон и нажав на включение, заговорил. Говорить с людьми — не мой конёк, а уж тем более произносить речи.

— Товарищи рабочие! За прошедшее время мы много и плодотворно работали и пришло время подводить итоги этого квартала. За это время мы сделали очень много. Помогли оснастить завод ЗИС новейшими станками, лучшими в мире, изготовленными вашими руками. Никто в мире ещё не научился холодной штамповке таких сложных деталей, как коленвал грузовика. И только наши станки могут. Мы создали новейшую санитарную машину, ну и как не упомянуть наш грузовик — самый дорогой и роскошный грузовичок в мире. За прошедшее время мы создали немало, помогли многим, и принесли большую пользу как советскому народу, так и своему заводу. Поэтому вас всех ждёт награда. Всякие благодарности и грамоты — на хлеб не намажешь, верно?

Собравшиеся одобрительно зашумели.

— Поэтому встречайте. Автомобили, которые вы сегодня видели перед заводом — ваша премия. Пока что у меня нет возможности премировать автомобилем каждого, кто это заслужил — перед заводом недостаточно парковочных мест, поэтому автомобили получат те, кому приходится долго добираться до работы. В первую очередь — жители удалённых районов столицы и даже подмосковья. Все остальные получат свою премию в более вкусной и приятной форме, но со временем достанется и автомобиль, просто нужно подождать.

Встретили это громогласным ликованием, я даже выключил микрофон, просто пережидая, пока люди нарадуются. Когда шапки перестали взлетать вверх и мужики и девушки успокоились более-менее, я снова включил микрофон:

— Премия каждого уникальна, однако, есть вещи, которые каждый получает вне зависимости от своей должности. В нашей столовой существенно расширяется ассортимент — сегодня — шведский стол. Ешьте и пейте, сколько влезет, можете брать с собой, сколько сможете унести или увезти! Денежная премия всем без исключения — в размере штатного оклада. И ещё вот эти презенты, — я кивнул на пакет с полезными вещами, — премия за лояльность — выдаётся тем, кто принимает курс завода и идёт в ногу со всем предприятием, не стоит на месте и не движется в противоположную сторону. Наш курс прост — все и каждый на заводе должны иметь квалификацию шестого разряда, все и каждый должны быть внимательны, аккуратны, педантичны, и приходить в ужас от мысли выпустить брак. Перед нами не стоит никаких планов, и никого не накажут, если вы забракуете деталь с мелким дефектом. Зато если наша техника сломается — это будет серьёзный удар по репутации всего завода — центра с самым передовым оборудованием, в котором создаётся механика невообразимой сложности и точности! А теперь — я объявляю сегодняшний день выходным! В столовой накрыт праздничный завтрак, не толпитесь, поверьте, хватит на всех и ещё останется, всё вы ни съесть, ни унести не сможете!

Короче, сегодня был праздник. В честь какого-нибудь взятия бастилии или что-то в этом роде. Народ ломанулся в столовую, но организованно — чай не тупые какие, пошли кушать культурно. А в столовую я пригласил поваров и официантов из четырёх ресторанов, не смог всех нанять. Заплатил им дорогостоящей нямкой и одному шеф-повару подарил машину.

Шведский стол организовывался посредством помощи Модуля, который натащил превентивно из разных реальностей жратвы, причём, много, очень много. Десять тонн мяса, пиво, крабы и креветки, деликатесы самого разного толка, всё это составлялось на столы в открытом доступе в большом количестве. Салаты, маринады, соления, копчёности, колбасы и ветчины, супы горячие и холодные, мороженое, горячая свежая выпечка...

Для поваров не поленились вытащить из нашего времени всё кухонное оборудование — блендеры, миксеры, тостеры, пароварки, аэрогрили и микроволновки, электроплиты и многое, многое другое... В общем, оборудования было много и повара успешно с ним справлялись. Едоков было много — тысяча, поэтому пришлось накрывать банкет перед зданием столовой. Благо, там была хорошая брусчатая разноцветная плитка. Притащили специальные столики со скамеечками, расставили угощения — погода была сегодня просто чудо. Тихая, безветренная, солнечная. Народ легко разместили под открытым воздухом, они набирали всего и побольше на свои тарелки, после чего начался банкет. Алкоголь тут был только лёгкий и по бутылке пива на каждого, но зато хорошего немецкого пива, а не советского жигулёвского или какое тут ещё... В общем, народу понравилось, даже очень, я тоже присоединился к массовому обжорству и к ужасу многих людей, уплетал устриц и кальмаров.

Праздник живота закончился только под вечер, когда уже потанцевали под музыку с дамами, их тут было сорок штук на восемьсот мужчин. Пообсуждали разные рабочие вопросы, снова потанцевали дам, после чего я включил на принесённом экране фильм из последних советских, снятых уже на цветную киноплёнку и со звуком. Правда, включил я его через цифровой проигрыватель, но не суть. Посмотрели, после чего и разошлись, довольные жизнью.

Быстрее скорости звука может быть только скорость слуха — очень скоро, уже вечером, о том, что работников осыпали премиями и ценными подарками, знали, пожалуй, все в наркомпроме и КГБ, а до соседних заводов новость пришла первой.

* * *

Подъезд моего дома был культурным местом, если так можно выразиться. Во дворе играли ребятишки, обычно в футбол, с машиной постоянно кто-то возился — у жильцов было достаточно персоналок, и водители мыли и чистили свои ласточки как раз во дворе, но поодаль от детей. Не из любви к детям — просто боялись, что мячом попадут и оставят вмятину.

Четыре машины ГАЗ-А, и несколько новых и входящих в моду М-1. Эмкам судьба уготовила недолгую жизнь — они появились в эпоху стремительного прогресса и были вполне в духе времени — внешне и внутренне, но качество подвело, ресурс тоже, поэтому когда пришло время пересаживать страну на Победы, большинство эмок уже были пожилыми. Они прожили одно поколение автомобильной жизни.